Молитва

2

После похорон матери единственным желанием Талгата стало желание вырваться из привычной удушающей атмосферы окружающего общества, ему не хотелось видеть сердобольные взгляды родственников и знакомых, слушать казавшиеся притворными слова соболезнования и утешения, смотреть новости, думать о завтрашнем дне, видеть лица людей, озабоченных повседневной бытовой суетой, слышать их обывательские разговоры. Хотелось ему отряхнуться от ржавой пыли ежедневной суеты, убежать подальше от всех и остаться наедине с собой, разобраться со своими мыслями и переживаниями, просто побыть человеком, настоящим, живым и чистым. Он понял, что только вера может излечить его душу, в ней он найдёт спасение.

Талгат стал докучать Марату своими звонками и бесчисленными вопросами о вере. Он был одержим желанием узнать всё об Аллахе, его терзала мысль о том, что он ничего не знает о Боге и истинной вере. Иногда трубку домашнего телефона брал Али, младший брат Марата, знакомый ему с детства, и тот тоже терпеливо разъяснял ему вопросы религии. Всё течет, и всё меняется. Ежесекундно. Каждое мгновение – это всегда новое, всё постоянно меняется: что-то появляется, а что-то заканчивается, кто-то рождается, а кто-то умирает, и со всем этим надо смириться. Ничто не вечно, особенно мир материального. Талгат вдруг понял, что людское стремление к стабильности – это ужасное заблуждение. В один из дней, когда он вышел из дома и медленно пошёл по улицам своего района, ему показалось, что дома похожи на неприступные средневековые крепости. Люди скользили мимо, не замечая его, словно призраки, словно тени прошлого. И Талгат тоже шёл по шумному воскресному городу, ничего не слыша и не замечая вокруг. Внезапно им овладело неудержимое желание кричать, бежать куда-то, бороться с кем-то или чем-то. Ему захотелось совершить что-то безумное именно в данный миг, в светлое время суток, под взглядами людей. Но люди на улице безучастно и равнодушно шли мимо него. Им не было никакого дела до его чувств и страданий, у каждого из них масса своих нерешённых насущных проблем. Каждый, молча, шёл своим нелёгким путем. Молчание и одиночество в толпе таких же молчаливых и одиноких в душе людей. Молчание порой бывает громче самого громкого крика, потому что рвёт на части не твоё тело, а сердце. И это самое сложное – жить, воспринимая всё близко к сердцу, получая от жизни всё новые и новые раны.

Талгату хотелось больше знать о вере, сразу и быстро понять всё, что касается этой темы. Вместе с тем он осознавал, что здесь кроется что-то другое: невозможно просто что-нибудь прочитать и сразу всё понять. В один из вечеров, отвечая на многочисленные вопросы друга, Марат, словно ненароком, заметил:

– Вот ты звонишь, каждый день и задаёшь бесконечные вопросы, а Аллах слушает и ждёт. Ждёт, когда же Талгат встанет на намаз?!

Поражённый этими словами, Талгат замолчал и, положив трубку, спросил самого себя:

– Кто слушает меня и ждёт? Аллах?!

Он почувствовал тяжесть в груди и пришёл к мысли, что все вопросы возникают у него от сомнений, а нужно было всего-навсего начать молиться. Талгат взял Коран, наугад с закрытыми глазами открыл страницу Священной книги и прочитал:

«Во имя Аллаха милостливого, милосердного! Когда пришла помощь Аллаха и победа, и ты увидел, как люди входят в религию Аллаха толпами, то восславь хвалой Господа твоего и проси у Него прощения! Поистине, Он обращающий!» (Сура 110 «Помощь», аят1—3).

Прочитав эти строки, Талгат неожиданно почувствовал, как поплыла земля под его ногами, подкосились ноги, закружилась голова. Руки дрожали от волнения, он понял, что к нему пришло знамение в виде суры Божественной книги.

Он стал осознавать себя в вере, вдруг проявилась и стала ясной самая суть тех понятий, которые прежде были только умозрительными построениями, а теперь стали фундаментом его нового видения мирового устройства.

Выделив себе уголок в маленькой комнатке общаги, Талгат стал совершать намаз. Уже в первую неделю он почувствовал неведомую прежде силу. Как будто кто-то или что-то сопровождало его во время намаза с правой стороны. Вероятно, он чувствовал это сердцем, но никому не сумел, бы объяснить этого. Трепетно относился ко времени совершения молитвы, стараясь совершать намаз вовремя. Он понимал, что «кто-то» просто хочет его поддержать. «Наверное, это ангелы», – подумал он.

Такое состояние продолжалось всю первую неделю.

3

В один из вечеров Талгат сидел у окна, слушая музыку, льющуюся из его старенького музыкального центра, уже в который раз внимая песне известного чеченского певца.

 
Мой верный брат, закрой для злобы сердце.
В кипящем сердце гнев – твой худший враг.
Злых мыслей яд в него готов втереться
И водрузить своей победы флаг…
 
 
Несчастный раб, как громким стал твой смех?
Спеша грешить, веселье торопило.
Каких высот достиг, в делах успех,
Иль ты познал вкус всех земных утех?
 
 
Несчастный раб, ведь то тебя сгубило.
Грешил, смеясь. Как жалок твой исход!
Под горький плач тебя примет могила,
Так почему ступаешь горделиво?
 

Голос Тимура Муцураева – бархатный, проникновенный, с легкой хрипотцой, прекрасное исполнение, казавшийся глубоким смысл его песен сильно воздействовали на Талгата, заставляя трепетать сердце, задевая чувствительные нервные струны души и всю её переворачивая. Но когда он вникал в содержание песен Тимура, ему становилось не по себе и до боли жутко от понимания того, к чему призывает этот волшебный голос. Казалось, песни эти пропитаны кровью, запахом смерти и болью, и шахиды в них представлены героями. В каждой песне звучат ноты жалости к самим себе, к маленькому и безвинному чеченскому народу, который хочет поработить огромная мощная Россия. Слушая чеченского барда, Талгат погружался в глубины своей души, испытывая горечь и жалость к самому себе, к своей неудавшейся судьбе.

 
Расплаты час к тебе уже грядёт,
Блеснёт слеза, но поздно покаяние!
Плачь, о, моя душа, пред часом воздаяния!
 

Дрожь волнами пробегала по телу: не мог он без волнения слушать талантливого певца. К сожалению, голос Тимура и его песни для целого поколения молодых ребят оказались подобными сосуду со смертельным ядом, отравившим и поразившим их сердца. Для ребят, которые, не имея понятия, кто такие моджахеды, захотели ими стать под влиянием творчества Муцураева. В то время Талгат тоже ещё не понимал, насколько отравляющее влияние оказывают эти песни на него. Мощные по своей энергетике песни Тимура Муцураева дурманили молодое поколение, заставляя противостоять разуму, идти по велению сердца на «священную войну» – джихад…

 
О, Аллах, мир окутан страшной мглой!
И война вновь сменяется войной!
Страшный век, век неверия и зла!
О, Аллах, лишь в джихаде жизнь ясна!..
Горы пепла и огня… В храм войдут твои войска.
Ты молитвам их внемли, души в вечность забери!
 

Слушая музыку и наблюдая, как детишки играют во дворе, он поймал себя на безумной мысли, представив вдруг воюющую Чечню в своём маленьком дворе. На месте песочницы, где только что играли дети, он увидел воронку от попавшей в неё бомбы и клубы дыма над разворошенной взрывом разноцветной беседкой, где сидели родители, наблюдая со стороны за своими детьми.

Неожиданно зазвенел телефон, заставив вздрогнуть Талгата и отогнав страшные мысли и видения, пришедшие в его голову. Дрожащей рукой он поднял трубку и прислонил к уху:

– Ас-салямуалейкум, Талгат, как ты, ахи? Приходи ко мне, ты же любишь задавать кучу вопросов, а я не могу на все твои вопросы ответить, – с некоторым укором в голосе сказал в трубку Марат и продолжил. – И вот что, приходи с младшим братом. В гостях у меня будет семья из Атырау – репатрианты, приехавшие из Узбекистана, Исмаил и Дина. Кстати, Исмаил учился в Сирии, тебе будет полезно услышать его. Он знаток ислама, можете с братом задавать ему все вопросы, которые вас так интересуют.

Прошло всего недели две с тех пор, как Талгат начал совершать намаз, а его брат уже месяц, как стал молиться. Они хотели вместе начать читать намаз, но у Талгата не было таких способностей быстро всё схватывать, как у Нурлана. Младший брат легко заучивал суры, слова и предложения на арабском языке, необходимые для совершения намаза. Но глубоких знаний об исламе не было у обоих. Поэтому они с удовольствием приняли приглашение Марата и были рады возможности впервые пообщаться с человеком, имеющим знания в исламе.

Марат пригласил около десяти человек. Кто-то из приглашённых гостей уже читал намаз, а кто-то только недавно стал интересоваться верой. Взглянув на Исмаила, братья про себя отметили, что он выше среднего роста, стройный, безусый мужчина с небрежно растущей длинной бородой. Исмаил был одет в джинсы и белую футболку. Супруга его была в никабе черного цвета, закрывавшем её лицо и оставившем только узкую прорезь для глаз. Она была худенькой женщиной невысокого роста, с большими глазами. Общение с вновь прибывшими гостями оказалось для всех не только полезным, но и очень приятным. Все с интересом слушали Исмаила, который так искренне выражал свою любовь к вере. Он был рассказчиком от Бога, и это завораживало слушателей. Братья и сёстры по вере слушали его с открытым ртом. Исмаил держал перед собой Коран, иногда заглядывая в него, перелистывая страницы, чтобы найти нужную суру или аят. Его глубокие познания, умение пересказывать наизусть множество хадисов поразили Талгата. По рассказам Исмаила, достичь таких знаний об исламе он сумел благодаря учёбе в Сирии, а именно в Дамаске.

– Почему между нами и мечетью есть какая-то неприязнь? Мы никому ничего плохого не сделали, но имамы мечети на нас косо смотрят, – негодуя, спросил у Исмаила один из гостей.

– Имамы дистанцировались и от мусульман, и от мечети. Они думают, что они особые и важные люди, а прихожане – слуги. Эти имамы ни за что не пойдут на тяжёлую работу, – с жаром ответил гостю Исмаил, в глазах его загорелся злой огонек и тут же погас.

– Но у них авторитет, люди оказывают им уважение, дают им деньги по пятницам и на похоронах. А нас они не любят, потому что мы не даём им денег, потому что Аллах не нуждается в деньгах, – продолжали говорить гости Исмаилу.

– Эти люди – джахили. Они не понимают, что в исламе вера не покупается и не продаётся. Люди должны сами молиться и поклоняться своему Господу, а не бежать в пятницу в мечеть с целью заплатить за всё имаму, надеясь, что тем самым снимут с себя груз ответственности перед Богом. В исламе такого нет. Но, если вы истинно верующие, то вы будете разъяснять людям, что существуют пять столпов ислама, таких как шахада, пятикратный намаз, пост в месяц Рамадан, закят и хадж, и тогда ситуация изменится. Эти все столпы взаимосвязаны между собой, – приятным завораживающим голосом внушал им Исмаил.

– Людям хочется уйти от ответственности. Они уверены, что делают всё правильно, ведь мечеть как бы сама их в этом поощряет. А нас люди считают сектантами, – с огорчением высказала свою обиду одна из сестер по вере.

– Проявляйте огромное терпение. А в себе воспитывайте и развивайте лучшие качества. Делайте больше людям добра, давайте садака бедным. Шайтан делает всё, чтобы помешать человеку дать милостыню, потому что подаяние продлевает жизнь человека, как резинка стирает с бумаги написанное карандашом. Начните прямо с завтрашнего дня, – успокаивал её тихим, но убеждающим голосом Исмаил

– Иногда я плохо сплю. Какое-то тревожное чувство угнетает меня. Но я только недавно стал интересоваться исламом, – пожаловался один из братьев по вере. Талгат посмотрел на него: худощавый мужчина с длиннющей бородой, на вид лет двадцати пяти, на казаха не похож. Внешне скорее напоминал жителя Кавказа. Позже Талгат узнал, что он казах из Сарыагаша.

– Шайтан смеётся над человеком, считая его слабым и недостойным быть наместником Бога на Земле. Он старается отвратить человека от совершения праведных поступков. Он влияет на большинство людей, но, тем не менее, он боится Аллаха. Перед сном всегда читайте аят «Аль-курси». Когда шайтан слышит этот аят, всегда убегает, – убеждал его Исмаил.

4

Через неделю Марат снова пригласил к себе домой Талгата и других братьев и сестёр по вере на встречу с Исмаилом. Нурлан не смог пойти с ним: его пригласили на другую встречу. За это время Талгат уже нашёл ещё больше друзей среди братьев-мусульман, с которыми познакомился главным образом в мечети. Его радовало, что они были ему близки по духу и образу мыслей. Он думал о том, как хорошо, что он в вере, и, казалось, ничего ему больше не нужно в этой жизни, кроме как быть ближе к Богу, к вере. Он был уверен тогда, что главное – это читать намаз, помогать людям, любить своих сестёр и братьев по вере и надеяться попасть в рай. Ему казалось в те дни, что в рай не трудно попасть, просто надо выполнять всё, что Священный Коран и Сунна предписывают выполнять каждому праведному мусульманину: исполнять обряд молитвы (пятикратный намаз), отдавать часть своих доходов в пользу нуждающихся (закят), соблюдать пост в священный месяц Рамадан, хотя бы раз в жизни совершить паломничество (хадж) в Мекку, к главной святыне ислама – Каабе. Во второй суре Корана, в 43-м аяте «Аль-Бакара» («Корова») Талгат прочитал: «Совершайте намаз, выплачивайте закят и кланяйтесь вместе с кланяющимися»…

И всё же в голове его длинными рядами выстроились вопросы, на которые хотелось получить ответы. Он мысленно перемещался в детство, вспоминая свои первые познания об исламе и сравнивая их с тем, что узнал сейчас. Его бабушка с дедушкой являли собой достойный уважения образец советской семьи. Правда, он дедушку своего никогда не видел, тот погиб под Сталинградом, защищая страну от фашизма.

Дома практически никто о вере не говорил, хотя с детства все, в том числе и Талгат, знали, что они мусульмане.

Вечером Талгат пришёл к Марату и, войдя в квартиру, заметил, что братья сидели в детской на постеленных на полу цветастых корпе, ожидая тех, кто задерживается на работе. Марат жил в пятом микрорайоне, в пятиэтажном панельном доме.

У него была небольшая двухкомнатная квартира старой планировки. Талгату нравилось приходить сюда. После встречи можно было прогуляться по находящейся рядом аллее, где он всегда останавливался возле Вечного огня, разглядывая языки пламени, подолгу раздумывая о прошлом и будущем. Он вспоминал маму, которая говорила ему, что Вечный огонь – это огонь, который горит всегда, символизируя вечную память о чём-либо или о ком-либо.

В детстве он часто приходил с мамой к Вечному огню, и она рассказывала, что огонь зажгли в начале 70-х годов, и первоначально памятник стоял на проспекте Абая, напротив здания Дома Советов – сегодняшнего областного акимата. Она сказала, что монумент был посвящен борцам за установление Советской власти и солдатам, погибшим в годы гражданской и Великой Отечественной войн. Но в начале 80-х годов его перенесли на проспект Алии Молдагуловой, и сейчас он рядом с домом, где живёт Марат.

Талгат сегодня и сам пришёл с опозданием. Он застал оживлённый разговор, самым активным участником которого был брат из Нукуса Шахмардан – тучный мужчина лет тридцати, с жидкой бородой, выдававшей в нём жителя Узбекистана:

– Один из братьев рассказывал, что у нас в Узбекистане в тюрьмах мусульманам не дают молиться, с женщин срывают платки, – говорил Шахмардан.

– А за что эти кафиры сажают мусульман? – спросил один из сидящих в комнате братьев, ошеломлённый услышанным.

– Назвали ваххабитом – и этого достаточно. За то, что носят бороду, читают намаз, за ношение хиджабов. Для мусульман построили специальные камеры с низкими потолками, чтобы они не могли разогнуться во весь рост, чтобы так страдали. Тюремщики зверски избивают наших братьев. Они говорят: «Просите милости у президента». Мусульмане отвечают им: «Милость принадлежит Милостливому и Могущественному». Тюремщики спрашивают: «Кому?», мусульмане отвечают: «Аллаху».

На что тюремщики говорят: «Тьфу, какую чушь вы несёте. Всемогущий для Вас – это наш президент, и только он вам может помочь, а иначе будете здесь гнить».

Талгата привели в ужас рассказы Шахмардана, ну а тот, не давая опомниться верующим братьям и сёстрам, продолжал устрашать:

– Беременных мусульманок держали в холодной воде по пояс.

– Субханаллах, какой ужас! Вам так не повезло с президентом, – воскликнул один из пришедших на встречу братьев, испуганно вытаращив глаза, которые и без того были чуть навыкате.

– Но все верующие просят у Аллаха прощения за него. Аллах может повернуть сердце человека к добру. Мы все просим Аллаха, чтобы Он простил нашего президента за грехи и просим, чтобы Он наставил его на путь Истины. Может, президент не знает о происходящем? Может его подставили? Прежде чем стать президентом, он обещал узбекам хорошую жизнь, и они верят ему. Это ведь всё политика, которую делает его окружение. А сам он вроде неплохой человек. Надеюсь на то, что Аллах смягчит его сердце, и он станет истинным мусульманином.

– Какой же он мусульманин? Я слышал, что он бухарский еврей. И жена его еврейка. Он же ненавидит мусульман! Он кафир – это очевидно. Он уничтожает лучших сыновей и дочерей узбекского народа. Жизнь тирана долгая, но и наказание ему – вечные муки в Аду. Аллах не ведёт прямым путём нечестивых людей, – эмоционально ответил Шахмардану один из братьев, слушавший его внимательно.

Марат позвал всех пройти в зал. В это время там Исмаил отвечал кому-то на вопрос об ирако-кувейтской войне: «Саддам Хусейн – это американский шпион. Он принёс смуту в регион, в результате чего там были размещены американские войска. Арабы теперь платят зарплату этим американским солдатам за то, чтобы те охраняли их. Это грязная политика, направленная против мусульман». Он ещё долго продолжал рассуждать на эту тему:

– Был такой случай, когда один американский солдат принял ислам в Саудовской Аравии. Однажды он пришёл в мечеть и сказал имамам, что ненавидит их. Он громко плакал и кричал на всю мечеть: «Я вас ненавижу, потому что вы здесь сидите и ничего не делаете, зная Истину, а там погибает мой народ, не зная её вообще». Он имел в виду духовную гибель. Он сильно плакал. Такой путь к Аллаху был у этого человека.

Талгат погрузился в свои мысли. Он ещё не мог прийти в себя от того, что услышал об узбекских тюрьмах.

Исмаил теперь рассказывал что-то о шиитах: «… и когда мы приближались к могиле Пророка (мир ему!), чтобы поприветствовать его (мир ему!), … а вы знаете, что он (мир ему!) слышит наши приветствия и благословения ему?! Он (мир ему!) даже отвечает нам. Но мы не знаем, как это происходит. Побольше благословляйте его (мир ему!). Так вот, рядом с ним (мир ему!) покоятся тела двух первых халифов Абу Бакра и Умара. Им мы тоже шлём благословения. Но находящиеся рядом с нами шииты посылают им проклятья».

– Да? Почему?! – встрепенувшись, удивленно спросил Талгат.

Он вдруг вспомнил о том, как во время учебы в университете часто ходил в библиотеку, чтобы найти и почитать книги об исламе. Ему предложили почитать биографию Пророка (мир ему!) в переводах Соловьёва, Ирвинга, Вахтина и Пановой.

Но когда он стал читать книги этих авторов, то был возмущен ложью и богохульством, которые содержались в них. Перед тем, как вернуть книги в библиотеку, он склеил между собой страницы. Библиотекарь, знавшая Талгата не один год, сданные им книги не проверила.

– Потому что шииты считают, что первым халифом должен был быть Али, а не Абу Бакр, – ответил Исмаил с такой ненавистью, словно шииты убили его близкого родственника.

Талгат вспомнил, что в этих книгах он прочёл о кровопролитных войнах между мусульманами во времена правления Али.

– А что послужило причиной верблюжьей войны? – поинтересовался Талгат.

– Есть мнения учёных, которые говорят, что тот, кто будет рассуждать о верблюжьей войне, может угодить в Ад, – глядя прямо в глаза Талгату, ответил Исмаил.

Талгат сильно испугался. Он решил больше никогда и никому не задавать подобных вопросов. Впрочем, в дальнейшем ему незачем и некому было задавать такие вопросы, потому что позже он стал познавать ислам, изучая те книги, которые переведены или будут переведены к тому времени на русский язык.

Пока Исмаил объяснял всем, кто такие шииты и предостерегал от общения с ними, мысли Талгата переместились в детство, когда он спрашивал об исламе у родного дяди.

– А мой дядя ещё в детстве мне рассказывал, что имам Махди находится под землёй, точит там стрелу, и, когда приблизится Конец Света, он выйдет и этой стрелой уничтожит всех неверных и установит справедливость, – прервав свои размышления, сказал Талгат.

– Такие сказки и сейчас шииты рассказывают. Кто-то твоему дяде сказал, а он тебе передал. Это всё от незнания, – ответил на это Исмаил.

– Но мой дядя сказал, что мусульмане ожидают имама Махди сотни лет, – не унимался Талгат.

– Про то, что кто-то сидит под землёй и точит стрелу – это сказки. Имам Махди действительно придёт в конце времён. Но нам не надо сидеть, сложа руки и ждать, когда это произойдёт. Надо призывать людей к Истине. Наши народы – узбеки, казахи, киргизы, туркмены, татары, таджики и другие – на протяжении более тысячи лет были мусульманами. Лишь семьдесят лет правления Советской власти дали небольшой разрыв. Но мы, новое поколение, возрождаем Ислам на своих родных землях, и я очень счастлив, что вижу, как ежедневно всё больше и больше людей возвращается к Истинной вере. Люди отказываются от неверия и приобретают счастье в своих душах, наслаждаясь верой в своего Господа. Мы не суфии, которые сидят и воображают, что они уже находятся в Раю. Мы будем стараться изменить этот мир к лучшему. Мы будем призывать людей к добру. Мы осуждаем зло. Человек создан Аллахом не ради забавы. Он – наместник Бога на Земле. Сейчас здесь каждый из нас проходит экзамен на эту способность быть наместником. Потом уже не будет ни наших дел, ни этой жизни, а будет либо вечное блаженство в Раю, либо вечные муки в Аду. Поэтому всё имеет смысл только сейчас, пока мы живы. Мы для этого и приходим в этот мир, чтобы попытаться построить справедливое общество. Для этого нам дана Книга. Не надо изобретать велосипед. Человек, отбросивший Коран за свою спину, подобен тому, кто, решив отправиться в морское путешествие, выбросил карту, компас и всё необходимое в пути. Человек не просто так назначен быть наместником Бога на Земле, ведь он захочет править так, как возжелает его душа, а душа тянет человека к несправедливости. Поэтому были ниспосланы Священные Писания, как верное руководство для людей. Коран – не только для мусульман. Он для всех людей, и в нём есть ответы на вопросы, волнующие человечество. Сейчас здесь сидят семь человек. Если завтра каждый из вас призовёт по пять человек к Истине, то нас уже будет тридцать пять. А потом мы все встретимся в Раю, Иншаллах! – ответил ему Исмаил.

Талгат увлечённо слушал Исмаила, восхищаясь его глубокими познаниями, был благодарен ему за столь вдохновенные лекции. Лицо Исмаила сияло, когда он говорил об Аллахе.

Но тут Талгат опять неожиданно спросил:

– А кто такой Аятолла Хомейни?

– Он не мусульманин. Но мы уже не будем сегодня об этом говорить. Уже поздно и надо расходиться по домам, – резко прервал разговор Исмаил, вставая с пола.

Талгат почувствовал себя неловко. Где-то он прочитал, что Хомейни – великий человек и вождь исламского мира. Сейчас он услышал совершенно противоположное мнение. Не смея больше задавать вопросы, Талгат решил впредь слушать лекции молча. Но подумал про себя: «Если это не так, то я увижу знак». Сам он потом забудет об этом и вспомнит спустя какое-то время.

Первоначально было решено встречаться ежедневно у Марата, так как Исмаилу и Дине оставалось находиться в Актобе всего две недели, после чего им нужно было вернуться в Атырау. Но неожиданно на следующий день заболел их сын, и они уехали пораньше. Продолжить лекции не получилось, что очень расстроило Талгата, которого мучил вопрос: почему мусульмане поделились на суннитов и шиитов? В чем причина раскола среди мусульман? На одном из сайтов по истории ислама он нашёл научное объяснение:

«Арабы в VII – VIII веках рассматривали ислам как своё национальное достояние. Арабы относились к мусульманам-инородцам свысока, именуя их ил (варвар), издевались над их арабским произношением, привычками в быту, избегали с ними родниться. Как сказано в одном сочинении того времени, на торжественных выходах или трапезах мавла всегда находились позади арабов. Не делалось при этом различий по возрасту и статусу мавла, чтобы «ни от кого не было скрыто, что это не араб». Презрение арабов в первую очередь касалось мелких торговцев, ремесленников и крестьян, которые надеялись улучшить свое положение переходом в ислам и селились в арабских кварталах или рядом с поселениями арабов.

Арабы исходили из того, что данное Мухаммеду откровение на арабском языке ставит их выше остальных народов.

В свою очередь, мусульмане-неарабы противопоставляли этому тезис, что Коран – откровение для всех. Постепенно росло противостояние между арабами и новообращенными мусульманами, число которых увеличивалось в Халифате, и они все активнее выступали в защиту своих прав, становясь питательной средой для всевозможных оппозиционных движений. Наряду с этим росло и социальное напряжение между самими арабами, среди них стали возникать оппозиционные течения.

Так, в середине VII века в Халифате возник раскол, последствия которого в мусульманском мире сказываются до сих пор. В 656 году халиф Осман из рода Омейядов был убит и халифом избрали Али – двоюродного брата и зятя Мухаммеда. Однако клан Омейядов отказался признать нового халифа на основании того, что сторонники Али оказались причастными к убийству Османа. Лидером Омейядов был наместник Сирии Муавийа. В 657 году у Сиффина на реке Евфрат войска Али и Муавийи встретились для решающего боя. Не желая проливать кровь мусульман, Али согласился на судебное разбирательство, в ходе которого было вынесено решение против него. Сторонники Али (которые называются по-арабски «шиат Али», то есть «партия Али», отсюда их название «шииты») с этим не согласились, исходя из того, что Али – родственник Мухаммеда и имеет преимущественное право на верховную власть над мусульманами. Иначе говоря, шииты отстаивали наследственный принцип передачи верховной власти в Халифате. Для них в этом принципе – существо веры. Противники шиитов считали, что халифы, как преемники Мухаммеда, должны избираться самой общиной на основе традиций и обычаев. Отсюда вскоре возникло название этой группировки среди мусульман – сунниты, от арабского слова сунна – «обычай», или же «люди обычая и общины».

В итоге халифом был избран в 660 году более сильный Муавийа, который создал Династию Омейядов. Год спустя Али был убит. Его сторонники, тем не менее, продолжили свою борьбу и провозгласили халифом старшего сына Али – Хасана. Однако Хасан отказался от своих прав в пользу Муавийи. В 680 году Муавийа умер, и халифом был признан его сын Йазид. Но шииты отказались признать его и под руководством младшего сына Али Хусейна пошли против него. У местечка Кербела в Ираке Хусейн с группой родственников и приверженцев были убиты войсками Йазида. С тех пор Хусейн стал для шиитов не просто мучеником, т.е. шахидом, принявшим смерть за веру (шахада), а великомучеником или «шахом шахидов». Кербела, где Хусейн был убит, стала местом паломничества шиитов, а самый популярный их лозунг по сей день: «Весь мир – Кербела, круглый год – ашура, то есть траур». Сегодня Кербела – один из двух главных шиитских священных городов наряду с городом Наджаф, где сохранилась могила Али. Это событие стало окончательным водоразделом между суннитами и шиитами.

История показывает, что разделение ислама на шиитов и суннитов произошло из-за нетерпимости арабов к другим народам…»

Талгат был ошеломлён всем, что узнал из статьи, и долго не мог отойти от потрясения. В его сознании не укладывалось то, что мусульмане раскололись не из-за неверия в Аллаха, а из-за нетерпимости друг к другу…