Вершина. Сага «Исповедь». Книга четвёртая

Часть 1. Глава 7

«Амато, наверное, и есть тот самый молчаливый вассал, что преданный, как собака, ходит за хозяином, и, в отличии от братьев-близнецов, никогда при мне не получал от Федерико тумаков. Ненавидит он женщин, интересно, за что?!» – мысли не отпускали меня ещё долго.

Сон был тяжёлым и чутким, с первыми трелями птиц я поднялся, чтобы не пропустить встречу Деметрио с «верным человеком». Но при свете спрятаться гораздо сложнее, а подслушать и вовсе невозможно, когда рядом ходят люди, никто бы не понял такого моего поведения. Слуги готовят господам завтрак, выносят ночные горшки, приводят синьоров в боеготовность. Всё время кто-то проходит мимо и, здороваясь со мной, выдаёт с потрохами моё месторасположение.

Сделав вид, что прислонился к дереву в задумчивости, я, наконец-то, увидел усатого родственника, спешащего со своим подданным к отцу. Всё во мне похолодело и застыло как смола, чёрная и густая.

Амато по-своему красив, силён и мужествен, неужели этот человек – безвольная кукла в руках господина? Суровая мрачность черт, застывших на его смуглом лице, завораживает внимание. Чёрные, как южная ночь, глаза прожигают угольками застывшей в них злобы на всё и всех. Он могуч, словно герой из легенд и страшен, как сам дьявол.

Помедлив какое-то время, я вошёл в шатёр отца. Неожиданно прервав их «задушевный» разговор на полуслове, вгляделся в каменные лица. Здесь явно не ждали моего столь раннего пробуждения. Притворился, что ничего не знаю, и со всеми поздоровался, стараясь придать лицу непринуждённый вид. Уселся в кресло Деметрио и самым нахальным образом взял со стола, накрытого для завтрака, свежую пшеничную лепёшку, окунул её в мёд и принялся жевать, запивая душистым отваром. Они втроём недоуменно смотрели на происходящее.

В руках у вассала застыл, не успев быть убранным, пузырёк с ядом. Мы впервые встретились взглядом.

– Детали обсудим позже… – отец дружески похлопал воина по спине. – Хорошо, что ты зашёл, Эрнесто! – Деметрио обратился ко мне. – Дядюшка твой, к сожалению, нас покидает, но оставляет тебе надёжную защиту, лучший из его воинов будет теперь охранять твой покой круглосуточно!

Колет* Федерико блеснул в солнечных лучах жемчужной россыпью пуговиц. – Дела государственные ждут меня! Далее медлить не имею права.

«Представляю я, какие у тебя там дела!» – всё во мне кипело, но я сделал вид, что расстроен его отъездом.

– Я оставляю тебе своего самого дорогого охранника! Можешь полностью на него положиться! Нет дел, которые Амато не по плечу.

Тот только кивнул, в знак уважения, его глаза по-прежнему внимательно изучали меня, а рука медленно, но уверенно убрала пузырёк за пояс.

– Ценю твою братскую любовь, Федерико, и скорблю о потерянных тобою людях. Я не забуду того, о чём мы договорились, всё, что тебе причитается, ты получишь, и сверх того… – Деметрио обнял кузена. – Спасибо!

Я чуть не прослезился от душещипательной сцены, истекая ядом ненависти.

– Сын, поблагодари дядю, за такой бесценный подарок!

«Ценнее некуда. Теперь я под присмотром убийцы!» – попрощался молча, изобразив печаль от расставания.

– Благодарю, дорогой дядя! С таким ВЕРНЫМ и НАДЁЖНЫМ человеком, – я умышленно выделил эти два слова, – у меня будет шанс уцелеть!

Федерико слегка изменился в лице, но вовремя взял себя в руки.

– Амато, это твой новый хозяин, до тех пор, пока нуждается в защите. А после – я жду тебя с дарами! Деметрио Гриманни умеет держать слово, поэтому я спокоен.

– Всё будет исполнено, мой синьор! – низкий голос вассала прозвучал впервые для меня. Смолянистые кудри упали на лицо, прикрыв шрам у виска. Проводив господина взглядом, он повернулся ко мне, и мы снова встретились глазами, обменявшись душевной горечью наших разбитых сердец.

– Я очень рад, Эрнесто, что рядом с тобой будет такой могучий воин! И мне спокойнее, когда ты в безопасности, сын.

«Конечно, я ведь сам по себе ни на что не годный сопляк!» – ещё минута и я не сдержался бы.

– Благодарю тебя, отец! – глубокий поклон увенчал мой актёрский изыск.

Отныне я решил быть «хорошим сыном» и не перечить ни в чём врагу, ровно до тех пор, пока не всажу в спину Амато ножа. Нужно быть хитрее и действовать, как они, – исподтишка. Я подарю им моё послушание, но лишь для того, чтобы усыпить бдительность и воспользоваться доверием.

– Позвольте проводить моего господина?!

– Да, ступай, но возвращайся, как можно скорее! – я изобразил подобие улыбки. – Какие планы на сегодня, отец? – спросил я после того, как Федерико с вассалом удалились.

– У меня есть к тебе серьёзный разговор, Эрнесто!

«Да неужели?!»

– Я слушаю внимательно!

– Мне не просто это сказать, – он кашлянул, – но я долго думал над сложившейся ситуацией и решил, что не имею никакого права разлучать тебя с любимой женщиной.

«Заметьте, не супругой!» – отметил мой внутренний голос.

– Но при одном условии! – продолжил Деметрио. – Ты, как только получишь развод от Папы Римского, женишься на другой во имя продолжения рода.

«Которую, безусловно, выберешь мне ты!» – подумал я.

– Я найду для тебя самую приемлемую и подходящую партию, – подтвердил отец.

– Как это мило с Вашей стороны, предлагать мне двоежёнство, дорогой отец, – всё-таки я никудышный актёр, опять не сдержался.

– Я так и знал, что ты подобным образом воспримешь мои слова.. и будешь прав! Тогда ты должен понимать, что другого выхода у нас нет, как только отправить эту женщину в монастырь.

– Её зовут Патриция! И ещё совсем недавно Вы называли её дочерью! – я почувствовал, как затряслись руки от напряжения и злобы, как заскрипели зубы, мне хотелось его удушить собственными руками.

– Хорошо, Патрицию, как тебе угодно, – мягким голосом ответил он. – Ты должен понимать, что единственный и последний потомок рода Гриманни, прославленного веками и уважаемого даже Папой, не может иметь детей от женщины, побывавшей в чужих руках, испорченной грязной кровью. Мы все своего рода заложники сложившегося положения, сын мой. Прошу, подумай и сам реши, какой именно вариант развития событий тебе подходит больше.

Я сменил тон на более спокойный.

– Хорошо, отец, я подумаю и сообщу тебе о моём решении.

– Вот, это уже совсем другой разговор! Мною отдан приказ: сделать подкоп и взорвать одну из наиболее слабо укреплённых стен, не сегодня-завтра, победа будет за нами! Работы уже идут. Готовься к решающему бою, сын, отдохни как следует! – он с чувством обнял меня, а я чуть не лопнул от распирающей меня желчи.

От моего решения, конечно, уже ничего не зависит. Деметрио твёрдо решил избавиться от той, что станет пятном позора на родовом древе семьи.

* колет – верхняя плечевая одежда, короткая, до талии или бедер, распашная с застежкой на пуговицы или со шнуровкой. Колет прилегал по линии груди, талии, бедер, имел отрезную баску и разнообразно оформленную горловину: с высоким стоячим воротником, глубоким треугольным вырезом, овальным со вставкой. Рукава его не вшивались в пройму, а привязывались на отдельных участках (низ проймы, плечо, по бокам). Это обеспечивало необходимую свободу движения. Рукав прорезали на плече и локте. Во все щели и прорезы выпускали ткань нижней сорочки, а затем декоративную ткань отделки, образуя пышные буфы.

Часть 1. Глава 8

Вскоре Амато вернулся, проводив своего господина, он больше не выглядел зажатым в кулак, а наоборот, как-то внутренне раскрепостился, вечно стиснутые скулы ослабили напряжение, и взгляд стал немного добрее. Мне эти перемены пришлись по душе. Лишь в присутствии Деметрио его лицо принимало прежний суровый вид.

Он, как и полагалось, теперь повсюду следовал за мной, «оберегая бесценную жизнь наследника Гриманни», которая, в самом деле, ничего не стоила без Патриции и теряла всякую значимость. Мне было на руку то, что он всегда находился при мне, на виду, на глазах, под присмотром. Так, незаметно для нас самих, мы стали неразлучными. Постепенно завязывалось и общение.

– Откуда у тебя этот шрам, Амато? – спросил я во время обеда, заставляя его есть за своим столом, а не отдельно, как это было принято с нижестоящими.

– Лесная дикая кошка зацепила.

– А мне кажется, это скользящий удар ножом, почти возле самого виска. Ты был на волосок от смерти, – с иронией ответил я, поглощая кусок ароматно приготовленной курицы, почему-то хотелось его разозлить.

– У кошек бывают когти, синьор, – его брови сошлись на переносице, и он насупился.

– Не хочешь, не отвечай, твоё дело! – я откинулся на спинку стула и задумался.

Ветер раздувал полотно палатки, заставляя его трепетать подобно корабельному парусу. Ассоциация пронзила сердце тоской. Патриция так мечтала увидеть море, поместье, в которое мы направлялись, как раз находилось на побережье. Доведётся ли теперь? Вот бы парусник, и увезти её отсюда подальше, всё равно куда, лишь бы не нашли. А там хоть сгинуть в пучине, лишь бы вместе, только бы с нею… Я открыл глаза. Главная опасность сидела напротив, заканчивая трапезу.

– Расскажи о себе!

Он молчал.

– Это приказ!

– Не знаю, мой господин, что здесь может быть для Вас интересного. Родился в Венеции, там же рос, обучился военному мастерству, участвовал в походах, сейчас вот здесь сижу, штаны протираю.

– Ходят слухи, что ты не любишь женщин, это правда?

Он весь напрягся как натянутая пружина.

– А за что их любить?

– Ну, хотя бы за то, что одна из них подарила тебе жизнь.

– Я её об этом не просил.

– Интересно ты рассуждаешь. Ну, а как же притяжение, любовь, наслаждение наконец?

Он резко отодвинул тарелку и привстал.

– Вы желаете меня унизить, синьор?

– О чём ты? Просто говорим по душам, как мужчина с мужчиной.

Он глубоко вздохнул и медленно выпуская ртом воздух снова сел, остудив свой гнев.

– Ты красивый, статный мужчина, думаю, у тебя нет отбоя от женского внимания.

Он посмотрел на меня так, словно я оскорбил его.

– Прости, если тебе не нравится наш разговор, можем сменить тему, – я сделал вид, что мне просто скучно и нечего делать. Забросив ногу на ногу, вытянулся поудобнее, намереваясь поспать.

– Проверяете меня, ну, что ж, давайте! – сухо ответил тот.

– И думать не думал, не любишь женщин, так и не люби, твои проблемы. Только как жить без нежности и ласки? – я приоткрыл глаза и поймал на себе его негодующий взгляд.

– Кто сказал, что без любви?! У каждого она своя.

– Может ты и прав, Амато, – я сделал вид, что дальнейшее мне неинтересно.

Он всегда ловко уходил от ответов. Вытянуть из него лишнее слово – непросто. Вскоре я действительно задремал. Бессонные ночи дали о себе знать. Тяжёлые мысли не давали мне покоя ни днём ни ночью, во сне я видел кошмары, от которых просыпался в ледяном поту.

Очнулся внезапно от того, что кто-то находится слишком близко и дышит мне в лицо. Открыв глаза, я увидел вассала, прожигающего меня взглядом. Я вскочил и схватился за меч.

– Что? И меня убьёшь? Давай, чтоб не мучился! Гори всё синим пламенем! – я протянул ему оружие. – Мне всё равно без неё не жить!

Амато сел, застигнутый врасплох, с потерянным лицом.

– Ну что же ты опешил? Тебе ведь поручили убить мою жену, и я не сомневаюсь, что ты сделаешь это, но прежде покончи со мной! Может быть тогда Деметрио оставит её в покое.

– Вы меня не так поняли… – пробубнил он.

– А как тебя понимать? Предпочитаешь удушить во сне? Понимаю! Сам одного, собственными руками давил, непередаваемое удовольствие! – я орал непозволительно громко, нас могли услышать, но вспылил не на шутку и уже не мог остановиться.

– Я не собирался Вас убивать! – оправдывался он.

– Тогда зачем ты склонился надо мной так близко?!

– Вы мне нравитесь, – осёкся он и опустил глаза.

Тут меня как будто окатили кипятком. Я же знал, догадывался, что он не такой, как все, и слова Федерико…

«Вот почему он не любит женщин!» – осенило меня.

Попытался взять себя в руки и обрести спокойствие. Он молчал, потупив взгляд, а после начал говорить так, словно его давно распирало излить кому-то душу.

– Вы вправе выдать меня инквизиторам. Но прежде выслушайте. В пятнадцать лет жена господина принудила мальчишку исполнять её грязные фантазии… Её жирное тело всегда стоит перед моими глазами, и невообразимая вонь кислотного пота тоже. Ничто не внушало мне большего отвращения, даже трупные испарения.

Посмотрел на его подавленный вид и представил себе это, даже меня затошнило.

– Она заставляла приходить к ней по нескольку раз в день, пока однажды я не решил свести счёты с жизнью. Но из петли успели вытащить. Слуги доложили хозяину, тот избил меня и отправил на галеры, так я попал к Вашему дяде, он вовремя заметил умирающего подростка и, забрав из гребцов, обучил владению оружием, принял в свою охрану.

– И теперь ты предпочитаешь мужчин?

Он промолчал.

– Не стану тебя обвинять. Только больше не приближайся ко мне так близко!

– Вы не выдадите меня церковникам?

– Вместе с дядюшкой?! – теперь для меня картина была яснее ясного. – Я бы сделал это, чтобы спасти Патрицию.

– Клянусь, что хотел Вам во всём признаться, мне самому ненавистно их желание убить беззащитную… втайне от Вас… простите, если сможете! Вот, – он протянул мне маленькую склянку в кожаном мешочке. – Это яд. Я должен был избавиться от неё при первой же возможности, достаточно брызнуть им на одежду…

– Проклятье! – я с размаху стукнул кулаком по столу так, что чуть не заорал от боли.

– Хотите, я сам выпью его, если это поможет облегчить Ваши страдания. Я давно заслуживаю смерти! – он хотел откупорить пробку.

– Не смей! Не ты, так кого-нибудь ещё подошлют. Послушай, Амато! – я схватил его за руку, отбирая смертельное зелье. – Сделай вид, что договор в силе. Помоги нам сбежать! И мы расстанемся навсегда. Я сохраню твою тайну, а ты обретёшь свободу.

– Вас никто не отпустит, ежедневно за нами следят опытные люди, так что Вы и не заметили. Приказ синьора: если не получится у меня, её устранят они, в любом случае.

– И поднимется рука?!

– На войне ко всему привыкаешь, нет разницы, кто перед тобой, приказ есть приказ. Мой господин поручает мне порой самые ужасные и отвратительные задания, используя мою уязвимость. Я привязан к нему, иначе смерть. Таких, как я, не прощают.

– Как же ты живёшь со всем этим?

– Порой бывает невыносимо, – его глаза налились кровью. – Но жизнь, всё равно, лучше смерти, какая бы она ни была! Если не я, то кто-нибудь другой…

Вздохнул с облегчением. Почему-то вдруг стало ясно, что этот человек больше нам не опасен.

– Клянусь, я сделаю всё, чтобы вам помочь! – Амато опустился на колени и положил руку на сердце.

– В таком случае, тебе нечего бояться, никто не узнает о нашем разговоре. Даю слово… – чуть не сказал «Гриманни», честь семьи больше для меня не имела никакого значения и смысла. – Встань, Амато! – я налил вина и передал ему чашу. – Выпей со мной и больше ни о чём не думай! Если я смогу тебя освободить от повинности моему бессовестному родственнику, то сделаю это, не сомневайся.

– Я ещё не встречал подобного благородства. За это и полюбил Вас с первого взгляда! – он неожиданно горячо поцеловал мою руку.

– Прекрати унижаться!

Возле палатки послышались голоса, один из которых принадлежит Деметрио Гриманни.

Часть 1. Глава 9

Они вошли в палатку, не дожидаясь позволения, отец и ещё четверо рыцарей из знати.

– Наши люди обнаружили тайный лаз. И пока мы были уверены в том, что в крепости голодают, они у нас за спиной всё же получали продовольствие. Пробиться в подземелье не удалось. Но теперь оттуда точно никто не выйдет, мы их попросту замуровали. Когда ты бежал, какой-то человек помог тебе. Говорил ли он что-нибудь о тайных проходах?

– Нет, ничего не говорил.

– Как звали его?

– Анастисио, отец.

– Как выглядел он?

– Лет шестьдесят, седые волосы, белые усы и борода, чуть пониже меня, особых примет не заметил, но, кажется, он самый старший из служащих у Романьези солдат. Зачем тебе?

– Надо сообщить людям, если он уцелел, пусть живёт. Гриманни умеют быть благодарными. Наступление с рассветом. Я устал ждать.

Глаза его союзников обратились ко мне. Одним из них был Джованни. Ещё двое знали отца с юности, а третий, уже совсем древний, годился мне в деды, но выглядел на удивление бодрым и подтянутым.

– Давно пора перейти к решительным действиям! – подтвердил я свою готовность.

– Ты подумал о том, что мы обсуждали в день отъезда кузена Федерико?

– Да, отец.

– Каково же твоё решение?

«Можно подумать, кого-то это интересует?!»

– Я согласен исполнить твоё повеление, если ты оставишь мне её… – я встретился с ним взглядом. А он перевёл его на Амато и, удовлетворённый, согласился со мной.

– Прекрасно. Пусть будет так! – он похлопал меня по плечу и удалился вместе со всеми остальными.

Голос Джованни слабел по мере удаления:

– Я ж говорил тебе, Деметрио, мальчик не глуп, а тебе нужно научиться идти на компромиссы. Тогда всем будет хорошо!

– Помолчи!.. – грубо оборвал его папаша.

Что было дальше, я уже не услышал. Да и не нужно это было. Барон Гриманни никогда не забирал свои слова обратно и решений не менял. Приказ дан, и его исполнят, все, кроме Амато. Ему я поверил. Этот человек преобразился на моих глазах, показав себя настоящего. Мрачное, суровое лицо стало мягче, глаза добрее, в них появились эмоции и чувства. Я буду настороже, но мне необходим соратник, чтобы спасти и защитить Патрицию.

– Позвольте сказать пару слов, синьор!

– Да, я слушаю тебя внимательно, – повернулся к нему, сдерживая нахлынувшие переживания.

– Если есть один лаз, то есть и другие.

– Думаешь, отец не догадался об этом? Всё уже осмотрели в округе.

– Однако обнаружили ход только сегодня. Порой подземная система замысловата, а входы в неё хорошо замаскированы под что-то другое. Я нечто подобное уже встречал. Вот смотрите… – он нарисовал на листе план и объяснил. – Насколько я понял, вход обнаружили здесь. Теперь нужно проверить вот это и то поселение. Здесь я видел храм, часто именно с церквями есть связь, легче незаметно выйти и войти. А враг, как правило, не поклоняется святыням противника, но и не трогает их, если не дикарь.

– Нужно проверить.

– Вот только как оторваться от приставленных к Вам людей, не наделав шума? – он улыбнулся, наверное, впервые, и эта перемена совершенно изменила его черты.

– Я доверюсь тебе. Завтра может быть уже поздно. Деметрио не позволит мне идти в первых рядах, и потом проконтролирует исполнение его приказа.

– Отправимся, как только стемнеет, я всё подготовлю и с людьми, что за Вами следят, управлюсь.

– Где же ты раньше был?!

Амато посмотрел на меня печальным взглядом:

– Я служил дьяволу и исполнял его повеления, мой господин. Теперь только смерть разлучит меня с Вами. Позвольте только быть рядом, и преданнее человека Вам не найти, обещаю, барон.

– Благодарю, Амато. Если Богу угодно, мы обретём свободу, если нет – отыщем свою кончину. Береги яд, он может нам всем понадобиться. И поклянись, что убьёшь меня в случае, если сердце Патриции перестанет биться!

– Нет! За всю жизнь для меня не было человека дороже Вас!

– Тогда ты должен понять… Мне не жить без неё.

– В таком случае, мы умрём оба.

– Пусть будет так. А теперь за дело! Одной ночи слишком мало, даже если она последняя…

Часть 1. Глава 10

Благодаря военной хитрости Амато, мы соорудили из соломы подобие своих силуэтов, нарядили их в одежду, чтобы создать тенями иллюзию присутствия, оставили в палатке зажжёнными огарки свечей (скоро они догорят, и, если нам повезёт, все решат, что молодой барон почивает). Скрыться в темноте удалось незаметно. Передвигались неспешно, обмотав копыта лошадей кроличьими шкурами.

Покинув лагерь, отправились исследовать близлежащие поселения, но безрезультатно.

– Остаётся храм, – Амато пришпорил коня, – как я и думал, он находится в удалении, разведчики Деметрио могли и не подумать о нём…

Я замечал, как ему хочется восхитить меня своими военными навыками, опытностью, мастерством, стать незаменимым, нужным, ценным человеком. Амато решил никогда больше не возвращаться в Венецию, и теперь все его надежды были обращены ко мне. Ночь темна, если не считать редких проблесков луны из-за туч. Вскоре и они пропали, небо заволокло непроницаемой серой пеленой, пошёл сильный дождь. Факелы, взятые с собой, пришлось укрывать под плащами, мы так и не зажгли их по дороге, чтобы не привлекать постороннего внимания.

Амато умел здраво мыслить, просчитывая каждый шаг наперёд: иметь такого человека союзником – большое счастье, а соперником – горе. И хотя мы были почти ровесниками, я чувствовал себя перед ним неоперившимся птенцом, тогда как он уже летал в поднебесье орлом, грозным и мощным. Его тяжёлая судьба тронула меня до глубины души, и я стал лучше понимать, почему он ведёт себя таким образом, а не иначе. Слишком много страданий и лишений выпало на его долю.

Отец во время осады не дал мне ни разу себя проявить, всё время прикрывал спинами других. Единственный наследник должен быть сохранён любой ценой. Но теперь он узнает о том, что я не разделяю его взглядов и готов умереть во имя любви, которую он обрёк на погибель.

Как всё меняется в жизни! Те далёкие годы, когда Деметрио навязывал мне женитьбу с Патрицией, теперь казались безоблачными. И вот, когда моё сердце полностью стало ей принадлежать, он отдал приказ избавиться от невестки. Усмешка судьбы, горькая ирония…

Мрачные мысли одолевали меня под этим осенним дождём. У лошадей пар из ноздрей, похолодало. Мрачно всё вокруг в ночь перед наступлением.

– Если не найдём лаз, придётся вернуться в лагерь…

Амато взглянул на меня, молча покачав головой:

– Сердце мне подсказывает, что мы близки к цели.

– Как ты ориентируешься во тьме?

– Я вижу, как дикий зверь! А ещё помогает интуиция, – он гордо поднял к небу лицо, по которому стекали струи дождя, – уже совсем близко.

И, действительно, спустя мгновение, мы увидели очертания храма, сложенного из светлого известняка, с высоким шпилем и колоколом. Двери заперты, на наш требовательный стук никто не ответил, Амато выбил дверь, войдя внутрь, мы зажгли факелы и начали обследовать помещение. Убранство было скудным, образа поблекшие, подсвечники деревянные, крест, возвышавшийся в центре, из простого дуба, но хорошей работы. Одним словом, небогато.

Я встал у распятия на колени и прочёл «Отче наш». Амато стоял за спиной как застывшее изваяние.

«Господи, помоги! Прости мне мои грехи, прости убиенные души. Дай мне спасти одну-единственную, ни в чём неповинную! Она, как голубь небесный, всегда была чиста пред Тобою. Возьми мою жизнь и весь род мой погреби, только о ней молю тебя, Боже!..»

Амато терпеливо ждал, пока я закончу свою безмолвную молитву.

– Ты не веруешь? – спросил его, поднимаясь.

– Таким, как я, нечего делать в Божьем доме, мой господин, разве что искать тайные проходы в подземелье!

– Зачем ты так?

– Ни один священник не отпустит мне мои злодеяния, синьор, а вот предаст казни с удовольствием.

– Что уж тогда говорить обо мне, когда я собственными руками задушил одного из них… Но я верю, и это придаёт силы.

– Я думал, насчёт Вас привирают… – он, приподняв одну бровь, улыбнулся, тронул каменное изваяние святого, и в стене открылся проход, достаточно большой, чтобы даже проехать верхом на лошадях.

– Не может быть! Боже святый! – воскликнул я.

– Так за что же Вы приговорили святошу?

– Он, подкупленный Деметрио, признал ведьмой и проклял мою беременную женщину, а потом её сожгли…

Амато поёжился:

– Вы были связаны с ведьмой?

– Эделина лечила людей и помогала им, её незаслуженно прокляли.

– Как по мне, так все они – ведьмы, только горе от них! – он привёл с улицы лошадей и, подпёр двери изнутри.

Из прохода тянуло могильным застоявшимся холодом. Мы двинулись вперёд по уходящим вниз широким ступеням.

– Ты не видел Патрицию!

– Слышал, что она необыкновенно хороша, но что это меняет? Через Еву пришло грехопадение!

– Не забывай, что и жизнь пришла через неё. Ты рождён не мужчиной!

– Велика ли заслуга?.. Может быть, я вообще предпочёл бы не рождаться на этот проклятый свет!

– Да, с тобой непросто, и всё-таки я надеюсь, что однажды ты переменишь свой взгляд, встретив настоящую любовь…

Он остановился.

– Тише!

Мы прислушались. Где-то на поверхности земли промчались всадники.

«Возможно это за нами уже послана погоня?» – сердце в висках застучало.

– Но Амато жестом меня успокоил, я вздохнул с облегчением, и мы продолжили наш путь.

Туннель становился всё ниже и раздваивался, мы стояли перед выбором: в каком направлении двигаться.

– Хоть бы знак какой-то оставили! – Амато злился.

Джюсто показал своё нетерпение.

– Судя по направлению, я склонен свернуть вправо.

– Пусть будет так.

Животные нервничали, закрытое тёмное пространство внушало им страх. К тому же вдоль стен появились каменные саркофаги. Судя по всему, старинные, но разглядывать их и читать надписи у нас не было ни времени, ни желания. Я погладил морду Джюсто, успокаивая. Замкнутое пространство даже человек не всегда хорошо переносит. Через какое-то время мы упёрлись в тупик и пришлось возвращаться.

– Проклятье! Вы были правы, синьор, нужно было идти прямо. Похоже, это тот самый выход, что замуровал вчера Ваш отец.

– Амато, зови меня просто, – Эрнесто!

– Нет, мой господин… Я привык. Мы не равные. И это будет неуважительно по отношению к Вам!

– Оставь ты эти дурацкие правила. Если с твоей помощью мы выберемся и спасём Патрицию – я твой вечный должник, Амато!

Возвращаясь к развилке, ощутили колебание земли, по туннелю прошёл гул, и где-то даже посыпался песок.

– Что это было?

– Не знаю. Только землетрясения нам и не хватало!

– Возможно это взорвали стену?..

– Тогда сейчас начнётся наступление и от того, кто до Патриции доберётся первым, зависит её жизнь!

Мы поспешили, новая волна прокатилась под землёй, как вздох невидимого исполина, это закончилось небольшими обвалами. Кони заржали, испуганно озираясь вокруг.

– Нужно выбираться отсюда, чем скорее, тем лучше!

Мы побежали, ведя за уздцы лошадей.

Но следующий толчок прогремел разрушительнее предыдущих. Скакуны вздыбились, их понесло. Я, выронив свой факел, упал, Джюсто было не удержать, он унёсся в темноту.

– Вы не пострадали? – Амато подал мне руку, помог подняться.

– Нет. Кажется, началось наступление. Деметрио наверняка взбешен тем, что мы исчезли, и будет биться с удвоенной силой…

– Нужно спешить!

Судя по ржанию, конь мой ускакал недалеко. Вскоре мы оказались перед решёткой, перекрывающей вход в помещение, похожее на подземелье замка, в котором я не так давно был узником. Амато, передал мне поводья и при свете факела занялся замком, используя неизвестное мне металлическое приспособление. Его манипуляции увенчались успехом. Мы вошли, и я узнал места своих мучений. Никого внизу не было, видимо, все силы брошены на оборону снаружи.

Отдалённо слышались залпы орудий, крики и звон мечей. Проходя по длинному коридору, разделяющему подземное пространство на различные помещения, я услышал тихий сдавленный стон.

– Постой, Амато! – еле слышно проговорил я.

– Нет времени на узников! – тихо ответил он.

– Очень тебя прошу!

Он не стал возражать.

Камера была закрыта лишь на засов, который с предательским ржавым скрипом поддался. Я не ошибся: на полу, в грязной зловонной жиже лежал седовласый старик, прикованный к стене цепями.

Амато посветил ему в лицо.

– Он Вам знаком?

– Я обязан ему жизнью!..

– В таком случае, отойдите! – Амато попытался разрубить мечом звенья, со всей силы несколько раз ударил по ним, но цепи были прочнее.

Найдя ведро с водой, я вылил его на Анастасио. Он застонал, приходя в сознание. Избитое лицо старика с заплывшими глазами, выбитыми зубами с трудом напоминало того, кого я помнил своим избавителем.

– Я пришёл за тобой, как и обещал!

Он вгляделся в мои черты и протянул дрожащую руку:

– Слишком поздно, сынок, я уже не жилец. Моим дочерям ты тоже не поможешь, Эрнесто, они свободны, потому что мертвы. Синьора в старой башне… Там есть проход, – он указал направление, но его охраняют. Будьте осторожны! – сказав это, старик вновь погрузился в беспамятство.

– Послушайте его! Нам не уйти с такой ношей, нужно спасать вашу жену.

Стон вновь сорвался с губ старца:

– Убейте, умоляю! Нет больше сил терпеть!..

– Прости меня, Анастасио! Прости, что опоздал!

– Позвольте, синьор, я сделаю всё быстро, он и не почувствует боли.

Я отвернулся, последний выдох его был лёгок. Амато не обманул. Лезвие ножа вошло по самую рукоятку прямо в сердце.

Это была ещё одна душа, пожертвовавшая собой ради меня.

– Господи, прости!.. – боль разрывала грудь, словно мою душу пронзило оружие.

– Вам не о чем убиваться, Эрнесто, теперь он свободен! А там… – он указал наверх. – Идёт бой, и если мы не поторопимся, не видать нам Патриции! – Амато схватил меня за руку и потащил в указанном направлении.

Мы оставили коней и стали подниматься по винтовой лестнице в башню. Уже наступило утро. Через маленькие отверстия в стене пробивался свет. Войско отца уже близко. Двух стражей мы настигли внезапно, они наблюдали за ходом сражения, и не услышали нашего приближения. С мечей капала кровь, ступень за ступенью мы приближались к желанной цели.