Время чудес. Как принять свой возраст и наполнить жизнь счастьем

Глава 1
Длинная ветреная дорога

Однажды я получила по почте пару видеокассет с записями лекций, которые читала в 1988 году, и сказала дочери, что хочу посмотреть их вместе с ней, чтобы она увидела, как я выглядела и говорила за два года до ее рождения. Думала, делаю это для нее, но вскоре поняла, что для себя. Дочь была загипнотизирована образом своей матери, еще не отягощенной годами горя, легкой как телом, так и духом. Да я и сама была загипнотизирована этой девушкой на экране.

Один мой знакомый помоложе как-то сказал мне: «Жаль, что я не знал тебя в молодости», – а потом попытался искупить вину (заметив, как я поморщилась), уточнив, что ему хотелось бы познакомиться со мной, когда я имела этот молодежный запал. Про себя я подумала, но вслух не сказала, что он у меня до сих пор есть. Да, то, что я видела, просматривая видеокассеты, было упомянутым запалом, но я заметила и кое-что еще: огонь, который мне нужно было вернуть себе. Пламя, которое мир смог погасить. Оно все еще принадлежало мне и, хотя больше не вспыхивало на поверхности, – не исчезло. Этот огонь был просто погребен под слоями накопившихся тягот и разочарований. Он зародился в месте, которое не имеет возраста.

Просматривая записи собственных лекций, я удивилась, заметив, что дочь так же удивлена. Я не понимала, что она не видела свою мать такой, беззаботной девушкой, полной легких шуток и мудрости. Тогда я поняла, что стала тем, кем на самом деле не должна была становиться, – я погрузилась в темные воды нескольких тяжелых лет и попала на удочку лжи, которую слышала.

То, что случилось со мной, так или иначе происходит со многими из нас. Возраст может сбить с ног, как грузовик, вытравить из души ветер юности. Долгие годы мы живем привычно, по инерции, пытаясь быть прежними собой, а не теми, кто мы на самом деле. И все-таки медленно, но верно мы переходим в следующую временную фазу – необязательно короче предыдущей. Меньше она будет или больше – зависит только от нас.

Я помню, как купила диск Джони Митчелл пару лет назад. На обложке красовался ее портрет с бокалом красного вина: я несколько минут сидела и смотрела на фотографию, прежде чем включить музыку. И после этого пришла в ужас. Казалось, все звучало иначе; я услышала не ту Джони, к которой привыкла. «О боже, – подумала я, – она потеряла голос!» Ее высокое сладкое сопрано исчезло. Я, десятилетиями слушавшая Джони Митчелл, не узнала ее новый голос, не захотела его принять. По крайней мере минут пять я мысленно твердила себе, что Джони Митчелл больше не может петь.

Потом я начала по-настоящему вслушиваться и осознала, что голос, которого больше не было, не мог соревноваться в великолепии с тем, что занял его место. Теперь в тембре Джони появилась новая глубина, тоска, которой не было в юном голосе. Где-то между душой и горлом, прошлым и настоящим, поп-песни превратились в высокое искусство. Легкие и яркие мелодии перешли в глубокие, пронзительные, одухотворенные крики из центра всего. Джони сдвинулась к месту силы и напиталась новыми мощными смыслами. Уже и без того великая, казалось, она превратилась в Бога.

Ее путь – и изменения – значимы для меня, учитывая мой собственный опыт. Я начала читать лекции более двух десятилетий назад, и люди иногда говорят мне, что хотели бы послушать меня «как в старые времена». И я понимаю их желание. В молодости я была цепляющей. Мне постоянно было смешно. Я говорила все как есть. Но ведь это были 80-е, ради бога! Легко быть беззаботным и ветреным, когда ты не видел ничего, кроме света, и не чувствовал ничего, кроме ветра. Когда к вашему личному репертуару боли и удовольствия добавляются десятилетия опыта – голос не может остаться прежним. Вопрос в том, потеряете ли вы свой истинный голос или обретете его?

Времена года меняются, но все они прекрасны. Зима замечательна так же, как и лето, – и в природе, и в человеке. С возрастом мы не становимся менее привлекательными, мы просто привлекательны по-другому. Быть там, где мы есть, не стыдясь и не извиняясь, – вот что важнее всего. Роскошь нашей подлинной личности может компенсировать утраченную красоту юности. Мои руки уже не такие молодые, как раньше, но теперь они умеют гораздо больше.

Когда мне было 20, я всегда говорила «да»: Да, я пойду туда; да, я сделаю это. Но, повзрослев, я научилась говорить «нет»: Нет, я не буду это делать, потому что меня дома ждет дочка; нет, я не могу туда пойти, потому что у меня нет времени. Кажется, я перестала думать о том, почему так говорю, и просто использовала «нет» как своего рода автоматический ответ на все, что находилось вне моей зоны комфорта. Так моя зона комфорта начала сжиматься, и со временем я поняла, что в определенном возрасте избыток отказов становится ядовитым. Если мы не спохватимся, то начнем говорить «нет» самой жизни. И это «нет» состарит нас.

Обязанности зрелой жизни часто заставляют нас сосредоточиться на насущных проблемах, и в этом смысле «успокоение» может быть хорошей вещью. Но фокус на бытовых делах необязательно должен переводиться в стесненное состояние ума. Никто не может хорошо состариться, если отпустит свое чувство удивления. Вы можете поймать себя на мысли вроде: «О, музей. Я там уже бывал». Но если вы посетите музей вновь, то поймете, что увиденное там в молодые годы было лишь малой частью того, что ваши глаза могут заметить и оценить теперь.

Если мы не занимаемся своим телом, мышцы усыхают. Если не работаем над разумом, наше мировоззрение сужается.

И ничто так не стесняет жизненный опыт человека, как стесненные мысли. Они ограничивают наши возможности, а это, в свою очередь, ограничивает радость.

Все мы видели людей, постаревших от горя, и видели других, постаревших в радости. Пора начинать стареть с удовольствием, поняв, что в мире полно поводов быть счастливым. Молодость – это хороший вид радости, но не единственный. На самом деле, главное счастье в том, что после всех этих лет мы наконец-то выросли.

На нас накатывает волна новых возможностей, ведь огромное и прежде довольно дерзкое поколение достигло поры редеющих волос и боли в коленях. То, что мы будем делать сейчас, не предопределено прошлым. Это наш осознанный выбор, основанный на мышлении и мировоззрении. Мы можем смириться с бременем возраста и подобно солнцу тихо и неизбежно клониться к закату, или можем бесстрашно копать новую почву, используя силу знаний и опыта, подаренных жизнью, и претендовать на искупление не только для себя, но и для всего мира.

К нашему поколению есть много вопросов, ведь оно так долго веселилось и так поздно созрело. Но теперь, когда жизни осталось меньше, мы наконец-то готовы встретиться с ней лицом к лицу. Теперь у нас есть знания и, надеюсь, мужество, чтобы отстаивать то, что мы ценим как истину. Мы понимаем, что одна глава книги нашей жизни закрыта, но следующая не обязвтельно будет хуже. Вероятно, она окажется даже лучше. Эти годы можно холить и лелеять, если у нас хватит смелости взять бразды правления сознанием и создать нечто новое для себя и для мира.

Каждый из нас прошел через личные драмы и совершил свои жизненные путешествия; теперь мы встречаемся, как будто в предопределенной точке, чтобы объединить наши ресурсы таланта и интеллекта, веры и надежды. В конечном счете мы становимся личностями, когда находим свое место в коллективном сердцебиении. Прежде мы все время шли одни, а теперь будем путешествовать вместе. Настоящая драма этого века еще далека от завершения. В каком-то смысле она только начинается.

Каждое поколение приходит со своим багажом. Багаж бэби-бумеров еще неизвестен, ведь они решительно отличаются от того, что мы о них думали. Они имеют такое же отношение к нашим неудачам и духовному росту, который приходит с ними, как и к тому, чтобы брать на себя ответственность за что-либо.

Поколение идеалистов, которое собиралось сделать все намного лучше, фактически возглавило эпоху, в которой многое стало гораздо хуже. Каждое поколение в конечном счете – это просто люди, которые преодолели определенный путь. И сейчас, когда мы переходим в пору зрелости, очевидно, что мы еще не доделали то, ради чего пришли сюда.

Прозрение для тех из нас, кто относится к бэби-бумерам, таково, что во многих отношениях мы растратили свою молодость впустую. И дело не в том, что мы прожили ее легкомысленно, а в том, что, в основном, прожили ее только для себя. Наши родители, бабушки и дедушки повзрослели в нужное время. Они с этим справились. Мы же, наоборот, откладывали зрелость на как можно более поздний срок. И теперь, после долгого ожидания, она проявляется вместе с чувствительностью, о которой мы даже не подозревали.

То, к чему мы должны были прийти в 20 или 30, мы осознаем в 40, 50, а некоторые и в 60. Но это не поздно. Мы недостаточно страдали, истекали кровью и были унижены, чтобы все это закончилось. На самом деле мы слишком многим обязаны миру, чтобы так легко отделаться. Мы все родились с обещанием – обещанием сделать мир лучше – и в нас есть неумолимое стремление сдержать свое слово.

В наших сердцах громко звучит безмолвный вопрос: что мне делать с оставшимся временем? Может быть, нам дали нечто вроде отсрочки, дополнительное время на работу над ошибками. Может быть, потому что глубоко в подсознании мы жаждали последнего шанса оставить свой след в истории, прежде чем перейти в вечность. Эта вечность, кажется, немного растянулась.

Именно жуткая сила смирения дает нам последний шанс обрести значимость. Откажемся ли мы от гламурной беззаботности, которая до сих пор отличает наше поколение? Сможем ли распознать темные и разрушительные узоры прошлого и изменить их? Воспользуемся ли силой извлеченных уроков? Сольемся ли с творческим пульсом Вселенной, готовя почву для славного будущего, в котором никто не сможет сказать, что мы просто сдались, но каждый подтвердит, что мы прокладываем себе путь? Когда мы достигаем определенной точки, карусельная дверь жизни поворачивается, выводя нас на новый круг. После точки «зрелость» есть только один шанс. На этот раз мы должны сделать все правильно, иначе умрем, совершив ошибку.

То, что называют «средним возрастом» – необязательно поворот к смерти. Он может стать поворотом к жизни, которую мы никогда не знали и не могли знать, когда были слишком молоды и самонадеянны и многое не могли оценить. Старение унижает нас, это правда, но еще благодаря ему мы понимаем, как драгоценна жизнь и как она хрупка. Пришло время нам стать мудрецами и хранителями этой драгоценной планеты не только на словах, но и на деле. Пока Бог не призвал нас домой, мы должны сделать этот мир домом нашей мечты.

Когда мы осознаем, что уже немолоды, а время, отведенное нам, – не вечно, наступает момент, когда хочется все успеть. Мы понимаем, как ценны оставшиеся годы, и это рождает в нас глубокое желание использовать их в полную силу. Пока мы вовлекаемся в жизнь, не отгораживаясь от нее и не замыкаясь в коконе зоны комфорта, жизнь начинает наполнять нас изнутри. Нам пора простить себя за упущенные шансы в прошлом и посвятить будущему, в котором еще все возможно, стоит только захотеть и начать действовать.

Блудный сын вдоволь повеселился и вернулся домой поздно, но отец обрадовался, увидев его. Так и с нами. Где бы вы ни были и что бы ни делали до сих пор, настал переломный момент. Вам пора ворваться в ту жизнь, о которой вы мечтали и в которую ни за что не смогли бы попасть без такого опыта за плечами. Зерна ваших испытаний перемололись в муку на мельнице жизни, и из этой муки вы можете развести тесто и слепить такого себя, каким хотите стать. Как бы низко вы ни опустились, для Бога нет предела тому, как высоко вы можете подняться сейчас. Еще не поздно. Вы еще не стары. Вы опомнились как раз вовремя. И вы лучше, чем думаете.

Глава 2
Вы верите в магию?

В какой-то момент жизни ты перестаешь стремиться стать кем-то и наконец им становишься. То, что вы привыкли считать будущим, перетекает в настоящее. И трудно не думать об упущенных шансах. Но как бы вы их воплотили, если вас в то время беспокоило только будущее?

В зрелом возрасте с трудом веришь, что потратил бы хоть одну минуту молодости понапрасну. И последнее, что хочется сделать сейчас – украсть у себя остаток жизни, не погрузившись в нее с головой. Вы наконец понимаете – не только теоретически, но и интуитивно, – что настоящий момент – все, что у вас есть.

Вы больше не закрываете глаза и не мечтаете, кем можете стать через 20 лет. Если вы умны, то просто живете настоящим и следите за тем, как себя чувствуете каждый день. Время становится для вас непрерывным актом творения. Вы внимательнее отслеживаете свои мысли, поведение и взаимодействие с другими. Вы понимаете, что только от вас зависит, к какой жизни вы придете. К одинокой, состоящей из страха и разлуки, или к счастливой, полной теплых отношений. Поэтому не перекладываете ответственность за свое счастье на других, а корректируете собственное поведение, чтобы выйти на верную дорогу. Вы стремитесь увеличить количество своих сильных сторон и уменьшить количество слабых. Вы смотрите на свои раны и просите Бога исцелить их. Вы просите прощения за то, чего стыдитесь. Вы больше не ищете счастья вовне, не пытаетесь зашить внутреннюю пустоту нитями связей, не живете ни в прошлом, ни в будущем. Вы – тот, кто вы есть сейчас, и не упиваетесь фантазиями о будущем себе. Ваша жизнь – это сегодняшний день, настоящий момент, а не туманное «когда-нибудь». Целиком погружаясь в «сейчас», вы приходите к ироничному и почти забавному осознанию: в любом путешествии важна не конечная точка, а сам путь. Это и есть главное веселье.

Одно из моих самых больших сожалений – то, что я пропустила Рождественское представление в детском саду моей дочери, когда ей было три года. С одной стороны, один из моих сотрудников не потрудился рассказать мне об этом; с другой стороны, казалось, что мне все равно или у меня абсолютно нет на это времени. И теперь я иногда про себя думаю, что отдала бы многое, чтобы посмотреть это представление сейчас. В моей памяти не хватает важной детали, и это похоже на дыру, где должна находиться улыбка.

Мне было стыдно от осознания, что я немного похожа на отца, который был так озабочен карьерой в свои 40–50 лет, что общался с нами, детьми, всего один день в неделю. Воскресенья он проводил со мной, а все остальное время я тосковала по нему. Годы спустя, когда родилась его первая внучка, отец был уже в таком возрасте, что семья начала приносить ему больше удовольствия, чем работа, и он стал отличным дедушкой.

Я ревновала его к девочкам, которым он уделял так много заботы и внимания. Я знала, что если бы в роли отца он вел бы себя так же, я выросла бы совсем другой женщиной. Поэтому вообразите, какой ужас много лет спустя вызвали во мне слова пятилетней дочери: «Я скучаю по маме, даже когда она здесь».

Теперь, с высоты возраста и опыта, мы порой задумываемся, как хотели бы сделать все заново, но на этот раз правильно. И порой это возможно. Многие люди искупают свою родительскую вину тем, что становятся хорошими бабушками и дедушками. И часто именно таким образом получают прощение своих детей.

Но некоторые ситуации не так легко переделать, а некоторые годы не так легко наверстать. Вот почему важно помнить, что лучшее время для работы над собой – настоящий момент. У вас никогда не появится шанс лучше того, что вы имеете прямо сейчас.

* * *

Однажды я посмотрелась в зеркало и преисполнилась жалости к себе.

«О, помню себя молодую, – подумала я. – Моя кожа была такой упругой, грудь высокой, ягодицы подтянутыми, все мое тело было сладострастным. У меня было куда больше энергии, и я почти светилась. Жаль, что я не понимала этого, когда владела молодым телом… у меня уже никогда такого не будет».

Затем в мои размышления вмешался голос разума.

«Ой, Марианна! – сказал он. – Заткнись! Позволь мне напомнить, что там было в твоей молодости. Твои нервы были взвинченными, сердце беспокойным, а ум расстроенным, вредные привычки укоренялись мгновенно, ты ходила по граблям трагических отношений, тратила таланты и возможности впустую и ни секунды не была в мире и гармонии с собой.

Ты прошлая – это ты настоящая. Ты во всем винила события и обстоятельства. В молодости что угодно могло спасти тебя – любой человек, ресурс или работа; а теперь якобы тебя может спасти только вернувшаяся молодость. В те дни ты хорошо выглядела, но не знала об этом. У тебя было все, но ты не ценила это. Весь мир лежал у твоих ног, но ты этого не осознавала.

Знаешь, на что это было похоже? На твою реальность! На твой сегодняшний день!»

Так началось мое выздоровление от тоски по юности. Время от времени я снова погружаюсь в нее, но вырываюсь из этого все быстрее и быстрее. Я понимаю, что это просто ментальная привычка – идеализировать другое время, другое состояние, другой возраст. Думать, что хорошо там, где нас нет, – просто побег от реальности. И, убегая от нашего «сегодня», мы упускаем чудеса, которые оно нам предлагает. Все так делают, потому что так работает наше эго. Но мы можем бросить эту пагубную привычку и укоренить в себе мысль: где бы мы ни были – это идеальное место, и какое бы время ни было сейчас – это идеальное время. Это не значит, что мы не можем или не должны стремиться к большему, особенно для самих себя. Но потакать мысли о том, что без молодости счастья нам не видать – верный способ состариться с болью.

Однажды отец мне сказал: «Старея, ты не чувствуешь этого». И я понимаю, что он имел в виду, ведь моя внутренняя сущность в 50 лет такая же, как и в 15. Так кто же я на самом деле? Я – женщина, которая изменилась с возрастом, или я – это неизменное «я» внутри? Я узница времени или существо, не зависимое от него?

Иногда мы говорим о далеком прошлом что-то вроде: «Я помню, как вчера». И это потому, что в некотором смысле так оно и было. Если время, как утверждал Эйнштейн, – всего лишь иллюзия сознания, то линейное время само по себе – метафизическая фикция; все, что произошло, происходит или произойдет, творится прямо сейчас. Там, в этом царстве вечного сейчас, живет наше истинное «я».

Оно обитает в вечности, а вечность пересекает линейное время только в одной точке – в настоящем. Поэтому вы нынешний – это настоящий вы. И все мы есть любовь. Из этой фундаментальной точки совершенного бытия вытекают мгновения, заново созданные Богом и наполненные чудесами. Любовь прерывает прошлое и открывает будущее для новых возможностей. Неважно, кто вы, неважно, сколько вам лет, в настоящем все вероятно.