Фантастический мир

– А если не пройдет? – обеспокоенно спросил я.

– Тогда мы пришлем к вам врача-андроида.

И он отключился.

С трудом вспомнив, где находится аптечка, я, еле волоча ноги, поплелся на кухню. Аптечка находилась в нише одной из стен. На ее матовой панели отображался список препаратов. Отыскав указанную ампулу, я выпил ее. Приготовив себе какао, я вернулся в комнату и уселся в кресло. Минут через пять боль отступила. Посидев еще немного, я решил связаться с Юном.

– Привет, – сказал я, когда заспанное лицо друга появилось на экране. – Еще спишь?

– Который час? – зевая, спросил он.

– Около десяти.

– Черт! – встрепенулся Юн. – Проспал деловой завтрак! Теперь придется извиняться.

– С кем завтрак?

– Не помню.

– Ну ты даешь! – поразился я.

– Это я туплю с утра. Надо связаться с шефом. Ладно, позже звякну.

И он отключился…

Поработав несколько часов, я решил перекусить. Вынув из холодильника запечатанный пакет, я, вскрыв его, изучил содержимое. Мне предлагалось: сто грамм свекольного салата, заправленного оливковым маслом; два куска черного хлеба с бужениной; бутылочка с молочной смесью.

Расположившись за столом, я принялся поглощать еду. Раздался сигнал вызова – это был Юн.

– Представляешь, – сообщил он мне, – Шимон решил опротестовать свое участие в шоу.

– Серьезно? – жуя буженину, произнес я.

– Будешь голосовать? – поинтересовался Юн.

– Конечно. Разве я могу пропустить такое зрелище? Когда состоится суд?

– Сегодня, около пяти. Мы с Наташей решили присутствовать в зале суда.

– Тогда я присоединюсь к вам. Как твой разговор с шефом?

– Нормально, – махнув рукой, ответил Юн. – Спрашивал, почему ты не появляешься в офисе?

– Передай, что появлюсь, как только доделаю работу. Дня через три-четыре.

– Сам и скажи. Кстати, зачем ты звонил утром?

Подцепив палочками свекольный салат и сунув его в рот, я сказал:

– Хотел поговорить с тобой о Наташе. Зацепила она меня.

– И тебя тоже? – ухмыльнулся Юн.

– А кого еще?

– Михала.

– Он же зануда! – возмутился я, ощущая укол ревности.

– Не тебе решать, – ухмыльнулся Юн.

– Она замужем?

– А что?

– Я решил жениться.

Юн присвистнул:

– На ней?!

– Вообще.

– Наташа не размещала свои данные в каталогах Корпораций…

Мой разговор с шефом затянулся и в стены суда я попал с небольшим опозданием. Зал, в котором проходили слушания, был переполнен голограммами, и мне даже пришлось включить поиск знакомых. Минут через пять я с трудом втиснулся в небольшое пространство между Марией, Юном и Наташей.

– А где остальные? – поинтересовался я у друзей.

– Смотря, кого ты имеешь в виду, – задумчиво произнес Юн.

– Михал, Андре и Моник.

– Они будут наблюдать за происходящим по телекому, – сказала Мария. – А тебе без них скучно?

– Просто уточнил, – ответил я, сосредотачиваясь на происходящем.

За судейским столом восседал судья, голограмма которого постоянно мерцала. Из-за этого его лицо было неестественно багрового цвета.

– Что у судьи с голограммой? – шепотом спросил я.

– С чего ты взял? – удивился Юн. – С ней все в порядке.

– Тогда почему я вижу ее мерцающей?

– Не знаю, – пожал плечами Юн.

– Проверь зрение, – посоветовала Наташа, повернув голову в мою сторону. У тебя может быть проблема с сетчаткой. Я уже сталкивалась с такими вещами. Все начинается с сильных головных болей, а потом резко падает зрение.

– Да, но другие голограммы не мерцают, – возразил я.

– Обратись к специалисту, – еще раз посоветовала Наташа и отвернулась.

Секретарь – полный человек в строгом костюме зычно произнес:

– Приглашается доктор Джон Джонсон!

– А где Шимон? – я вопросительно посмотрел на Марию.

– Его дело будет решаться чуть позже, – ответила она. – Ты разве не смотрел расписание?

– Если честно, то нет.

Тем временем судья обратился к стоявшей перед ним голограмме сутуловатого мужчины лет пятидесяти:

– Итак, вас зовут Джон Джонсон?

– Совершенно верно.

– В чем вас обвиняют?

– Меня обвиняют в убийстве профессора Лу Кирка.

– Вы признаете свою вину? – судья внимательно смотрел на доктора.

– Нет, не признаю.

– Почему вы отказались от адвоката?

Доктор снял очки, протер их подолом своей футболки и, надев снова, ответил:

– Потому что он мне не нужен.

– Странно, – произнес судья.

– Ничего странного. Я привык сам себя защищать. Всю свою жизнь.

– Я хочу услышать вашу версию событий. Как вы познакомились с профессором?

– Мы вместе заканчивали один и тот же Университет.

– Один факультет?

– Нет. Я факультет виртуального психоанализа, а он медицинского менеджмента.

– Вы были друзьями?

– Что вы! Мы просто знали друг друга. У Лу было хорошее чутье на людей. Если он видел, что кто-то может принести ему выгоду, то моментально покупал этого человека.

– Вас он тоже купил? – прищурив глаза, поинтересовался судья.

– Да.

– Почему?

Доктор немного помялся и произнес:

– Мне очень нужны были деньги. Мой отец тяжело заболел…

– Суду это не интересно. Отвечайте только на поставленный вопрос: почему он захотел купить вас?

– Я создал программу, которая по внешнему виду человека определяла практически все: его сексуальную ориентацию, политическую принадлежность. Давала рекомендации: что кушать, что пить, как лечиться, во что одеваться. Она могла с невероятной точностью сказать, станет ли человек преступником или будет образцовым гражданином. Программа была способна на многое.

– Вот как. Значит, вы и есть тот самый доктор Джи-Джи, благодаря которому в нашем обществе воцарился порядок?

– Да, судья. Я – тот самый доктор, что создал чудовище!

По залу прокатился гул голосов.

Судья постучал молоточком по столу:

– Тишина в зале! – посмотрев с удивлением на подсудимого, судья задал вопрос: – Вы серьезно так считаете?

– Да. Дело в том, что Лу Кирк…

– Профессор Лу Кирк, – поправил его судья.

– Да-да. Профессор. Так вот, он всегда обожал две вещи: деньги и власть. Ну и разумеется самого себя. Когда профессор Лу Кирк решил пойти во власть, то он заставил меня подтасовывать данные.

По залу вновь пробежал гул голосов.

– Последнее предупреждение! – рявкнул судья и со всей силы ударил молоточком по столу: – Мне нужна тишина!

Сдвинув парик, он вытер бумажной салфеткой капельки пота на лбу и тихо спросил:

– Если профессор заставлял вас подтасовывать данные, то почему вы не подали на него жалобу?

– Вы издеваетесь? – ошарашенно произнес доктор Джи-Джи. – Мой босс был очень богатым человеком. Он мог купить все: любую комиссию, любое расследование.

– Клевета! – раздался чей-то голос. – Этот мерзавец клевещет на уважаемого человека, который пал от его руки!

Судья поморщился:

– Прошу обвинение воздержаться от эмоциональных реплик. Вам еще будет предоставлено слово.

– Я не обманываю суд! – взвизгнул доктор и его мелко затрясло: – Он подделывал документы и шантажировал меня!

– Но зачем ему это было нужно? – судья снова промокнул лоб салфеткой.

– Мне нужно выпить воды, – прошептал доктор.

– Пейте, мы подождем.

Голограмма доктора немного дернулась и отодвинулась в сторону. Видимо, доктор ушел за водой. Через пару минут он снова появился. В его руках была чашка. Поставив ее перед собой, Джи-Джи сказал:

– Несколько лет назад профессор выдвигал свою кандидатуру на пост лидера Корпорации, но по каким-то неизвестным мне причинам проиграл. У него и так была не очень стабильная психика, а тут он словно сошел с ума. Я не буду описывать симптомы его состояния, но поверьте – они были ужасны. Если до проигрыша он подменял данные тестирования, в зависимости от настроения или по заказу неких лиц, то теперь это стало происходить почти со всеми. Профессор возомнил себя Богом, управляющим судьбами людей. Он мог изменить традиционную ориентацию человека на любую другую. Просто так, без всяких на то оснований. Если программа отмечала у кого-то природный дар к музыке, он указывал в тесте, что этот «кто-то» прирожденный шахтер. Или программа считала, что человек рожден стать великим политиком и профессор сразу приписывал ему склонность к суициду. Беднягу заставляли принимать серьезные препараты, влияющие на его мозговую деятельность. Профессор даже посягнул на святое – на продолжение рода. Когда программа отмечала, что у родителей родится гений, профессор писал, что они вынашивают будущего преступника. И тогда…

Доктор закрыл лицо руками и продолжил:

– Мне стыдно. Мне стыдно, что я молчал. Двадцать лет длилась эта мука.

– Вы поэтому его убили? – судья пристально посмотрел на доктора.

– Это была самооборона. Тем утром, когда произошла эта трагедия, – доктор достал из кармана брюк небольшой пакетик и, надорвав его, высыпал содержимое в чашку, – он заявился ко мне домой.

– Вы удивились его приходу? – спросил судья.

– Да.

– Почему?

– Последние десять лет профессор предпочитал не выходить на открытое пространство.

– Не вижу связи.

– Ему нужен был пароль для входа в программу.

– У него не было пароля? – удивился судья.

Доктор взял в руки чашку:

– Я изменил его, когда подтасовки стали постоянными. Он орал, ругался, но сделать ничего не мог. А тут, видимо, пересилил себя. Мы поругались, и профессор напал на меня с ножом. Я стал отбиваться… Не знаю, как это случилось. Не помню. У меня в голове сплошной туман.

– Тогда я вам подскажу, – сказал судья. – Профессора нашли в вашем доме с перерезанным горлом… Это все, что вы хотели сказать?

Дрожащими руками Джи-Джи поднес чашку к губам и начал жадно из нее пить. Выпив все до последней капли, он произнес:

– Я хочу лишь сказать, что прошу прощения у всех тех, кому моя программа испортила жизнь. Я очень виноват. Прощайте. Я ухожу. И ухожу с гордо поднятой головой…

– Что значит «прощайте»?! – воскликнул судья. – Суд не закончил свою работу!

Доктор пошатнулся, но прежде чем упасть, произнес:

– Для меня он закончился. Я сам вынес себе приговор и только что привел его в исполнение…

В зале суда творилось что-то невообразимое! Все были крайне возбуждены, и судье понадобилось минут сорок, чтобы успокоить публику. Я, как и прочие, прибывал в шоке. Если то, что сказал Джи-Джи подтвердится, то многим высокопоставленным лицам грозит отставка. Мало того, этот скандал может вызвать крайне негативные события во всем мире.

Когда пришло время Шимону предстать перед судьей, зал был практически пуст – процентов восемьдесят голограмм исчезло.

Потерев пальцами виски, судья устало произнес:

– Вы обратились с просьбой провести открытое голосование.

Шимон кивнул головой.

– Таким образом, вы автоматически лишаетесь адвоката, – продолжал судья, сведя брови у переносицы. – Вы в курсе того, что сказано в правилах?

Срывающимся голосом Шимон ответил:

– Да! Но вчера мне стали известны некоторые подробности предстоящего шоу. Именно эти подробности дают мне право отказаться от участия в этой, на мой взгляд, афере.

– Что за подробности?

– Оказывается, в шоу все будет происходить по-настоящему: боль, увечья, голод, болезни и даже смерть. Я не готов к таким потрясениям.

– Я так понимаю, что вы обвиняете устроителей в том, что их рекламный ролик не предупреждает о наличии некоторых неудобств и опасностей, с которыми может столкнуться любой из участников?

– Совершенно верно! Не предупреждает. Ни одного намека. Уверен, что после сегодняшнего суда практически все участники откажутся от участия в этом проекте.

– Вы ранее принимали участие в реалити-шоу?

– Принимал. В двух. И на одном из них познакомился со своей нынешней женой.

– Эти подробности суд не интересуют. Ответьте, предварительная реклама тех реалити обманула вас в чем-нибудь?

– Нет. Мое первое реалити было связано с виртуальными гонками на машинах. А во втором соревновались, кто дольше выдержит без еды.

– Это были трудные реалити?

– Особенно второе. Я продержался целых 42 часа и выбыл по медицинским показателям.

– Прошу показать суду рекламу предстоящего реалити-шоу.

На многочисленных экранах зала появились, сменяя друг друга, кадры: леса, реки, каких-то странных деревянных построек, странной утвари и чего-то еще. Затем возникло изображение человека, сидящего на небольшом бревне. Его лицо, руки и одежда были перепачканы грязью, а от голоса и слов по моей спине пробежал озноб.

«Приди и докажи, что ты сильнее, выносливее и умнее, чем думаешь сам. Покинь свое убежище. Тебя ждут испытания, о которых ты даже не подозреваешь. Больше никаких удобств, никакой помощи. Все сам, полагаясь только на себя, на свое чутье и, возможно, на помощь тех, кто будет находиться рядом. Думаешь, будет легко? Ты ошибаешься! Будет трудно, очень трудно. Борись за свою жизнь и стань победителем!»

– Спасибо, – судья взял в руки деревянный молоточек. – Суд ознакомился с рекламным роликом, и пока не видит обмана со стороны создателей шоу. Только идиот не смог услышать предупреждение.

– Но!.. – попробовал возразить Шимон.

Однако судья не дал ему договорить. Продолжая вертеть в руках судейский молоточек, он произнес:

– Никаких «но»! Либо вы будете участвовать в шоу, либо понесете наказание.

– Но я не хочу умирать

– Повторяю: либо вы будете участвовать в шоу, либо понесете наказание – десять лет минимального обслуживания в Корпорации. Вы знаете, что это такое?

– Да.

– Вы продолжаете настаивать на общем голосовании?

– Да.

– В таком случае на общее голосование выносятся два пункта. Пункт первый: Шимон Горак обязан участвовать в шоу. В случае, если большинство граждан проголосует за данный пункт, а Шимон Горак не подчинится этому решению, то его ждет наказание, о котором он только что был предупрежден. Пункт второй: Шимон Горак освобождается от участия в шоу. Время пошло!

Судья со всей силы ударил молоточком по поверхности трибуны и

на экранах появился обратный отсчет времени.

– Какое наказание ждет Шимона в вашей Корпорации? – поинтересовалась у меня Наташа.

Я повернул к ней голову:

– Первое – минимальный паек. С голоду он не умрет, но… Второе – невозможность иметь семью и детей.

– Но он уже женат, – удивилась Наташа.

– Ему придется развестись. Третье – его дом отключат от Сети. Следовательно, он не сможет нормально существовать. И четвертое – медицинское обслуживание будет предоставляться только в самых экстренных ситуациях… Знаешь, я не желаю своему другу такой участи.

– Тогда тебе придется проголосовать за его участие в шоу, – тихо произнесла Наташа.

Я утвердительно кивнул головой…

Спустя несколько дней я появился в офисе. Юн, уставившись в гаджет, зачитывал вслух новости. Биоинформатик Тамара – невысокая шатенка двадцати шести лет, с копной мелких кудряшек сидела за мониторами телекома и просматривала список фильмов в Сети. Наша скаинс-художник Кэт – худощавая особа сорока лет, чье тело и лысую голову покрывали разноцветные тату, делала вид, что занята важной работой. На самом деле, будучи великой сплетницей, она ловила каждое слово архитекторов виртуальности, выяснявших отношения друг с другом. Эти двое, побеленных сединой мужчин, являлись семейной парой, чей союз трещал по швам прямо на наших глазах.

Еще несколько специалистов нашего отдела, уткнувшись в свои гаджеты, занимались своими делами. Было видно, что происходящее их мало интересует. Шефа не было видно.

Я приблизил свою голограмму к голограмме Тамары. В этот момент Юн зачитал:

– «Новости сектора энергетики. В связи с уменьшением специалистов по атомным технологиям, Корпорации решили развивать получение энергии от Солнца, ветра и воды…»

– Как ты думаешь, – спросила меня Тамара, не отрываясь от мониторов, – новое реалити преследует цель просто разбудить в нас животные инстинкты или за этим стоит что-то другое?

– О чем ты? – не понял я.

– Да так. Разговоры всякие ходят. Кэт просветила.

– Ты бы ее меньше слушала, – посоветовал я.

– Не скажи, – промурлыкала Тамара, взбивая что-то за своей спиной.

Я усмехнулся. Тамара, как всегда, сидела дома, утопая в больших и мягких диванных подушках.

– «Сектор еды, – продолжал вещать Юн. – Благодаря удачным военным кампаниям, наша Корпорация достигла предельных запасов пищевых продуктов, а также материалов для биохимических принтеров. В последнее время упорно распространяются слухи о нехватке пищевых ресурсов. Эти слухи не обоснованы и подрывают корпоративный дух граждан…»

– О чем тебе напела Кэт? Поделишься? – поинтересовался я.

Тамара оторвалась от мониторов и пристально посмотрела мне в глаза:

– Напела, что практически во всех Корпорациях дела обстоят плачевно, и что они ищут выход из создавшегося положения.

– Ты намекаешь, что «Борьба за жизнь» один из этих выходов? – обескураженно спросил я.

Тамара снова уткнулась в монитор.

– «Вчера состоялось первое сражение между войсками нашей и русской Корпорации. Наши войска понесли первые потери. С нашей стороны военную операцию возглавляет полковник Браун, чья военная деятельность вызывала многократные нарекания…»

– Я видел с ним интервью, – сказал я.

– С кем? – не поняла Тамара.

– С полковником Брауном.

– «За всю свою военную карьеру полковник проиграл восемнадцать сражений, а выиграл всего лишь шесть. Многие граждане задаются вопросом, зачем столь неуспешного полковника, находящегося в отставке последние четыре года, вновь призвали на военную службу?..»

– Вот и еще один звоночек, – многозначительно сказала Тамара.

– Мне мало в это верится.

Юн чихнул, достал платок и высморкался. Увидав меня, он кивнул мне и вновь погрузился в чтение:

– «Медики Тихоокеанской Корпорации смогли найти причину, влияющую на непродолжительную жизнь современного человека. Если расшифровка полученных данных подтвердит их исследования, это поможет…».

Тамара внезапно рассмеялась:

– Юн одержим, – сказала она. – Когда он появляется в офисе, то рабочий день нашей группы превращается в новостной.

– А что ты ищешь? – спросил я, наблюдая за действиями Тамары.

Она немного прогнулась в спине и ответила:

– Хочу вечером посмотреть какой-нибудь фильм, а какой – сама не знаю. Что-нибудь из семейной драмы.

– Удачи, – сказал я и направился к Юну.

– «Увеличилось число протестов со стороны людей, считающих, что андроиды лишают их полноценной жизни. Они забывают о том, что в этом случае…».

– Отвлекись, чтец, – обратился я к другу.

Тот оторвался от гаджета и взглянул на меня.

– Ты не звонил мне целую неделю, – с укором в голосе произнес я.

Положив гаджет на стол, Юн сказал:

– И ты еще спрашиваешь? А кто отправил друга на явную смерть?

Присев на край своего стола, я уточнил:

– Ты о Шимоне?

– О нем.

– Я рассуждал здраво: лучше три месяца лишений, чем десять лет мучений. К тому же судя по итогам голосования…

– Ты мог бы проявить солидарность! – перебил меня Юн.

– Чего ты так кипятишься?

Юн зло посмотрел на меня:

– Он может там погибнуть.

– Ты скажешь…

– А ты смотрел первые четыре дня?

Я закатил глаза:

– Юн, я всю неделю занимался разработками!

– В первые два дня погибло сорок человек.

Я опешил:

– Этого не может быть! Почему?

Юн потянулся к сенсорной панели на своем столе:

– Кого-то покусали змеи; кто-то наелся ядовитых грибов и ягод; пятеро утонули, пытаясь поймать рыбу; у кого-то от напряжения не выдержало сердце…

– Мне жаль, – выдавил я из себя.

От моих слов Юн скривился, и его голограмма исчезла.

Разговор с другом огорчил меня. Прежде чем я предприму попытку помириться с ним, мне нужна информация. Передав свои наработки другому разработчику, я решил поговорить с Наташей.

Два дня я не мог с ней связаться. Наконец она ответила.

– Мне надо с тобой поговорить, – сразу выпалил я.

– Говори.

– В реальности. К примеру, на моей террасе. Походим, подышим воздухом.

– Я уже неделю дышу свежим воздухом с участниками шоу. Можешь присоединиться.

Немного помолчав, я спросил:

– Ты тоже участвуешь в шоу?

– Конечно. Я же в группе наблюдателей. Если хочешь поговорить – приезжай. Я пришлю за тобой машину с сопровождающим – на случай, если тебе станет плохо.

– Я не смогу. Прошу, приезжай ко мне.

Следующие десять минут были потрачены на уговоры. В конце концов, Наташа сдалась:

– Хорошо. Меня могут подменить только завтра. В полдень подойдет?

– Да! – обрадовался я. – Мой адрес…

– Просто скинь мне его на почту, – перебила она меня.

– Договорились…

На следующий день, ровно в полдень, Наташа стояла на пороге моего дома.

– Проходи, – срывающимся голосом произнес я. – Рад тебя видеть.

Она вошла, и я провел ее в комнату.

– Садись в кресло. Хочешь что-нибудь выпить? У меня есть кофе. Специально для тебя заказал.

– Я ничего не буду, – ответила Наташа, усаживаясь в кресло. – У меня не так много времени. Ты хотел поговорить…

– Ты замужем?

Наташа с удивлением посмотрела на меня:

– Ты для этого меня позвал?

– Нет. Но этот вопрос мучает меня с того самого момента, как я тебя увидел.

– Понятно. У меня есть мужчина.

Потерев пальцами мочку уха, я задал еще один вопрос:

– Понимаю. У меня нет шансов?

– Ни у тебя, ни у кого-либо еще. Думаю, что на этом мы завершим наше общение. Впрочем, как и знакомство.

Она хотела встать, но я ее остановил:

– Не торопись! Я просто хотел прояснить этот вопрос. А теперь поговорим о деле. Наташа, зачем ты устроила это шоу?

– Во-первых, не я его устроила. Я лишь один из психологов-разработчиков. Во-вторых, почему ты хочешь это знать?

– Ходят слухи…

Наташа положила нога на ногу:

– Скажи, Кнанг, тебя устраивает твоя жизнь?

– Вроде.

– Вроде или устраивает?

– Устраивает.

– Тогда ты будешь удивлен, что она перестала устраивать огромное количество людей.

– Почему? – поразился я.

– Как тебе сказать, – Наташа посмотрела в сторону раздвижной стены, ведущей на террасу. – Потому что есть люди, которые не разучились думать, которым не все равно, что очень скоро вымрут жалкие остатки людей. Ты можешь ответить на один вопрос: для чего ты живешь в этом мире?

Я помотал головой:

– Не думаю.

– Вот видишь. А на самом деле, это крайне важный вопрос. Десять лет назад, только-только закончив школу, я была похожа на таких, как ты. Но потом встретила человека, который открыл мне глаза на многие вещи. Скажи, зачем нам вся эта виртуальность?

– С ней проще жить, – ответил я.

– Ты действительно так считаешь? А как быть с тем, что виртуальность подчинила себе практически все? От реальной жизни у нас остались только ошметки. Мы позволили ей это сделать, и что самое удивительное даже не сопротивлялись… И что мы получили взамен? Оградив себя от всех и от всего, мы уничтожили себя. Прежде всего, как вид. За нас думают, за нас решают. Над нами доминируют фобии. Виртуальность лишила нас самого важного – семьи и разума. Жизнь человека стала бессмысленной. Наши тела ослабели. Мы быстро стареем и умираем. Кто-то, не выдерживая, обрывает жизнь сам. Для выживания людям нужна определенная среда…

Я слушал ее и не понимал, о чем она говорит? Какой разум? Какая среда? Что она несет?! А Наташа продолжала говорить:

– Мы забыли Бога, мы перестали его бояться, решив, что боги – это мы. Усевшись за гаджеты, мы, чтобы не сойти с ума от скуки и одиночества, стали создавать виртуальные миры. Архитекторы этих миров заменили божественное начало. Мы превратились в человечество-онлайн. Чипы, вшитые в нас, следят за каждым нашим шагом и вздохом. Телекомы, холодильники, автомобили, прочая техника – все это связано с гигантскими компьютерами, которые контролируют всех и всё. Посмотри на тех, кто последние двадцать лет правит Корпорациями – это же сборище невменяемых идиотов, думающих только о власти и о получении всевозможных удовольствий. Миром правят преступники, которых надо судить! Не андроидов, на которых ополчился весь мир, а этих мерзавцев!

Я опешил:

– Наташа, ты несешь какой-то бред! Срочно обратись к врачам!

– Мне не нужны врачи! Я больше не хочу так жить! Я хочу вернуться обратно, к природе. Я хочу сама решать: иметь ребенка или нет, во сколько ложиться спать и чем заниматься. Я хочу сама готовить и кушать свою стряпню, не обращая внимания на медицинские показатели. Я хочу… Впрочем, тебя это не касается.

Наташа резко поднялась и направилась к выходу. Около двери она обернулась и добавила:

– Ты хоть в курсе, сколько нас осталось?

– Нет, – честно ответил я.

– Сто двадцать миллионов человек. Двести лет назад население нашей планеты составляло несколько миллиардов. И что самое страшное – эта цифра постоянно уменьшается. Мы сами себя истребляем. Наше шоу – репетиция перед тем, как выпустить человека из той золотой клетки, в которую он сам себя посадил…

И она ушла. Мне хотелось плакать. Со стороны телекома раздался вызов – это была Катрина. Я ответил.

– Как ваши дела, Кнанг? – спросила она, широко улыбаясь.

– Спасибо. Все нормально.

– Я подобрала вам еще парочку вариантов. Желаете ознакомиться?

– Не сейчас. Я перезвоню позже.

– Буду ждать.

Открыв стену, я подошел к проему и посмотрел на плывущие по небу облака. Речь Наташи выбила меня из привычного ритма жизни. Я попытался вспомнить, какие решения принял самостоятельно за последние несколько лет и не смог. Раз в три года я проходил тест того самого Джи-Джи и, согласно его результатам, специалисты Корпорации расписывали почти каждый день моей жизни. Не выходя из дома, я ел то, что решала Корпорация. Развлекался так, как велела Корпорация. Дружил только с теми, кого рекомендовала Корпорация. Но самое удивительное было в том, что меня это устраивало. Да, я много болел. Головные боли сменялись болями в мышцах ног и рук, и тогда Корпорация занималась моим здоровьем. Да, были вещи, которые меня раздражали или не устраивали – к примеру, андроиды, но эта такая мелочь!

И тут я разозлился. Не на себя, не на тест, оказавшийся фикцией. Я разозлился на женщину, которая, отказав мне, попыталась разрушить мой привычный мир, в котором мне было так уютно.

Отойдя от проема, я вернулся к моему любимому креслу и, не раздумывая, набрал номер сектора безопасности. Мне ответил офицер:

– Вы хотите сообщить о правонарушении?

– Я хочу сообщить о странном разговоре, который состоялся в моем жилище около часа назад. Думаю, что стоит обратить на него внимание, так как я боюсь за душевное состояние моей новой знакомой. Уверен, ей необходима помощь специалистов.

– Я понял вас, – сказал офицер. – Приложите запястье к сканирующему устройству.

Поколебавшись всего несколько секунд, я сделал то, о чем попросил офицер.

– Вы даете разрешение на просмотр материалов, связанных с вашим жильем и частных разговоров?

– Да.

– Загружаю данные.

Опустив руки на подлокотники кресла, я стал ждать. Через пару минут офицер вновь обратился ко мне:

– От лица Корпорации благодарю вас за бдительность и сотрудничество.

И он отключился. Я чувствовал себя раздавленным. Ничего не хотелось. Может я зря это сделал? Не думаю, ведь может пострадать огромное количество людей. Только почему мне так плохо? Я поднялся и направился на кухню. Сварив себе тот самый кофе, от которого отказалась Наташа, я вернулся к телекому и уселся работать…

Дня через два, ближе к вечеру, мне позвонил Михал. Он был явно чем-то напуган.

– Ты слышал новости? – спросил он срывающимся голосом.

– Нет. У меня много работы.

– Тогда рассказываю. Новость дня – раскрыт заговор по свержению существующей власти, с целью нарушить привычный уклад жизни миллионов людей.

– Что ты несешь? – удивился я. – Какой заговор?

– Повторяю: раскрыт заговор. Арестовали очень много людей. Во-первых, арестована вся группа реалити «Борьба за жизнь».

– Что?! – я был потрясен.

– Серьезно. Но самое странное, – и Михал перешел на шепот, – арестовали Юна.

То, что я услышал, повергло меня в шок. Вскочив с кресла, я заорал:

– Как Юна?! За что?!

– Не знаю. По всем новостным лентам передают имена заговорщиков, и среди них есть его имя. Я не могу поверить, что он готовил какой-то заговор против власти. Кстати, можешь порадоваться за Шимона – он вернулся домой, но в крайне тяжелом состоянии. Я разговаривал с его женой. Она сказала, что завтра его собираются положить в больницу. Короче, включи любой новостной канал…

Я сидел и смотрел новости. Во всех Корпорациях мира проходили аресты. Было арестовано около миллиона человек. Неужели это произошло с моей подачи? Но я же хотел как лучше. В какой-то момент времени, не выдержав, я набрал номер сектора безопасности. Мне ответил все тот же офицер.

– Я звонил вам пару дней назад, – начал я разговор.

– Да, я помню, – ответил офицер. – Я поблагодарил вас от имени Корпорации.

– Простите, но я не хотел, чтобы пострадали люди…

– Вы все сделали правильно, – сказал офицер. – Благодаря вашей бдительности, мы успели оградить наше общество от группы преступников-заговорщиков.

Я побледнел.

– Что ждет этих людей, офицер?

– Их ждет суровое наказание.

– Среди задержанных мой близкий друг. Даю слово, он ни в чем не виноват.

– Суд во всем разберется, – строго сказал офицер.

– Но моя знакомая, из-за которой я звонил, нуждалась всего лишь в помощи…

– Послушайте, если вы будете продолжать в том же духе, то, боюсь, мне придется вас тоже арестовать. Всего хорошего.

И он отключился. Походив по комнате, я снова подошел к телекому. Почему мне так душно? Мое маленькое жилье, которое я обожал, внезапно стало чужим и отталкивающим. Мне безумно захотелось простора.

Я набрал номер Юна, но, спохватившись, дал отбой. В голове была пустота, и я вышел на террасу.

Солнце клонилось к закату. Было слышно, как по телекому кто-то пытается связаться со мной. Не обращая внимания на сигнал вызова, я сделал несколько шагов в сторону парапета. Лоб покрылся испариной, меня зазнобило, к горлу подкатил ком, и перестало хватать воздуха. «Паническая атака», – подумал я, упрямо двигаясь вперед. В конце концов, я дошел до парапета и вцепился в него трясущимися руками.

Приподнявшись, я с трудом перелез через него. Постояв немного, я сначала посмотрел вниз, затем на темнеющее небо и, отцепив руки от того, что связывало меня с привычным миром, сделал шаг вперед…