Неразбавленная любовь

Светлана Захарова
Признание

По небу плыли похожие на пушистую вату кучевые облака. Трава, уже не такая многочисленная и зелёная прощалась с остатками утренней росы. Нежно шелестели кроны деревьев, сбрасывая с себя лишний груз – уже начавшие желтеть листья. Легкий ветерок развевал волосы двоих – девушки и парня, которые стояли одни посреди пустынной аллеи. Всего несколько шагов друг от друга, но почему-то ни один из них не смел приблизиться.

Осенняя листва только подчеркивала веснушки на лице Алисы. Хотя и сама она смотрелась на фоне только разгорающейся осени ярким огоньком, способным своими жаром и спонтанностью завлечь многих. Парень, стоявший напротив – Саша, однокурсник девушки, который уже довольно давно наблюдал за ней, и поэтому успел наизусть выучить каждую ее черту. Сам он считал себя до обидного обычным и ничем не привлекательным заучкой. Многие думали о нем, как о задроте, помешанном на учебе из-за многих причин. Во-первых, это длинная челка, под которой сложно разглядеть умные зеленые глаза, смотрящие обыкновенно не на окружающий мир, а себе под ноги. Во-вторых – очки в тонкой серебряной оправе, так подчеркивающие его образ серой мыши. В-третьих, взгляд прохожих не мог зацепиться ни за одну деталь в образе Саши, потому что все предметы его гардероба были исключительно темными и однотонными, без единого яркого пятна. Ну и в-четвертых, круг общения молодого человека был настолько мал, что его можно было пересчитать с помощью пальцев одной руки. И всё же, все же даже такая посредственность как он, был пленен ослепительностью Алисы. Все в ней привлекало юнощу, однако до этого момента он боялся столкнуться с красавицей даже взглядом.

Причина такого, на первый взгляд, нелепого страха – характер Алисы. Не каждый мог стерпеть такие качества, как порывистость, открытость, взбалмошность, непоседливость и многое другое. Однако те люди, которые были бы готовы принять девушку такой, тоже находились. Тепло, исходящее от Алисы манило и согревало, хотя иногда оно грозило превратиться в пожар, с которым справиться сумеет не каждый. Все ее чувства доходили до крайностей, которые девушка контролировать ну никак не могла, как ни пыталась.

То, что она молча и неподвижно стояла напротив Саши более одной минуты очень удивляло, такое поведение Алисе никогда не было свойственно. На парах неусидчивость и невнимательность не раз играли с ней злую шутку, ведь результатом этого были оценки, редко превышающие отметку удовлетворительно. Но, присущая её характеру лёгкость и быстрая смена приоритетов помогали ей всегда оставаться позитивной, находя плюсы там, где, например, Саша их разглядеть не мог. Парень уже и не вспомнил бы сейчас, когда полюбил эти её резкие перемены настроения, громкие вскрики в особо эмоциональных порывах, неспособность усидеть ровно на месте положенные полтора часа до звонка на перемену – то, что для многих казалось минусами, когда они узнавали этот вечный двигатель поближе.

Саша не понимал, что ему с этим делать. Он был полной противоположностью Алисы, и порой даже ставил ее себе в пример. Он не был так смел и напорист, часто даже боялся отвечать на парах, перед всей аудиторией, когда не был уверен в ответе. Тогда как эта необыкновенная девушка могла с легкостью нести полную чушь, зато с таким уверенным видом, что сбивала с толку не только студентов, но и преподавателей. Да, Саша готов был вечно думать о ней, однако предпринять что-то был не в силах. Спокойный, скромный, застенчивый – эпитеты, раскрывающие всю суть его характера. Он не был способен действовать первым, не тянул руку на лекциях, не стремился возглавить команду или занять первое место. Саша жил так, как было удобно ему – в небольшом собственном мире, из которого достать его было ой, как нелегко. Душа тягулась к Алисе, но привычки изменить не так уж и просто, да и не знал он, как общаться с девушками, поэтому его хватало всего лишь на две фразы: «Привет» и «Пока». Один раз попытавшись начать разговор, он подавился собственной слюной, и чтобы не попасть в неловкую ситуацию, просто сбежал куда подальше, после чего долго сожалел о том, что вообще решился подойти к Алисе.

А теперь они стоят в парке и буквально пара метров отделяет их… от чего? Что случится, если кто-то из них нарушит тишину? Сейчас поблизости нет никого, кто мог бы помешать им, кто мог бы разрушить эту атмосферу, предвещающую возможное начало чего-то нового. Но осмелится ли он? Сможет ли пойти на риск, отбросить свою трусость и просто начать разговор с той, кем безмерно восхищается?

Внутри Саши крутились калейдоскопом мысли, и выявить хоть одну из них не представлялось возможным. Он сейчас был как натянутая струна, застывший в страхе и непонимании, почему девушка молчит. Такого за ней не наблюдалось, Алиса всегда сама начинала разговор, ведь ждать этого от других было слишком долго. Но сегодня она стоит, такая тихая и неподвижная, и только смотрит и смотрит на него, будто чего-то ждет. Сколько минут прошло в напряженном молчании? Пять? Десять? Саша понимал, что все это сейчас неважно. Ни время, ни место, ни наличие прохожих в данный момент не волновали его. Главное – это она. То, как в нетерпении ее худенькая ножка ковыряет опавшую листву, однако при этом сама девушка старается не двигаться с места, видимо все еще в надежде на первый шаг с его стороны. Солнце, такое ослепительное, заставляет длинные ярко-рыжие волосы Алисы переливаться всеми оттенками пламени. Глядя на эту картину, сразу же представляется уютный костер в лесу, согревающий своим жаром путника. Глаза, отсюда их не видно, но Саша уже давно все знает о ней, поэтому представить ее взгляд не составляет труда. Почему-то он сравнивает их с землёй, теплой и мягкой, такой, на которой можно растянутся там же, рядом с костром, и насладиться духом природы, так контрастирующей с самой девушкой. Он никогда не был поэтичным, наоборот, считал себя приземленным и неспособным так выражать свои эмоции. Но Алиса в нем что-то меняла, и эти перемены показывали, насколько глубоки его чувства и насколько сильно он нуждается в этой девушке. И все эти переживания, томящиеся в груди Саши так долго, не находившие выхода, пробили трещину в броне его неуверенности, и смели все ограждения, которые до этого так упорно строил молодой человек. Не в силах с ними справиться и не найдя правильных слов, которыми смог бы описать безумство чувств, вместо обыкновенного приветствия или своего мямленья, он выпалил на одном дыхании фразу, короткую и возможно не такую чувственную, какую бы хотелось:

– Ты мне нравишься!

И тут же затих.

Казалось, всего три слова, но сколько энергии и смелости было для этого затрачено. Ещё не придя в себя, Саша почувствовал облегчение, которое до этого ни разу ещё не ощущал. Облегчение от того, что он смог побороть себя и обнажить потаённый уголок своего сердца чужому человеку.

Однако после этого он не смел поднять глаз на свою возлюбленную и, тупо уставившись себе под ноги, неподвижно стоял, с потаенной надеждой ожидая ответа и заранее представляя самые наихудшие варианты развития событий. Парень настолько ушел в себя из-за любовных переживаний, что даже не заметил, когда перед его взором появились бордовые ботинки Алисы.

Девушка продолжала молчать, и Саше только оставалось гадать, о чем она думает и почему так необычно себя ведет. Он и так был напряжен, но теперь, когда носки ее обуви, сильно выделяющейся на фоне его, темной и невзрачной, приблизились, казалось, расстояние между ними сократилось до десяти сантиметров, и это вызывало у парня желание сделать шаг назад. Но одновременно с этим проснулось и желание коснуться, притянуть Алису ближе к себе. Он никак не ожидал того, что и на девушку их близость произведет похожее впечатление.

Почувствовав касание, Саша рефлекторно поднял свой взгляд чуть выше и увидел их руки, сцепленные в замок. Такие, казалось бы, невесомые касания привели к огромной буре эмоций у обоих, вызывая огненный румянец, постепенно переходящий с щек на уши.

– Чт… что ты делаешь? – кипя от смущения, Саша все же нашел смелость взглянуть в лицо девушке, стоящей напротив.

Он не мог поверить, что Алиса сейчас стоит перед ним, держит его за руку и смотрит на него блестящими карими глазами, чуть выглядывающими из-под челки.

«Неужели я ей тоже небезразличен?»

Не успело это предположение окрепнуть в его голове, как наконец девушка заговорила скороговоркой.

– Ты, ты мне тоже очень-очень нравишься. Так нравишься, так… сильно-сильно!!! Но я думала, что ты… что я тебе совсем не нравлюсь и не подхожу!!! Я же такая … такая троечница, да ещё и громкая, и бегаю туда-сюда постоянно. А ты, а ты такой… – и она заревела, прямо в голос.

Наверное почувствовав, что камень с души упал, девушка, не умеющая держать свои эмоции в узде, отпустила свои переживания, вымывая их из себя вместе со слезами, которые непрекращающимися потоками лились из таких прекрасных глаз. Саша в растерянности стоял и не мог поверить в то, что сейчас услышал. Алиса, та, которую он всегда незаметно провожал взглядом, стоит сейчас перед ним и плачет, держа его за руку.

Взгляды их встретились, и он медленно и нежно начал поглаживать подушечками пальцев костяшки на ее руках, вначале вызывая дрожь от таких действий, а затем даря ей такое долгожданное спокойствие.

– Давай присядем…

После такого бурного признания они оба не могли толком вымолвить и слова, да и на ногах стояли из последних сил, поэтому предложение Саши оказалось очень кстати. Оказавшись на ближайшей скамейке, парень и девушка, еще недавно казавшиеся друг другу незнакомыми людьми, теперь чувствовали искру, которая объединила и заставила сиять их сердца.

А.В. Романов
Принцесса для Виктора

Первое, что ощутил Виктор, были раскинутые в стороны руки, примотанные к жёсткой палке. Он повернул голову, посмотрел. Так и есть. Грубая деревяшка со следами коры, коричневые верёвки. Палка лежала на брёвнах, вкопанных в землю.

«Средневековье какое-то, – подумал Виктор – Жарко».

Если посмотреть влево, вправо – красноватая земля, камни, широкие листья явно тропических растений, яркие бабочки. Рядом дымился небольшой костёр. Ни людей, ни строений видно не было.

«Где это я и что со мной случилось? – озадачился Виктор. – Ну не попаданец же я, в самом деле. Это невозможно!»

Похищение инопланетянами он тоже отмёл – у пришельцев были бы технологии, а не травяные верёвки. Гораздо реальней была мысль о спецслужбах, выпытывающих государственную тайну. Ничего такого Виктор не знал, но…

«Мы сами не знаем о том, что мы знаем!» – думал он, глядя на дым костра. – Надо бы попытаться освободится…».

Больше ничего путного подумать он не успел. Из-за его спины вывернулся пожилой негр. Он был одет в стильный оливковый костюм, возможно даже, от какого-то кутюрье – уж больно ладно смотрелся. Но пиджак был одет на голое тело, обуви на негре тоже не было. Виктор заметил, что пальцы на ногах у пришедшего казались длиннее, чем обычно они бывают у людей. И эти пальцы всё время шевелились.

«Ты кто? Где я?» – хотел спросить Виктор, но обнаружил, что не может разговаривать. Губы были как будто склеены. Негр, словно догадываясь о его трудностях, ухмыльнулся, достал из кармана пиджака маникюрные ножницы и начал неторопливо срезать с Виктора рубашку. Отрезанные лоскуты он небрежно бросал на дымящиеся рядом угли. Немедленно отвратительно запахло палёной тканью. Виктор предпринял отчаянные усилия открыть рот и извлечь из себя хоть какие-то звуки, но напрасно. Негр, сопя, продолжал ножничками срезать с Виктора одежду. Рубашка с коротким рукавом, абсолютно незнакомая – такой у Виктора никогда не было – была уже почти полностью превращена в лоскуты. А вот с толстыми джинсами маникюрные ножницы справлялись плохо. Было видно, что негр сердится. Виктор подумал, что неплохо было бы двинуть чёрнокожему коленом в причинное место, но оказалось, что оторвать от земли ноги он тоже не может. У него получалось встать на пятки, на цыпочки, но при попытке поднять ногу ощущалось дикое сопротивление, словно он был примагничен к земле.

«Наверное, пора прийти в отчаянье от беспомощности, – подумал Виктор. – Впасть в панику…»

В это время в правом верхнем углу зрения ласточкой промелькнула чёрная точка. И Виктор немедленно успокоился. Ему даже стало весело. «Это сон! – теперь он был в этом уверен. – Это обычный идиотский сон».

Такую странную особенность сновидения он приобрёл ещё в школе, где их обучали демонстрации кинофильмов. Любой фильм всегда разбит на части, как правило, десятиминутные. Непрерывным он кажется из-за того, что в процессе показа один киноаппарат с закончившейся частью выключается, а другой, с новой, где продолжается сюжет – включается. И этот переход осуществляется по специальным отметкам на киноплёнке в виде чёрных точек. Мельканье именно такой точки, похожее на стремительный полёт ласточки, он и заметил в правом верхнем углу поля зрения. После окончания школы все сны демонстрировались Виктору именно таким образом, киночастями, с явно видимыми метками перехода. Поэтому в том, что сейчас он спит, у него никаких сомнений не было.

«Отличный сон, – думал он. – Замечательный. Яркий. Даже запах горелого ощущается. Чувствую температуру окружающего воздуха, ветерок. Понятно теперь, почему не болят руки и почему я не испытываю жажды. Но я мог бы и раньше догадаться: предметы вблизи и вдали видны очень детализовано, что с моей близорукостью невозможно…»

Негр между тем закончил с ликвидацией одежды Виктора. Последние лохмотья

трусов упали в костёр.

«Наверное, оставшись голышом, я должен испытывать смущение, – подумал Виктор. – Но этого удовольствия я тебе не доставлю, сонная тварь!».

И он гордо выпятил вперёд уже намечающийся животик.

Негр отступил на пару шагов, глумливо раззявил рот. Пеньки его зубов явно прожили всю свою жизнь без стоматолога.

– Ты плохой мужчина! – скрипучим голосом сказал он. – Я – хороший!

И он стукнул себя кулаком в грудь.

– Но принцесса выбрала тебя, – огорчённо добавил чёрный.

«Принцесса! – с удовлетворением отметил Виктор. – Кое-что проясняется…»

– Я надеюсь, – добавил негр с презрением, – что ты сдохнешь на испытании! И тогда

останусь только я.

«Испытание!» – Виктор зафиксировал новую информацию.

– Ты сдохнешь! – убеждённо сказал негр.

– Мой избранник готов? – сзади послышался капризный женский голос.

В поле зрения Виктора появилась раскрашенная с ног до головы негритянка, одетая только в тростниковую юбочку. Виктор как мог уже подготовился к встрече с гипотетической принцессой, но то, что он увидел, сразило его наповал. И дело было даже не в ярких глазах её высочества, способных поспорить изумрудностью с окружающей листвой. И не легкомысленная одежда смутила Виктора…

Негритянка была блондинкой!

Ну то есть совсем светлые длинные пшеничные волосы рассыпались по её плечам.

– Ты помнишь меня? – спросила негритянка. – Ты узнаёшь меня?

Виктор глядел на неё во все глаза. Сначала он не осознал вопрос. Он мучительно пытался сообразить: окрашенные это волосы или натуральные? Ведь среди негритянок нет блондинок. Или есть?

– Ты вспомнил меня? – опять спросила принцесса.

Вот тут Виктор услышал её вопрос, понял – о чём спрашивают, и удивился ещё больше. Он, конечно, в молодости не был пай-мальчиком, в общении с противоположным полом себе не отказывал, но представительниц африканского континента среди его возлюбленных не было. Он вообще не был лично знаком ни с одним чернокожим человеком, ни с мужчиной, ни с женщиной. Поэтому он не мог ничего вспомнить. Так он думал. Но при этом Виктор понял, что эта девушка ему кого-то напоминает.

Принцесса приблизилась, прильнула к Виктору.

«Её макушка едва достаёт до моего носа», – машинально отметил он.

Вместе с этим он ощутил аромат. Далёкий-далёкий, забытый, но явно знакомый.

– Ты вспомнишь меня, – шептала принцесса. – Мы пройдём испытание и потом уже

никогда не расстанемся.

Здесь Виктор сообразил, что если к голому мужику будет прижиматься почти голая женщина, то этот мужик обязан что-то почувствовать. А он не чувствовал совсем ничего, даже её прикосновения к своему телу. Во сне, конечно, и не такое бывает… Взгляд наткнулся на свирепые ненавидящие глаза негра, который срезал с него одежду. Он стоял совсем недалеко, рядом с костром.

Чернокожая принцесса, по всей видимости, тоже поняла ненормальность поведения Виктора.

– Ты совсем ничего не чувствуешь? – спросила она, отстраняясь.

Виктора опять ожёг ненавидящий взгляд негра. Лицо принцессы вдруг стало злым, некрасивым.

– Ты вспомнишь меня! – истерично проверещала она и ударила Виктора по груди.

Вот это он почувствовал! Грудь запылала, заныла болью. Окружающий мир стал туманным, зыбким…

– Стой! Я не разрешала тебе… – кричала разъярённая принцесса.

Это было последнее, что услышал Виктор, просыпаясь.

Ночь. Тишина. Жена Ксения мирно сопела рядом. Виктор достал из-под подушки телефон – два часа ночи. Почесал грудь – она продолжала болеть, словно его в самом деле полоснули острыми женскими коготками.

– Ты вот тут спишь, Ксюляндия, – тихо сказал он жене, – а меня незнакомая чернокожая принцесса похитить хотела.

Жена ничего не ответила, продолжала спать.

Тут Виктор понял, что волосы у неё почти такого же пшеничного цвета, как и у негритянки. Сейчас у жены была короткая стрижка, но когда-то они тоже были пушистые и длинные.

«Может быть, это чёрная часть её души пыталась прорваться в мой сон? – предположил Виктор. – Но глаза тогда почему зелёные?».

Ксения, жена Виктора, имела разноцветные глаза: один был тёмно-серый, другой – карий. Поэтому зелёный цвет глаз белокурой негрятянки был непонятен. В мистику Виктор не верил, но учитывал возможность её существования.

«А кто тогда этот негр? – размышлял он далее. – Уж не мой ли это личный чёрный человек? А после того, как я сдохну в неведомых испытаниях, он полностью станет мной, да?»

Это показалось ему очень логичным.

Разволновавшись, он встал, вышел на балкон, закурил.

«Возможно. Такое – возможно! – думал он. – Подсознание играет с нами в страшные игры!» После сигареты он захотел пить, прошёл на кухню, включил свет. Наливая в кружку воды, Виктор заметил в отражении стеклянной дверцы кухонного шкафа, что его грудь пересекают яркие полосы. От этого он испытал шок. Забежал в ванную, где было нормальное зеркало, стал изучать. Это были царапины. Совсем свежие. Словно их любимица кошка Мормыша увеличила свою лапу и приласкала Виктора. Под ногтями его собственной руки были

кровь, волосы, ошмётки кожи.

«Получается, – подумал Виктор, – что это я сам расцарапал себя во сне? Вот это приключение! Белокурые негритянки опасны!»

Виктор замыл раны, намазал их перекисью, вымыл руки. «Я хочу досмотреть этот сон, – подумал он. – Хочу узнать, что там за испытание».

«Бред! – одёрнул он сам себя. – Сны не повторяются, это известно любому

школьнику».

«Бред, умноженный на бред, – возразил он сам себе, – даёт реальность! Белокурых негритянок тоже не бывает!»

– Спи, Ксюня, – тихо сказал он жене, ложась рядом. – Я очень тебя люблю, но и досмотреть мой необычный сон мне тоже хочется.

Виктор закрыл глаза, пытаясь уснуть.

«Бывают ли многосерийные сны?» – такой была его последняя мысль перед провалом в сновидение…

– Ты вернулся! – обрадовалась чернокожая принцесса.

Обстановка разительно изменилась. Сейчас они находились в какой-то пещере. Оба были одеты в камуфляж: куртка, штаны, удобные ботинки. Белокурая принцесса вручила Виктору здоровенное копьё и странный щит, похожий на сковородку.

– Пойдём! – сказала она, закручивая волосы каким-то особым, но очень-очень знакомым образом.

То, что, заснув второй раз, он опять встретился с принцессой, Виктор помнил. А что случилось далее – не помнил совсем.

Утром, торопливо глотая привычную овсяную кашу, он с интересом посматривал на жену. «Прошёл ли я испытание или нет?» – думал он.

– Ты чего на меня так странно поглядываешь? – спросила она.

– Ксень, – Виктор решился на вопрос. – А ты колдовать умеешь? Или, может быть, твоя семья с неграми как-то связана?

– Колдовать умеют все женщины, – ответила Ксения. – Оденутся, накрасятся – не узнать. Чем не колдовство?

«Не узнать! – согласился Виктор, но вслух ничего не сказал. – Нипочём не узнать…»

– У меня одна знакомая, – продолжала говорить Ксения, – даже линзы носит, чтобы своего благоверного ублажить. Ему глаза с вертикальными зрачками нравятся, как у кошек…

«Точно! – подумал Виктор. – Цвет глаз можно линзами изменить. Только зачем?»

– А ты зачем спрашиваешь?

Виктор замялся.

– Сон мне тут странный приснился…

– Про меня сон? – немедленно спросила жена.

– Не совсем. Про зеленоглазую негритянку. Она меня на какие-то испытания тащила, а после них мы с ней должны были быть вместе…

Ксения рассердилась.

– Твои эротические фантазии мне неинтересны. Ты на работу пойдёшь?

– Пойду, – вздохнул Виктор.

«Так прошёл я эти испытание или нет?» – снова подумал он, собираясь: обувая ботинки, одевая верхнюю одежду.

Когда он уже был готов уходить, жена подошла к нему, обняла.

– Нам нужна как-то разнообразить нашу ночную жизнь, – стесняясь, сказала она. –

Чтобы тебе не снились плохие сны.

– Да нормально всё, – буркнул Виктор и замер.

Он вдруг понял, что боится открыть входную дверь – вдруг за ней его ждёт эта опасная негритянка. Уже не во сне, а наяву…

– Глупости! – убеждал он себя, отщёлкивая замок.

На лестничной площадке предсказуемо никого не было.

– Глупости! – ещё раз сказал Виктор, вызывая лифт. – Белокурые негритянки опасны, но их не бывает. Это всё глупости…

И всё равно он вздрогнул в момент открытия дверей лифта. Даже испытал что-то вроде разочарования, увидев, что кабинка пуста. И утренний пустынный двор дома его тоже огорчил. Душа жаждала приключений…

«Куплю-ка я цветы для жены, – подумал он. – И вино. Но не сейчас. Вечером…»

В их квартире, поглаживая запрыгнувшую на колени Мормышу, Ксения думала о том, что к возвращению мужа надо бы приготовить то-то особенное.

«Пусть будет ужин при свечах, например, – думала она…»