На перепутье дорог. Повесть

В деревне были еще несколько китайских семей, одни из них сажали огороды, снабжая всю деревню овощами, другие занимались сельским хозяйством, переняв у русских опыт ведения сельского хозяйства. У одного из них, Василия (так его назвали русские) было солидное хозяйство, породистые коровы, хорошие кони, сотни две баран. Когда-то у него была всего лишь небольшая торговая лавчонка, где можно было купить: нитки, иголки, гребешки, ленточки, наперстки, мыло и. т. п. Тогда он для всех был Васькой-китайцем, а лет через десять его стали уважительно называли Василием.

После военных событий 1945 года все русские школы перешли на программу советских школ, естественно произошла почти полная замена старых учебников. Началось перевоспитание преподавателей, им устраивали лекции по истории коммунистической партии, основам ленинизма, а главное шла проверка, усвоен, или нет ими данный материал. Выдавали советские паспорта, вернее вид на жительство, но так как первоначально желающих стать подданными СССР было не так много, в городах стали запугивать, что они будут ограничены в правах и, что их не будут брать на работу.

Появилось множество современной литературы, красочных журналов, а главное в русские поселки часто стали привозить кинопередвижки, показывались фильмы о войне, о колхозной жизни, гигантском строительстве фабрик, заводов, городов. Все это магически влияло на молодежь, лишь в немногих семьях шла разъяснительная работа, с указанием на явное пропагандистское содержание большинства этих кинопрокатов.

В школах стали создаваться молодежные кружки. На первой стадии детей, вступивших в организацию, называли юнаками (юные активисты), а в подростковом возрасте членами ССМ (союз советской молодежь). Идеологическое воспитание настолько сильно влияло на молодые умы, что когда умер И. Сталин многие активисты сильно скорбели и неутешно плакали горькими слезами. Когда же они оказались в Советском Союзе в 1954 году, то были свидетелями того, как русский народ проклинал Сталина за его многие злодеяния.

Поэтому, когда под давлением советского правительства в 1949 году китайские власти решили провести показательную коллективизацию в русских поселках, эти активисты проявили себя во всей своей красе, к ним примкнули неудачники, лентяи, пьяницы, картежники. Как не странно, среди активистов оказались некоторые дети арестованных и увезенных в СССР. После лишения хозяина-кормильца, многие хозяйства стали разоряться, в таких семьях жить становилось все труднее и труднее, нужда заставляла жен увезенных вступать в колхозы. Выживали самостоятельно только те, кого поддерживали родственники.

Китайцев этот эксперимент не коснулся и, когда власти увидели, как катастрофически снижается поголовье скота в русских колхозных хозяйствах, после девятимесячного их существования, колхозы было приказано распустить. И только через десять лет прошла полная коллективизация в Поднебесной.

Тем не менее, колхозы нанесли ущерб крестьянам, особенно пострадали поселки Трехречья. К тому же, после окончания военных действий тысяча девятьсот сорок пятого года, огромные стада скота, гурты овец, табуны лошадей погонщики гнали, через границу, на территорию Советского союза. Все это было пожертвовано на Красную армию жителями Трехречья и других районов. Случалось многократно, во время перегона, попадались на пути скот, бараны, лошади жителей поселков, перегонщики включали и их в общую массу. Но самый чувствительный удар по Трехречью все же был нанесен тогда, когда тысячи людей, молодых и здоровых были арестованы и депортированы в СССР. После таких потрясений, жители Трехречья никогда уже полностью не оправятся.

Вновь восстановить свои хозяйства до предвоенного уровня, у жителей Трехречья не было возможности, исчезли заработки, нарушился товарообмен, упали цены на весь сельскохозяйственный продукт, обесценился скот, лошади. За короткий срок облик этого, когда то цветущего края сильно изменился, многие стали покидать насиженные места и разъезжаться по городам и станциям.

Открытие целины, можно сказать, было для большого числа трехреченцев единственным выходом из того, весьма трудного положения, в котором они оказались после всех этих событий, им буквально приходилось выживать, некоторые искали работу в городах, но не всегда ее там находили.

Гораздо в лучшем положении оказались русские поселки на территории Хулунбуирского хошуна, находящихся ближе к железной дороге, здесь коллективизация шла вяло, монгольские власти не особенно поощряли это метод ведения хозяйства. Поэтому на жизненном уровне людей, в этом районе, все эти преобразования особенно не отразились. Благодаря местным властям, в некоторых поселках вообще не было попыток создавать колхозы.

В сознании монгол, этого свободолюбивого, вольного народа никак не укладывалось, как это можно всех объединить в одно целое и в руководство назначить выборного человека. Поэтому и в дальнейшем, монголы дольше всех сопротивлялись всеобщей коллективизации.

Зима в этом году была особенно холодная, в начале декабря почти не было снега, только во второй половине месяца начались снежные метели, повсюду намело огромные сугробы, розовым инеем покрылись деревья С начала января, на некоторое время установилась хорошая, безветренная погода, и если иногда и выпадал снег, то мелкими хлопьями.

В первый день Рождества Христова, после церкви каждая семья садилась за стол, «разговляться», все происходило торжественно и чинно. Рождество, удивительное время года, в этот день каждый старается в большей степени подарить чувства любви и добра своему ближнему, пожелать счастья и радости в эти светлые дни великого праздника. Для детей устанавливали елку, обычно украшали её после богослужения рано утром (когда малые дети еще спали) это делалось в тех семьях, где еще строго соблюдались установленные правила. Но, часто можно было наблюдать, когда во многих домах это делалось уже до всенощной службы.

Украшали елку доступными для того времени игрушками, а большей частью это были самодельные красочные изделия, которые изготовляли изобретательные русские женщины. Для детей обязательно готовились подарки и размещались под елкой, поэтому Рождественское утро было особенно радостным для малышей, проснувшись они бежали к ней, каждый находил там свой мешочек, и тут же выяснял его содержимое. В основном это были сладости, орехи, а кое у кого даже обновка, приготовленная к празднику.

За праздничным столом находилась и семья Артемьевых, Здесь тоже готовились к празднику, стряпали пельмени, делали котлеты, голубцы, зажаривали окорок, не говоря уже о сладких тортах и булочках. Как не скромен был семейный бюджет Артемьевых, к этому большому празднику Рождества Христова готовились основательно. Радовалась, любуясь своим детьми Галина Тихоновна, они ее сокровище, они ее счастье! Смотрела восторженно, как ее дети, особенно малые, радовались подаркам под елочкой, которые она для них подготовляла в течение года.

В этом году на празднике у Артемьевых присутствовал Михаил Сергеевич, вдали от родных ему было приятно провести этот праздничный день в кругу хорошей, дружной семьи.

Галина Тихоновна не хотела говорить о своей Денисе в этот день, чтобы не расстраивать детей, но о нем напомнил Степан, он думал о нем постоянно, минуты расставания с отцом, никогда не исчезали из его памяти.

– Где же сейчас наш папа и, что с ним, жив ли он, – с грустью промолвил Степан

– Жив, жив он, мои родные. Я верю, что мы скоро с ним встретимся, – успокаивая детей, ответила мать.

Говоря это, она сама с трудом верила, что встреча когда – либо произойдет и от этой мысли сердце ее сжимала жгучая боль. Остаток обеда прошел в безмолвии, каждый мысленно вспоминал тот день, когда они в последний раз видели отца. Младшие Ирина и Илья, не имели даже представление о своем отце, они видели его только на фотокарточке. Когда отца арестовали Ире было два года, а Илье несколько месяцев.

Михаил Сергеевич понимал, что никакие слова сочувствия не помогут и не отвлекут от нахлынувшего воспоминания об отце и муже. Поблагодарив за оказанное ему внимание, он еще раз поздравил со Светлым праздником Рождества Христова и ушел.

У кого была возможность и желание, то те праздновали по несколько дней. Было принято, утром отдавать «визиты», визитеры ходили главным образом по своим родственникам, но также посещали и особо уважаемых ими людей. Обычно «визит» длился не долго, заключался он, главным образом, в поздравлении с праздником, хозяева же, со своей стороны предлагали угощение, через десять, пятнадцать минут, гость отправлялся дальше. Бывало «визитерили» по два —три человека, но тогда уже в последние дома заходили, весьма навеселе, нередко с песнями.

Несколько семей создавали «компанию», в основном это были родственники и ходили друг к другу из дома в дом. К концу дня повсюду были слышны громкие голоса, песни, звуки гармошки.

Днем дети и подростки катались на санках с горы, или по зеркальной глади застывшего озера. Молодежь также группировалась, после того, как «компания взрослых» направлялась в другой дом, молодые парни и девушки занимали освободившиеся места, молодые хозяйки угощали своих гостей. Так было издавна заведено, еще в Забайкалье в русских деревнях.

Также соблюдался христианский обычай, когда священник обходил дома верующих, «славил Христа», в сопровождении небольшого хора, желая всем здравия и благоденствия.

До 1945 года, празднование Нового Года проходило по старому стилю, то есть, четырнадцатого января. Кроме того на святках принято было гадать, петь колядки (песни), рядиться в разные причудливые одежды, это были пережитки прошлого, еще сохранившиеся языческие традиции, «полюбившиеся» христианам. Позднее, колядки изменили свое направление стали исполняться духовные песнопения, прославляя Родившегося Христа (славили).

Для молодежи в деревнях, святки это бурный период их самодеятельности. Ряженая молодежь, щеголяя своими красочными костюмами ходила по улицам, заходила в дома, если кто их впускал, бывало и озорничала, но, в рамках дозволенного. То затащат сани на крышу бани, то санями улицу перегородят, то дрова перенесут с одного места на другое, да и мало ли чего еще придумают. Откуда это «озорство» взялось, вряд – ли кто скажет с уверенностью, но такое «действо» проходило из года в год только в святочные дни, до будущих гуляний эти причуды давали пищу для разговоров и шуток.

В поселке Николаевка был такой случай. Трое подростков, нацепив на длинный шест пустую деревянную бочку, другой конец пытались воткнуть в широкую щель, образовавшуюся в земле в следствие сильных морозов. Ночь была звездная, морозная, поселок полностью еще не замер, то там, то тут слышались голоса, да где-то в конце улицы пели девушки.

Как не старались ребята исполнить свой замысел, ничего не получалось, не хватало силенок. Как раз мимо проходил Дмитрий Иванович Тараканов, в настроении, в меру пьяненький. Шел не спеша, насвистывая веселую мелодию. Тут он увидел ребят.

– Ну, что, ребята помочь вам?

– Помоги, дяденька.

Наконец, совместными усилиями, бочка на длинном шесте была воздвигнута на видном месте. Довольные ребята поблагодарили Дмитрия Ивановича за помощь, тот тоже был рад тому, что помог ребятам и радостный двинулся дальше уже напевая песенку.

Но, утром следующего дня у него было другое настроение, разгневанный прибежал к одному из «компаньонов».

– Вы, что, хулиганье натворили? Зачем мою бочку на шест подняли? Да, я вас… -кричал Дмитрий Иванович.

– Дяденька, дак вы сами, нам помогали, помните? – робко напомнил ему мальчишка. Смолк Дмитрий Иванович, сказать больше нечего.

– Ну, тогда помогите хоть снять…

Над этим еще долго в народе смеялись.

Степан усердно готовился к экзаменам, Михаил Сергеевич уделял много для него времени, помогая ему усвоить предметы, ему очень хотелось, чтобы этот умный, старательный паренек получил образование.

В личной жизни Михаила Сергеевича стали происходить перемены, пока он сам еще полностью не осознал, что с ним происходит на самом деле. Он руководил седьмым классом, где было одиннадцать учеников, из них пять девушек. Он чувствовал повышенное внимание к себе, некоторых из них, при встрече одаряли они его яркими улыбками. Не обращая на это внимание, он игнорировал их чары и строже относился к ним. Однажды, в начале урока, Михаил Сергеевич попросил учебник, чтобы взглянуть, что дальше по теме. Когда он раскрыл учебник, между страницами была вложена записка: «Сегодня меня не спрашивайте, я не приготовила урок». Он на какое – то время даже растерялся и не мог понять, что это значит.

После занятий, он попросил одну из девушек задержаться.

– Елена Яковлева, если для тебя непонятно задание по геометрии, почему ты не сказала мне об этом еще вчера, -спросил он.

– Я считала, что мне все понятно.

– Давай разберемся в чем дело, – говорит Михаил Сергеевич.

– Хорошо, чуть смутившись, – ответила Елена.

Они не долго капались в сложной теореме, Михаил Сергеевич был удивлен как быстро Елена смогла разобраться во всем.

– Если будет, что не понятно, обращайся.

– Хорошо. До свидания.

Михаилу Сергеевичу казалось, что это простой, заурядный случай, но когда это же самое повторилось несколько дней спустя, а затем опять, он начал сердиться. Задержав Елену после занятий, он со всей строгостью сказал ей, что все это пора прекратить.

– Больше этого не будет, – заверила она своего учителя.

Некоторое время все шло, как обычно. Но однажды опять Михаил Сергеевич обнаружил записку: «Сегодня меня спросите, я выучила урок». Он проигнорировал просьбу Елены, а она после занятий, даже не взглянув на него, ушла не попрощавшись. Он терялся в догадках и был озадачен, в чем же он был не прав, он даже не подумал о том, что девушка этим хочет обратить на себя его внимание.

Окончилась третья четверть, в школе объявлен двухнедельный отдых. Михаил Сергеевич решил поехать домой, навестить мать, братишку, сестренку и бабушку.

За несколько дней до отъезда, случайно, как ему показалось, он встретил Елену Яковлеву около магазина.

– Вы, едите домой, -спросила она.

– Да, – ответил он.

– А почему, Елена, ты стала так относится ко мне, почти перестала здороваться и всячески избегать. В чем дело?

– Да ничего, просто так.

– Нет, что-то просто совсем не так, скажи прямо и откровенно, – попросил Михаил Сергеевич.

Наступила молчание. Он видел взволнованное, покрытое ярким румянцем лицо девушки и ждал от нее ответа. Елена продолжала молчать.

– Ну, хорошо, я всю дорогу буду думать о том, в чем все же я виноват, а как только пойму свою вину, я тебе обязательно напишу- улыбнулся Михаил Сергеевич.

– Пожелай мне счастливого пути, Елена.

– Счастливо, до свидания, – это все, что она сказала, – быстро повернулась и ушла.

К восточному концу деревни, вторая и третья улица сходились в одну и дальше дорога шла круто в гору, в конце ее находилась просторная, деревянная церковь. У подножья горы находилась кузница и вальцовая мельница семьи Тулимовых, которая чаще ломалась, нежели работала, ввиду ветхости оборудования. Кузница же работала исправно, умелый кузнец полностью обслуживал не только свой поселок, но и соседей. Старший в семье, семидесятилетний Сергей Степанович, еще в России был мастером на машиностроительном Воткинском заводе.

На Воткинском заводе создавались высококвалифицированные кадры специалистов и мастеров по всем многочисленным профессиям огромного производственного предприятия. Профессии, большей частью, переходили по наследству. Сыновья рабочих, после окончания учения в школе, становились подручными и подмастерьями на заводе. Нередко бывало, когда рабочий, достигал пенсионного возраста, передавал свой станок сыну.

Сын Сергея Степановича, Терентий, когда началась Гражданская война был подмастерьем на заводе в машиностроительном отделении. Рабочие Воткинского и Ижевского заводов, не приняли диктатуру пролетариата и выступили против большевиков, примкнув к восставшим крестьянам. Сам Тулимов и его семнадцатилетний сын вступили в ряды рабочей армии.

Воткинский и Ижевский заводы сформировали и вооружили две воинских единицы, численностью до 25 000 бойцов воткинцев, ижевцев было 15 000 человек. Под командованием генерала Каппеля армия одержала ряд громких побед, но силы были не равны и с тяжелыми боями рабочая армия медленно отступала на Восток. После полного поражения в гражданской войне, многие ушли в Китай, среди них была и семья Тулимовых, которая вместе с ними несла тяготы «Сибирского ледового похода».

Терентий Сергеевич, когда критически не хватало запасных частей для сельскохозяйственных машин, старался некоторые из них произвести сам. Ему с отцом приходилось работать напряжено в горячую пору сенокоса и уборки урожая.

После войны, на полях сражений, оставалось много разбитой техники. Так вот, одну разбитую трехтонку, Терентий Сергеевич приволок (в полном смысле этого слова), так как колес у машины не было и начал, между делом, ее восстанавливать. Пять лет взяло у него, чтобы машина «ожила», и что только там не нужно было заменять! Так как бензин не возможно было достать, он подделал мотор на газ. Для этого установил на машине топку, котел, при плотной загрузке древесиной (чурочками) и ее сжигании вырабатывался горючий газ, который шел в цилиндры. Приспособил окованные железом деревянные колеса, сделал рулевое управление.

И в один прекрасный день, Терентий Сергеевич решил испытать свое «изобретение». Мотор с шумом завелся, а когда машина тронулась, все начало скрипеть, трещать, на ухабах это необычное «творение» страшно трясло. Мальчишки, изъявившие желание прокатиться, начали на ходу выпрыгивать из кузова, метров через сто, машина встала, что-то отвалилось. В итоге, подогнали быков и отвезли «чудо техники» на то место, откуда начался ее «героический путь». Может быть Терентий Сергеевич и добился бы своей цели, но начавшиеся события похоронили его мечту.

Второй переулок начинался от озера, пересекая все улицы, он уходил в гору. По этой, поперечной улице была расположена большая (в масштабе поселковых) школа – семилетка, тут же дом, имеющий несколько квартир для учителей и отдельный домик для сторожа.

В конце улицы, по обе стороны находились дома сельских богачей, они выделялись своим размерами, размахом приусадебных построек. Это были братья Митрохины, Шиловы, братья Юзовы, Михайловы, Былковы и др. Если разобраться, то все верхние улицы (третью и четвертую) вообще занимали крепкие, зажиточные мужики. При основании поселка, первоначально все селились внизу под горой, но шли годы, семьи увеличивались, началось строительство новых домов, а старые продавались вновь прибывшим поселенцами, которых также привлекали просторы горных и речных долин.

Последний месяц зимы февраль и первый месяц весны, время подготовки к посеву. Чинился сельскохозяйственный инвентарь, поправлялась сбруя, налаживали телеги, требовалось заново перетянуть шинами колеса. Вывозили с поля последние запасы сена, часть этого сена нужно было отвезти на заимки, чтобы подкармливать рабочий скот во время пахоты, так как трава только что начнет появляться на проталинах.

Заготовлялся лес для починки стаек, дворов, огородов. За материалом нужно было ехать далеко, по близости уже все было вырублено. Приготовляли молодых бычков к пахоте, запрягали их в телегу и возили на них какой ни будь не значительный груз. А на масленице обучали молодых лошадей отчаянные подростки, лихо носясь по степи.

Свадьба в Трехречье в 30-е годы

С Рождества Христова и до самой масленицы было время, когда проходили свадьбы, но главным образом они справлялись осенью, после того, как заканчивалась уборка урожая, тогда значительно больше было свободного времени. Женились, большей частью на местных девушках, но были нередкие случаи, когда невест привозили с других поселков и, даже из городов. При нежелании родителей отдать свою дочь за «чужака», или парень родителям был не по душе, отверженный жених пускался на крайности, «воровал» невесту.

О «методе» похищения уже было сказано ранее, но необходимо отметить особый случай, когда сватовство совершалось не единожды, как и «воровство» этой невесты происходило несколько раз. Молодые, о которых пойдет рассказ, жили в разных местах, девушка в небольшом отдаленном поселке, от Николаевки вниз по течению реки. Познакомились они на танцевальной вечеринке, когда молодежь собралась отовсюду на какое-то торжество и с тех пор парень и девушка стали тайно встречаться. В один прекрасный момент девушка заявляет родителям, что она выходит замуж. Для родителей, это как гром средь ясного дня разразился, в первое мгновение они не нашли даже нужных слов, а когда нашлись слова, то тут и началось.

– Ты, что с ума сошла, – громко крикнул отец, – мы даже не знаем, кого ты подцепила, негодница. Ты еще молода думать о замужестве. Да, я тебя на заимку упеку, будешь там жить безвыездно.

– И, кто твой хахаль, – ввязалась в разговор мать, – у нас в поселке, почти одно родство.

– Дима, с Николаевки. Такое признание только добавило пылу разгоряченным родителям.

– Мы его не знаем, да и кто его родители, может быть пьяницы, неудачники, нищету будешь плодить.

– Нет, не быть этому и забудь о нем навсегда, – уже кричал отец

– Помогать надо матери, ты единственная помощница, без тебя она не справится со своей домашней работой, семья большая, – продолжал рассерженный отец.

– Вот, поженятся старшие братья, тогда и думай о свадьбе, тоже нам невеста, жить то путём еще не научилась, – ворчала мать.

– Да вы его не знаете, он очень хороший, Мальковы известные люди в поселке. Но никакие доводы, бедной девушки, не принимались, а только еще больше возбуждали разгоряченные сердца родителей. Маня со слезами выбежала из дома.

Егор Семенович и Вера Антоновна Тюрины считали, что они успокоили, вразумили дочь. Но не тут то было, Маня сообщила своему возлюбленному, чем закончился ее разговор с отцом и матерью.

Родители Дмитрия решили, чтобы уладить этот вопрос им нужно самим поехать сватать Марию. Надо было взять паузу, чтобы все успокоились, приутихли, но к сожалению этого не произошло. А поэтому, на следующей недели, когда приехали родители Дмитрия, Тюрины их даже не пустили в дом.

Дмитрий оказался не из тех кто пасует перед лицом неудач, разработал свой план, как похитить невесту. Об этом он сообщил девушке запиской, поздним вечером в назначенное час он должен встретить ее за околицей вместе с подружкой Аней. Первоначально все шло по плану, девушки пришли в указанное место, Маня прихватила с собой узелок с одеждой, девушки быстро сели в кошеву и пара добрых лошадей с места рванула в открытое поле.

Все бы обошлось, да кто-то заметил заговорщиков и сообщил родителям. За беглецами бросились верхами на лошадях Манины братья, быстро их настигли. Дмитрий попробовал сопротивляться, но крепкие ребята быстро его скрутили, намяв ему бока усадили в кошеву, направили лошадей на дорогу, ударив нагайкой по кореннику. Кони с места рванули и кошева с незадачливым женихом исчезла в ночном мраке, а бедную Маню и подружку по темноте заставили идти обратно в деревню пешим ходом.

С этой поры Маню никуда не выпускали из поселка, да и Дмитрию сюда путь был заказан. Единственное, что связывало влюбленных, это редкие записки, что передавались через верных им людей.

Широкая масленица особое время года, ее можно рассматривать, как озорное и веселое прощание с зимой и встреча весны, несущей оживление в природе и солнечное тепло. В древние времена люди воспринимали весну, как зарождение новой жизни, а солнце глубоко чтили, как дающее жизнь и силу всему живущему на земле. В честь небесного светила был установлен «праздник солнцу», когда выпекали пресные, круглые лепешки, в последствии из особого теста стали печь блины.

Это говорит о том, что с принятием христианства не все языческие обычаи были полностью устранены, они были представлены в таком виде, чтобы не противоречили церковному учению. С точки зрения церкви масленица (сыропустная неделя), это не только время плотских увеселений, а в первую подготовка к Великому посту. По установленным канонам церкви, перед Великим постом христиане должны примириться с ближними своими, да вообще, со всеми, кого вольно, или невольно обидели. Церковь никогда не одобряла и не одобряет пьянство и обжорство, но широкая масленица «нарушала» эти запреты. Масленица заканчивалась прощеным воскресением.

Совсем недавно, масленицу в деревне справляли широко и привольно, последние годы, сложившаяся обстановка внесла свои коррективы. Наступили другие времена, если раньше люди строили радужные планы, веселились от всей души, теперь же перед ними картина полной неопределенности. В народе постоянно обсуждалось свое будущее и никто не знал, что будет с ними завтра, тем более через год.

Даже во время праздничного гуляния старшее поколение, образуя отдельные группы, обменивалось новостями, своими соображениями о их будущем, причем, каждый имел свои определенные убеждения и взгляды. В народ уже проникли коммунистические идеи, иногда обсуждение их, у разгоряченных алкоголем людей дело доходило до открытых столкновений. Только у молодежи еще до какой – то степени сохранялось дружеское общение.

На масленице главным развлечением для подростков было катание на молоденьких лошадках, большей частью, двухлетках. Устраивались состязание в беге на определенное расстояние, а то всей ватагой с гиком, криком, пригнувшись до самой гривы мчались в открытое поле. Взрослые парни на тройках катали по улицам девушек, на передней виртуозно наигрывает гармонист, лихо сдвинув шапку на затылок. Выехав за околицу, тройки мчатся по открытому полю, комья снега летят из под копыт, лошади, вытянув шеи несутся, едва касаясь земли. Звонкие девичьи голоса широко разносились по безбрежному снежному полю. Вечером вся молодежь шла в клуб и веселье продолжалось до полуночи.

Как уже упоминалось, что гулять большими компаниями, было обычным явлением в деревнях. И на этот раз за столом у Ефима Николаевича Шилова собралось много народу, это были близкие и дальние родственники, друзья и соседи. Были и приезжие гости.

Деревенское угощение не сильно отличалось своим разнообразием, но все, что возможно было приготовить из молочных продуктов, стояло на столе и, конечно, горы блинов. Еще совсем недавно можно было свободно достать любого сорта и вкуса рыбу, икру, но все это стало исчезать, а во многих местах все это уже исчезло с прилавков. Нет, как бывало большого выбора вин, коньяка, как крепкий напиток, теперь, преобладает с специфическим запахом китайская водка (хана).

Вскоре, после приветствий, взаимных поздравлений, пожеланий пошел оживленный разговор о современных событиях, заговорили и про былое, вспоминали «минувшие дни».

– А помнишь сосед, как в старину гуляли, «там», целую неделю и как молодежь каталась на санках с горы, подростки на молоденьких лошадках носились по широким улицам.

Никак нельзя забыть, то, что вошло в сознании людей и навсегда укоренилось. Это «там» будет у них в памяти вечно. И своим детям они рассказывали про родной край и внукам говорят об этом, а также кто виновен в том, что они покинули родину.

– Захар, а Захар, ты помнишь бегуна Савелия Ерохина? На пять верст не было ему равных во всей округе. А вот мой гнедко, в последнем забеге, обошел его на целую голову. Это было еще до прихода японцев.

Вмешался в разговор хозяин дома, Ефим Николаевич Шилов.

– А знаешь ты, чей конь был лучшим на дальний пробег?

– Как не знать, хорошо помню. Да вот только не уберег ты его.

– И здесь мои кони славились, кто не помнит пробег до города Хайлара – продолжал Ефим Николаевич. Не много, не мало, а восемьдесят верст.

– Опеть нам придется бежать, бяда, плохо становится здеся жить. А ведь было то какое приволье, душа радовалася – встревает в разговор, весьма захмелевший, дед Митрохин.

– А бежать то теперь, куды? – продолжал он.

– Ну, хватит тебе, дед. Никто никуда не побежит, – успокаивал его хозяин.

А между тем разговор становился все громче и громче. Но вот, среди шума, гама и громких голосов, раздается красивого тембра голос хозяина, все, как по команде замолкают. С оттенком грусти зазвучали звуки бархатного баритона, полилась над столом всем известная песня: «Слава, вам, братцы, герои Амура…». Он пел с таким, захватывающим душу чувством, что некоторое время все молчали, но вот, один, потом другой и, наконец, все застолье подхватило эту песню. Сильный тенор берет все выше и выше, и кажется, не вынесет, сорвется. Густой бас, большой силы и яркого тембра, как бы старается его придавить, но тенор с еще большей силой берет самый верх, звонкие, мягкие, чувствительные ноты льются нежным звучанием.

Красиво вплетаются в хоровое пение, женские голоса. Одна песня следует за другой, в которых «то раздолье удалое, то сердечная тоска…». В словах песен звучала глубокая страстная любовь, безумное веселье, то скорбь русской души. Некоторое время, под впечатлением исполненных песен, тихо беседовали о родных просторах, о родном казачестве, его славе и величии.

Но вот заиграла гармонь, невестка Шиловых плавно прошлась по кругу, помахивая в такт платочком, за ней одна за другой двинулись молодые девушки, а вот и мужчины пустились в пляс. Когда заиграл гармонист «русскую», выскочил в круг подросток, лет десяти да такие начал выделывать фигуры, гости повскакали с мест, чтобы получше разглядеть танцора. А он то начнет крутиться волчком, то пустится в лихую присядку, то выбивает мелкую дробь.

– Настоящим, паря, казаком будет, – подметил дед Степан Митрохин.

– Чьих, этот паренек-то будет? – спросил подслеповатый дед, всматриваясь в танцора.

– Внук хозяина.

Ефим то сам не плохой казак, – дал свою оценку дед Степан.

Снова хозяйка просит всех к столу, подают свежие горячие блины, Ефим Николаевич обносит хмельной чаркой гостей.

Если раньше, во время Великого поста, прекращались разного рода увеселения, в первую очередь песни и танцы, то теперь активистов – сэсээмовцы то не смущало, они устраивали вечера, в любое время. В Советском Союзе, несмотря гонению на религию народ тянулся к ней, не исключая и молодежь, но ей было весьма сложно попасть в храм. Вот, что говорил профессор Московской Духовной Академии, протоиерей Сергей Светозарский: «Чтобы войти в храм перед началом Пасхальной службы, нужно было обмануть, так называемых дружинников – это были не дружинники, а работники райкома комсомола. Мимо их надо было идти твердым шагом, делая вид, что идешь мимо храма и прямо у ограды резко свернуть в ворота и пройти. Надо сказать, что это удавалось».