Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков

– Мы на полном ходу не выскакиваем. – Сказал Румын, весело сверкая черными цыганскими глазами.

– Хорошо. – Сказал серьезный молодой человек. – Вы у нас – контингент постоянный. Что делать – знаете.

– Алексей. – Обратился он к водителю. – Отведи, их, на площадку. Потом, заправишься и жди меня. Поедем в центральный офис.

– Да, сами знаем, куда идти!

– Все будет в лучшем виде, командир!

– Ладно, ладно. Веди их Алексей.

Ударники принудительного труда дружно двинулись в сторону высокого бетонного забора, огораживающего обширную территорию, поодаль от цехов переработки и производственных помещений.

Позади всех, позевывая, лениво плелся водитель.

За забором, на территории свалки, которую в официальных документах именовали «полигоном», виднелась ржавая крыша большого ангара. Где-то, дальше лениво урчал одинокий трактор.

Еще издали, Рахметов ощутил, идущий с той стороны запах кисловатой гнили, который, по мере приближения, становился все гуще и непереносимее.

Когда подошли еще ближе, от широко распахнутых, немного покосившихся железных ворот, его обдало такой волной ароматов, что перехватило дыхание.

За забором пахло не намного сильнее, но атмосфера там была как бы гуще, и дышалось еще труднее.

Невысокие холмы и увалы отработанного жмыха и прочих отходов громоздились на площади, примерно, в гектар. Еще столько же занимали отстойники, куда сливали воду с предприятия, и стекала жижа с полигона.

Суточники направились прямиком к ангару.

Водитель Алексей не пошел дальше ворот.

Постояв там немного, для порядка, он развернулся и пошел обратно к автобусу.

Арестанты, через боковую дверь, дружно ввалились внутрь ангара.

Внутри помещение было, от края до края, завалено непонятно чем. Только, посредине было небольшое пространство, свободное от металлолома и этого, непонятно чего.

Здесь же находилось кострище, обложенное кирпичами и были расставлены ящики для сидения. Несколько, поставленных друг на друга, поддонов символизировали стол.

Без промедления, из тайного места был извлечен шестилитровик чачи.

После дружного причащения, последовало несколько минут покоя.

– Ладно! – Поднимаясь с ящика, сказал Валерьяныч. – Пора за дело браться.

Он внимательно оглядел компанию и начал развод:

– Политолог, Кабачок и Морозов идут на «песок». Румын с Сапуновым, в цеха. Колхозник, ты бери тачку и дуй за арбузами. Мы с Рахметом затариваться пойдем.

Заметив, во взглядах старожилов, немой вопрос, Валерьяныч счел своим долгом пояснить:

– Рахмет сегодня – первый день. Пусть въедет в ситуацию. Ему вчера ОМОН прописал легкий труд. Перетащит чачу на точку, потом поможет Колхознику. Толик и Алеша Попович, вы пройдитесь по краю буртов, до задних ворот. Подгребите, где сильно объехало.

Валерьяныч, подумал, еще немного и сказал:

– Румын, вы – там, в цехах – не долго. Всем жрать охота. Вернетесь – подадите, сигнал. Ну, вроде – так!

– Кабачков возьмите. – Напомнил Слава.

Все обреченно взглянули на него, но промолчали.

Валерьяныч потер руки и скомандовал:

– Еще по одной и расходимся.

Направляясь, вместе с Валерьянычем, вглубь полигона Рахметов примерно представлял себе маршрут следования. В свой первый залет, он трудился именно здесь и поэтому ориентировался в географии объекта. Путь их лежал в сторону отстойников.

Валерьяныч вел его изученными тропами, которые словно в тридевятом царстве обновлялись, на полигоне, с непостоянной регулярностью.

Огромные толстые крысы, словно суслики, столбиками торчали на гребнях отвалов, подозрительно следя за незваными пришельцами. Храня в генетической памяти недавние тяжелые для белорусского человечества времена, они, по запаху и характерным жестам, определяли идущую от пары этих двуногих опасность. Память подсказывала – люди с такими замашками могут пустить на шашлык! Поэтому грызуны не осмеливались даже перебегать идущим дорогу, И, вообще, старались слиться с местностью.

В районе отстойников, пахло немного на другой лад. Два резервуара, куда стекало с полигона, были похожи на кратеры вулканов. Густая, переливающаяся всеми цветами радуги масса ходила туда-сюда, бурлила и булькала.

– Брагой пахнет. – Заметил Рахметов.

– Так, оно и есть. – Согласился Валерьяныч. – Брага и есть! А, из чего ты думаешь здесь чемергес гонят?!

– Иди, ты!

– Ты, что думал – они тут специально брагу ставят? На злаках? Как, же – разогнались! Отсюда черпают. Постоянно возобновляемый источник энергии.

– Валерьяныч! – Сглотнул Рахметов. – Я – чемергеса, больше – никогда!

– Не зарекайся! Жизнь прижмет – еще не то выпьешь. – Буркнул тот. – Ладно – пошли. Покажу тебе наши погреба.

Два малых, «вулканических» резервуара и один большой, сточный, образовывали собой что-то наподобие острова.

На этом острове стояла постройка, настолько изъеденная ржавчиной, что было непонятно, почему она не рассыпается в прах.

Предназначение постройки, похожей то ли на гараж, то ли на приземистый склад, было окутано завесой, тайны. Может, сооружение и возводилось для чего-то, но, скорее всего – проектировщики впихнули его сюда, чтобы завысить стоимость проекта.

По узкому перешейку, к сараю, была протоптана тропинка.

Валерьяныч приоткрыл ржавую покалеченную дверь и протиснулся внутрь. Рахметов влез следом.

В помещении было светло потому, что потолок сохранился только местами. Большую его часть занимали, уложенные ровными рядами, арбузы. Каждый объемом – литров тридцать, а, то и больше.

Валерьяныч пошел вдоль рядов, внимательно присматриваясь к зеленым ягодам.

Шагая следом за ним, Рахметов увидел, что на каждом арбузе выцарапаны какие-то странные знаки.

При ближайшем рассмотрении, оказалось, что это цифры, которые видимо означали дату начала перегонного процесса.

– Вот, она – наша винокурня! – Гордо сказал Валерьяныч, оборачиваясь к Рахметову. – Главное – под пули лезть не надо. Склад, прямо, за забором!

– А, что – охрана? – Спросил Рахметов.

– Охране, на пяток арбузов начхать! Тут, главное – не зарываться. Коррупционная схема тоже выстроена. Три литра в день, и дело – в шляпе!

Валерьяныч, выбрав, подходящий арбуз, присел.

– Закуривай! – Достал он пачку сигарет.

– В самом начале, эти арбузы на полях под снег уходили, никто не плакал. – Покуривая, усмехнулся Валерьяныч.

– Что – правда? – Спросил Рахметов удивленно, хотя что-то такое когда-то слышал.

– Как, урожаи стали бить рекорды, все кругом обрадовались: «Импортозамещение, импортозамещение!» Потом, стали эти арбузы резать – не режутся, скотины! Только – «болгаркой»! Пока решение искали, народ стал пользоваться… Ну, а там – пошло! Стали замечать, что они иногда забраживают. И, так хорошо берутся! Только долго понять не могли: «Что, за черт? Одни бродят, другие – нет!» Правда, при таких условиях, кустари-заводчики соображают быстрее, чем доценты с кандидатами! Народ быстро определился – как муравей в арбуз заползет, так, сразу – пошел процесс! Ну, и началось… Главное, тары никакой не надо! Кожура – как пластик.

Рахметов, после двойной дозы, был настроен меланхолически и внимательно слушал Валерьяныча, хотя о технологии производства «чачи» был осведомлен досконально.

– Потом, которые – малопьющие, которым – не горит, смотрят – тридцать дней прошло, а в остатке – чистый продукт! Установили наблюдение. Мама родная! Глядят – если хорошо отверстие, куда муравьев запихивают, прикрыть, вся лишняя влага через кожуру испаряется. Так сказать – не бахчевая культура, а природный перегонный куб. Потом, лет через пять, когда ученые догадались кожуру облепиховым маслом натирать, арбузы без «болгарки» есть можно стало. Теперь, экспортируем. Теперь, вокруг каждой бахчи дозорные ходят. И на вышках стоят…

Валерьяныч вздохнул и поднялся.

– Ладно. Видишь, с этого края – все сухие. Сейчас, с маркировкой определимся, и сливать будем.

Глава вторая

В красивом желтом доме, с белыми колоннами, построенном в стиле имперского эллинизма, на проспекте Независимости, с утра царило невероятное оживление. Правда, посторонний глаз, который редко сюда заглядывал, увидел бы только покой и обычное благочестие.

Глаз посвященного, отметил бы более широко, чем обычно, расправленные плечи сотрудников, что означало: «Не зря, мы, свои места, просиживаем!» Во взглядах, которыми обменивались бойцы невидимого фронта, читалось:

– Ну, что, товарищ – отличились?

– Да, брат, мы, тут, не лыком шиты! – Отвечал взглядом товарищ.

В отсеке, который занимал «Центр по связям с общественностью», в это утро, вообще, почти не разговаривали. Все мрачно поглядывали друг на друга, ходили устало сутулясь и опустив глаза к полу.

Случайно встретившись взглядами, коллеги понимающе кивали друг другу и вновь уносились мыслями в высшие эмпирии.

Все это насыщало атмосферу флюидами, состоявшегося подвига, за который герои не ждут никаких наград, ну, разве что, только теплых слов благодарности.

Начальник Центрального Управления, полковник Бурый, сидя за столом, крутил в пальцах сигарету. Он не курил, а сигареты держал в своем кабинете для посетителей. К слову сказать, посетители, попадая в этот кабинет, закурить не просили. А, полковнику, в это утро, хотелось посидеть вот так – с сигаретой в руках. Как показывают в кино, про людей его профессии. Когда они наслаждаются краткими минутами покоя, перед грядущими великими свершениями.

Правда, сегодняшние грядущие свершения обещали быть не столько хлопотными, сколько приятными.

Вчерашнее хакерское проникновение в «Сеть», было случаем довольно неординарным. В новейшей истории государства подобное хулиганство давно не практиковалось. Однако справились! Как говорится: «Без шума и пыли»!

Сейчас, перед полковником лежал рапорт одного из замов. А, именно – подполковника Скрипака. Предоставив его, тот сообщил, между прочим, что копия затребована генералом.

Будучи начальником Центра по Связям с Общественностью (ЦСО), а, по сути, отвечая за идеологическую непоколебимость работников госсектора, подполковник Скрипак, писал, в свойственном ему стиле: «Пресеченная, в зародыше, диверсия… Задержание членов, преступной группировки и иностранного агента. Он, несомненно, является вдохновителем… Вскрыты множественные направления, по которым осуществлялась, преступная деятельность…»

Отметая шелуху, Бурый вытянул из рапорта только то, что задержаны двенадцать человек. Из задержанных, одиннадцать были своими, доморощенными, а двенадцатая – приезжей, из России.

Впрочем, такие помпезные, изобилующие фантастическими предположениями, рапорты нравились нынешнему руководству. К слову сказать, если у тебя дядя – Генеральный Секретарь, можно писать, что угодно. Можно, вообще, ничего не писать, а просто ходить на службу и смотреть в глаза начальства, своими широко открытыми ясными глазами.

Пять минут назад, дежурный офицер из приемной, поинтересовалась, не желает ли товарищ полковник выпить чашечку кофе. Бурый кофе не пил, только чай. Но закодированная фраза означала, что генерал находиться на рабочем месте, куда он несомненно прибыл, после доклада «Наверх».

Там, «Наверху», сегодня должна была упоминаться и фамилия Бурого. Впрочем, как и фамилия Скрипака…

Подумав о Скрипаке, полковник хотел сплюнуть, но вовремя вспомнил, что в кабинете не было плевательницы.

Самое главное, что провоз спутниковой связи, проморгали на таможне, ответственность за которую несет Межведомственное Управление.

А, Центральное управление не сплоховало!

– Товарищ полковник, вас просили подняться на третий этаж. – Сказала дежурный офицер, по интеркому, и, после короткой паузы, добавила:

– Сам!

Когда полковник Бурый вошел в кабинет генерала, за столом совещаний было непривычно многолюдно.

Три пятых, первых замов генерала уже были на месте.

Полковник Бурый представлял, собой, четвертую часть великолепной пятерки.

Пятым заместителем председателя Комитета Государственной Безопасности был генерал Жемчужников, начальник Управления по кадрам. Его Пчелкин на совещания не приглашал. С ним, он только советовался.

Обычно, Пчелкин редко собирал их вместе. Но сегодня случай был особый.

Начальник Межведомственного Управления, полковник Шконда, сидел с самого края. Начальник Аналитического управления, Федосов и Управления Информации, Фирсов, разместились друг против друга, в непосредственной близости от начальства.

Бурому не оставалось ничего другого, как занять место с краю, напротив Шконды, рядом с Аналитическим Управлением. Как, только он опустился на стул, генерал Пчелкин сказал:

– Сегодня утром, я докладывал «Наверх».

После этих слов последовала продолжительная, положенная по регламенту, пауза.

– Было выражено, сдержанное удовлетворение, по поводу оперативности, с которой сработала наша служба и некоторое недоумение, как оборудование способное угрожать безопасности государства попало на нашу территорию.

Генерал Пчелкин внимательно оглядел присутствующих и добавил:

– Именно: «сдержанное удовлетворение». Почти час ушел на определение, местоположения, принимающего устройства. В итоге, «Сеть» была открыта для вражеского проникновения, в течение одного часа и сорока минут.

Полковник Фирсов поднялся со стула:

– Сразу засечь работу приемопередающего устройства, не было никакой возможности, поскольку, оно работало на прием, а не на передачу. На данный момент для точной локализации, даже обычного мобильника, требуется отключение всей системы санитарного кордона, вокруг города. Хотя бы на одну минуту. О проникновении в «Сеть», сообщение поступило сразу. Но все силы, в первую очередь, были брошены для отражения возможной хакерской атаки, на стратегически важные объекты. Потом, начали проверку всей шпионской диаспоры, действующей в городе. Наблюдатели доложили, с мест, что у всех средства связи не задействованы. Отключение санитарного кордона, вокруг города, которое, кстати, произошло с большой задержкой, тоже ничего не дало. Это же – спутниковая связь. На определение ее источника требуется время. Одновременно, велся поиск, в «Сети». Но, там, сработали средства защиты… Началась такая чересполосица!

Фирсов, удрученно, вздохнул и продолжил:

– Задействовали дополнительные ресурсы и определили местоположение оборудования, которое открывает бесконтрольный доступ к Интернету… На все, у нас ушло сорок пять минут.

Фирсов развел руками.

– Садись. – Сказал Пчелкин и строго взглянул на Бурого.

– Твои орлы, не могли двигаться поживее? – Спросил он.

Бурый поднялся с места и коротко доложил:

– После установления адреса, на подготовку операции и ее проведение ушло пятьдесят пять минут, считая время, которое оперативные группы и привлеченные дополнительные силы находились в пути. Действия можно было ускорить, но это привлекло бы излишнее внимание, что было бы нецелесообразно.

Пчелкин искоса взглянул на полковника Шконду, который сидел, перекошено пригнувшись, но ничего не сказал, только побарабанил пальцами по столу.

– Там, – генерал взглянул на потолок, – мне удалось объяснить, что мы, вчера столкнулись с совершенно новыми и неизвестными ранее способами диверсии. «Наверху» отнеслись, к этому с пониманием и выразили надежду, что приобретенный опыт, позволит, впредь, не допускать подобных случаев. Я довел, до сведения высшего руководства, что пресечена не просто единичная попытка расшатать, наше информационное пространство. Ликвидированная бандгруппа, замышляла не банальное хакерское вторжение, с целью получить доступ к особо секретной информации. Была попытка нарушить работу особо важного государственного объекта! Да, да! Я говорю об объекте стратегической направленности, в Самохваловичах. Стало известно, что некоторые, из членов группы, проникли туда и на другие особо охраняемые объекты, где планировалось совершение аналогичных терактов…

Пока генерал говорил это, Бурый ощутил раздвоение личности. Внешне, он сидел, широко расправив плечи, серьезно внимая начальнику.

Внутри него сидел другой Бурый, который ехидно говорил, что подобные умозаключения, мягко говоря, не имеют под собой никакой основы. А, грубо говоря – высосаны из пальца. Что предполагаемая террористическая группа, широко раскинувшая свои щупальца – всего лишь, плод фантазии подполковника Скрипака. Еще вчера, Фирсов успокоил его, сказав, что попыток взлома, даже захудалого паспортного стола не было. Дело тянуло, на злостное хулиганство. Не более. Но теперь, когда речь пошла о хакерской атаке, на серверы стратегических объектов, то – конечно…

– Впрочем, какое мне – дело?! – Саркастически, подумал полковник, заглушая второй, внутренний голос. – Террористическая группировка, так – террористическая группировка! Значит, посадят всех. Отправят в санаторий и будут лечить, лет десять – пятнадцать. Раз, «Наверх» уже доложено, то, теперь, это уже – не мое дело, а дело следствия.

Пчелкин толкая речь, наоборот, воодушевлялся с каждым словом.

Впрочем, это было неудивительно. Очередная пятилетка подходила к концу. Близилась, неизбежная в таких случаях, ротация кадров. Предшественник Пчелкина, покинув свой пост, мирно почил в кресле сенатора. Нынешнего председателя, такая перспектива, явно, не устраивала. Именно поэтому племянник, Генерального Секретаря Совета Безопасности, двигался по карьерной лестнице, перепрыгивая несколько ступенек, одним махом.

Особых достижений у генерала Пчелкина, правда, не было, но и промахов он не допускал. А, тут надо, же – возможность сварганить резонансное дело! Как раз – во время! Прочитав рапорт Скрипака, он в собственном рапорте развил тему, накрученную подполковником. Потом, докладывая устно, поймал кураж и внес несколько ремарок, памятуя, что, чем страшнее враг, тем знаменательнее победа. Причем, добавил так основательно, что тут пахло, даже не креслом главы одного из топливных концернов, а даже…

Генерал, на мгновение, прервал свою бравурную речь и прищурился.

– Тут пахнет креслом посла, в Китае! – Подумал он, про себя, и продолжил вслух:

– Я заверил высокое руководство, что все промахи будут учтены, а выводы сделаны. На что мне было сказано, что выводов делать не надо, а промахи надо учесть. В конце разговора было сказано, что сработали мы, в общем – неплохо.

Когда генерал закончил, не только полковник Шконда, но и все, сидящие за продольным столом, вздохнули с облегчением. Особо облегченный вздох получился у полковника Шконды, когда тот узнал, что оргвыводов сделано не будет.

Глаза генерала Пчелкина потеплели.

– От себя скажу, молодцы товарищи!

Глаза его подчиненных оживленно заблестели.

Прохладная атмосфера, постоянно присутствующая в кабинете генерала, согрелась от теплых улыбок сослуживцев.

Только начальник Межведомственного Управления улыбался немного виновато.

– Как, же твои проморгали, Виктор Родионович?! – Покачал головой генерал Пчелкин, обращаясь к нему.

– Совершенно непредсказуемая ситуация. – Развел полковник Шконда, руками. – Пограничники осмотрели, в аэропорту, вещи задержанной. Обнаружили планшет. Сами просканировали. Ничего особенного не обнаружили – стандартная комплектация, стандартная схема. Запрещенной информации не содержал. Передавать, в информационный отдел, для дополнительной проверки, не стали. Кто мог подумать, что из него можно соорудить спутниковый передатчик! Да еще такой мощности!

– Мой отдел уже вплотную приступил к изучению примененного оборудования. – Встрял полковник Фирсов. – Специалисты говорят, что головоломка, еще – та! Комплектация только выглядит, как стандартная. На самом деле все узлы с двойной начинкой и вся эта изнаночная сторона активизируется, при вводе пароля…

– Давайте, о главном. – Сказал генерал, останавливая Фирсова доброжелательным помахиванием руки.

Бурый понял, что настал его черед и откашлялся.

– После того, как было определено место, из которого пользователям «Сети» открывается несанкционированный доступ к «Интернету», об этом был немедленно, оповещен начальник районного управления. В данном случае – Московского. Координировать операцию, по задержанию, было поручено его заместителю, куратору из ЦСО.

Ориентируясь в ситуации, Бурый, экспромтом, делал угодные генералу замечания:

– На начальном этапе, речь шла только об идеологической диверсии.

Пчелкин благосклонно кивнул.

Бурый продолжил:

– На место незамедлительно выдвинулась группа быстрого реагирования. После точной локализации, конспиративной квартиры злоумышленников, было произведено задержание. Была обезврежена террористическая ячейка, в составе одиннадцати граждан Республики и одной гражданки России.

– Установили её личность? – Поинтересовался генерал Пчелкин, имея в виду не только паспортные данные.

– Некая Елена Александровна Белая. Журналистка. Прибыла за день до этого, с экологической туристической группой. Срок пребывания в Республике – двадцать дней.

– Желтая пресса? – спросил Пчелкин.

– Как раз – нет. Журналистка газпромовского издательства. Правда, начинающая. По непроверенным данным, училась за границей.

– Может это провокация «Газпрома»? – Вслух подумал подполковник Федосов.

– Большая часть того, что производим – на внутреннее потребление идет. Чего им нас провоцировать? – Пробурчал Шконда.

– Может, это российские либералы хотят нам подгадить? – Пожал плечами Фирсов. – Хотят, чтобы мы расплатились по кредитам?

– Какие либералы, могут быть в «Газпроме». – Усмехнулся генерал и махнул рукой Бурому, продолжай, мол.

– При задержании был применен подстраховочный вариант, с распылением грибной пыльцы, так что арестовали их, для начала, без громкого шума, по обвинению в употреблении наркотиков. Наш спецназ сразу покинул место события. Дальнейшие оперативные мероприятия, в целях сохранения стабильности, проводились силами милиции. Всех, сразу, отправили в наш изолятор, где арестованные рассредоточены по одному в отдельных камерах.

– Двенадцать камер, это не шутка… – Покачал головой Пчелкин.

– Ничего. Пока, уплотнили старожилов. Мне доложили, что все сидят по одному.

Бурый не стал уточнять, что изолятор, собственно, пустовал, и уплотнять пришлось лишь одинокого педофила, который в силу тяжести совершенного злодеяния, проходил по их ведомству.

– Разумно. – Сказал Пчелкин. – Теперь надо вплотную заняться всеми, этими экотуристами.

– Уже. – Сказал Бурый. – Еще вечером была дана команда, на самое плотное наблюдение за всеми членами туристической группы. Пока ничего необычного не произошло. Туристы, как туристы. Группа наполовину, состоит из озабоченных экологов, наполовину – из озабоченных игроманов. И те и другие – небольшими партиями, шлялись всю ночь по казино и клубам. Под утро вернулись в номера. Отсутствие Белой осталось незамеченным, так, что до вечера можно спокойно с ней работать, не делая никаких заявлений.

– Уже дано указание. – Сказал генерал. – Следственная группа сформирована. Чтобы ускорить процесс, на первом этапе, с задержанными, будут работать четверо дознавателей. Диверсия замышлялась масштабная. Мы тоже будем действовать масштабно.

Генерал положил руку на стол.

– Так. – Сказал он. – Полковник Фирсов, ускоренными темпами разобраться с, той, хренотенью. С которой они подключались. С попытками взлома, ты справился. Молодец! Но теперь надо разработать методы распознавания, чтобы, в дальнейшем имелась возможность предотвращать провоз, через границу, подобного оборудования. Немедленно делиться всеми наработками, с управлением Шконды. Еще отправь, пожалуй, к полковнику парочку своих специалистов. Пусть они там поманиторят…

– Понял, товарищ генерал.

– Ну, ты Федосов, сам знаешь, что надо делать. Отдел у тебя, не зря аналитический, иди и анализируй. Разбирайся, кто, куда вчера залез. Кто, чем интересовался. Особый упор делай на тех, кто интересовался клеветническими сайтами. Особенно белоэмигрантскими! В первую очередь, обрати внимание на тех, кто что-то оттуда скачивал. Это первоочередная задача. Крупномасштабную диверсию мы подавили в зародыше, но может появиться много мелких пакостников, которые, вместо травматиков и котят, начнут выкладывать в «Сеть» всякое безобразие.

Федосов подумал, про себя, что, в сущности, его дело – контрразведка, но возражать не стал. Половина старых шпионов разъехалась. Новых в страну не засылали…

– Есть время, заняться подрывными элементами. – Подумал он молча кивая.

– Полковник Бурый.

– Слушаю, товарищ генерал!

– Сиди, сиди. Значит, так. Первое – группу туристов держать под неусыпным контролем, с целью выявить возможного пособника Белой. Если таковой окажется, не суетись. Я доложу наверх, потом примем решение.

Бурый многозначительно кивнул.

– Второе. Федосов будет поставлять, по мере поступления, тебе информацию о всяких ненадежных элементах. Проконтролируешь работу районных подразделений. Здесь, нам не надо лишней шумихи. Вызвать их на беседу и уговорить добровольно выдать, незаконно полученную, информацию. Всех, разумеется, взять на заметку. Если, кто попробует юлить… У таких, конфисковывать носители информации и административный арест, для начала. Потом, когда немного разгребемся, будем рассматривать каждого несговорчивого конкретно.

– Федосов, ты понял? Выдавать информацию Бурому постепенно, а не комом.

Федосов убедительно кивнул.

– Фирсов. Ты, тоже, информируй Бурого. Он должен быть в курсе всего. И подготовь справку, о том, что было пресечено, какие объекты оказались под угрозой.

Фирсов задумчиво кивал, видимо, на ходу придумывая чего, там, в этой справке понаписывать покрасивее.

Генерал встал. Подчиненные вскочили.

– По мере поступления новой информации, мне докладывать немедленно. По коням, хлопцы!

После совещания у генерала, состоялись совещания во всех управлениях.

Бурый, собрав, всех, заместителей, для начала, кратко обрисовал усложнившуюся оперативную обстановку. После чего, каждому было очерчено конкретное направление деятельности.

В конце было сказано:

– На нас очень надеются, товарищи. Мы не должны обмануть эти надежды. Генерал сегодня дал понять, что именно нашему управлению предстоит выполнить основную работу, по выявлению зарубежных провокаторов и неблагонадежных элементов, внутри страны. Не говоря о том, что ход расследования контролируется с «Самого Верха».

После совещания, когда начальники отделов, не просто разошлись, а разлетелись по рабочим местам, он попросил старшего лейтенанта Шелепову принести ему чай и начал подробно просматривать информацию на задержанных.

Он успел добраться до пятого задержанного, которым оказалась двадцатилетняя девица, студентка второкурсница по фамилии Жевжик, когда ожила громкая связь и лейтенант Шелепова сообщила:

– Вас просили зайти. Сам. Срочно.

Поднимаясь по лестнице, к кабинету генерала, Бурый старался рассуждать здраво.

– Никакой новой информации, еще не поступало. Она вся должна была сходиться к нему. Вчера все прошло гладко. Глаже не бывает! Почему, срочно?!

В кабинете у генерала присутствовал начальник следственного комитета – полковник Терещенко.

Он не сидел за столом, у генерала, а стоял рядом. Не на вытяжку, но стоял… Пульс у Бурого стал учащеннее.

Сам генерал стоял у окна, глядя, куда-то вдаль.

Когда Бурый вошел в кабинет, он медленно повернулся к нему и, выдержав паузу, спросил:

– Сколько граждан Республики было вчера, среди арестованных?

– Одиннадцать, товарищ генерал.

– Куда их поместили?

– К нам, в изолятор, товарищ генерал!

– Хорошо. Вот, начальник следственного отдела мне докладывает, что в изоляторе находятся, только десять задержанных граждан Беларуси. Так, Терещенко?

– Так точно, товарищ генерал. Из наших, в наличии – шесть задержанных женского и четыре мужского пола.

– Кого не хватает?

– Некого Рахметова. Двадцать лет. Холост. Член БРСМ. Электромонтажник. РСУ «Городские сети». – Коротко доложил Терещенко.

– Этого не может быть. – Холодея, сказал Бурый.

– Четверо следователей комитета, прибыли сегодня утром в наш изолятор, с целью провести первичное дознание. В наличии оказалось, только одиннадцать задержанных. – Монотонно произнес Терещенко.

– Вы, хорошо искали? – Изумленно спросил Бурый. – Он, где-то – там… Просто, сунули не в ту камеру.

– Работники зарегистрировали прибытие, только одиннадцати задержанных, но, в целях установления истины, был произведен тщательный досмотр, в ходе, которого задержанный Рахметов обнаружен, не был. Сейчас, производится досмотр ИВС, в котором задействованы дополнительные силы, причем досматриваются не только камеры предварительного заключения, но и камеры подследственных, служебные помещения, вся территория.

В кармане у Терещенко завибрировал телефон.

– Это – служебный звонок, товарищ генерал. Звонят по поводу ИВС. – Не доставая телефон из кармана, сказал Терещенко.

– Ответьте.

Терещенко извлек телефон из кармана и приложил его к уху.

Пчелкин выстукивал пальцами, по подоконнику, какой-то бравурный марш.

Бурый, не скрывая надежды, буравил непроницаемого Терещенко взглядом.

Отняв телефон, от уха, Терещенко взглянул на генерала и отрицательно покачал головой.

– Пусть продолжают. – Сухо, сказал Пчелкин.

– Начинайте заново и более тщательно. – Сказал Терещенко, в трубку, и отключился.

– Вы, можете объяснить происходящее? – Спросил Пчелкин, обращаясь к Бурому.

– Никак нет, товарищ генерал.

– Вы понимаете, что этот Рахметов, наряду с Белой – центральное звено, в группе заговорщиков? – Раздельно выговаривая слова, спросил председатель комитета. – Понимаете, что именно его знания особенностей кабельных подключений, позволили подобраться вплотную к активатору?

Бурый озабочено промолчал.

– Допрос задержанных, тоже, ничего не дал. – Пожал плечами Терещенко, задумчиво глядя в ковер. – Правда, допросить удалось, пока, только четверых, имеющихся в наличии. Шестеро еще находятся в «неадеквате». Многовато им вчера «трухи» вдули.

– Задержание производил спецназ. – Неуверенно сказал Бурый. – Они перестарались.

Тут, в голове у начальника Центрального управления тихонько щелкнуло.

– Транспортировка задержанных, чтобы не привлекать лишнего внимания, осуществлялась силами милиции, товарищ генерал! Возможно, по их вине, произошла какая-то путаница. Надо разобраться!

– Идите и разбирайтесь. – Кивнул Пчелкин.

Когда Бурый, серой птицей лесной, выпорхнул из кабинета, генерал обратился к Терещенко:

– Что еще говорят задержанные?

– Говорят одно и тоже. Дескать, слушали музыку, танцевали. Раз группа террористическая, значит конспирация налажена. Про Белую, никого еще не спрашивали. Пока все не придут в себя, это преждевременно.

– Тебе виднее. – Согласился Пчелкин. – Но, как только очухаются, в первую очередь, следует выяснить, кто ее туда пригласил или привел. Не сама, же она пришла. Просто так, с улицы.

– Понял, товарищ генерал.

– Кто координирует действия следственной группы?