Песнь Элмара

Бэлеграс спустился по лестнице, как уже в самом низу вдруг столкнулся с Нэфмар, дочерью Итильхира.

– Бэлеграс, – позвала она, заставив его остановиться. – Бэлеграс, что-нибудь известно о нём?

Альв медленно развернулся и взглянул в полные слёз глаза девушки. Сколько искреннего переживания и боли было в этом взоре. Нет, она не боялась за судьбу Таурлонда, не переживала и за свою судьбу. Он видел, она думала об Элофоре, и эта боль была настоящей.

– Скорее, он…. – Бэлеграс оборвал себя. – Ну, ты поняла, – мрачно докончил он.

Нэфмар больше не произнесла ни слова, лишь устремив на Бэлеграса полный отчаяния взор. Альв не знал, стоило ли ещё что-то говорить. Скорее, нет. Понимающе взглянув на Нэфмар, он развернулся и быстро ушёл.

Мэнэлвэн бесцельно бродила по коридору замка, пока, наконец, не решила выйти на один из балконов. Вот, только, какой? Наверное, тот, угловой, оттуда вид на Элфин самый лучший. И она медленно прошла, шелестя шёлком своего белого платья, как-то отрешённо глядя вперёд. Как она устала за сегодняшний день! Ей уже чуть ли не с десяток раз пришлось столкнуться с Марион, и, делая скорбное лицо, выдавливать слёзы и что-то говорить об Элофоре. Да ещё и перед Элгондом расплакаться и позволить себя утешать. Благо, что сын Эредгила слишком занят для того, чтобы выяснять, подлинные ли чувства она испытывает к Элофору. Хотя, ей показалось, что он, всё же, понял, только виду не подал почему-то. А вот, Таурхир, помимо того, что понял, всё-таки, не преминул, издевательски улыбнувшись, заметить, что ей стоило бы научиться получше скрывать свои настоящие чувства. Потом он ещё бросил, что не знает, что Элофор в ней нашёл и, что, будь он на месте сына Эминнаура, он бы уже давно покончил с ней. Мэнэлвэн, разумеется, в долгу не осталась. Да, хорошо же они сегодня с этим Элмарцем поссорились, нечего сказать. Благо, никто не слышал! И, что, вообще, Таурхир делал в Элфине? Сидел бы в своём городе, что он здесь забыл? Приехал на час – полтора, оскорбил и уехал. Лучше бы он был с Элофором сейчас!

Мэнэлвэн вышла на балкон и, прислонившись к перилам, устремила свой томный взгляд на Элфин. Прекрасный город! Намного лучше, чем этот мелкий серый островок Элофора. Элфин! Великий город! Как она была влюблена в него! Каким недосягаемым он ей ещё так недавно казался. Но теперь что-то ей подсказывало, что сбывается её мечта. Только бы не упустить её.

Послышавшиеся за спиной шаги заставили её обернуться. Похоже, подходящий момент настал, надо бы им воспользоваться.

– Мой господин, – Мэнэлвэн слегка склонила голову в знак приветствия. Элровал ответил кивком и, подойдя к перилам балкона, встал рядом с ней. Он уже давно чувствовал какое-то особое отношение к нему с её стороны, больше, чем просто уважение к правителю Элфина и всей страны. Намного больше. Это понятно было по её тону, по её взгляду, обращённому сейчас на него, который он, может, и не видел, но чувствовал на себе. Элровал устремил напряжённый взгляд вдаль. Он не мог не признать, что ему это более чем приятно. Раньше он даже завидовал Элофору, что эта красавица принадлежит ему. Впрочем, какое там принадлежит? Дело ещё только едва шло к свадьбе. Но, в любом случае, Мэнэлвэн должна была быть с элмарцем, а он, Элровал, даже не имел права и мечтать о том, чтобы всё произошло иначе. И, вот, теперь вдруг выясняется, что Элофор ей безразличен. По крайней мере, так могло показаться. Что ж, он имел полное право считать себя счастливым. Только для этого, всё же нужна была пара доказательств.

Элровал повернулся к девушке и, встретив её взгляд, заметил:

– Ты вовсе не переживаешь о нём, – он снова перевёл взгляд на город. – Или ты не желаешь показывать своих переживаний?

Мэнэлвэн подошла чуть ближе, встав почти рядом с Элровалом. Сын Эминнаура заметил её движение, но даже не пошевелился, ожидая, что она скажет.

– Но, мой господин тоже не печалится о своём брате, – тихо произнесла она, не переводя взгляда, чем заставила его снова взглянуть на себя.

– А, может быть, я печалюсь? Может быть, ты этого не знаешь, – ответил Элровал. Теперь их разделяло пол шага, не больше, но эти пол шага ещё нужно было преодолеть. Опасные пол шага. Именно те пол шага, где земля может уйти из под ног, если ты неверно нащупаешь почву. А ошибиться ему сейчас нельзя. Ведь, если он ошибается, он сможет потерять не только девушку, которую он так любит, но и хорошего союзника. А она сможет ему немало помочь в борьбе с братом.

Элровал устремил взгляд в глаза Мэнэлвэн. В её взоре отразилось то же сомнение, может, только скрытое под преданностью. Выходит, они думают одинаково. И об Элофоре имеют схожее мнение. Что ж, пора решиться.

– Нет, мой господин не печалится, – умело спрятала Мэнэлвэн осторожность за мягким тоном сказанных прямо слов. – Мой господин не станет тревожить своё сердце об умерших.

На лице Элровала отразилась какая-то странная улыбка, ни то одобрения, ни то снисхождения.

– Умерших, – эхом повторил он. – Да, я не стану тревожиться об умерших. Но, если он не мёртв, как мне тогда поступать?

– Тогда моему господину решать, будет ли он жив, или будет ли мёртв.

Пол шага были пройдены. Да, она думает так же, как он, она будет его союзником, и, более того, она любит его. Значит, он может сказать, что он счастлив.

– Да, решать мне, – негромко произнёс он. – А, какое решение ты бы хотела, чтобы я принял?

– Лишь то, которое может быть угодным моему господину.

Элровал слегка провёл тыльной стороной ладони по щеке Мэнэлвэн.

– А ты жестокая, – усмехнулся он, слегка наклонившись к ней.

– Лишь к врагам моего господина, – настороженность в глазах Мэнэлвэн исчезла полностью, уступив место величайшей нежности, которая всегда таилась где-то глубоко, сокрытая ото всех и лишь теперь вырвалась на свободу. Таким взором она не удостаивала даже Элофора.

– Разве у меня много врагов? – спросил Элровал, мягко перебирая её золотые волосы.

– У моего господина всегда были враги, но я знаю только одного.

– Ты называешь его врагом, но, разве ты его не любила?

Мэнэлвэн положила руки ему на плечи.

– Нет. Он сам уверял себя в моей любви, но мне он никогда не был дорог.

– И тебя с ним ничего не связывает?

– Нет, мой господин.

– Но, я могу узнать, зачем ты согласилась?

– Мне было жаль его, – она опустила взгляд, обвив руками его шею. – Но вскоре я поняла, что кроме войны и власти ему ничто не дорого, в том числе и я. А мой господин не таков.

Наверное, больше никаких доказательств не требовалось. Он понял всё, он всё видел, он знал – Мэнэлвэн его. Элофор проиграл во всех отношениях. На миг он представил, что произойдёт с его братом, когда он узнает, что Мэнэлвэн оставила его. Да, теперь он лишит этого ненавистного Элмарца всего: города, уважения, доверия, друзей, жизни, а, главное, той, которая была для его брата дороже мира и жизни, и ради которой он готов был пойти на всё и всё отдать – Мэнэлвэн. Это послужит ещё одной причиной, из-за которой Элофор будет способен пойти на предательство. Он захочет отомстить, это, несомненно, а тогда…

Лёгкое прикосновение нежной руки вернуло его в действительность.

– Что-то случилось, мой господин? – произнёс сладкий голос. Элровал перевёл спокойный уверенный взгляд на Мэнэлвэн. Его рука скользнула по телу девушки и обвилась вокруг её талии.

– Пока что, нет, – его губы на мгновение коснулись её губ. – Но очень скоро случится.

– Готовы? – бросил Тарэмин, подходя на середину пыточной и приветствуя своих помощников.

– Готовы, – ответил за троих Халмор, вертя в руках пару железных инструментов, сильно напоминавших длинные иглы.

– Хорошо, – протянул Муилдорец, опускаясь в кресло. – Ну, ты не передумал? – задал он свой обычный вопрос, повернувшись к Элофору. Элмарец стоял на коленях, со связанными прикованной к полу цепью руками. – Может, всё-таки, согласишься?

Элофор, не ответив, отвернулся. Тарэмин хмыкнул.

– Ну, надо же. Прямо, не сломить тебя ничем, – Муилдорец откинулся в кресле, не сводя насмешливого взгляда с пленника. – Ты, конечно, молодец, такие пытки переносишь. И ещё живой. Но, скажу тебе, вечность ты это выдерживать не сможешь, когда-нибудь наступит предел. Так что соглашайся, зачем тебе до этого предела доходить? Иначе мне придётся тебя и дальше мучить.

– Мучай, сколько влезет, – пробормотал Элофор. – Я не соглашусь.

– Посмотрим, – усмехнулся Тарэмин. – Особенно сегодня. Боль, быть может, ты и перенесёшь. А последствия могут быть разными, знаешь. Может, ты просто отделаешься пробитыми позвонками, иглами в хрящах и болью. Только она останется на всю жизнь. Может, ты не сможешь ходить, и будешь ползать по полу у меня под столом и собирать крошки. А, может, ты вообще двигаться не сможешь, и будешь просто лежать всю вечность у меня в подземелье живым трупом. Славное завершение трудов для великого воина, не правда ли?

Элофор не отвечал. Тарэмин некоторое время подождал, после чего, заметив, что Элмарец не намерен говорить, продолжил.

– Только не надейся на смерть, умереть тебе я всё равно не дам. Ты мне нужен будешь в любом случае потому, что ты пока ещё лучший полководец и твои советы слишком дороги, чтобы тебя убивать. Только ты вначале подумай, хочешь ты так жить, или нет?

Элофор вновь не произнёс ни слова. Тарэмин изучающее посмотрел на элмарца. Признаваясь себе, он не хотел пытать его подобным образом, прекрасно зная о последствиях этих действий, но другого выхода он сейчас не видел. Он надеялся, что сумеет запугать пленника, но надежда не оправдалась. Что ж, придётся пытать по-настоящему. Или ещё понадеяться?

– Элофор, одумайся. Я не пустые слова говорю. Ты ещё пожалеешь о своём упорстве, слышишь?

Элмарец вскинул голову.

– Делай, что хочешь, – в конце концов, едва слышно произнёс он. – Мне всё равно.

– Какой ответ ещё от тебя ждать? – устало вздохнул Тарэмин, после чего, не без опаски, приказал начинать.

Элофор стоял, опустив голову, сжав кулаки и ожидая новой боли. Да, он прекрасно понимал, к каким последствиям может привести эта пытка, понимал, что с ним никто не будет возиться, что его, скорее всего, закинут куда-нибудь, где он не будет мешаться, и, может, будут вытаскивать только тогда, когда понадобится его совет, а, может, и нет. Нет, конечно, он не хотел провести всю свою вечную жизнь вот так, являясь ничем, разве что тряпкой, об которую можно будет вытирать ноги. Но избежать этой участи ценой жизни своего брата и ценой существования Элфина он не может. Что значит его жизнь и его судьба по сравнению с жизнями и судьбами целого народа? Ничто, он обязан это признать. И, будь, что будет.

В этот же миг внезапная острая боль в середине позвоночника заставила его вскрикнуть и изогнуться. Тарэмин рассмеялся.

– Я говорил, ты эту пытку не вынесешь. Ты даже не стонешь, ты вскрикнул. Пора сдаться, Элофор!

Элмарец не ответил, крепко стиснув зубы и готовясь принять новую боль.

– Помни, что я говорил, – бросил Тарэмин. Конечно, Элофор помнил, помнил, когда новая и новая мучительная боль карабкалась вверх, перебирая позвонок за позвонком, заставляя сжимать зубы и выгибать спину. Помнил он и тогда, когда что-то острое прошлось по всей спине, от шеи до пояса, заставив хрустнуть каждый позвонок, что даже Тарэмин сморщился и как-то пристально взглянул на Элофора. Стиснув зубы, Элмарец молчал.

– Ему, что, нравится всё это, – буркнул Халмор, толкнув Элофора в затылок. Ответа не последовало.

– Эй! Слышишь?! – Халмор толкнул пленника ещё сильнее. – Скажи хоть что-нибудь!

– Халмор, оставь его, – небрежно протянул Муилтаур, вольготно устроившись в кресле Тарэмина, на время вышедшего, чтобы решить какой-то очередной вопрос, так не вовремя пришедший из Ангмина, и безучастным взглядом наблюдая за полуживым Элмарцем. – А, он, правда, умирает, – изложил он свои наблюдения.

– А, раньше ты не замечал? – усмехнулся Халмор, освобождая руки пленника.

– Эй, ты что делаешь?! – Муилтаур вскочил, чтобы помешать Халмору, однако его тотчас остановил голос Мормина.

– Это я его попросил.

– Зачем?

– Да, Халмор обещал показать, как одним ударом по нескольку рёбер ломать.

– А, что, это прямо сейчас надо делать? Господин скоро вернётся.

– Успеем! – небрежно хмыкнул Халмор, выталкивая пленника на середину камеры. Муилтаур только покачал головой и вернулся в кресло.

Халмор тем временем связал руки Элмарца за спиной. – Вот, теперь смотри, – он чуть оттолкнул Элофора, заставив того распрямиться. – Надо не так, прямо, а, вот, сбоку. И чуть с поворота. И смотри, чтоб удар ровно шёл, – объяснив, как Мормин должен ставить ногу, Халмор со всей силы нанёс удар по ещё целым рёбрам Элофора. Раздался глухой хруст. Пронзённый дикой болью, Элмарец сложился вдвое, судорожно ловя воздух.

– Вот, видел? – Халмор обхватил одной рукой шею пленника, заставив того, тем самым, снова распрямиться. – Давай, тренируйся.

Мормин некоторое время прицеливался, после чего, наконец, ударил. Элофор едва не взвыл от боли. Однако удар был «неудачным» – ребро не сломалось.

– Бей ещё раз! – приказал Халмор. Мормин нанёс второй безрезультатный удар. Элофор стиснул зубы. О, каким беспомощным он сейчас был! Если бы он только мог разорвать верёвки, стянувшие его руки и свернуть шеи своим мучителям. Хотелось проклясть и Тарэмина и этих троих его помощников, хотелось уничтожить подчистую этот проклятый город. А он должен терпеть всю эту боль, все эти издевательства и молчать.

– Ударь резче! – посоветовал Халмор.

– Я что, не резко? – возразил Мормин.

– Ну, я ведь вижу.

В этот раз Мормин послушал совета. Послышался хруст ломаемых рёбер. Элофор тихо простонал.

– Эй! Подействовало! – воскликнул Халмор, сильнее сжимая шею элмарца. – Давай, ещё раз!

Со вторым ребром Мормин справился быстрее, что вызвало восхищение даже у Муилтаура, а, когда элмарец простонал после третьего хрустнувшего ребра, Халмор швырнул элмарца на пол, после чего все трое палачей начали оттачивать на пленнике «правильные» удары.

– Что здесь происходит?! – раздалось сверху. Халмор, Мормин и Муилтаур на миг замерли, отступив от пленника, однако, как и в прошлый раз, не заметив на лице своего господина ни раздражения, ни, даже, недовольства, позволили себе успокоиться.

– Так, нечем было заняться, – пояснил Халмор, переведя взгляд на избитого, истекающего кровью пленника. Тарэмин, хмыкнув, покачал головой, после чего, пройдя к своему креслу, приказал вернуть Элофора в станок. Халмор поспешил исполнить приказ и, с криком «Встать!», изо всей силы пнул пленника в спину. Элофору показалось, что что-то горячее и вязкое наполнило его лёгкие и, перекрывая доступ любой частице воздуха, поползло вверх по горлу. К ломоте в спине прибавилась другая боль, изнутри. Лёгкие, как будто сжались, и, с такой силой, что, казалось, остановилось сердце. Нет, если сейчас он не вздохнёт, он уже не вздохнёт никогда. Пересиливая давление в горле, Элофор сделал слабый вдох и вдруг зашёлся хриплым мокрым кашлем.

– Что с ним? – Тарэмин сделал пару шагов в сторону Элофора, и трое помощников тотчас подскочили к элмарцу. Халмор перевернул на спину уткнувшегося в пол пленника и вдруг отшатнулся, увидев размазанную по лицу элмарца шедшую горлом кровь.

– О, нет, – пробормотал Халмор, отступив на несколько шагов. – Господин, простите. Кажется, мы перестарались.

Тарэмин, смерив своих помощников недовольным взглядом, вытащил кинжал и, опустившись рядом с задыхающимся пленником, приставил остриё к его груди. Добить, что ли, чтобы не мучился? А, если выживет? Хотя с разрывом лёгких, обычно, не выживают. Впрочем, кто знает? Тарэмин вернул кинжал в ножны.

– Унесите его, – приказал он, поднимаясь. – Посмотрим, выживет, или нет.

Трое палачей, не задавая своему господину лишних вопросов, подхватили истекающего кровью, уже почти бездыханного Элофора и потащили вниз. Тарэмин, оставшись один, устремил отсутствующий взгляд на пылающий на стене факел, чувствуя, как рушатся все его надежды и планы. Элофор умрёт, следовательно, Морнаур не отдаст своих земель и только посмеётся над неудачником – Муилдорцем; Элровал будет очень недоволен и, кто знает, может, ещё и Элмар на него натравит, а Таурхир.… Нет, об этом лучше не думать. Так, что делать-то? Ну, что ж, пока есть только один выход – всё рассказать Элровалу. Лучше сейчас признаться, чем тогда, когда Элофор умрёт, а Элфинец будет требовать результатов, которых, на самом деле, просто не будет. Тарэмин закусил губу, и, нахмурившись, стоял, осмысливая, что бы предпринять. Впрочем, что бы он ни хотел сделать, он обязан, прежде всего, сообщить обо всём Элровалу, что он и сделает сейчас.

Тарэмин вышел из пыточной, но тут, же остановился в коридоре. Нет, не сейчас, завтра. Так он, хотя бы, будет точно знать, что говорить. Сейчас ещё неизвестно. Может, Элмарец за ночь умрёт.

Тарэмин нехотя поплёлся в свою комнату. Всё равно договориться о встрече нужно, так что надо хотя бы письмо написать. Хотя, скорее, лучше просто пару строк. Объясняться придётся на месте.

Муилдорец медленно достал пергамент и нехотя взялся за перо.

– Элровал, передай мне отчёты о поставке оружия, – попросил Элгонд. Элровал вытащил из одного из ящиков стола требуемый свиток.

– Я имел ввиду – за этот месяц, – заметил Элгонд, развернув документ.

– За этот месяц ещё нет ни отчёта, ни самого оружия, – ответил Элровал. – Элмарцы, почему-то, не спешат.

Элгонд перевёл на старшего сына Эминнаура вопросительный взгляд.

– Разве ты не говорил мне, что это – отчёт?

– Что – это?

– Письмо, которое ты пару дней назад получил. Ты сказал, что это отчёт по оружию от Таурхира.

Элровал оторвался от изучаемых бумаг, вспомнив о письме из Муилдора, которое он назвал элмарским отчётом.

– А, это? Обычная формальность. «Ждите через три дня» называется, – ответил Элровал. – Я эти письма даже не храню, ты же знаешь.

– Небеса! – выдохнул Элгонд. – Иногда я сожалею, что твой брат отказался от Элфинского трона. Неужели не ясно, что документ, даже, если он – обычная формальность, уничтожать нельзя, пока он имеет силу? А, если они нам оружие не поставят, как ты это доказывать будешь?

– Ну, Таурхир же не знает, что я его письмо не сохранил, – отозвался Элровал.

– Ты, разве, элмарцев не знаешь? – Элгонд вернул Элровалу старый отчёт. – Они, если им надо, все законы обойдут. Так что не позволяй им это делать лишний раз.

– Хорошо, Элгонд, я понял, – ответил Элровал. – Извини, больше такого не повторится.

Элгонд в ответ только отмахнулся.

– Скажи лучше, что с Халэмином делать, – протянул он, изучая очередной свиток.

– А, что там случилось? – спросил Элровал.

– Мэнэлгвай говорит, что с севера…

В это мгновение в дверях появился Нимлос.

– Господин Элгонд, господин Элровал, – он склонил голову в знак приветствия. – У меня срочное донесение.

– Говори, – Элгонд тотчас отложил все бумаги.

– Мои лазутчики говорят, что Тарэмин собирает войска, чтобы идти на Элфин.

– Что?! – вырвалось у Элровала, однако он тотчас совладал с собой. – Нимлос, это точно? – спросил он уже спокойно.

– Да, господин, – ответил Нимлос. – В этот раз ошибки не было.

– Почему, тогда, Таурхир ничего не сообщил? – спросил Элгонд.

– Возможно, Таурхир просто что-то скрывает, – предположил Элровал. – В последнее время из Элмара вообще никаких вестей не приходит. Если бы там всё было верно, элмарцы нам бы вперёд об этом сообщили.

– Позвольте сказать, господин, – снова заговорил Нимлос. – Есть сведения, правда, несколько не подтверждённые, что элмарцев видели среди муилдорских воинов. Правда, это может быть ошибкой, но я приказал своим лазутчикам проверить это.

– Небо! – выдохнул Элровал. – Неужто Элмар нас предал!

– Не торопись в своих суждениях, – спокойно отозвался Элгонд. – Нимлос, – он обратился к полководцу. – Благодарю тебя за доставленные сведения. Проверь всё ещё раз и начинай подготавливать войско. Я напишу письма Великим Городам, а ты, Элровал, займись переговорами. Отчёты доставлять мне ежедневно.

– Да, господин, – Нимлос, поклонившись, удалился.

– Переговоры вряд ли получится проводить ежедневно, – заметил Элровал. – Позволь мне, хотя бы, заняться Элмаром.

– Элмаром я сам займусь, – возразил Элгонд. – В конце концов, я с твоим братом отношения не портил, может, меня там послушают. А ты постарайся хотя бы время потянуть, чтобы мы подготовиться успели более основательно.

– Хорошо, Элгонд, как скажешь, – согласился Элровал. – Тогда я напишу Тарэмину, что хочу устроить переговоры.

Элгонд только молча кивнул в знак согласия.