Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков

Глава шестая

Когда старший лейтенант Шелепова доложила о приходе майора Барабанова, подполковник Бурый был несколько не в себе, потому что с тревогой ждал новостей от Скрипака.

– Пусть заходит. – Вздохнул он.

Барабанов вошел, прямо сияя от счастья.

– Есть, что-то новое? – Раздраженно, спросил Бурый.

– Есть! – Не обращая внимания на настроение полковника, радостно сказал майор.

– Докладывай!

– После визита, к Соловьеву, упомянутый, Ломако вернулся в гостиницу. Через пятнадцать минут, после его ухода, Соловьев, даже не побрившись, но, судя по прослушке, употребив три дозы спиртного, покинул квартиру и прямиком отправился в российское посольство.

– Дозы были большие? – Перебил его Бурый.

– Судя, по количеству «булек» – изрядные.

– Продолжай.

– В посольстве, Соловьев находился сорок четыре минуты. Здание покинул, в сопровождении сотрудника миссии – Качинского, чиновника, довольно высокого ранга, в звании майора.

– Так, так. – Бурый заинтересованно склонил голову набок.

– Прибыв к гостинице, Качинский и Соловьев расстались. Соловьев отправился в соседний сквер, а Качинский – на встречу с Ломако. Их беседу записали. В ходе нее, выяснилось, что гостиницу Белая покинула в сопровождении Тумановой и Вячеслава Островского. Где они расстались неизвестно. Наблюдение за их группой, было, в тот момент, не очень плотным. Позже, когда сопровождение было усилено, удалось зафиксировать, что Туманова весь вечер провела с Островским. Вернулись они вместе. Ночевали у него в номере.

– Беседа проходила, в какой обстановке? – Спросил Бурый.

– Вот, то-то и оно! – Обрадовался Барабанов. – Ну, этот Ломако – полный лох, эмоций своих скрывать не умеет, простым глазом видно, что совсем раскис. Но наружное наблюдение, сообщило, что и Качинский несколько раз не смог совладать с эмоциями. Впечатление такое, что тоже сильно взволнован.

– И, что это значит? – Спросил Бурый, с недоумением.

Барабанов развел руками.

На столе подполковника, подмигивая красным глазом, тихонько заурчал красный телефонный аппарат.

– Выйди, на минутку. – Сказал он Барабанову, сохраняя хладнокровие, и, когда майор, сделав серьезное лицо, вышел – снял трубку.

– Слушаю, товарищ генерал!

– Слушай, Бурый, что, у тебя, там – за взрывы какие то?

– Мне, пока, ничего не известно.

– Так, выясни. У тебя, на Прилуцкой, кто работает?

– Капитан Злыдник.

– А! Злыдник! Тогда понятно. Передай ему, от меня, что не скоро он станет майором.

На трех этажах, пункта временного размещения задержанных, шел повальный обыск. Второй и третий этажи, на данный момент, пустовали, зато четвертый был забит практически под завязку. Здесь содержались бомжи, сидящие без вывода, потому, что все они были пенсионерами. И, хотя им по регламенту был разрешен легкий труд, руководство, находясь в здравом уме, не шло на подобные эксперименты. Поскольку этот контингент, оказавшись за пределами учреждения без надзора, моментально перемещался за пределы города, в сельскохозяйственные угодья, где приступал к сбору урожая. Причем, собирая урожай, с невиданной работоспособностью, пенсионеры засыпали собранное не в закрома Родины, а в свои собственные сусеки.

В народе, это называлось – «отложенная пенсия»; т.е. лето проживалось на подножном корму, а накопленные за это время денежные поступления, позволяли протянуть долгую зиму.

Проверку проводили методично и тщательно. Вначале открывалась дверь камеры. Затем туда, для бодрости, впрыскивалась небольшая порция газа. Доза, совершенно безвредная для бойцов ОМОНа, она моментально возвращала старикам юношескую резвость, и они покидали камеру, не дожидаясь повторной команды.

Кроме того, газ стимулирующее действовал на их сердечно- сосудистую систему, потому, что при виде затянутых в черную униформу, здоровенных мордоворотов, бомжи могли почувствовать себя неважно.

Арестантов строили в шеренгу, и прапорщик Глушеня проводил перекличку. После переклички, проводилась более тщательная проверка. Три, четыре бугая шли вдоль строя и проводили опознание по фотоснимку, полученному от капитана Злыдника.

Остановившись перед стариканом, они внимательно оглядывали его, с ног до головы, после чего внимательно сверяли проверяемого с изображением на фото.

– Он?

– Похож.

– Не, не похож…

– А, я говорю – похож! Он!

У деда, начинали подгибаться ноги. Остальных, стоящих в шеренге, охватывал мандраж.

– Не, не он.

– Не, он. У этого глаза другие.

Переходили к следующему. Долго сравнивали иссеченное морщинами, заросшее густой седой щетиной лицо с фотографией молодого симпатичного парня, со значком молодежной организации на футболке.

– Похож?

– Похож!

– Точно он!

– А, вроде, и не он.

– Да нет. Он! Точно!

– Нет, не похож.

– А, я говорю похож!

– Нет, мужики, не похож. Форма черепа другая.

После, того, как переходили к следующему, обладатель счастливой формы черепа, хватался рукой за грудь, придерживая рвущееся наружу сердце, и жадно хватал ртом воздух.

На пятом или шестом проверяемом, внизу рвануло. Не очень громко, но капитально. Так, что затряслись стены здания.

По женским камерам, покатился заунывный старушечий вой, вперемежку с призывами к царю небесному.

– Вова! – Заулыбались омоновцы.

– Во, дает парень!

– Молоток – ничего не скажешь!

Поскольку паника в камерах не прекращалась, один из бойцов заглянул в глазок самой шумной.

– Ну, ничего себе! – Присвистнул он.

Внизу, капитан Злыдник, с удовольствием разглядывал образовавшийся, на месте двери, кабинета начальника изолятора, аккуратный проем.

Сама железная дверь плашмя рухнула внутрь кабинета, слегка задев край начальственного стола, который, край, а не весь стол, после контакта, превратился в щепки.

За плечом капитана, тяжело вздыхал Судзиловский.

Ободряюще похлопав дежурного по плечу, Злыдник, с восторгом, пожал руку саперу.

– Вот, это – работа! Вот, это – я понимаю!

Вова смущенно улыбался и, даже чуточку покраснел.

Тут, в руках у Злыдника, голосом майора Синяговского, заговорила рация:

– Ваня, ответь. Слышишь меня?

– Слышу, слышу!

– Поднимись на четвертый этаж, покажу что-то.

Когда капитан поднялся, на четвертый этаж, омоновцы весело курили.

Синяговский, стоя у приоткрытой двери одной из камер, загадочно поманил его рукой.

Стоящий у него за спиной, прапорщик Глушеня, имел вид сильно озабоченного человека. Остановившийся взгляд и приоткрытый рот, говорили о сверхнормативном умственном напряжении.

– Чего – тут? – Спросил Злыдник.

Синяговский молча кивнул в камеру и посторонился.

– Так, так, так! – Выдохнул капитан. – И, как это понимать?

То, что предстало его глазам, никак не укладывалось в параметры исправительной системы.

Вместо узких окошек, под потолком, в помещении образовалось два дыры, через которые, можно было протиснуть слона. Строительные блоки еще кое-где держались, на местах, но совершенно четко обозначились квадратные проемы, похожие на обычные окна, в здании вольного стиля.

– Прямо – «Графские развалины». – Усмехнулся Синяговский.

– Чертовщина – какая-то! – Покрутил головой Злыдник. – Прапорщик, объясните, что это за порнография?

– Кабинеты здесь были, раньше. – Недружелюбно сказал Глушеня.

– Какие кабинеты, к чертовой матери? У меня дед в семидесятые здесь, на четвертом этаже, сидел! Точно, на четвертом, без вывода. – Сказал капитан уверенно.

– Это потом, значит, тут кабинеты сделали. – Сказал Глушеня. – Когда криминогенная обстановка, стала спокойной.

– А потом – что?

– Когда новую борьбу, с тунеядцами, начали – опять камеры оборудовали.

– Это уже при новом начальнике? Впрочем, неважно.

Злыдник проскользнул в камеру.

Разномастные старушки жались, к дальней стене и тихонько молились, глядя на зияющие в стене бреши. Капитан разулся, и влез на топчан. Потрогав один качающийся блок, вытолкнул его наружу. Взял кусок цемента, размял его пальцами и усмехнулся, очень зловеще.

Позже, покидая заведение, Злыдник, еще раз осмотрел четвертый этаж уже снизу. Здание выглядело, так, словно подверглось артиллерийскому обстрелу. В одном из проемов, была натянута веревка и на ней, жеманно трепеща на ветру, висели розовые женские панталоны, из знаменитой ватиновой коллекции советской эпохи.

Минут через пятнадцать, после того, как Злыдник спустился с четвертого этажа, у него зазвонил телефон. В это время, он, на скамейке, в тени высокого бетонного забора, мороженным и газированными напитками, успокаивал напуганных взрывом сестер Ермак.

– Злыдник слушает. – Бодро сказал он, поднеся трубку к уху.

– Да, товарищ полковник. Нет, товарищ полковник. Действовал, строго по инструкции. А, что прикажите делать? Инициатива, на инициативе. Откуда был звонок? Центральное управление исполнения наказаний? Ага… Ага… Конечно, есть соображения, откуда поступил сигнальчик. Понял… Понял! Будет сделано!

Отключив телефон, Злыдник подмигнул дамам:

– Начальство! Волнуется!

– Какая, у вас – работа интересная!

Немного придя в себя, после разговора со Злыдником, полковник Бурый уже потянулся было к кнопке громкой связи, чтобы вернуть майора Барабанова в кабинет, но рука его остановилась на полдороге. Красный телефонный аппарат, вновь стал подавать звуковые сигналы, одновременно маня его, красным светом.

– Да, товарищ генерал! Полковник Бурый слушает!

– Кресло, у тебя – удобное, полковник?

– Не совсем вас понял, товарищ генерал…

– Сейчас поймешь. Нет, лучше ты мне объясни, что, там – за драма с заложниками?

– Мне, об этом, ничего не известно… Не поступало никаких сведений.

– Весь город уже знает, а тебе – неизвестно. Вот, у меня – рапорт оперативного. Заложники, джихадисты – полный спектр… Так, подожди! – Генерал, на какое-то время, отключился.

Зеленым глазом подмигнул интерком.

– Да. – Торопливо отозвался Бурый.

– Товарищ подполковник, вам – рапорт от оперативного. – Сообщила старший лейтенант Шелепова.

– Быстро сюда.

– Кто – в приемной? – Шепотом, спросил он, когда Лидочка пожила рапорт ему на стол.

– Скрипак и Барабанов.

– Бурый, ты меня слушаешь?! – Раздался генеральский рык, в трубке.

Бурый, взмахом руки, отправил Шелепову обратно в приемную.

– Слушаю, товарищ генерал! – Отозвался он, кося одним глазом в рапорт дежурного.

– Ты, конечно, как всегда – не в курсе. Так – вот, довожу до твоего сведения, что «четвертый комбинат», только что взорвали! Теперь, я надеюсь, ты – в курсе происходящего!

– Немедленно выезжаю на место, товарищ генерал!

Телефон зловеще замолчал.

Бурый молниеносно выскочил из кабинета, на ходу одевая пиджак.

– Барабанов, действуешь по плану! Мне машину! Скрипак – со мной! – Рявкнул он, пересекая приемную.

Шелепова схватилась за телефон. Барабанов вытянулся, в струнку. Скрипак, холодея от ужаса, ринулся вслед за начальником.

– Тебе известно, что происходит? – Спросил Бурый у Скрипака, когда тот плюхнулся на переднее сидение.

– Не имею понятия… – Сказал Скрипак, но как-то неуверенно.

Бурый нахмурился. Но вопросов больше задавать не стал.

Молчали всю дорогу.

Полковник сурово щурился. Подполковник, сидя рядом с водителем, обливаясь холодным потом, широко открытыми глазами смотрел прямо перед собой, не видя дороги.

Уже, на подъезде к комбинату, стало понятно, что ситуация – нештатная.

То и дело машина обгоняла кареты скорой помощи и машины МЧС. Сотрудники автоинспекции полностью перекрыли движение, на этом участке кольцевой, согнав легковушки на обочину. Их водители курили, возле дороги, оживленно обсуждая сложившуюся ситуацию.

– Главное – не возмущается никто! – Подумал полковник. – Интересно им, видите ли. Завтра, я уже представляю – нарассказывают. Мало нам слухов было. Еще подкинут.

Съезд к комбинату перекрывал кордон милиции, который, не разглядев номер, остановил машину Бурого.

– Вы, что совсем страх потеряли?! – Грозно выскочил из машины Скрипак. – Не видите, кто едет?!

Старший, молоденький лейтенант, отчаянно замахал руками, отгоняя патрульную машину, перекрывающую дорогу высокому начальству. Рядовые сотрудники взяли «на караул».

Бурый не спеша вылез из машины и махнул рукой Скрипаку:

– Пройдемся пешком.

Он любил подходить к сложному делу, исподволь, окольными путями, чтобы, потом, соколом ринуться на добычу.

До бетонного забора, окружающего предприятие, оставалось метров пятьдесят.

Бурый шел первым, за ним, спортивным шагом двигался Скрипак. Третьим, на некотором отдалении, мелкой трусцой, поспевал лейтенант. Видимо он решил, что его долг – сопровождать высокопоставленных представителей власти.

Ворота охраняли четыре колоссальных омоновца и дедушка сторож, который, переволновавшись, с трудом стоял на ногах.

Омоновцы еще издали разглядели, кто приехал.

Дед же не вник в ситуацию и решительно выступил вперед.

– Ваши… – Успел произнести он, начало дежурной фразы, после чего был поднят за шиворот вверх и перемещен, по воздуху, в служебную будку.

Кивнув омоновцам, Бурый вошел в ворота и остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду.

Вся площадка, перед зданием дирекции, была забита спецтехникой. Здесь были машины милиции, скорой помощи, пожарные.

Немного в стороне, стояли четыре бронированные автозака ОМОНа.

Среди транспортных средств, суетились медработники, таская носилки с ранеными, и деловито перемещались пожарники, сворачивая одни шланги и разворачивая другие.

Милиционеры, снующие повсюду, выглядели не столько озабоченно, сколько растерянно.

– Интересно, кто, здесь – старший. – Скорее подумал вслух, чем спросил Бурый.

– Сейчас узнаю! – Метнулся Скрипак.

Когда подполковника поглотил, царящий на подъездной площадке хаос, Бурый, еще раз обвел взглядом площадку и, не поворачивая головы, сказал:

– Лейтенант, видишь вон того майора?

Он указал пальцем на майора-омоновца, безмятежно курившего в сторонке.

– Так, точно!

– Позови его, ко мне.

Лейтенант стремительно ринулся, в указанном направлении.

Подбежав к майору, он стал что-то говорить ему, украдкой поглядывая назад.

Не дослушав, омоновец взглянул на Бурого, бросил окурок и, поправив ремень, направился к полковнику, деловитым, но неспешным, шагом.

Подойдя, он отдал честь и представился:

– Майор Синяговский.

– Полковник Бурый. Майор, доложите, что здесь происходит!

– Трудно сказать. Нас, сюда перекинули, по тревоге. Приказали: «Действовать, по ситуации». Вот, разбираемся, что – к чему.

– А, конкретнее?

– Поступило сообщение, что административный корпус заминирован, а сотрудники захвачены в заложники.

– Освободили?

– Пока мы приехали, они сами освободились.

– Откуда столько раненых? Убитые есть?

– Ну, раненые просто стеклом порезались. Некоторые, правда, здорово себя раскромсали, когда через выбитые окна лезли, но смертельных травм не было.

– А террористы?

– Прочесали здание. На втором этаже, директор с секретаршей, коньяк пьет, и две бабы, в беспамятной прострации. На первом, какая-то сумасшедшая, в кафе забаррикадировалась. Больше никого. Сейчас здание проверяем, на наличие взрывчатки. Но это – вряд, ли…

– Что за цех здесь взорвали? Взрыв был?

– Взрыв был. Рвануло в цеху соков и фруктовых напитков. Там мой специалист разбирается. Жду доклада.

– Мне доложили, что была перестрелка!

– Стреляли. Но это – не здесь. Это – там, на свалке.

– Ну!

– Ну, а, что – я? Там – ваши, мне там делать нечего.

– Как – наши? – Расправил плечи Бурый.

– Не знаю. Мне сказали, что там ваше ведомство работает. Все под контролем. Наша помощь не требуется.

– Вы проверили? Это, действительно – люди из нашего ведомства?

– Капитан сказал – из вашего.

– Какой капитан? – Повысил голос Бурый.

– Ваш капитан. Капитан Злыдник.

– Злыдник! Он тут, что делает? Хотя. Неважно! Где он?

– В машине.

– Как, в машине?! Почему!

– У него, там – свидетели. Охраняет.

– Немедленно, его ко мне!

– Слушаюсь.

Синяговский негромко сказал несколько фраз, в рацию.

– Уже, бежит. – Сказал он.

Оба, и майор, и полковник повернулись к «автозакам» и замерли в выжидательной позиции.

Молоденький лейтенант милиции, который маячил в отдалении, тоже уставился в ту сторону.

Ожидание затянулось. Майор стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Полковник нервно переминался на месте. Под кожей лица, у него, перекатывались желваки, величиной с грецкий орех.

Минуты, через три, дверь одного из фургонов открылась и на землю спрыгнул капитан Злыдник. Потянулся. Отряхнул брюки. Еще минуты две, он что-то говорил внутрь. Потом закрыл дверь и направился к изнывающему, в ожидании, начальству.

Тронувшись в путь, он шел довольно неспешно, но по мере приближения начал ускоряться. Метров за пятнадцать, от Бурого, капитан перешел на бег трусцой. Остановившись, он перевел дыхание и доложил:

– Капитан Злыдник, по вашему приказанию, прибыл!

Полковник, некоторое время, молчал, медленно втягивая в себя воздух. Потом сказал:

– Спасибо, майор, вы свободны.

Майор, флегматично пожав плечами, отправился к своим. Милицейский лейтенант отошел еще метров на двадцать, в сторону, но из виду начальство не выпускал.

От царящей вокруг неразберихи, у Бурого шумело в голове, и он не сразу решил, с чего начать. Поэтому спросил:

– Кто, там – у тебя? Задержанные?

– Свидетели! По нашему делу.

– Ты, здесь, как оказался?

– Нештатная ситуация. Прибыл на место. Вон, Синий, как раз, сюда ехал. Подбросил.

– И, что? Докладывай!

– А, что – я? Здесь капитан Труба командует.

– Как – Труба? Он, что тут делает?

– Проводит операцию, по вашему приказанию.

– Не понял… – Искренне удивился Бурый.

Оглядев хаос, творящийся перед ним, мысленно удивился еще раз, но уже про себя:

– Неужели, все это – по моему приказу?!

– Мне, тем более, никто не отчитывался. Труба, ведь, по отделу Скрипака проходит… – Тем временем, продолжал Злыдник.

– Так. Скрипак… Конечно…

Лицо подполковника застыло каменной маской.

– Этот, Труба – где? – Встрепенулся он.

– Там. – Кивнул, в сторону свалки, Злыдник.

– Ко мне, его! Немедленно!

– Да. Надо кого-то послать. – Согласился Злыдник, оглядываясь по сторонам.

– Не понял! Чего стоим? Бегом марш! Хватай его за шкирку и незаметненько волоки сюда!

– Не. Я не пойду.

– Снова, не понял?! Ты, что – пьяный?

– Не. Я – трезвый. Только, там, похоже, все контуженные или с катушек съехали. Вроде… Точно не скажу. Сам не видел. С ним, там – майор, из Московского. С майором – двадцать автоматчиков. Заняли оборону, никого к себе не подпускают.

– Ты, что несешь?! Смеешься, надо мной?

– Тут, не до смеха, товарищ полковник. К ним, пробовали приблизиться. Не подпускают. Стреляют.

– По людям? – Озадаченно спросил Бурый.

– Пока, только в воздух. Делают предупредительные выстрелы. Но существует возможность, что могут шмальнуть по настоящему.

Тут, к Бурому, начало приходить осознание, что все сказанное – чистая правда.

Он повернулся лицом к свалке, и растерянно уставился на, зияющий прорехами, бетонный забор.

Злыдник тоже устремил задумчивый взгляд, в сторону ограды.

– Майор, этот, здесь, причем?

– Я, откуда знаю? Самого майора, сегодня видел. Интимных разговоров с ним не заводил. Если, он в курсе событий то, только поверхностно. Не понимаю, что он здесь делает.

Бурый резко повернулся, на каблуках.

– Лейтенант, ко мне!

– Жалко парнишку. – Сказал Злыдник. – Молоденький еще.

Бурый досадливо махнул рукой:

– Заткнись.

Лейтенант подбежал, к ним, даже не запыхавшись. Вытянулся.

– Лейтенант. Немедленно разыщите мне… Э-э… Вы видели сотрудника, который со мной приехал?

– Так точно!

– Немедленно разыщите его и пришлите сюда.

– Слушаюсь!

Лейтенант упорхнул.

– Это – кто, с вами? – Спросил Злыдник.

– Скрипак, его мать!

– Ага. – Кивнул Злыдник.

– Так, что там за майор, говоришь?

– Психолог, из Московского.

– Злыдник, если не хочешь на Чернобыльский кордон, прекращай свои хахоньки. – Хмуро сказал Бурый. – Докладывай, что здесь происходит. Стрельба была?

– Целая канонада. В городе было слышно. Брали, с боем, сараюшку. Короче, ангар – там, у них. Его и штурмовали.

– Зачем? – Испуганно встрепенулся полковник.

– Это, вы, у них спрашивайте. Может, отрабатывали элементы психической атаки. Майор, он, точно – психолог штатный. Я не выдумываю.

– Что, там, в этом ангаре?

– Барахло всякое ненужное. Хлам и разруха. Еще, по моим сведениям, там – стоянка суточников. Они здесь пашут. Помойку разгребают.

– Ничего не понимаю…

– И мне не понятно. А, вон, Скрипак бежит. Может он, чего скажет.

К ним, в самом деле, на рысях, спешил подполковник Скрипак.

– Товарищ полковник, по вашему приказанию прибыл!

– Докладывайте!

– Докладываю. Старшего, среди прибывших по вызову аварийных служб, не обнаружено. Каждое ведомство действует, по собственному регламенту.

– Скрипак, ты, что дурак? Про Трубу, докладывай.

Скрипак, озадачено, оглянулся на заводские корпуса и растерянно сказал:

– Все трубы, вроде, на месте…

Злыдник повернулся ко всем спиной. Плечи его вздрагивали, как, если бы он рыдал от горя.

Полковник озадачено приоткрыл рот и разглядывал подполковника, словно видел его впервые.

– Капитан Труба проходит по твоему отделу?

– Так, точно!

– От тебя, ему было что-либо поручено?

– Было. Вернее – не было.

– Так было или не было?

– Он сам вызвался. Доложил, что в течение часа произведет задержание. Известного вам подозреваемого.

– Час прошел?

Скрипак ошалело взглянул на часы.

– Прошел.

– Я тебя, снова, спрашиваю: где Труба?

– Он мне подробно не докладывал. Обещал отзвониться.

– Отзвонился?

– Нет, еще…

– Не отзвонился? А, это, что, по-твоему?! – Закипая, спросил Бурый, обводя широким жестом сияющее мигалками пространство перед административным корпусом. – Вот, как он отзвонился, подлец! Слышишь, какой стоит перезвон? Весь город слышит! Догадываешься, по ком звонит этот колокол?

Полковник подался вперед, и его скрюченные пальцы остановились в нескольких сантиметрах от горла Скрипака.

Подавив в себе спонтанно возникший порыв, полковник взял Скрипака, за отвороты куртки, и хорошенечко тряхнул.

– Звони Трубе, сука! Звони, пока я тебя здесь не закопал!

Несмотря, на физкультурное образование, Скрипак был мелковат, по сравнению с полковником – и ростом пониже и плечами поуже; поэтому испугался по настоящему.

Трясущимися руками, он стал шарить в карманах; найдя телефон, набрал номер.

– Не отвечает… – Растерянно сказал он, не отнимая трубку от уха.

– Звони еще! Набирай, пока не ответит!

После третьего вызова, на другом конце, сняли трубку.

– Алло! Алло! Труба, это ты? Чего молчишь? Это – я. Узнал?

– Это, ктоето, его спрашивает? – Ответили на том конце, тонким, дурашливым голосом

– Кто говорит? Труба, это ты? Скрипак говорит!

– Извините, не узнал! – Отозвались в телефоне, нормальным голосом.

– Я с кем говорю?

– Бондаревич – у телефона.

– А, Бондаревич! Труба, где!

– Он не может подойти.

– Где он?

– Здесь, рядом. Сидит.

– Передай ему трубку.

– Он говорить не может…

– С ним, что? Он ранен?

Бурый решительно вытянул руку вперед:

– Дай телефон.

Скрипак передал ему трубку.

– Бондаревич, он – наш? – Спросил полковник.

– Наш. – Кивнул Скрипак. – Из моего центра.

– Бондаревич! Бурый говорит.

– Так точно! Слушаю! Конечно, узнал!

– Слушай внимательно. Меня в лицо знаешь?

– Так точно!

– Скрипака, в лицо, знаешь?

– Так точно!

– Внимательно слушаешь?

– Так точно! Слушаю внимательно!

– Сейчас, мы, втроем. Со мной и Скрипаком, будет третий. Понял?

– Понял!

– Так, вот! Мы втроем направляемся к вам. Не вздумайте стрелять. Не дай бог, ты там не разъяснишь ситуацию…

– Слушаюсь!

– Кроме нас… Так, это потом. Короче, мы идем. Не отключайся.

Бурый протянул телефон Скрипаку.

– Будь, с ним, постоянно, на связи. Мало, ли чего.

– Пошли, что ли? Или, сначала, помолимся? – Спросил Злыдник.

– Капитан, отставить. – Раздраженно сказал Бурый и первым шагнул, в сторону щербатого забора.

Они, не спеша, направились в сторону полигона. Стараясь не привлекать к себе внимания, передвигались легким прогулочным шагом. Скрипак даже время от времени, нагибался и подбирал с земли камешки, создавая видимость любителя-натуралиста, совершающего ежевечернюю прогулку.

На полпути, в кармане у Злыдника затрещала рация.

– Синяговский вызывает. – Сказал Злыдник. – Надо ответить. Может, предупредить хочет или – что срочное…

– Отвечай. – Сказал Бурый, останавливаясь.

Скрипак, сорвал у себя под ногами какую-то чахлую былинку и с остервенением стал ее нюхать.

– Чего, там – у тебя? – Спросил Злыдник, в рацию. – А-а! Вова вернулся? Привет ему передавай, от меня. Чего говорит? Так! Так… Понял. Ну, на нет и суда нет! Что? Свидетели погулять просятся? Выпусти, пусть гуляют. Только, пару пареньков своих, к ним приставь, из соображений безопасности. Ну, все. Пока. Буду на связи.

Злыдник сунул рацию, обратно в карман.

– Ну, что там? – Нервничая, спросил Бурый.

– А, ничего! Котел, сам по себе, рванул в цеху. Техногенная катастрофа. Никакой диверсии.

– Хоть, это – слава богу! – Вздохнул Бурый. – Пошли, не торопясь.

– Ну, и вонища! – Сказал он, сделав, еще несколько шагов, в сторону полигона.

– Воняет, как в армейском сортире, после дымовой шашки. Даже похуже. – Согласился Злыдник. – Атмосфера – слишком густая. Может, им там, от здешнего воздуха, крышу снесло.

– Это, что еще за придурки, на свалку поперлись? – Судачил народ.

– Ну, все – этих-то, точно замочат. – Сказала Вера Алексеевна, сидящая на подножке «скорой помощи», с забинтованными руками.

– Положат, как пить дать! – Согласился с ней менеджер Фомичев, которому бинтовали голову.

К разочарованию публики, тройка отважных, беспрепятственно достигла забора и исчезла в широкой дыре.

Оказавшись за забором, полковник и сопровождающие увидели милицейского прапорщика и двух сержантов, с автоматами наперевес.

– Где наши сотрудники? – Резко спросил Бурый.

– Дальше, за ангаром. – Коротко ответил прапорщик.

– О! Мелешко, а ты, чего тут делаешь? – Расцвел в улыбке Злыдник.

Бурый резко споткнулся.

– Ну! – Грозно сверкнул он глазами, на подчиненного.

– Фигурант, по вчерашнему задержанию. – Торопливо доложил Злыдник. – Утром проводил с ним инструктаж. Этого тоже узнаю.

Злыдник ткнул пальцем в хлипкого младшего сержанта.

– Сосинович, кажется.

– Так, точно! Младший сержант Сосинович!

– Этот, тоже был утром на «Волгограде».

– Ладно. – Прищурился Бурый. – Прапорщик, никого больше не пускать, на территорию. Мы идем дальше.

Завернув за ангар, полковник и «иже с ним» приостановились.

– Ну, ничего себе! – Присвистнул Злыдник.

С этой стороны, ржавый, зияющий естественными прорехами, ангар был сплошь изрешечен пулями. В лучах заходящего солнца, на земле истоптанной в болотистое месиво, золотистой россыпью, поблескивали автоматные гильзы.

Тут же, среди разбросанных в грязи человеческих тел, бестолково маялись, вооруженные до зубов, милиционеры.

В стороне, от одетых в форму людей стояли четыре загадочные личности похожие на аквалангистов.

Еще дальше, сиротливо покосившись на один бок, стоял заляпанный непонятно чем милицейский микроавтобус.

Полковник Бурый, широким шагом, приблизился к сотрудникам милиции и огляделся.

Среди распростертых на земле тел, которые в основном были гражданскими, лежали и четверо милиционеров. Трое неподвижно. Один подавал признаки жизни, пытаясь приподняться.

Потом, Бурый узнал капитана Трубу, который, сидя на земле и держась обеими руками за голову, раскачивался из стороны в сторону.

Рядом с ним, сидел какой-то милицейский капитан, тараща глаза в пустоту и бестолково размахивая руками.

Милиционеры, робко переминаясь с ноги на ногу, с испугом и в тоже время с робкой надеждой, смотрели на прибывших.

– Кто, здесь – старший? – Спросил Бурый, немного растерявшись от открывшейся панорамы.

– Я. – Выступил вперед толстый майор в расхристанном бронежилете.

Лицо у него было багрово красное и даже отливало синевой.

– Я – головка от боезаряда! – Прошипел, за спиной у полковника, подполковник Скрипак.

– Майор Брыль. – Поправился майор. – Временно принял на себя командование, взамен выбывшего из строя капитана Трубы.

– Командование – чем? Это, что, здесь, у вас – такое?

– Группа захвата.

– Так. Понятно. – Сказал Бурый и повернувшись к Злыдник, спросил:

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Нет.

– Я, тоже. Ага! Бондаревич! Кто, здесь – Бондаревич?

– Я – Бондаревич. Старший лейтенант Бондаревич. – Отделился, от группы «аквалангистов» самый толстенький.

То, что издали смахивало на гидрокостюм, на самом деле было обычной одеждой, только пропитанной непонятной субстанцией. От этого одежда липла к телу и удивительно пахла.

– Господи! Спаси и помилуй! – Сказал Злыдник.

– Докладывайте. Что здесь произошло? – Обратился к Бондаревичу, Бурый.

– Не могу знать. Мы прибыли, когда все уже закончилось.

– Все четверо?

– Так, точно.

– Майор, кто стрелял?

– Вынуждены были открыть огонь… – Майор замялся. – После, того, как убили сержанта Пшеничного…

– Что, есть убитые?

– Убитых нет.

– Пшеничный только ранен?

– Нет. Не ранен.

– Вы только, что сказали, что его убили, а он даже не ранен. Злыдник, ты куда?

Капитан, пользуясь тем, что полковник занят разговором, тихонечко отошел в сторону.

– Проверить, кое-что надо. Срочно.

– Ну!

– А, ну поворачивайте, всех этих на спину! – Скомандовал Злыдник, милиционерам, указывая на лежащих, лицом в землю, гражданских.

Милиционеры, толкая друг друга, с готовностью бросились исполнять приказание. Гражданских, не просто перевернули, но даже аккуратно уложили в ровную шеренгу.

Злыдник прошелся вдоль нее, вернулся к полковнику и чуть слышно шепнул ему:

– Нет его.

– Так. – Помрачнел Бурый. – И, где он?

– Я думаю, был здесь. Куда делся, Трубу надо спрашивать. Только, его пока не спросишь.

– Сам вижу. Что делать будем?

– Предлагаю, срочно организовать следственную группу… – Встрял в разговор Скрипак.

– Заткнись! – Рявкнул Бурый. – Группу захвата ты уже организовал!

– Что думаешь. – Обратился он к Злыднику.

– Что думаю? Сматываться надо. Телевидение точно приедет. Журналистов не сразу, конечно, но пустить придется. Отвечать надо будет, на вопросы. Кто стрелял? Зачем? Забираем своих и делаем ноги.

Злыдник повернулся к Брылю.

– Майор, вы в кого стреляли?

– Ну… – Развел руками Брыль. – Мы вели огонь… Мы осуществляли огневую поддержку…

Злыдник махнул рукой на майора и обратился к полковнику:

– В кого стреляли – непонятно. Зачем стреляли – неясно. – Сказал он Бурому. – Время идет. Вопросы остаются. Ответов на них нет. Нам, тут светится ни к чему.

– Тут, ты – прав. – Согласился Бурый. – Мне здесь делать нечего. Катастрофа техногенная. Террористов нет. Просто, какая-то сумасшедшая… Принимай командование.

– А, почему – я! – Возмутился Злыдник. – Скрипак эту кашу заварил, пусть теперь расхлебывает!

– Капитан, выполняйте приказ! – Повысил голос полковник.

Потом уже более спокойно добавил:

– Скрипак, здесь расхлебает! Как же! Короче, так! Берешь все, под контроль. Делай, что хочешь, но выправлять ситуацию надо.