Подменная няня

Но это были всего лишь мечты. Я редко видела отца, который все время был где-то в командировках, зарабатывая на кооперативную квартиру. Мы тогда жили в секретном подмосковном городке с бабушкой и дедушкой. В этом городе делали ракету, которая вот-вот должна была лететь на Луну.

– Послушайте сказочку, вы, шалуны!

Корова подпрыгнула выше луны.

Боюсь, что нескоро появится снова

Такая прыгучая чудо-корова, – нараспев читает мама.

Я снова проваливаюсь в мягкую дрему. Мне грезится, что я попала в далекую страну, где на Луну летают коровы, а в парке оживают дельфины. В этом волшебном краю мне все время весело, потому что я проглотила смешинку от веселой шутки мистера Паррика.

Этот сказочный Мистер Паррик на рисунке чем-то похож на моего дядю Рудольфа, который тоже толстый и в очках. Только сказочный дядюшка добрый и веселый, а мой собственный дядя Рудик – злой и высокомерный. Шутки у него тоже совсем не смешные, а какие-то колкие и обидные. Я его боюсь и стараюсь не попадаться ему на глаза. Еще мне очень жаль папу, у которого он начальник. Вот было бы здорово, если бы Рудольфа Ивановича подбросило к потолку! Тогда бы он больше никогда не портил жизнь ни мне, ни своей жене тете Нане, ни папе, ни всем остальным родственникам. Пусть у меня, как у Мэри Поппинс, пусть будет лучше веселый и добрый дядюшка, который привозит на дачу вкусные пирожные и рассказывает веселые истории. И мама с папой, и бабушка с дедушкой, и тетя Нана с двоюродным братом Максиком, – все мы будем весело смеяться и пить чай на террасе, а потом пойдем на водохранилище запускать воздушного змея.

Но все это лишь мои больные фантазии. В жизни у папы секретная работа. Ему нельзя за границу, а вот в командировки – пожалуйста. Дядя Рудик с семейством сейчас расслабляется на дедушкиной даче. Чтобы я им не мешала, мама увезла меня на юг. Угораздило же меня тут разболеться!

Когда горячая волна поднималась особенно высоко и швыряла меня туда-сюда, то где-то на самом краешке сознания вдруг вспыхивал светлый образ, который протягивал мне руку и что-то говорил на непонятном языке.

– 4 -

Я протерла очки и села за компьютер.

Гугл показывает мне пеший маршрут до улицы Ягодной. Добраться туда на своих двоих я решаю не только из соображений экономии, но и для того, чтобы повторять по пути детские стишки и загадки.

– Здравствуйте, ребята!

Нет, как-то нерадостно получается.

– Привет, друзья!

Это уже повеселее.

– Давайте знакомиться! Угадайте, кто у меня сидит в рюкзаке? Будем прыгать и смеяться и не будем задираться! И не будем мы шуметь, потому что спит….

Я тренируюсь перед зеркалом ловко доставать из рюкзака маленького плюшевого мишку, который обычно сидит у меня на диване. Я давно уже не играла в игрушки, хотя некоторые мои ровесники уже нянчат внуков.

На нашей маленькой дачке почти не было игрушек. Так, пара медведей от старшего двоюродного брата, две мои куклы и Буратино, которого подарили на день рожденья. Чего этот пластмассовый герой только не вытворял! Пел песни, тормошил меня, наливал куклам чай и даже сам сочинял сказки. Когда спустя какое-то время к этой компании присоединилась мохнатая обезьяна Чита, то отец стал разыгрывать передо мной целые представления не хуже Уолта Диснея. Его безграничная фантазия обыкновенного конструктора позволяла не только виртуозно оживлять кукол, но и чертить двигатели космических ракет, которые летают до сих пор.

Большое зеркало висит напротив окна и отражает бесконечность. Кажется, что мой мишутка теперь, как космонавт, летит по предзакатному розоватому небу. Я вспоминаю папины фотографии с космодрома, куда его посылали в командировки. Наши родные – это тот космос, который мы изучаем всю жизнь.

Послушайте сказочку, вы, шалуны!

Семейное предание гласит, что один раз в отсутствии родителей я сильно разревелась, и двоюродный брат Максим стал плясать передо мной, лишь бы я успокоилась. Мы с ним были очень дружны, и у нас никогда и в мыслях не было потузить друг дружку.

А вот дети моей клиентки почему-то все время дерутся. По крайней мере, это можно понять из объявления «Требуется опытная няня, которая умеет разрешать детские конфликты.»

Ну ладно. Постараемся заняться чем-нибудь полезным, чтобы было не до драк. Будем разгадывать загадки, читать книжки, играть в куклы и машинки. Наверное, в доме есть игрушки, но и мой мишка не будет лишним. Может, маме там просто некогда поиграть с детьми, уделить каждому из троих свое внимание и подарить душевное тепло. Конечно, чужая тетя – это совсем не то, но я буду очень стараться. Если уж совсем будет туго, то переключу внимание мальчика на мой секретный прибор, а то и попрошу о помощи икону Умиления.

«Приими, всеблагомощная, Пречистая Госпоже, Владычице Богородительнице, сия честныя дары…»

Я ловлю себя на мысли, что снова готовлюсь к уроку Духовного Краеведения, но на сей раз совершенно серьезно.

Во время своего многостороннего и многострадального учительства я как-то не удосужилась собрать информацию о разных видах небесной помощи. Чего греха таить, ДКП я вела «сквозь зубы», по выражению директрисы, которая как-то заявилась на мой урок.

– Без огонька у вас получается, – выговаривала она мне потом. – Бездушно как-то. Надо уметь заинтересовывать детей. В следующий раз подготовьтесь как следует.

Чтобы подготовиться к ее следующему визиту, я купила в «Педагогической книге» красочный православный календарь и повесила его на доску. Каждому месяцу соответствовала нужная икона, однако святые лики не примиряли дерущихся детей. Шестиклассники на английском пихались локтями и лупили друг дружку учебниками по голове. Девятиклассники кидались ручками или плевались из них жеванными бумажками, предварительно вынув стержень. В восьмом ставили друг другу подножки, а Данилов и Кругляк из седьмого «А» как-то раз даже повалились на пол в проходе между партами.

Я тогда очень испугалась – но не того, что они переломают в драке руки и ноги, а того, что перевернут ведра, и вода растечется по всему полу.

Школа была старая, и крыша давно требовала ремонта. С конца февраля в кабинете английского, МХК и ДКП начинался сезон дождей. Я ставила в проходе два ведра и тазик, которые мне выделили для сбора воды, а на уроках с тоской глядела на сырое пятно на стене. Каждый день оно увеличивалось в размерах и уже расползлось настолько, что уже грозилось задеть электрическую проводку. Я писала служебки наверх, но это не помогало.

– Да у вас еще ничего, – стыдила меня директриса. – Вот в физике вообще караул.

В кабинете напротив не капало, а лило. Бедной Марии Николаевне, которая вела еще и географию, пришлось отодвинуть свой стол от этого Ниагарского водопада.

Обратиться к небесным силам из календаря ни мне, ни ей как-то в голову не приходило.

– Мне ремонт уже двадцать лет обещают, но уже три директора сменилось, – не унывала моя тезка.

Я поражалась ее стойкости, а она удивлялась, как я у них вообще оказалась. Наши светские беседы заслуживают отдельного упоминания.

– Ну вот скажите мне, Мария Петровна. Вы человек начитанный, интеллигентный. Каким ветром вас занесло в нашу глухомань?

– Ветром перемен, Мария Николаевна. Да и не глухомань у вас, а образцовый рабочий район в городе воинской славы.

– Ну вы прямо Мэри Поппинс, Мария Петровна!

– Вы совершенно правы, Мария Николаевна! Я прилетела спасать ваших детей от невежества и бескультурья. Сегодня на уроке ваш чудесный Царев открыл окно и стал плеваться на улицу. Мария Николаевна, мальчик может простыть!

– Ну, Мария Петровна, не судите его строго. Его мама в пятнадцать лет родила, тоже моя ученица. Зато сейчас у нее уже пятеро – не то, что у нас с вами.

– Ну, допустим, Мария Николаевна, Царева перевоспитать невозможно. А что делать с Василисой Денежкиной? Она визжит на моих уроках, как свинья, и у меня нет ни малейшего шанса ее перекричать.

– Что поделаешь, Мария Петровна! У девочки очень звонкий голос, а мама работает начальником РЭПа. Хорошо, что она хоть в тетрадке пишет. Поставьте ей «удовлетворительно».

– Ладно, Бог с ней. А как прикажете реагировать на Забродского? Он опять учинил комедию в начале урока.

– Поаплодируйте ему. Это наша восходящая звезда.

В классе у Марии Николаевны было тридцать три ученика, и все вместе они составляли адскую гремучую смесь. Чего они учинят в следующий раз – об этом я боялась и помыслить, на всякий случай заготавливая очередную контрольную.

К счастью, учебный год закончился без существенных ЧП. Стены и потолки в наших кабинетах просохли, и во всем здании затеяли большой ремонт. Учеников моей тезки распределили по окрестным школам и колледжам, а меня саму вновь подхватил и унес попутный ветер. Я покинула гостеприимный город, где пролетели два невероятных года, с увесистой черной папкой своих воспоминаний.

– 5 -

Сейчас в моем портфолио чего только не найдешь! И диплом за олимпиаду по православной культуре, и благодарность за мировую художественную.

И куда мне теперь все это культурное наследие? Разве что на чердак.

Нет, завтра у нас будет день исключительно культуры физической. Будем играть в мячик, скакать в скакалочку и кататься на велосипедах. А вечером, когда станет не так жарко, пойдем к пруду кормить уточек. Соседские дети будут кататься на карусели с моими воспитанниками. А потом мы вернемся в гостеприимный дом, где отдохнувшие мама и папа радушно встретят нас и напоят чаем Earl Grey. Потом у меня будет small talk со взрослыми, и они подпишут со мной годовой контракт. И все мы будем улыбаться, точно в кино.

Самые прекрасные сказки – это те, что мы сочиняем себе сами.

На следующее утро я с удвоенным энтузиазмом разучиваю загадки про животных – заек, мишек, белочек и других обитателей лесов и зоопарков. Про птичек есть тоже много интересного.

От экрана смартфона быстро устают глаза. Я снимаю очки и зажмуриваюсь.

Память зачем-то опять воскрешает пестрый образ Виталины Ивановны. На сей раз она танцует на школьном утреннике в честь окончания учебного года. Не успела она к нам устроиться, как ей тут же доверили классное руководство. И вот она отплясывает со своими пятиклассниками танец маленьких утят под зажигательную мелодию.

Праздник, как обычно, проходит в спортивном зале. Зеленые стены, зеленый пол. Я сижу на низенькой спортивной скамейке подальше от директрисы и старательно хлопаю. У меня тоже ведь были виды на этот класс, ведь это пять тысяч рублей прибавки. Но они достались новой коллеге, и она старательно изображает маму-утку.

– Ква-ква-ква-ква! – заливаются итальянцы Аль Бано и Ромина Пауэр.

Когда-то они были кумирами моей студенческой юности.

– Кря-кря-кря-кря! – кричат пятиклассники.

Наверное, они споются с новой классной.

Директриса благосклонно хлопает и улыбается. Она, в отличие от меня, довольна и праздником, и своим кадровым решением. У меня были объективные минусы, а у новой коллеги – субъективные плюсы.

– Кря-кря-кря-кря!

Я старательно хлопаю в такт, хотя этот птичий перепляс меня субъективно выбешивает. У нового учителя математики круп и бюст объективно превышают мои собственные раза в два, и она с огоньком вертит и тем, и другим. По-моему, дети очень даже заинтересовались. Вон одиннадцатый класс как ей аплодирует. Чего доброго, и на бис вызовут.

А ведь она неплохая тетка, в сущности. Ну да, слегка бестактна и не слишком эрудированна. Одевается, как огородное пугало, зато умеет влезть в душу и к завучу, и к директору. Неужели я до сих пор ревную ее к детям, которыми она с успехом командовала?

Скрепя сердце, я делаю неутешительный вывод, что она была для наших общих учеников гораздо большим авторитетом, чем я сама. Конечно, как сделать ноги с английского – на это они всегда были готовы. А вот как заставить целый класс рисовать после уроков какой-нибудь чудовищный плакат из серии «Наши полезные привычки» – для этого надо было обладать и харизмой, и драйвом и педагогическим даром.

«Падагагическим,» – поправила бы меня назидательно Мария Николаевна, делая акцент на южно-русское «г», и слово за слово, между нами опять бы возникла приятная беседа. Мы посылали бы друг дружке сигналы хорошего настроения, чувствуя себя на одной волне. Мы перебрасывались бы смешинками, и добрый юмор окрылял бы нас обеих.

Дети считали ее идеальным учителем, и они были абсолютно правы. Я училась у своей старшей коллеги секретам мастерства, а она, в свою очередь, щедро делилась ими со мной. Ее педагогический метод состоял из глубокого уважения к науке, крепкого знания своих предметов, понимания детей и умения вовремя сказать нужное слово. Воспоминания о чудесной тезке до сих пор наполняют мою душу тем высоким умилением, которое, в сущности, и есть любовь. Она всегда протягивала мне руку помощи, когда ее буйные питомцы вытворяли у меня на духовном краеведении черт знает что.

Тебе единой прикладныя, от нас, недостойных рабов Твоих…

Но мне пора отпустить воспоминания – и плохие, и хорошие – и готовиться к встрече с новыми детьми. Я нацепляю на нос очки, закрываю сайт с молитвами и прокручиваю экран в поисках зверей.

«Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы…» Нет, это совсем не то. Такой монолог уместно звучит на сцене, а не в детской. Детям лучше думать про беззаботных уток, чем про мертвых чаек. Интересно, а у Чехова была няня? О чем она ему рассказывала? Впрочем, это сейчас неважно. Мне нужны веселые стихи, а взрослые проблемы совсем не нужны.

Запах горелого возвращает меня в реальность. Кажется, я не выключила плиту.

Отскребая пригорелую кашу от кастрюли, я с ужасом понимаю, что всегда была лишь зрителем на детских праздниках, и что у меня нет никакого опыта их организации. А хорошая няня должна не только кашу сварить, но и детей развлечь. Причем одновременно.

Вчера вместо видео с детских утренников я пересмотрела десяток анимационных роликов. Рисованный персонаж с женскими гендерными признаками и писклявым микшированным голосом загадывал головоломки, которые тут же визуализировались на экране. У самого популярного видео было два с половиной миллиона просмотров. Вот оно, оказывается, какое сейчас – искусство загадывать загадки! Современные няни должны еще владеть технологиями, быть на «ты» с аватарами, а в идеале – сами ими стать.