Дверь напротив стола миссис Диас вела в другую комнату – кабинет мистера Попкинса. Когда мы втроем вошли, он закрыл дверь, продолжая что-то говорить, но я не очень его слушал. Я разглядывал большой стол, за который он уселся, и разные вещицы на столе. Вот это сокровища! Например, маленький глобус, который парил в воздухе сам по себе. И кубик Рубика, сделанный из крошечных зеркал. Мне понравился этот кабинет. Понравилось, что на стенах висели детские рисунки. И что они были в рамках, словно настоящие картины.

Мама села на стул перед столом мистера Попкинса. Был еще один стул, но я решил встать поближе к маме.

– Почему у вас есть своя комната, а у миссис Ди нет? – спросил я.

– Ты имеешь в виду, почему у меня есть собственный кабинет? – уточнил мистер Попкинс.

– Вы же сказали, что она тут всем заправляет.

– Ах, вот оно что! Я пошутил. Миссис Ди – моя помощница.

– Мистер Попкинс – директор школы, – напомнила мама.

– А вас зовут мистер Пи?

Мой вопрос его развеселил.

– Ох, не знаю, не знаю! Подозреваю, мне дают множество других прозвищ, о которых я могу только догадываться. Чего уж там, с фамилией, как у меня, жизнь не сахар. Понимаешь, о чем я?

Я расхохотался, потому что прекрасно понимал, о чем он.

– У мамы с папой была учительница мисс Зад.

– Ави! – Мама покраснела, но мистер Попкинс рассмеялся.

– Да, ей не позавидуешь. По сравнению с ней даже мне грех жаловаться. Послушай, Август, вот чем мы сегодня займемся…

– Это тыква? – Я показал на рисунок в рамке, висевший над столом мистера Попкинса.

– Ави, сынок, не перебивай, – сказала мама.

– Нравится? – Мистер Попкинс обернулся взглянуть на рисунок. – Мне тоже. И я тоже сперва считал, что это тыква. А потом ученик, который мне его подарил, объяснил, что на самом деле это не тыква. Это… – приготовься – мой портрет! А теперь, Август, отвечай: неужели я похож на тыкву?

– Нет! – сказал я вслух, хотя подумал «да». В его щеках было что-то тыквенное – когда он улыбался, щеки надувались и лицо превращалось в хэллоуинскую тыкву-фонарь. Я захихикал. А потом замотал головой и прикрыл рот ладонью.

Мистер Попкинс улыбнулся, словно прочел мои мысли.

Я собирался еще кое-что добавить, но внезапно услышал голоса за дверью: детские голоса. Сердце бешено заколотилось, будто я только что пробежал марафон – именно так, без преувеличений.

Дело в том, что, когда я был маленький, я совершенно спокойно общался с незнакомыми детьми, потому что все дети, с которыми я общался, были тоже очень маленькие. Что хорошо в очень маленьких детях, так это что они ничего не делают специально, чтобы над тобой поиздеваться. Хотя иногда могут и обидеть. Они просто не всегда понимают, что говорят. А большие дети понимают. И поэтому я держусь от них подальше. Я даже волосы отрастил в прошлом году – челка закрывает глаза и помогает не замечать то, что замечать совсем не хочется.

В дверь постучала миссис Диас.

– Мистер Попкинс, они здесь, – объявила она.

– Кто здесь? – спросил я.

– Спасибо, – сказал мистер Попкинс своей помощнице и обратился ко мне: – Август, я тут подумал, что неплохо бы тебе познакомиться с будущими одноклассниками. Они покажут тебе школу. Введут, так сказать, в курс дела.

– Не хочу ни с кем знакомиться, – сказал я маме.

Вдруг мистер Попкинс оказался прямо передо мной, а его руки – у меня на плечах. Он наклонился и прошептал мне в ухо:

– Не бойся, Август. Это хорошие ребята.

– Ави, все будет хорошо, – прошептала мне мама в другое ухо.

Но больше она ничего не успела сказать, потому что мистер Попкинс уже распахнул дверь своего кабинета.

– Прошу, – пригласил он, и в комнату вошли два мальчика и девочка. Никто из них не смотрел ни на меня, ни на маму. Они топтались у двери и не сводили глаз с мистера Попкинса, будто от этого зависела их жизнь.

– Большое спасибо, что пришли, да еще за две недели до занятий! Ну что, каникулы удались?

Все закивали, но никто не издал ни звука.

– Вот и превосходно, – сказал мистер Попкинс. – Итак, друзья, познакомьтесь с Августом, он тоже будет у нас учиться. Август, это давнишние ученики нашей школы. Конечно, в младших классах они занимались в другом здании, но мы знакомили их с программой средней школы, так что они бывали тут не раз и знают все закоулки. А поскольку вы с Августом в одном классе, то я подумал, что будет прекрасно, если вы подружитесь до начала занятий. Итак, дети, это Август. Август – это Джек Тот.

Джек Тот посмотрел на меня и протянул руку. Когда я ее пожал, он кривовато улыбнулся, сказал «привет» и тут же уставился в пол.

– Это Джулиан, – продолжал мистер Попкинс.

– Привет. – И снова повторилось то же самое: Джулиан взял мою руку, выдавил из себя улыбку, быстро опустил глаза.

– И Шарлотта.

Таких светлых волос, как у Шарлотты, я в жизни не видел. Она не стала протягивать мне руку, но помахала и улыбнулась:

– Привет, Август. Приятно познакомиться.

– Привет, – сказал я, глядя вниз, на ее ярко-зеленые кроксы.

– Итак. – Мистер Попкинс соединил ладони, как бы медленно ими хлопнул. – Вы могли бы устроить для Августа небольшую экскурсию по школе. Что, если начать с третьего этажа? Там будет ваш кабинет – по-моему, триста первый. Миссис Диас, не подскажете…

– Да-да, кабинет триста один! – откликнулась миссис Диас из-за двери.

– Триста первый, – повторил мистер Попкинс. – И покажите ему, например, лаборатории и компьютерный класс. И библиотеку и актовый зал на втором этаже. И столовую не забудьте.

– А кабинет музыки надо показывать? – спросил Джулиан.

– Хорошая идея, – согласился мистер Попкинс. – Август, ты играешь на каком-нибудь инструменте?

– Нет, – ответил я. Музыка – это не про меня, ведь ушей-то у меня нет. Точнее, они есть, но выглядят не как обычные уши.

– Кабинет музыки все равно тебе понравится, – сказал мистер Попкинс. – У нас неплохая коллекция ударных инструментов.

– Август, ты же всегда хотел научиться играть на барабанах! – Мама пыталась поймать мой взгляд. Но мои глаза прятала челка, а я пялился на старую жвачку, которую кто-то прилепил к ножке директорского стола.

– Превосходно! – сказал мистер Попкинс. – Возвращайтесь через… – он глянул на маму, – …полчаса, хорошо?

Наверное, мама ему кивнула.

– Август, ты готов? – спросил он у меня.

Я промолчал.

– Готов, Август? – повторила мама. Вот теперь я на нее посмотрел. Пусть знает, как я на нее злюсь. Но, глянув на мамино лицо, я просто кивнул. Она была напугана еще сильнее, чем я.

Мои одноклассники вышли из кабинета, и я поплелся за ними.

– До скорого! – мамин голос звучал тоньше обычного. Я ей не ответил.

Экскурсия

Джек Тот, Джулиан, Шарлотта и я шагали по большому вестибюлю к широкой лестнице. Пока мы поднимались на третий этаж, все молчали.

Наверху был узкий коридор с уймой дверей. Джулиан приоткрыл дверь с табличкой «301».

– Вот наш кабинет. Классным руководителем у нас будет мисс Петоза. Я слышал, она ничего, главное – не попасть к ней на математику. На уроках она зверствует.

– Неправда, – возразила Шарлотта. – В прошлом году она вела математику у моей сестры, и сестра говорит, что мисс Петоза абсолютно нормальная.

– Мне рассказывали другое, – ответил Джулиан. – Ну да какая разница. – Он закрыл дверь и двинул дальше по коридору. – Вот лаборатория. – Он встал перед полуоткрытой дверью точно так же, как и минуту назад. Он ни разу не взглянул на меня, но я другого и не ожидал. Я тоже на него не смотрел. – До первого сентября никому не известно, кто будет вести естествознание, но все хотят мистера Холлера. Он учил нас в младших классах. На уроках он иногда играет на огромной тубе.

– Это не туба, а баритон, – заспорила Шарлотта.

– Туба! – И Джулиан захлопнул дверь.

– Слушай, дай ему хотя бы зайти внутрь и осмотреться, – буркнул Джек Тот, проталкиваясь мимо Джулиана и Шарлотты и снова открывая дверь.

– Хочешь – заходи, никто не мешает, – сказал мне Джулиан. И впервые на меня взглянул.

Я пожал плечами и пошел в лабораторию. Джулиан отскочил в сторону, будто боялся, что я случайно его задену.

– А чего тут смотреть? – И Джулиан стал указывать пальцем на все подряд: – Это инкубатор. Черная штуковина – доска. Это парты. Это стулья. Это бунзеновские горелки. Это таблица химических элементов. Это мел. Это тряпка.

– Джулиан, он знает, что такое тряпка, – сказала Шарлотта. Она чем-то напоминала мне Вию.

– Ты уверена? – ответил Джулиан. – Мистер Попкинс сказал, что он никогда не ходил в школу.

– Ты же знаешь, что такое тряпка, да? – спросила меня Шарлотта.

Если честно, я так нервничал, что ничего не смог из себя выдавить и уставился в пол.

– Эй, ты говорить-то умеешь? – спросил Джек Тот.

– Ага. – Я пока не смотрел ни на кого из них, ну то есть не смотрел им в лицо.

– Ты знаешь, что такое тряпка, правда? – спросил Джек Тот.

– Угу, – промычал я.

– Я же говорил, что тут нечего смотреть, – зевнул Джулиан.

– У меня вопрос… – Я старался, чтобы мой голос не дрожал. – Э-э. «Наш кабинет» – это как? В нем какие-то особые занятия проходят?

– Нет, это комната нашего класса, – объяснила Шарлотта, не обращая внимания на ухмылку Джулиана. – Ты туда приходишь с самого утра, а классный руководитель проверяет, кто отсутствует, делает объявления. В общем, это твой главный класс, хотя и не совсем класс. То есть, разумеется, класс, но…

– Шарлотта, я думаю, он понял, – перебил ее Джек Тот.

– Ты понял? – спросила меня Шарлотта.

– Ага, – кивнул я.

– Тогда идем отсюда. – Джек Тот направился к двери.

– Погоди, Джек, нам нужно ответить на все вопросы! – остановила его Шарлотта.

Джек Тот повернулся, закатив глаза.

– У тебя есть еще вопросы? – спросил он.

– Э-э, нет, – ответил я. – Ой, на самом деле есть. Твое имя – Джек или Джек Тот?

– Джек – мое имя. Тот – фамилия.

– А-а, просто мистер Попкинс сказал, что ты Джек Тот, и я подумал…

– Ха! Ты подумал, что он «Джек тот», а не «Джек этот»? – загоготал Джулиан.

Джек пожал плечами.

– Меня часто зовут по имени и фамилии. Не знаю почему. Ну, теперь-то можем идти?

– В актовый зал! – Шарлотта первой выпорхнула из лаборатории. – Там прекрасно! Тебе понравится, Август.

Актовый зал

Шарлотта вела нас на второй этаж и болтала без умолку – о спектакле «Оливер», который они ставили в прошлом году. Оливера играла она, Шарлотта, даром что девочка. Сообщив это, Шарлотта распахнула двойные двери в огромный зал. На другом конце зала была сцена.

Шарлотта поскакала к сцене. Джулиан – за ней, но, пробежав половину пути, обернулся.

– Давай сюда! – крикнул он мне и махнул рукой.

– В зале собралась сотня людей, не меньше! – воскликнула Шарлотта, и я не сразу сообразил, что это она про «Оливера». – Я так волновалась! У меня было столько реплик, и еще я пела все эти песни. Очень трудная роль. – Обращалась Шарлотта ко мне, но на меня почти не смотрела. – На премьере мои родители сидели сзади, примерно там, где сейчас стоит Джек, но когда в зале темно и горят только огни рампы, актеры зрителей почти не различают. И я прямо места себе не находила: «Где мои родители? Где мои родители?» И тогда мистер Резник, он вел у нас театральное мастерство в прошлом году, говорит: «Шарлотта, да у тебя звездная болезнь. Прекрати!» А я ему: «Хорошо». А потом разглядела родителей и совсем успокоилась. Представляешь, я не забыла ни одной реплики!

Пока она говорила, Джулиан исподтишка меня разглядывал. К этому мне не привыкать. Многие думают, что если на меня коситься, не поворачивая головы, то я ничего и не замечу, но я всегда замечаю – голова-то все равно немного наклоняется. Я обернулся проверить, куда делся Джек. Он так и остался у дверей, ждал нас со скучающим видом.

– Мы ставим спектакли каждый год, – сказала Шарлотта.

– Не думаю, что он захочет участвовать, – усмехнулся Джулиан.

– Можно участвовать в спектакле, не выступая на сцене, – Шарлотта посмотрела на меня. – Заниматься освещением. Или раскрашивать декорации.

– О да, мечта, а не работа! – хмыкнул Джулиан.

– Но если не хочешь заниматься театральным мастерством, есть и другие курсы по выбору. Танцы, или хор, или оркестр. Есть курс «Искусство быть первым»…

– На это «искусство» только ботаники записываются, – перебил Джулиан.

– Джулиан, какой ты несносный! – не выдержала Шарлотта, но он в ответ только фыркнул.

– Я выберу естествознание, – сказал я.

– Ого! – воскликнула Шарлотта.

Джулиан поглядел прямо на меня:

– Согласно всеобщего мнения, естествознание – самый трудный курс по выбору. Без обид, но ты никогда не ходил в школу. С чего ты решил, что справишься? Ты когда-нибудь раньше занимался наукой? Настоящей наукой, а не наборами юного химика?

– Да, – кивнул я.

– Джулиан, он же учился, только дома! – вступилась за меня Шарлотта.

– И что, учителя приходили к нему домой?

– Его учила мама! – ответила Шарлотта.

– А она учитель? – спросил ее Джулиан.

– Она учитель? – обернулась ко мне Шарлотта.

– Нет, – ответил я.

– Ну я и говорю! – Джулиан торжествовал. – Как можно преподавать естествознание, если ты не настоящий учитель?

– Уверена, у него все получится.

– Что вы там застряли? Идем в библиотеку! – крикнул нам Джек, которому, видимо, надоело торчать в актовом зале.

– А почему у тебя такие длинные волосы? – спросил у меня Джулиан. Он явно ко мне цеплялся.

Я не знал, что отвечать, и просто пожал плечами.

– Можно задать тебе вопрос? – не унимался Джулиан.

Я снова пожал плечами. Вообще-то два вопроса он уже задал.

– Что у тебя с лицом? Ты на пожаре обгорел или как?

– Джулиан, ну зачем говорить человеку гадости! – возмутилась Шарлотта.

– Это не гадости. Я просто спрашиваю. Мистер Попкинс говорил, что нам тоже можно задавать вопросы.

– Да, но нормальные вопросы! И потом, он таким родился. Мистер Попкинс же нам все объяснил. Ты что, не слушал?

– Еще как слушал! Но мало ли, может, он еще и в пожар угодил.

– Эй, Джулиан, – сказал Джек с другого конца зала. – Замолчи уже наконец.

– Сам замолчи! – огрызнулся Джулиан.

– Август, идем в библиотеку, – позвал меня Джек.

Мы с Джеком вышли из зала вместе. Он открыл двойные двери, пропустил меня и, когда я проходил мимо, посмотрел мне в глаза, будто хотел, чтобы я тоже на него посмотрел. Ну, я так и сделал. А потом я улыбнулся, честное слово. Иногда так бывает: вот-вот расплачешься, но вдруг раз – и уже чувствуешь, что вот-вот рассмеешься. Уголки рта у меня не поднимаются вверх, как у остальных людей. Губы растягиваются в прямую линию поперек лица. Но Джек Тот все равно понял, что я ему улыбнулся. И улыбнулся в ответ.

– Джулиан – дурак, – прошептал он. – Но, чувак, разговаривать-то тебе все равно придется. – Он произнес это очень серьезно: похоже, он пытался мне помочь. Я кивнул. Когда нас нагнали Джулиан и Шарлотта, мы немного потоптались на месте, рассматривая свои башмаки. Потом я поднял глаза на Джулиана.

– Между прочим, правильно говорить «согласно всеобщему мнению», – сказал я.

– Ты о чем?

– Ты сказал «согласно всеобщего мнения».

– Не говорил!

– Говорил-говорил, – подтвердила Шарлотта. – Ты сказал, что естественные науки, согласно всеобщего мнения, очень трудные. Я слышала.

– Ничего подобного.

– Нашли о чем спорить, – сказал Джек. – Идем.

Шарлотта пошла следом за Джеком по коридору, а я за ней. Но Джулиан внезапно выскочил вперед, и из-за этого я споткнулся и чуть не упал.

– Ох, извини! Мне очень жаль, – бросил мне Джулиан.

Но, судя по тому, как он на меня поглядел, ему не было жаль. Ни капельки.

Хорошие ребята

Мама и мистер Попкинс о чем-то беседовали. Миссис Диас первой увидела, что мы возвращаемся, и засияла своей ослепительной улыбкой.

– Ну, Август, что скажешь? Понравилось?

Я поглядел на маму.

– Да.

Джек, Джулиан и Шарлотта мялись у двери, не зная, входить им или они уже не нужны. Интересно, что им еще обо мне рассказали?

– А цыпленка ты видел? – спросила мама.

Я помотал головой, а Джулиан сказал:

– Вы про цыплят из лаборатории? В конце учебного года их отдают на ферму.

– Ах вот как, – протянула мама. Кажется, она немного огорчилась.

– Но каждый год привозят новых, – добавил Джулиан. – Так что Август увидит их весной.

– О, замечательно! – Мама посмотрела на меня. – Они такие славные, Ави!

Лучше бы она не сюсюкала со мной на людях.

– Ну, Август, – сказал мистер Попкинс, – ребята всё тебе показали? Я совсем забыл про спортивный зал.

– Мы сами догадались туда заглянуть, мистер Попкинс, – успокоил его Джулиан.

– Превосходно! – кивнул мистер Попкинс.

– А еще мы рассказали о ежегодном спектакле и о курсах по выбору, – затараторила Шарлотта, но вдруг воскликнула: – Ой, мы же не показали ему кабинет изобразительного искусства!

– Ничего страшного, – сказал мистер Попкинс.

– Но мы можем сходить туда сейчас, – предложила Шарлотта.

– А разве нам не нужно забрать Вию? – спросил я маму.

Это был наш условный знак: так я сообщал маме, что пора уходить.

– Ох, точно! – Мама встала. Кажется, даже на часы посмотрела. – Извините. Я совсем забыла о времени. Нам нужно забрать мою дочь из ее новой школы. У нее тоже экскурсия.

Вия действительно сегодня знакомилась со школой, тут мама не соврала. Но вот заезжать за Вией мы не собирались. Ее должен был привезти домой папа, и позже.

Мистер Попкинс тоже встал.

– А что за школа?

– С этой осени она будет учиться в Старшей школе Фолкнера.

– Вот это да! В школу Фолкнера непросто попасть. Она у вас молодец!

– Спасибо, – кивнула мама. – Правда, каждый день ей придется совершать целое путешествие. Сначала на метро до 86-й улицы, а потом на автобусе до Ист-Сайда – все вместе не меньше часа, хотя на машине каких-то пятнадцать минут.

– Но это того стоит. Несколько наших выпускников поступили в школу Фолкнера и очень довольны.

Я дернул маму за карман.

– Мам, мы опаздываем.

И мы стремительно распрощались. Наверное, мистер Попкинс удивился нашему внезапному бегству. Я подумал, вдруг он будет винить в этом Джека и Шарлотту, хотя по-настоящему меня расстроил только Джулиан. Поэтому, перед тем как уйти, я сказал мистеру Попкинсу:

– Они и правда хорошие ребята.

– Жду не дождусь, когда ты придешь к нам учиться. – И мистер Попкинс похлопал меня по спине.

– Пока, – сказал я Джеку, Шарлотте и Джулиану, но не посмотрел на них – я вообще не отрывал взгляда от пола, пока мы не оказались на улице.

Дома

Мы отошли от школы на полквартала, не меньше, и только тогда мама решилась:

– Ну и как? Тебе понравилось?

– Мам, не сейчас. Дома, – ответил я.

Как только мы вошли в дом, я рванул в свою комнату и бросился на кровать. Мама, кажется, не понимала, что со мной. И я тоже не понимал. Мне было очень грустно и в то же время чуть-чуть радостно – опять это чувство, когда сразу и плачешь, и смеешься.

Дейзи притрусила ко мне в комнату и принялась лизать мне лицо. А я говорил ей папиным голосом:

– Кто хорошая псина? Кто хорошая псина?

– Все в порядке, милый? – спросила мама. Ей хотелось сесть рядом со мной, но Дейзи растянулась поперек кровати.

– Извини, Дейзи. – Мама ее подвинула. – Тебя не обижали, Ави?

– Да нет. – Я солгал, но только наполовину. – Дети как дети.

– Но как они тебя приняли? Хорошо? Мистер Попкинс уж так их расхваливал – объяснял мне, какие они расчудесные.

– Угу. – Я продолжал смотреть на Дейзи, целовал ее в нос и почесывал за ухом, пока она не отбрыкнула меня задней лапой.

– Кажется, Джулиан из них самый симпатичный, – сказала мама.

– Ну уж нет, он как раз самый несимпатичный. Зато мне понравился Джек. Вот он хороший. Я подумал, что у него двойное имя, Джек-Тот, а на самом деле он просто Джек.

– Погоди, может, я их перепутала. Кто из них такой темненький, с челкой?

– Джулиан.

– И он вел себя не лучшим образом?

– Ага, не лучшим.

– Ну надо же! – Она на миг задумалась. – Значит, он из тех, кто со взрослыми ведет себя по-одному, а с детьми по-другому?

– Похоже на то.

– Терпеть таких не могу.

– Знаешь, что он меня спрашивал? «Эй, Август, что у тебя с лицом?» – Я не сводил взгляда с Дейзи. – И еще: «Ты на пожаре обгорел или как?»

Мама ничего не ответила. Я поднял на нее глаза – она застыла, совершенно ошеломленная.

– Но он не издевался. Просто спрашивал.

Мама кивнула.

– И мне очень понравился Джек, – продолжал я. – Он сказал Джулиану: «Замолчи уже наконец!» А Шарлотта сказала, чтобы Джулиан не говорил гадостей.