Армия глазами солдата

Учебка

Было как-то непривычно: со всех сторон злые сержанты и офицеры.

Проходим мимо плаца, вслед нам орут «бойцы»: «Духи, вешайтесь!». Как будто это самая худшая учебка. Это уже традиция. Многолетняя. В казарме тут же окружают ребята в камуфляже. Сразу спрашивают чего-нибудь пожрать. Но остатки «халявы»³ офицер приказал выложить на пол перед собой, а сержанты все забрали себе.

«Ведь это нам больше не понадобится, все равно нас в столовую сейчас поведут!» – наивно подумал я.

Нас сразу начали переодевать, на месте измеряли специальной линейкой размер ноги, чтоб всем кирзовые сапоги подошли по размеру. А все штатское бросали в одну комнату, она потом была занята полностью.

Здесь всех нас опять сфотографировали, как и на распределительном пункте.

Я и сорок пять человек, в том числе мои земляки, были там два дня. Нас долго не могли распределить, так как не рассчитали количество народу. Теперь не могли поместить и разместить нас.

Вскоре начали вызывать тех, у кого было высшее образование, их-то и оставляли здесь, в учебке. Все мои земляки оказались в их числе.

В результате я остался один (к сожалению, закончил только ПТУ).

После такого «дележа» офицеры не знали, куда деть остальных.

Через некоторое время приехали и за нами, чтобы «перекупить». Мы испугались, думали, что нас отправят на север или еще куда-нибудь на край земли.

Нам сказали:

– Кто остался нераспределенным, пожалуйста, пройдите к комнате, где снимали свое штатское.

Оказывается, офицеры не знали, что мы здесь не поместимся. Заставили опять снять военную форму и переодеться в штатское, в котором мы приехали. Нас запускали по пять человек в эту небольшую комнатушку, где лежали горы смятой гражданской одежды.

Потом офицеры поняли, что эта процедура будет очень долгой. Нереально было найти свои вещи в этом хаосе. Времени мало, а впереди двадцать пять человек стоят и ждут очереди. Поэтому офицеры решили запустить всех в эту комнатушку, и вот здесь началось настоящее светопредставление. Кто что тянул! Выбирали не свои вещи, а что получше.

Надевать чужое было не очень приятно. Из своих вещей я нашел только свитер и одну туфлю: под свитер я ничего не надел, так как брезговал, но зато сверху накинул теплую дубленку. На ноги надел хорошие зимние ботинки.

Теперь мы выглядели вполне цивилизованными и богатыми гражданами, будто нас подобрали в одном из богатых городов. Все были в лучшей одежде.

Нас собрали и повезли на вокзал. Самое неприятное – не говорили, куда хотят отправить.

Глава 2
ВОИНСКАЯ ЧАСТЬ

Наконец-то мы приехали, но куда – неизвестно. Когда начали выходить из вагона, мы сразу поняли – это Москва!

Поторапливаемые лейтенантами, мы построились в колонну по два. Несколько раз нас пересчитали. Удостоверились, что личный состав весь в строю, дали команду отправляться.

По обеим сторонам колонну контролировали офицеры. Не сказать, что конвой, но следили за нами пристально.

В большом городе вошли в метро и доехали с двумя пересадками до автобусной остановки. Там пересели в автобус. Одним рейсом, конечно, всех забрать не получилось. Пришлось делать несколько заходов, чтобы перевезти пополнение до назначенного пункта.

Дождались весь личный состав, построились на остановке и двинулись по шоссе между огромными высокими многоэтажными жилыми домами.

Наконец через ворота КПП-1 мы вошли в военный городок. Было слышно, как играет оркестр. Мы сначала не поняли, почему так поздно, праздник какой-то что ли? А офицеры говорят:

– Это для солдат, чтобы они шли в ногу в такт барабану. Так у нас всегда, когда «бойцы» идут на завтрак, обед и ужин.

Прошли дальше по освещенным электричеством асфальтированным дорожкам. Протопали мимо длинных восьмиэтажных казарм ступенчатого типа. По городку пролегали асфальтированные тротуары, ни одного разбитого не было. Аккуратные бордюры четко отделяли дорожки. Красиво гармонировали высаженные вдоль тротуаров елки. Всюду по-особенному было чисто. Степень этой чистоты, естественно, поддерживали сами солдаты.

Шумной толпой мы неумело выстроились на одной стороне плаца. Офицеры чуть подровняли переднюю линию, чтобы разномастная орава походила на военные ряды.

Ответственный лейтенант, который нас привез, доложил подполковнику о прибытии команды новобранцев и встал на правый фланг строя.

– Слушай мою команду! – натренированным голосом прокричал на весь плац вышедший на середину полковник.

– Сейчас вы пройдете в гарнизонный дом офицеров (ГДО), и там мы всех распределим в разные роты.

Все зашли в ГДО и расселись. Через пару минут вошел командир воинской части и начал расспрашивать, кто что умеет делать. По этим критериям нас расформировали.

Командир части сказал:

– Сейчас сержанты отведут вас в баню. Вы помоетесь и получите всю амуницию. Если есть деньги, чтобы отправить штатское домой, возьмите одежду с собой. Вопросы есть? Вопросов нет! Сержанты, ведите подразделения в баню!

Слова командира части никто не понял. Что значит: «Вопросы есть? Вопросов нет!»? А это, оказалось, начался «армейский дурдом».

Но поняли мы одно: вещи, естественно, не отправишь домой, да и было не до них. Нужно было быстро помыться, переодеться и пойти в казарму.

Когда мы сняли штатскую одежду, старослужащие сразу накинулись на наши вещи и забирали себе на «дембель». А что не нравилось, бросали в специальную военную машину, отвозившую «гражданку» неизвестно куда (скорее всего, на свалку).

После помывки в бане выдали новые комплекты нательного белья из х/б ткани, кальсоны и рубашку белого цвета. Это все вместо трусов и маек. Как положено, выдают по два комплекта: первый – из тонкой ткани, второй – уплотненный, что-то похожее пижаму. Все вояки это нательное белье называли «белуга».

Первый месяц мы проходили КМБ – курс молодого бойца или «карантин» по-старому (то есть период службы от призыва до присяги).

Старшина выделил всей роте три машинки для стрижки. Мы стригли друг друга по очереди. Но эта «парикмахерская» растянулась на неделю, так как не успевала такая орава солдат перестричься за один день. Вся процедура, проходила в бытовой комнате, было там не так уж и плохо, так как были зеркала, даже показано длина волос в картинках, которое положено носить солдату. Вообще, в этой воинской части подстригаться наголо не разрешается, хоть зимой, хоть летом. Даже в уставе сказано, что стрижка военнослужащего должна быть «короткой и аккуратной».

А вот в оркестровой роте вообще отращивают волосы, делают прически, как у офицеров. Конечно, мы очень завидовали. Но им это было разрешено, потому что выезжали выступать в Москве на Красной площади, на Поклонной горе и т. п.

Разбили новобранцев на взводы. Наши новые командиры (от лейтенантов до капитанов) были разновозрастные: от молоденьких, лет двадцати, и постарше командиры роты и управления – лет тридцати и сорока. Замкомвзвода (от младших сержантов до старшин) – все срочники, которые отслужили по году, полтора.

Вот все в куче и в одной казарме. Там уже за нами наблюдали, кто как себя покажет, и распределяли, кто в какое подразделение пойдет служить в этой мотострелковой воинской части. Как только мы приехали, нас сразу закрепили за определенной ротой, но могли в любой момент все изменить, так что КМБ не только учит строевым шагом ходить и песни петь, а и еще проводит наблюдения для окончательных переводов.

Здесь мы все были поначалу солдаты – «отцы» (так называли старослужащие молодых, еще не принявших присягу).

Командиры взводов сразу начали командовать и показывать, что такое армия.

Но вдруг неожиданно зашел капитан (командир роты) и приказал старшему сержанту, построить всю роту.

Старший сержант выполнил приказ и скомандовал:

– Рота… Равняйсь! Смирно!

Выполнил воинское приветствие (по-старому это называется, отдал честь) командиру роты и доложил:

– Товарищ капитан, по вашему приказанию рота построена!

– Вы вообще как построены? При равнении налево, каждый должен видеть грудь четвертого человека! Вас сержанты не учили?

Капитан скептически начал осматривать кое-как стоявших «бойцов» и пошел вдоль строя, разглядывая нас и хмыкая чуть ли не перед каждым.

– Ну а как еще должны быть одеты солдаты, только что пришедшие в армию? – пробормотал я.

– Нда-а… Одни частично помытые, другие частично не бритые…

– Товарищ солдат! Что у вас за вид? Брюки не глажены, сапоги не чищены, морда не брита… – Вы сплошное нарушение формы одежды! Какой же вы солдат, если такой зачуханный?

– Сержант! Что с солдатом? Почему вы не смотрите за ним?

А сержант даже не знал, что ответить, только за спиной капитана грозил солдатам кулаком.

Капитан передвинулся к следующему «бойцу», у которого из-за воротника торчал белый краешек нательной рубахи.

– А у вас, «боец», почему нательное белье на шее торчит? – капитан вытащил край рубахи еще больше. – Поправьтесь!

Шагнул дальше, осмотрел еще одного новобранца сверху вниз, зацепился взглядом за болтающуюся пуговицу.

– «Боец», что у вас за внешний вид? Почему пуговица повисла?

Перешел к соседу, оглядел и радостно всплеснул руками:

– Да у нас уже «дембеля» появились! Гляньте на его ремень! На яйцах висит жутким образом! Расслаблен круче, чем у самого старого «дембеля»! «Боец», снимите ремень! А теперь сержант, приведите амуницию «бойца» в надлежащий вид!

Сержант взял ремень новобранца и обмотал по овалу лица, то есть, по окружности головы – от подбородка до макушки, чтобы создать размер затянутого ремня на талии. После чего зафиксировал и ударил ногой по ременной бляхе⁴, которая сдавила ремень так, что теперь солдат никак не сможет регулировать его. Но это, конечно, крайний случай, и поэтому никогда не измеряется ремень по голове, только в качестве воспитания.

– Надевай, – сказал сержант. – И не вздумай расслабить еще раз.

Но минут через пять этот же новобранец расслабил ремень снова. В этот раз ему придумали другое наказание. Пошли в спортгородок на турники. Там сержант затянул солдату ремень не по овалу лица, как до этого, а вокруг головы (это почти в два раза меньше). Потом сказал новобранцу:

– Запрыгивай на турник и виси, пока не скажу спрыгнуть.

Солдат повис, и на его талии застегнули ремень. В таком положении он ходил весь оставшийся день.

А если он «положит» на всех и на этот неписаный закон? Сержант узнает, подойдет и попробует перекрутить бляху на застегнутом ремне, этим самым ремень затягивается туже. А если ремень был хорошо затянут, никто бы не смог перекрутить. Так вот, сколько раз он перекрутит ее, столько десятков раз солдату придется отжиматься от пола. Или сержант будет проверять пресс. Сколько перекрутит, столько ударов будет нанесено нерадивому солдату.

– А если потеряешь бляху к ремню, то придется в военторге за свои деньги покупать. А бляхи не такие уж и дешевые!

После всего этого командир роты пошел в расположение проверить порядок. И сразу же придрался:

– В тумбочках должно быть все аккуратно сложено. Вот, например: мочалка, тетрадка, ручка и конверты должны храниться в своем отдельном прозрачном пакетике; иголки и нитки должны находиться рядом с письменными принадлежностями.

Сержант заново всех построил и продолжал «воспитывать»: как нужно одеваться, обуваться, подшиваться и как выполнять прочие бытовые солдатские навыки, к результатам которых так любил цепляться командир роты. Если сержанты не будут нас учить всему этому, то командир роты будет наказывать наших непосредственных начальников, а они нас за то, что мы не успели все «уловить», чему они учили. Теперь за нами постоянно и пристально следят, чтоб все аккуратно лежало и правильно было сделано.

Учились заправлять кровати. Добивались, чтобы матрасы, завернутые в одеяла, выглядели плоскими кирпичами, а для этого утюжили их табуретками и специальными самодельными «отбивами» из дерева.

На дужке кровати поправляем полотенце: они должны висеть справа, но не плотно к дужке. А для этого мы прикладываем два пальца к краю дужки кровати и только потом вешаем полотенце. Натягиваем края, чтобы они были ровные и немятые.

Выравнивали по нитке спинки кроватей, ножные концы матрасов, крайние полоски на байковых одеялах, подушки и тумбочки. Все по нитке!

После всего этого делали влажную уборку в расположении.

В армии, если офицеры захотят, могут найти любую причину, чтобы выявить недостатки и наказать солдата. Даже если ты будешь чистым и бритым, одним словом, с иголочки одет, они все равно «докопаются» и сделают замечание. Вот такой «закон» в армии.

А потом опять начинается…

– Рота, становись! – дал команду командир роты.

– Равняйсь!

«Бойцы» встрепенулись.

– Отставить… Равняйсь! Отставить… Команда «Равняйсь» касается всех, а не каждого в отдельности. «Рота, равняйсь!» По команде «Равняйсь!» голова поворачивается вправо. Что за шевеление по команде «Равняйсь?». И так он будет повторять: «От-ставить… Р-равняйсь! От-ставить… Р-равняйсь!». Пока все не будут делать правильно.

– Смирно! – отдал приказ, которого мы и не ожидали.

– Отставить! Заправиться! По команде «Заправиться!» все дружно и однообразно должны поправить себе, начиная снизу, китель (или если есть бушлат), ремень с бляхой, воротник и головной убор, при этом не двигать ничем кроме рук, а голову не опускать вниз. Я думаю, что вам эта команда всем знакома, так как перед выходом из расположения роты можно было посмотреть на себя в зеркало, на котором наклеено прямо на стекло большими буквами «ЗАПРАВЬСЯ!».

После его утомительной речи дана следующая команда:

– Смирно!

Все солдаты приняли строевую стойку и встали как вкопанные.

– По этой команде стоять прямо, без напряжения, каблуки поставить вместе, носки выровнять по линии фронта, поставив их на ширину ступни; ноги в коленях выпрямить, но не напрягать; грудь приподнять, а все тело несколько подать вперед; живот подобрать; плечи развернуть; руки опустить так, чтобы кисти, обращенные ладонями внутрь, были сбоку и посредине бедер, а пальцы полусогнуты и касались бедра; голову держать высоко и прямо, не выставляя подбородка; смотреть прямо перед собой; быть готовым к немедленному действию. Строевая стойка на месте принимается и без команды: при отдании и получении приказа, при докладе, во время исполнения Государственного гимна Российской Федерации, при выполнении воинского приветствия, а также при подаче команд.

– Строевым шагом – МАРШ!

– Вроде бы получилось, – кто-то промолвил из строя.

– На месте – СТОЙ! Вольно! По команде «Вольно» головной убор не поправляется, и никто не разговаривает. По команде «Вольно» ослабляется не правая нога, а левая! – продолжал «лечить» наш «педагог» по этим уставным штучкам.

А вообще удивительное чувство – чувство строя. Как будто не сто человек, а один, и ты частичка этого целого, его неотъемлемая и составная часть. Этот первый день был просто ужасный, друг другу на пятки наступали. Никак не могли подобрать по уставу темп движения – 110—120 шагов в минуту.

В армии человек вне строя асоциален и подозрителен. В нашей образцово-показательной воинской части запрещалось перемещаться по территории вне строя шагом. «Солдат без сопровождения должен передвигаться по территории части (особенно перед штабом) бегом. При встрече с офицером переходить на строевой шаг для отдания чести», – гласит инструкция, и эту инструкцию все строго выполняли.

В столовую, в клуб, в баню, на перекур, на всякие построения – единым строем и только строем. Даже чтобы выйти покурить, должен весь личный состав построиться и выйти строем к подъезду казармы. Там установлена курилка примерно четыре на четыре метра: асфальтированная площадка, две скамейки. В этой курилке стояли не менее сорока человек, тесно прижавшись друг к другу, и курили.

Водили строем в клуб ГДО смотреть фильм. Клуб неплохой. Только весь третий этаж был занят офицерами под жилье. Выглядел очень красиво, трехэтажное здание с узорными рисунками.

Сегодня получили эмблемы, пришивали шевроны⁵ крепили петлицы к форме. Искали и одалживали друг у друга нитки, иголки.

По десять раз за день мыли и чистили до блеска сапоги.

Завтра торжественное построение и праздничный ужин. Посмотрим, что это такое.

Когда какие-нибудь праздники или выходные, мы ничего не делаем. Крутят кино, смотрим телевизор.

Вечерняя поверка

Каждый день у нас производится вечерняя поверка, она никому не нравится, так как проходит и зимой, и летом, даже в снег или в дождь.

Вот как она у нас проходит:

– Рота, строиться на вечернюю прогулку! – дает команду дежурный по роте.

В двадцать часов сорок пять минут перед сном личный состав выходит на плац, в течение получаса прогуливается строем и в составе подразделений исполняет строевые песни.

После прогулки по команде дежурного по роте: «Рота, на вечернюю поверку становись» заместители командиров взводов (командиры отделений) выставляют свои подразделения для ежевечернего мероприятия. Дежурный, построив роту, докладывает старшине (или заменяющему его лицу) о построении роты на вечернюю поверку.

Но! Здесь есть одно но…

После этого во всех воинских частях положено проводить вечернюю поверку в расположении роты. У нас часть была образцово-показательная, и была у нее своя традиция – проводить ее на плацу.

После построения всей воинской части выходил ответственный офицер и командовал полутора тысячам солдат, сержантам и офицерам, которые были на плацу: «Ответственные офицеры, проведите вечернюю поверку и доложите об отсутствующих».

Старшина роты или лицо его заменяющее, подав команду: «Смирно», приступал к проверке. В начале поверки он называл воинские звания, фамилии военнослужащих, зачисленных за совершенные ими подвиги в списки роты навечно или почетными солдатами. При этом заместитель командира первого взвода докладывал: «Такой-то (воинское звание и фамилия) пал смертью храбрых за свободу и независимость Отечества» или «Почетный солдат роты (воинское звание и фамилия) находится в запасе».

После этого старшина роты проверял личный состав роты по именному списку: «Слушаем список вечерней поверки солдат и сержантов срочной службы на 10 декабря 2003 года», и начиналась перекличка. Услышав свою фамилию, каждый отвечает: «Я!» (никаких «здесь», «тут», «есть» и прочее, только звонкое «Я!»). За отсутствующих отвечают командиры отделений. Например: «В карауле», «В отпуске».

По окончании вечерней поверки старшина роты подает команду «Вольно», объявляет приказы и поручения, которые должны быть известны всем военнослужащим, наряд на следующий день и производит (уточняет) боевой расчет на случаи тревоги и пожара. Заместители командиров взводов назначают очередных уборщиков на завтра. В установленный час подается сигнал «Отбой», включается дежурное освещение, устанавливается полная тишина.

При нахождении в расположении командира роты или одного из офицеров во время вечерней поверки старшина докладывает ему о результатах: «Товарищ капитан! Вечерняя поверка проведена. Рота в полном составе. Больных нет, работающих нет, самовольщиков нет».

Периодически по плану воинской части проводятся общие батальонные и полковые проверки. Но у нас было не периодически, а каждый день. Место для проведения вечерней поверки должно быть освещено. Но в нашей воинской части освещения было мало. Данный плац окружен зданиями, на каждом из домов стоят прожектора, которые плохо освещают огромнейшую территорию и поэтому все пользовались фонариками.

На общих батальонных поверках обязан присутствовать весь личный состав батальона. Поверку всего личного состава по именному списку производят командиры рот и о результатах поверки докладывают командиру батальона.

По окончании общей батальонной поверки командир батальона подает команду «Смирно» и приказывает играть «Зарю». При проведении общей батальонной вечерней поверки по окончании «Зари» оркестр исполняет Государственный гимн Российской Федерации (а иногда на вечерней поверке вся воинская часть пела Гимн РФ).

Затем подразделения проходят под оркестр. При отсутствии в батальоне оркестра используются технические средства воспроизведения звукозаписи. С началом игры «Зари» командиры подразделений от взвода и выше прикладывают руку к головному убору и опускают ее по команде «Вольно», подаваемой командиром батальона по окончании игры оркестра. И эта вся вечерняя поверка идет не меньше сорока минут. Но максимальная длилась полтора часа.

Отметки в журнале именного списка делаются на каждый день месяца и только чернилами. Отсутствующий личный состав на вечерней поверке отмечается: «Н» – наряд; «К» – командировка; «О» – отпуск; «Б» – болен (а для точности ставим отметки «с/ч» – санчасть или «Г» – госпиталь), «А» – арест; «С/О» – самовольная отлучка. При исключении военнослужащего из списков части делается запись: «Уволен по окончании срока службы (болезни, переведен в войсковую часть), номер приказа и число, месяц, год».