Слишком острая пицца (сборник)

* * *

Но позвонила я на следующий день не Рите. Мы договорились встретиться в маленьком кафе на старой набережной. Моя собеседница ни о чем не спросила и на встречу пришла вовремя.

В кафе было почти пусто: утренние посетители уже позавтракали, а для обеда еще было слишком рано. Мы выбрали столик у окна, расположились и заказали по чашечке кофе.

– Зачем ты это сделала? – спросила я, когда официант принес наш заказ.

– Скажи сначала, как ты меня вычислила? Я слышала о некоторых твоих способностях, но не думала, что все это правда.

– Хорошо, я отвечу. Я подумала: для чего нужно было портить салат? Зачем нужен был такой сложный способ? Проще было бы спрятать в одежде. Но где именно? А что, если такой возможности не было? Я вспомнила, кто и как был одет. У всех были если не карманы, то возможность спрятать кольцо туда, куда его может спрятать любая женщина, даже на виду у подруг, сделав, например вид, что поправляет соскочившую с плеча бретельку. Только у тебя не было такой возможности. На тебе было вечернее платье с глухим воротом. А почему ты не забрала кольцо из салатницы и даже, насколько я понимаю, не попыталась это сделать?

– Да, ты меня удивила, но и у меня для тебя есть сюрприз. Рассуждения твои логичны, и вычислила ты, как ни странно, того, кого нужно. Да, это сделала я. Но я бы сделала это таким способом, даже если бы у меня было десять карманов. Не нужна мне эта побрякушка! Я хотела, чтобы эта дура выбросила ее своими собственными руками!

– Постой, Рита назвала это кольцо обручальным, она выходит замуж за…

– За моего бывшего жениха, она познакомилась с ним благодаря мне и даже не потрудилась спросить у меня, кем он мне приходится! Все это предприятие было экспромтом. Я увидела, что она забыла это чертово кольцо, и план созрел мгновенно. Я зашла на кухню, на стол не был поставлен только французский салат, его еще нужно было украсить зеленью. Вот тогда все и сложилось…

Я не стала ничего рассказывать Рите, но и Дэвиду тоже, так как считаю, что не стоит открывать мужчинам некоторые женские тайны.

А сейчас прямо из машины я позвонила своей школьной подруге и, к счастью, сразу дозвонилась.

– Элен? – спросила я на всякий случай, хотя узнала голос.

– Да, кто это?

– Это Мэриэл Адамс, еще помнишь меня?

– Мэриэл, как здорово, что ты мне позвонила, ты где? – Голос Элеоноры Стренд звучал вполне искренне.

– Я в машине, но хотела бы увидеться с тобой и поговорить. – с понятным смущением ответила я.

– Я понимаю, что разговор, скорее всего деловой, но все равно рада буду, если ты приедешь, ты мой адрес знаешь?

– Лучше напомни, да и я не одна, ничего?

– Разумеется, записывай адрес, и я тебя с нетерпением жду.

Оказалось, что мы находимся всего в нескольких минутах езды от того дома, в котором снимала квартиру Элеонора Стренд, или просто Элен, как мы называли ее еще со школы.

Элеонора Стренд

Я не видела Элен, если не считать экрана телевизора, с того самого разговора в кафе. То есть, лет восемь. Когда она открыла нам двери, я вдруг почувствовала, что в ее жизни происходит что-то очень хорошее. У нее было совсем домашнее милое лицо, она действительно была нам рада, а я опять подумала, что мне будет ужасно неудобно вытаскивать из нее нужную информацию. Дэвид же, как всегда, сразу расцвел от внимания красивой женщины.

После приветствий и произнесения привычных несколько банальных, хотя вполне искренних, фраз мы, наконец, устроились в маленькой гостиной. Удобно расположились в низких мягких креслах, обитых темно-синим велюром вокруг турецкого кривоногого чайного столика, на котором вскоре как-то между делом появился ароматный черный кофе в изящных фарфоровых чашечках вазочки с печеньем, конфетами и дольками лимона. Я не могла сразу перейти к вопросам, ради которых мы приехали сюда. Поэтому говорили о всяких пустяках, шутили, вспоминали общих знакомых. Я намеренно не упоминала Риту, да я о ней, собственно, давно ничего и не слышала. На свадьбе у нее мне не пришлось побывать, не потому, что я сознательно этого не хотела, так уж сложились обстоятельства. Но Элен сама заговорила о нашей бывшей однокласснице.

Ей позвонили, она взяла трубку, извинившись перед нами, перекинулась несколькими фразами с тем, кто был с ней на связи. Я не прислушивалась к разговору, но невольно услышала последние слова.

– Мне домик понравился, но посмотри еще ты сам, – произнесла Элен, после чего почти сразу положила трубку.

Я бы, конечно, не стала ее ни о чем спрашивать, но предположения у меня появились, а она вдруг сказала.

– Я вчера была у Риты, мы с Филом хотим купить у них дом.

– В Сент-Ривере?

– Нет, но недалеко, очень хорошее место, да и дом симпатичный, – она бросила быстрый взгляд на Дэвида,. – Я ее не видела с той вечеринки ни разу, на свадьбу меня даже не ждали, а тут случайно получилось. Наверное, так было суждено.

– Ты, что же не знала, что едешь смотреть именно ее дом? – догадалась я.

– Да, так вышло.

– И вы его купите?

– Не знаю, а почему бы и нет? – она улыбнулась спокойной улыбкой счастливой женщины, которая была красноречивее всяких слов.

В этот момент я подумала о Роберте Гретте. И, разумеется, вспомнила, что мы приехали сюда не ради всех этих сентиментальных воспоминаний. Невольно вздохнув, я задала свой первый вопрос..

– Ты ведь была знакома с Александром Портером?

– Да, более, или менее, – не задумываясь, ответила Элен, – хотя с Марго мы были значительно ближе.

– Я так и думала, но сейчас речь не о нем, а о его дочери, ты знала ее?

– Джейн? Я так понимаю, что с ней опять случилась какая-то неприятность?

– Да, – не стала скрывать я, – она убита.

– Бедная девочка, но этого можно было ожидать, я не знала ее так уж хорошо, но с ней у Александра и Марго всегда были проблемы.

– Ты говоришь о наркотиках, или было что-то еще?

– И наркотики тоже, но это скорее уже последствия.

– Что ты имеешь в виду?

– Вам лучше бы поговорить с Элизабет Грей, она фактически ее вырастила. Она не бросила девочку и тогда, когда выяснилось, что с ней не все благополучно. Она пыталась ее лечить, возила к специалистам…

– У нее было что-то серьезное?

– Да вроде как официально ей никто не ставил никакого диагноза, но странности у нее были. Марго как-то сказала, что боится ее. Они и вправду в последние годы старались с ней не общаться, только Элси с ней и возилась. Не хотела бы я повторять всякие непроверенные слухи, Мэриэл, поговорите с Элизабет. Если девочка мертва, она не будет скрывать ничего, вы ведь ищите ее убийцу?

– Да, мы ищем убийцу, – подтвердила я, – еще неудобный вопрос: между тобой и Александром вряд ли действительно что-то было, но почему возникли эти слухи?

– Слухи нужны были для поддержания его имиджа, а я делала репортаж из того района, где они с Марго тогда купили дом, и пару раз была у них в гостях. Очень красивое место в районе северного Тотриджа.

– И к кому перешел этот дом, после гибели Портеров?

– Их наследницей была Джейн, но в момент, когда с ее родителями случилась беда, девочка была не в себе, так говорили. Понимаешь, история очень непонятная, Элси пыталась повлиять на Джейн, но девушка ведь была уже совершеннолетней и могла делать со своим имуществом все, что хотела. Когда ты поговоришь с Элизабет, ты, возможно, разберешься в этой странной истории. Я могу рассказать тебе только об одном разговоре, который у меня был с Марго, незадолго до их гибели. Это единственная информация, которой я точно располагаю, остальное – слухи и разговоры, которые доходили до меня просто в силу того, что у нас с Александром и Марго были общие знакомые.

– Я тебя слушаю, – только и могла я сказать.

Мне действительно нужны были факты, а не слухи о них.

– Все происходило в том самом доме в Тотридже. Мы с Марго были вдвоем. Я должна была наутро уезжать. Мы сидели в гостиной обе были уставшие, разговаривать не хотелось. Вдруг Марго вздохнула и сказала: «Когда мы уезжали из Сент-Ривера, мне позвонила Элси и просила приехать навестить Джейн в клинике, где она проходит лечение, или обследование, я точно не знаю. Она говорила, что девочка очень взволнована, что она хочет меня о чем-то предупредить, но я не смогла пересилить себя, я вдруг почувствовала, что она хочет сказать мне что-то страшное, я не поехала к ней. И Александру ничего не сказала, а сейчас я все время думаю об этом…» Она что-то еще говорила, но я запомнила только эти слова, потому что тогда мы виделись в последний раз, через неделю они вылетели из Мэрвика в Париж, ты знаешь, что их самолет до места не долетел. Потом в какой-то газете появилось сообщение, что самолет, или, вернее, то, что от него осталось, удалось найти быстро, благодаря тому, что Джейн сказала, где это должно было произойти. Полиция тогда взялась за девушку, но что они могли ей предъявить. Последние три недели Джейн находилась в клинике, незаметно покинуть которую было невозможно. А даже, если бы она и улизнула из-под контроля, она что могла иметь отношение к авиакатастрофе, случившейся за тысячи километров от того места, где она находилась? Вот, пожалуй, и все, что я могу тебе сказать…

Когда мы ехали домой, Дэвид вдруг заметил:

– Странно на экране она выглядит такой благополучной, уверенной в себе…

– Она и так вполне благополучна, – возразила ему я.

– Нет, уверенные в себе люди не копаются в своих поступках и словах, – не принял моих возражений Дэвид, – и не пытаются самооправдаться, или она хотела оправдаться перед тобой?

– Да, я толком не поняла, – ответила я полуправдой.

Элизабет Грей

На следующий день мы с Дэвидом отправились в Мэрвик с самого утра. Но перед этим заскочили в полицейское управление. Хотя было еще рано, комиссар Катлер ждал нас у себя в кабинете.

– Вчера, – пришлось признать мне, – мы с Дэвидом очень неплохо провели время в обществе весьма талантливого человека, но с точки зрения полезности этого визита для дела, я в большом сомнении. Мы получили в свое распоряжение весьма странные факты, я даже не уверена, что это факты. Поэтому нашу поездку в Мэрвик считаю крайне необходимой.

– Вы меня заинтриговали, коллега, – серьезно заявил комиссар, – что же такого вы могли узнать?

– Убитая была нам представлена, как некая современная Кассандра, предсказавшая в свое время гибель своих родителей. Кроме того, оказывается, именно она помогла установить место падения самолета, на котором супруги Портер летели в Париж.

– Насчет второго факта скажу сразу, что это была утка. Но полиция в свое время должна была этим заняться, поскольку это беспокоило как раз ту даму, к которой вы отправляетесь. Именно она обратилась в полицию с жалобой на недобросовестную публикацию в газете.

– И чем же закончилась эта история? – спросила я.

– Выяснилось, что материал пришел по почте и был подписан моим непосредственным начальником. Разумеется, подделка. Газета дала опровержение, но как всегда бывает, кто это опровержение читал? Да, поезжайте, поговорите с госпожой Грей. Похоже, она кое-что важное знает.

– Мы отправимся туда прямо сейчас. Но и здесь еще достаточно дел. Надо бы выяснить, как преступник раздобыл аэролизин, как добрался до пиццы? Вы нашли этого Стентнера?

– Сегодня постараюсь ответить на первые два вопроса, это не так сложно, а вот со Стентнером пока мы получили еще одну загадочную историю. По адресу, который он указал в «Папирусе» в пансионате «Юнион», это что-то вроде молодежного общежития, действительно живет молодой человек с этим именем, но его не опознали по фотографии, оставшейся в картотеке Гретта. Кроме того, тот Стентнер, который действительно жил в пансионате бесследно пропал еще неделю назад. Он учится в медицинской академии, на занятиях его нет тоже уже неделю. У него есть мать, которая живет в деревушке Сантве недалеко от старого Гринвера, она утверждает, что и у нее он не появлялся. Так что и за эту ниточку пока не удалось ухватиться.

– Знаете, комиссар, кто-то ведь пойдет по вашему поручению в пиццерию «Патрисия»?

– Да, видимо, нужно выяснить, как там все работает, и кто мог настолько иметь доступ к пицце, чтобы напичкать ее лекарством.

– Пусть ваш человек захватит с собой фотографию лже-Стентнера.

– Мне это тоже приходило в голову, – улыбнулся Эрик Катлер. – Кстати, о технологическом процессе изготовления пиццы мы уже спрашивали, буквально на второй день после вашего отравления. Пришли к выводу, что вероятнее всего лекарство можно было добавить вместе со специями. Но вот кто и как это сделал? В общем, нужно разбираться.

* * *

Пока мы ехали в Мэрвик, я пыталась сочинить хоть какую-нибудь разумную версию всех известных нам на тот момент событий. Для этого я попыталась представить, что было бы, если бы все получилось именно так, как это запланировал преступник. Конечно, я не знаю пока его конечную цель, но кое-что мы можем предположить со значительной долей вероятности. Например, что было бы, если бы отравленная аэролизином пицца попала не ко мне, а по назначению, то есть, Роберту Гретту. Чем бы это ему грозило? Если бы он съел всю пиццу, то, несомненно, бы отравился, и шансов выжить у него было бы очень мало. Но чтобы съесть такую пиццу, да еще нашпигованную лекарством, нужно неделю перед этим голодать. На что же рассчитывал преступник? На что покушался? Подумаем дальше. Ну, а если бы он съел не целую пиццу? Скорее всего, он попал бы на какое-то время в больницу, и это было бы очень подозрительно. Полиция и так держала его под контролем. Похоже, есть вариант приемлемой версии! Но нужно собрать факты! Как раз те, о которых мы говорили с комиссаром! Версия может показаться фантастической, но гораздо более правдоподобной, чем ясновидение Джейн.

* * *

Джулия Саммерс жила в небольшом, но симпатичном домике в десяти минутах ходьбы от моря. Она ждала нас, так как мы заранее предупредили ее о своем вторжении. Мне показалось, что она чего-то серьезно опасается, но я решила пока не задавать прямых вопросов. Нужно бы разобраться с тем, что тут происходит. Вопросов пока было слишком много, и некоторые были очень нестандартными, мягко говоря.

С утра стояла приятная совсем еще нежаркая погода, и госпожа Саммерс предложила нам выпить с ними кофе в небольшом палисаднике, рядом с домом.

Запах кофе смешивался и с запахом моря и запахом цветов, от этого слегка кружилась голова, и события, заставившие нас приехать сюда, казались уже и вовсе нереальными. Джулия Саммерс и Элизабет Грей были странно похожи друг на друга, обе высокие худые, с чуть сутуловатой осанкой, загорелые. Еще одно семейное сходство, – подумала я, и мне стало немного не по себе. Впрочем, когда я пригляделась, то это сходство оказалось довольно поверхностным, лица у них были совсем разными, да ведь они и не были кровными родственниками, вдруг сообразила я. Почему-то от этой мысли мне стало легче. По тому, как общались между собой эти женщины, было видно, что их связывают длительные дружеские отношения. Когда Джулия почувствовала, что наступило время для разговора, она просто незаметно оставила нас с Элизабет. Впрочем, мне ее присутствие не мешало, но ей было видней, как лучше.

– Вы хотите поговорить со мной о Джейн? – спросила госпожа Грей.

– Да, – ответила я, – из того, что мы уже знаем, складывается очень странная картина не только ее смерти, но и жизни. Возможно, вы сможете что-то объяснить.

– Видимо, смогу. Но я должна вас предупредить, что далеко не все понимаю сама. Вернее, до определенного времени я все понимала, а потом произошло что-то такое, чего я уже понять не могу. Ну, об этом вам придется судить самим.

– Хорошо. Давайте начнем с самого начала. Но я хочу задать вопрос, который может показаться вам несущественным, однако не забывайте, что расследуется достаточно запутанное преступление. Я хотела бы знать, почему из двух кузин только одна оказалась в списке наследников?

– Ну, это же очевидно, – удивилась Элизабет, – Чарльз составил свое завещание давно, все в семье знали, что его наследниками будут только его прямые родственники и их дети. Родственники мужей и жен к наследникам не причислялись. Джейн была дочерью Марго Портер в девичестве Саммерс. Наследницей Криза была жена Эдварда Саммерса и ее дочь, но не сам Саммерс, тем более не его сестра и уже конечно не ее дочь.

– Теперь понятно. Значит, хотя девочки были кузинами, только одна из них могла стать наследницей Чарльза Криза.

– Да, именно так. Но если вы думаете, что Джейн волновало это обстоятельство, то это ошибочное мнение. Не забывайте, что Джейн была дочерью очень известных людей. Если она и была обделена, то уж точно не материально. Нет, наследство Криза ее не волновало.

– Давайте, вы просто расскажите о ней все, что сможете вспомнить, расскажите, какой она была, как росла, с какими проблемами сталкивалась, какие проблемы создавала, – предложила я.

– Хорошо, – согласилась Элизабет, – я попытаюсь. Начну с ее родителей. О таких парах говорят – они созданы друг для друга. У Александра это был второй брак. Первая жена оставила его, причем сделала это так, что он на некоторое время вообще стал чем-то вроде женоненавистника, особенно, он избегал общения с красивыми женщинами. Но Марго удалось ворваться в его жизнь и завоевать его сердце. Они любили друг друга, я уверена, до последнего мгновения своей жизни, и еще так же самозабвенно они любили свою музыку.

– А свою дочь? – спросила я, понимая уже, какой ответ услышу.

– Рождение дочери, к сожалению, для них было досадной случайностью. Ребенок не вписывался в их жизнь, в ее сложившуюся гармонию. Девочка оторвала их на какое-то время от привычного существования, которое их устраивало, в котором присутствовало все, что им было нужно. Только так я могу объяснить их полное равнодушие к Джейн. К тому времени, когда родилась Джейн, я овдовела. Своих детей у меня не было, не было и планов что-либо менять в моей жизни, поэтому я взяла на себя все заботы о малышке. Но мне не удалось компенсировать девочке отсутствие внимания со стороны родителей. Она тянулась к ним, она ими гордилась, она очень хотела завоевать их любовь. Причем, со временем… любой ценой. Как только она поняла, что не сможет добиться их любви, она стала добиваться их внимания. Я, к сожалению, не сразу сообразила, что происходит. А когда, наконец, поняла, попыталась с ними поговорить. Однако это были бесполезные разговоры. Они начали привозить ей подарки, покупать наряды, дорогие игрушки, затем, когда она стала старше, украшения, косметику. Да, я пыталась им объяснить, что именно ей нужно, они искренне меня не понимали.

– А как она относилась к вам? Как вообще складывались ваши с ней отношения? – спросила я, поскольку суть отношений Джейн и ее родителей мне уже была понятна.

– Я была к ней привязана, наверное, я ее любила, по-своему. Но это не было материнской любовью. Будь она настоящей сиротой, возможно, мы стали бы с ней гораздо ближе. Впрочем, мы вольны предполагать все, что угодно, но было то, что было. Я заботилась о ней, старалась сделать ее счастливее, но разве я могла выдержать сравнение с Марго?

– Насколько я понимаю, были еще какие-то отношения между Джейн и Моник?

– Да, девочки, можно сказать, даже были дружны. Сначала, подружились мы с Джулией. Нас познакомила Марго, исходя из того, что у Джулии дочь такого же возраста, чтобы мне было легче. Действительно, Джулия очень мне помогла, да и Джейн любила гостить у них. Она там словно отогревалась. Так, правда, было лишь сначала. Потом, видимо она стала чувствовать разницу, вы ведь понимаете, о чем я говорю?

– Да.

– Я думаю, вам теперь понятно, в каких условиях формировался характер Джейн. Она стала взрослой, красивой девушкой, с душой одинокого, обиженного ребенка. Ее душа искала любви, а эти поиски не всегда приводят туда, куда надо бы. Окончив школу, она уехала в Сент-Ривер, чтобы поступить в университет. Училась она средне, но получить высшее образование вполне могла. Одна любопытная деталь. Вряд ли я вас удивлю, если скажу, что у Джейн были очень неплохие музыкальные способности, она училась музыке и умела немного играть на фортепиано, но в двенадцать лет отказалась продолжать музыкальное образование и никогда больше не подходила к инструменту. Именно в этом возрасте в ее поведении появились странности, которые даже заставили меня пригласить к ней специалиста-психиатра.

– И что же это были за странности? – это был важный вопрос, поэтому я и решилась прервать рассказ Элизабет.

– Она могла замолчать на несколько дней. Или пару суток обходиться без сна. Иногда плакала во сне. Впрочем, все это прошло годам к семнадцати. В этот период она почти не отличалась от своих сверстников, и я даже думала, что все будет в ее жизни нормально. Она увлеклась историей, поступила в университет. Я хотела тоже переехать в Сент-Ривер, чтобы быть поближе к ней, но она решительно этому воспротивилась. Я сейчас думаю, что мне нужно было настоять на своем. Но, так или иначе, я этого не сделала. Поэтому о ее внезапном увлечении некой экзотической религией узнала слишком поздно.

– Что за религия? – я почувствовала, что это важный момент, хотя всю его важность оценила не в момент этого разговора, а гораздо позднее.

– Братство открытого сердца – так называлась эта секта. Как потом выяснилось, это братство было создано наркоторговцами. Процесс над этой сектой был достаточно громким.

– Да, помню, – подтвердила я.

– Секту разоблачили, но мне кажется, что после этого Джейн полностью так и не вернулась к нормальной жизни. И еще, я так и не поверила в искренность не только ее религиозных чувств, но даже и ее наркотической зависимости. Не знаю почему, но мне все время казалось, что Джейн во все это просто играла.

– У меня есть к вам еще один вопрос, – я его задала для очистки совести, я все уже понимала.

– Да, пожалуйста, если смогу, я обязательно отвечу, – заверила меня Элизабет.

– Мне вчера сказали, что Джейн в день гибели родителей находилась в клинике, то ли на обследовании, то ли на лечении…

– На обследовании, – подтвердила и уточнила госпожа Грей.

– Марго говорила своей знакомой журналистке, что вы просили ее проведать дочь в клинике, это так?

– Да, она действительно очень хотела повидаться с Марго, но та не приехала.

– Как вы относитесь к слухам о том, что девочка знала о будущей судьбе своих родителей?

– А вы как бы отнеслись? Никаких пророчеств Джейн не делала, она была в неважном состоянии, в клинике она находилась после попытки суицида. Желание повидаться с матерью в этих обстоятельствах я расцениваю, как совершенно нормальное. Все остальное – было спекуляцией, попыткой заработать тираж на чужом горе.

– Что ж, примерно так я и предполагала, – согласилась с ней я, – спасибо, что согласились поговорить с нами.

– Дай Бог, чтобы вам это помогло найти убийцу. – Элизабет вздохнула, впервые за все время нашего разговора глаза ее наполнились слезами, но она сдержалась.

– У меня есть вопрос, который, возможно, не совсем к вам, но это может оказаться важно.

– Говорите.

– Родители Джейн ведь были не бедными людьми, как минимум, у них был дом в Тотридже. Что стало с их имуществом?

– Они не были и так уж богаты, но дом и некоторая сумма на счету была. Все это должно было остаться Джейн. Но об этом вам, пожалуй, действительно лучше поговорить с господином Роненом, это адвокат, который вел все дела Портеров. Его контора находится рядом с муниципалитетом.

– Хорошо, спасибо. И извините…

– Ну, что вы? Я понимаю.