Сёстры

* * * *

День был слишком беспокойным. Поэтому, едва только поняв, что все испытания позади и он может немного отдохнуть, Дик Сандерс уснул в предоставленном ему сарае крепким сном здорового человека, чья совесть была относительно чиста. Проснувшись, молодой человек взбил охапку сушеной травы у себя под головой, несколько мгновений изучал гнилую крышу, потом немного подумал, поднялся и вышел наружу.

Темнело. Над деревней, занимаемой Лесными Братьями, нависало ярко-синее небо, на котором уже зажигались крохотные огоньки звезд. Пахло костром и конским навозом, где-то в овраге отрывисто кричала какая-то птица. Дик подтянул пояс, пару раз присел, разминая затекшие члены, и щелкнул языком, задумчиво осмотревшись.

Теперь это – его новый дом. Точнее, как раз именно его дом – тот сарай, из которого он только что вышел, но человеку, выросшему в семье, где было пятеро детей один младше другого, нужно быть особо благодарным за целую постройку в собственном распоряжении, пусть там и не было ничего, кроме соломы. Правда, немного неясно, где остальные четыре моряка с «Атлантиды», дали ли им свободу или еще нет, поэтому все решения теперь стоит принимать только исходя из происходящего вокруг. Молодой человек чиркнул слюной между зубов и сплюнул.

Было тихо. В окнах огромного дома, где жил главарь Братьев, мелькали огни, изнутри долетел чей-то веселый хохот, затем смеявшийся поперхнулся и надрывно закашлялся. Совсем рядом заржала лошадь, и Дик усмехнулся, вспомнив часть своего соглашения со Слепым Грегом, в которое входила уборка конюшен. Пригладив ладонью непослушные русые волосы, он решил пройтись по территории, но тут услышал чей-то приглушенный плач, и бесшумно двинулся на звук, забыв дышать.

Аннет, закрывая лицо ладонями, сидела на стволе сгнившего дерева, спрятавшись в тени навеса для дров, и ее узкие плечи периодически вздрагивали от рыданий, которые девушка старалась заглушить. Она казалась такой беспомощной и несчастной, что Дик уже в третий раз мысленно задался вопросом, что это нежное создание делает среди разбойничьего сброда.

– Мэм… – осторожно окликнул он. – Что-то случилось?

Аннет вздрогнула, испугавшись, и заметно смутилась:

– Нет. Благодарю за беспокойство, мистер Сандерс.

– Но вы… плачете…

– Женщине иногда нужно плакать, – слабо улыбнулась она, выпрямляя спину, и придала своему голосу гостеприимную вежливость: – Вы отдохнули? Я попрошу Лору принести вам поесть.

– А остальные мои люди?

– Кок с вашего корабля на кухне. Теперь здешнее меню будет куда разнообразнее, – она довольно умело изобразила веселость. – Другие – в сарае для коз, их выпустят утром.

– Вы точно уверены, что вас… никто не обидел? – решил повторить попытку Дик.

Аннет встала:

– А то что? Вы хотите наказать моего обидчика? Я вам напомню, что у меня есть муж, и если мне понадобится защитник, не уверена, что я обращусь именно к вам. Благодарю за беспокойство!

И она с гордо поднятой головой пошла по направлению к дому.

Молодой человек, потирая шею, провожал ее взглядом, любуясь изящной походкой, потом вздохнул и направился обратно к сараю, где завалился на охапку сена и уставился на раскрытую дверь в ожидании обещанного ужина.

Через четверть часа за стеной прозвучали шаги, и голос юной рабыни прорезал сумерки:

– Мистер Сандерс?

– Я здесь. Только тут темно…

– Я принесла вам свет, – отозвалась Лора, входя. – И немного мяса. Но больше ничего нет. Раз вы теперь один из Лесных Братьев, сами и отберете, что сочтете нужным…

Дик напрягся:

– У кого… отберу?

– У жителей острова, у кого же еще, – в голосе служанки были смешливые нотки. – У Братьев договорённость с губернатором, поэтому такое взаимодействие обходится без конфликтов.

Дик аккуратно поставил свечу на землю и поскреб кончик носа:

– А ты сюда как попала?

– Как рабы попадают куда-либо? – в свою очередь спросила она, сверкая белыми зубами. – Губернатор нас с мамой выменял на груз с Сент-Люсии, Лесные Братья привели сюда. Но мама умерла через месяц.

– Аннет хорошо к тебе относится?

Ответ прозвучал не сразу:

– По приказу мистера Гарри, – заговорила Лора, – я еще не женщина. Мне даже нет и четырнадцати лет. А вот когда мне исполнится пятнадцать, моего разрешения спрашивать уже никто не будет. Могу рассчитывать только на покровительство мадам.

– Почему по приказу Гарри? – Дик приподнял одну бровь. – То есть, Слепого Грега твой юный возраст не смущает?

– Месье Грега здесь очень долго не было. И в его отсутствие Братьев возглавлял мистер Гарри, – ответила рабыня, собираясь уходить.

– Твоя госпожа только что плакала у задней стены, ты знаешь? – бросил ей в спину Дик.

Лора остановилась, видимо, обдумывая ответ, потом обернулась:

– Это вас обеспокоило?

– Меня вообще беспокоят женские слезы. Потому что я с детства помню рыдающую мать, и нет, женщины просто так от скуки не плачут. По крайней мере, если они не из тех, кто ходит каждый вечер в театр, чтобы развеяться. Теперь я еще меньше понимаю, что Аннет здесь делает.

– Приехала со своим мужем, – довольно уверенно ответила служанка, приподняв темную бровь. – Что-то еще, мистер Сандерс?

– Нет. Доброй ночи.

* * * *

Только вечером следующего дня Дику удалось встретиться со своими товарищами с «Атлантиды». Небольшое собрание бывших матросов было организовано в сарае, куда и было сказано поселить новых членов Братьев. Всех, кроме кока, которому предоставили койку в одной из общих комнат в большом доме.

– Ты продал нас в рабство, Дик Сандерс! – хрипло сказал один из моряков.

– Черт! Нет, Ларри, я спас ваши шкуры! Вам никто еще не рассказал, что Слепой требовал, чтобы я собственноручно одного из вас пристрелил? Как лишнего! В итоге оказалось, что это он так меня испытывал. Но тогда мне было не весело, уж поверь!

– Не ссорьтесь, парни, – миролюбиво сказал молодой матрос Джим. – Какой у тебя план?

И он уверенно взглянул на Дика.

Тот слабо улыбнулся, щелкнул языком и сел на землю. У него и двадцатилетнего Джима была доверительная дружба протяженностью более двух лет. Именно он, Дик Сандерс, уговорил капитана «Атлантиды» взять паренька в команду, и именно он исправлял его ошибки в первое время, прикрывая промахи. Джим, получивший среди команды прозвище Жердь за высокий рост и худобу, платил своему наставнику и приятелю огромной привязанностью. И если бы сейчас Дик предложил идею вроде «перерезать ночью всех Лесных Братьев», тот бы с ним сразу согласился.

– Плана нет. По крайней мере, пока, – молодой человек засунул в рот соломинку. – Мы не в том положении, чтобы рассматривать варианты, парни. Я все это время внимательно наблюдал, слушал и делал выводы. Лесные Братья здесь на острове – это вроде пиратов. Только сухопутных. Примерно четыре года назад их основал Слепой Грег, и в отряд входили в основном французы: всякие мелкие преступники, дезертиры и так далее. Они разогнали жителей этой деревни и заняли их дома. Потом Грег с женой уехали отсюда, и вернулись только несколько месяцев назад, в ноябре. За это время отряд стал состоять практически наполовину из англичан. Многие из них примкнули к Братьям после неудачной попытки английских войск захватить Гваделупу…

– Губернатор, я полагаю, – уверенно сказал Джим, – разрешает им грабить свое население только ради того, чтобы они не устраивали резню. Наверняка он в подобном сговоре не только с Лесными Братьями…

– Как бывший контрабандист, соглашаюсь, ведь иначе от колоний в Вест-Индии остался бы пшик, – рассмеялся Дик и развел руками. – В общем, парни, у нас выхода нет. Нужно пока торчать в лагере и искать подходящий момент убраться отсюда.

– А как же те с «Атлантиды», кто отправился в другую сторону?

– Думаю, вот они как раз в городе. Но я им тоже не очень завидую. Потому что не знаю, что там их может ожидать…

– Я тут подумал… – сказал кто-то. – Если у нас получится уйти от этих грабителей, то можем наняться к пиратам?

– В теории – да, – кивнул Дик и взял в зубы вторую соломинку. – Но это точно не в ближайшее время. Покинуть лагерь Лесных Братьев не так и сложно, но мы же не можем сидеть где-то там в городе и ждать прибытия пиратов, у которых губернатор скупает ворованное добро. Мы быстрее нарвемся на солдат, которые продадут наши головы любому правительству. Это если опустить хотя бы тот факт, что прямо сейчас мы отсюда не убежим, потому что дороги не знаем. Братья нас постреляют как зайцев в качестве развлечения. Кто хочет, – он махнул рукой в сторону, – бегите. Я ваши шкуры, так сказать, выменял, а больше ни за что не отвечаю.

– Я ничего не хочу, – сказал Джим, массируя большим пальцем острый подбородок. – Пока ты не отдашь распоряжений. Поэтому буду делать, что скажут Лесные Братья.

– Значит, устраиваемся среди них, приятель. Ведем себя мирно, показываем, что мы тут никому не враги и будем одни из разбойников. А дальше посмотрим, – Дик показал глазами на огромный сук в углу: – я вот уже приступил к обязанностям плотника и начал мастерить одну вещь… И вообще, надо приводить в порядок этот лагерь, пока с очередным бурным ветром нас тут не завалило обломками хлипких построек.

Он взглянул на крышу и прибавил:

– Держится, но в ее прочности я не уверен. Еще забыл сказать. Лесных Братьев сейчас девятнадцать человек, включая Слепого и его жену. Еще в лагере три рабыни, но их я не считаю.

– С женщинами тут проблема, да? – спросил кто-то.

– Еще не спрашивал. Но не думаю. Нужно сначала разобраться в общем положении вещей.

– Тебе хорошо, – буркнул Ларри. – А мне за лошадьми убирать.

– К сожалению, я боюсь лошадей, поэтому – без вариантов, дружище, – Дик чиркнул слюной между зубов. – Свое недовольство чем-либо можешь выражать Слепому напрямую.

…Эту ночь Дик Сандерс не сомкнул глаз за работой, а утром, взяв руки прочную свежевыстроганную и отполированную трость, направился к дому.

– Доброе утро, Лора. Где я могу найти твоего господина?

Юная рабыня с поразительным проворством выплеснула в огромную бочку ведро с водой и убрала с лица прядь черных волос.

– Есть два варианта, мистер Сандерс. Ищите в зале и на веранде. Если нигде не будет, скорее всего, он в комнате, но вам туда нельзя. Скажете мне, я все передам.

Многозначительно шевельнув бровями, Дик подтянул пояс, поиграл тростью и поднялся по высоким каменным ступенькам. В первой комнате не было никого, в огромной столовой, где собирались все члены Лесных Братьев также пустовало. Узкие полутемные коридоры, облупившаяся краска на стенах – все свидетельствовало о том, что жильцам этого огромного дома не было никакого дела до его состояния. Шаги звучали глухо. Откуда-то доносился посвистывающий храп. В некоторых комнаах двери были сорваны с петель.

Молодой человек вышел на веранду, где в том же соломенном кресле, что и пару дней назад, сидел Слепой Грег. Рядом с ним, с книгой в руках, расположилась его жена, которая, заметив приближение парня, отложила свое занятие и расправила плечи. В ее глазах отобразился интерес.

Главарь разбойников резко обернулся на звук приближающихся шагов.

– Милый, это Дик Сандерс, – озвучила Аннет.

– Прошу прощения, сэр, – заговорил молодой человек и повертел в руках трость. – Я вам кое-что принес. Честно говоря, удивило, как вы до сих пор обходились без такой вещи, – он вложил ее в протянутую ладонь Слепого, потом сделал шаг назад.

– Палка… – сказал тот, ощупывая презент.

– Трость, сэр. Достаточно длинная для вашего роста. Примерял по себе, показалось, мы с вами примерно схожи. Прочная, с широкой рукояткой. Если вы сейчас решите огреть меня ею, она точно не сломается.

– Это ваша работа, мистер Сандерс? – спросила Аннет, смотря на Дика с теплой признательностью.

– Да, мэм, я делал ее всю ночь. Идея пришла накануне вечером. Полагаю, с ней вашему мужу будет заметно удобнее передвигаться. Тем более… – он замялся, решив, что сказал лишнее.

– Тем более, – чуть хрипло продолжил Грег, вставая, – разбойник старый, слепой и хромой.

На лице молодого человека не дрогнул ни один мускул.

– Мне начинает нравиться ваше чувство юмора, сэр. Видимо, истинно французское, – сказал он. – Но если трость не выдержит удара об меня, новую сделать тогда не смогу, потому что у меня не столь крепкая голова. Бейте уж хотя бы по спине.

– Примите нашу благодарность, мистер Сандерс, – мягко улыбнулась Аннет, бросив взгляд на мужа, чье заросшее бородой лицо не выказывало никаких эмоций. – Мы ценим это. Вы уже устроились в лагере?

– Ровно настолько, насколько можно устроиться в моем положении, мэм, – ответил Дик. – Если честно, не отказался бы от некоторых инструментов, но мне сказали, что за этим только идти в город.

– Переговорите на эту тему с Гарри, – таким же ровным тоном произнесла Аннет. – И еще раз спасибо за трость.

Молодой человек прочитал в этой фразе окончание приема, попрощался кивком головы и вышел. Прислушиваясь к звуку его удаляющихся шагов, Слепой Грег нащупал свое кресло, сел и вдруг спросил:

– Как он выглядит?

– Кто? Дик Сандерс? – кажется, Аннет не ожидала такого вопроса.

– А здесь был кто-то еще? Да.

– Он… – девушка поднялась с места, задумчиво пожала плечами и устремила взор в сторону дверей. – Не старше двадцати пяти. Высокий, крепкий. Русые волосы. Ни усов, ни бороды не носит. Смелый, решительный. Не боится рисковать…

– Я сам в состоянии оценить его личность, – резко сказал Слепой Грег, перебивая жену. – Меня интересовало только то, что я не могу увидеть! – и тут же дернулся, услышав шорох женского платья, сказавший ему о том, что девушка отошла в сторону. – Прости! Я не должен был так говорить с тобой…

Ответа не было. Аннет стояла в двух шагах от него с каменным лицом и смотрела в одну точку с видом человека, который молча сглатывает обиду, не в силах возразить. Ее зеленые глаза почти ничего не выражали.

– Дорогая моя! – слепой явно занервничал и отчаянно начал шарить рукой в том направлении, где слышал шелест ткани минуту назад. – Ты здесь? Прости меня, пожалуйста… Я же люблю тебя!

Он встал с кресла и сделал маленький шаг вперед. Его за минуту до этого суровый вид сейчас мог вызвать только жалость. Голос дрожал, повязка с глаз сползла, неровная растительность на лице торчала в разные стороны. Он пытался найти жену, но руки его безрезультатно рассекали воздух, дыхание слышалось тяжелым. Казалось, еще секунда и он сползет на пол в своих поисках: столько отчаяния было в его жестах.

Аннет наблюдала за всем этим с болью и тоской человека, уставшего от всего, потом вздохнула и с грустной улыбкой подошла ближе, позволяя мужу натолкнуться на себя. С радостным бормотанием Слепой схватил ее ладони и прижал их к своему давно небритому лицу с видом человека, нашедшего то, что давно искал. Девушка несколько мгновений смотрела вдаль, никак не реагируя на все это, потом снова вздохнула и аккуратно поправила повязку на глазах Слепого.

– Ты сердишься? – шепотом спросил тот.

– Нет, – ответила Аннет, но голос ее звучал равнодушно. Когда Грег, встав на колени, уткнулся лицом в ее юбку, она положила ладонь ему на голову и медленно закрыла глаза.

* * * *

Одноглазый пират почесал шею, оценил сложенные на дно шлюпки запасы и рявкнул:

– Длинный Пью! Веди на палубу сестру Магдалину!

Затем Глаз шумно сел на пустую бочку, свирепо чиркнув слюной между зубов. Нахождение на борту католической монахини пугало разбойника, но излишняя религиозность, проявлявшаяся у этого человека во всем, что напрямую касалось церкви, не позволяла ему ни единой вольности в адрес случайной пассажирки. Все эти несколько дней пути сестра Магдалина, подвернувшаяся ему на захваченном корабле, практически не показывалась, предпочитая проводить время в уединении в своей каморке. Пираты приносили ей еду из личных капитанских запасов и даже вино, которое она, правда, молча отвергала.

Питер Кат – он же пират по прозвищу Глаз – не мог спокойно грабить суда, имея на борту эту женщину, но и обречь ее на смерть не осмеливался, опасаясь навлечь на себя гнев Господа, проклятия и эпидемии. Когда на траверзе показались холмы острова Бас-Тер, он приказал приготовить шлюпку, положить в неё достаточно воды и доставить незваную гостью.

Монахиня появилась на палубе также покорно, как и вела себя все время. Она смотрела себе под ноги, сложив руки на поясе, и терпеливо ожидала своей участи.

– Сестра Магдалина! – немного торжественно начал капитан, вставая с бочки, и закатил глаза к небу. – Я думаю, ваш духовный супруг видит, что я никоим образом не желаю посягать на его власть и имущество. Надеюсь, вам все понравилось на моей «Каракатице»? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я не знаю, куда вы держали путь, но хочу вас отпустить. Тут на горизонте – французская земля, – он махнул рукой в сторону. – Я даю вам шлюпку, воду, и шанс покинуть наше не очень приятное общество. Я думаю, вы не станете возражать?

Разумеется, монахиня ничего не ответила. Лишь подняла на пирата выразительные зеленые глаза и снова опустила их. Глаз куснул себя за грязный палец, щелкнул языком и скомандовал:

– Парни! Проводите сестру Магдалину!

… – Почему она не берется за весла? – спросил кто-то из пиратов, наблюдая за тем, как шлюпка с монахиней, подчиняясь волнам, движется к горизонту.

– Понятия не имею, – гаркнул Глаз. – Может, Бог послал ей сигнал. А может, ей просто жаль свои нежные руки, привыкшие только осенять себя крестом. Меня это не касается! Я не причинил ей вреда. Пусть Господь решает, нужна эта невеста ему прямо сейчас или он доведет ее невредимой до суши. Что уставились?! Поднять стаксель! Уходим отсюда!

К вечеру следующего дня рыбаки – отец и сын, ставившие сети в небольшом заливе, заметили покачивавшуюся на волнах шлюпку, в которой, судя по виду, лежали какие-то тюки. Решив, что подобная находка не будет лишней в хозяйстве, они решили ее подобрать, и были крайне удивлены, когда перепрыгнувший в суденышко двенадцатилетний подросток обнаружил, что там человек.

– Отец! Здесь женщина…

– О, боги! Жива?

– Не знаю… И это монахиня.

Рыбак нервно перекрестился:

– Проверь пульс… Не бойся. Мы из добрых побуждений…

Мальчик, превозмогая свой страх, схватил тонкое запястье и напрягся.

– Молодая еще, – прошептал он, всмотревшись в бледное уставшее лицо, украшенное изящной родинкой в форме капли, и крикнул уже с радостью: – Отец! Она просто без сознания!

– Слава Господу! – рыбак снова перекрестился и перебросил сыну моток веревки. – Крепи шлюпку! Возвращаемся на берег! – и уже тише прибавил: – Если этой монахине суждено умереть, то пусть это будет после того, как мы отдадим ее под попечение викария.

* * * *

Париж. Октябрь 1795г.

Наемный экипаж нес графа Луи де Серваля по вечернему городу с такой скоростью, что редкие встречные прохожие бросались врассыпную. Карету подбрасывало на поворотах, вслед надрывно лаяли собаки, где-то на востоке был слышен грохот выстрелов.

– Остальное получишь только когда я вернусь! – бросил граф кучеру, выпрыгивая из кареты с непокрытой головой, и скривился от боли. Ноющее колено снова дало о себе знать. С момента того нелепого падения прошло почти два года, но, видимо, теперь уже хромота не покинет своего обладателя до конца его дней. На ходу поправляя камзол, Луи бросился к большому одноэтажному дому, утопающему в тени двух рослых дубов, и заколотил в дверь кулаком.

– Ваше сиятельство, – растерянно ахнула открывшая ему служанка, но он не стал вступать в диалог. Отстранив горничную плечом, граф быстро вошел, лично закрывая за собой дверь.

– Жаннет!

Почти сразу же где-то в глубине дома прозвучал поспешный стук каблуков и в гостиной появилась молодая девушка лет девятнадцати, чьи светлые локоны изящно опускались на плечи, приятно подчеркивая вырез роскошного красного платья:

– Луи! Так неожиданно!

Она протянула ему обе руки и подставила лоб для поцелуя, но граф судорожно схватил ее за плечи:

– Жаннет, выслушай… Мне нужно уехать из Парижа!

– О! – та слегка улыбнулась, приподнимая изящную бровь, и надула розовые губы. – Ты знаешь, мой милый, я буду очень скучать…

– Ты не понимаешь… Я должен уехать отсюда насовсем! А лучше – из Франции! И прямо сейчас!

Томная улыбка сошла с лица Жаннет. Она отступила на шаг, вздрогнула и в ее зеленых глазах мелькнул страх:

– Ты… Мы… Я больше не нужна тебе?

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной!

– О боже… – ее ресницы задрожали. – А твоя семья?

– Жаннет, ты прекрасно знаешь, что последние полтора года значение для меня имеешь только ты! Я вынужден бросить старую жизнь, и хочу, чтобы в новой со мной была любимая женщина, – граф снова схватил девушку за плечи. – Если любишь меня – поедем! Нас ждет экипаж!

Что-то в его лице заставило Жаннет еще сильнее испугаться. Она на мгновение задержала дыхание, осторожно дотронулась до щеки возлюбленного и прошептала:

– Боже, Луи… Неужели… Это связано с событиями на площади… Ты – роялист?

Граф отпустил ее и внезапно начал ходить по гостиной, размахивая руками. Белые манжеты его костюма мелькали в пламени свечей.:

– Милая Жаннет, я – дворянин! И я не могу смотреть на порядки, навязываемые Полем Баррасом и его приспешниками… Да, у нас была последняя надежда свергнуть Конвент, но теперь войска генерала Бонапарта не оставили нам ее. Дальше уже не станет лучше, многие роялисты сейчас срочно покидают город! Едем же со мной!

И он с надеждой взглянул на любовницу.

Жаннет на мгновение зажмурилась, затем села в кресло, прижав к груди белые руки.

– Прямо сейчас… – пробормотала она. – Совсем уехать из Парижа…

Затем девушка резко встала и отошла к окну, смотря на вечерний город невидящим взором. Пламя свечей заиграло на вышивке ее шелкового платья. Грудь вздымалась.

– Уехать сейчас, не имея возможности оставить хотя бы весточку, – прибавила Жаннет тихо и вдруг обернулась: – Луи, а можно будет нам заехать на улицу Тампль?

– Зачем? – растерялся тот.

Она опустила глаза, обдумывая ответ, потом решилась:

– Милый… У меня в Париже есть сестра.

Лицо графа де Серваля вытянулось в удивлении. Он приподнял одну бровь, изучил канделябр, стоявший на столе рядом с собой, затем взглянул на свою любимую с видом человека, который сомневается в услышанном.

– Сестра?! У тебя есть родные?

– Да, – заломила руки Жаннет, заметно смутившись. – Моя сестренка Элоиз. Мы – близнецы. По моим сведениям она снимает комнату на улице Тампль.

– Сестра?! – снова повторил граф и помассировал лоб указательным пальцем. – Но, Боже, дорогая, ты никогда не говорила мне о ней!

– Я…Я знаю… – девушка начала ходить туда-сюда по комнате, подбирая слова. – Дело в том, Луи, что Элоиз – честная девушка. Она работает швеей у мадам Пелю.

– Ты же отказалась одеваться у этой женщины, – пробормотал граф де Серваль, пытаясь уяснить услышанное. – Тебе платья не нравились…

– Милый, – в голосе Жаннет было трогательное отчаяние. – мадам Пелю одна из лучших модисток в Париже! Я отвергла ее кандидатуру, чтобы не заставлять Элоиз умирать от стыда при виде меня. Я бы не пережила, если бы ей пришлось явиться в этот дом, чтобы снимать с меня мерки! – она облизала губы и уже другим тоном прибавила: – Но если ты помнишь тот мой каприз, когда я заказала у мадам Пелю платья обеим своим служанкам… Они поочередно в разное время ездили в мастерскую, с них там снимали мерки под предлогом, что их избалованная хозяйка так хочет… Мое имя не называлось… Я получила таким образом сведения о своей сестрёнке и была уверена, что у неё есть работа, пока у мадам Пелю появляются заказы! Элоиз – честная девушка, Луи, она бы не приняла от меня ни монетки… твоих денег…

И она тяжело вздохнула.

– Мы не виделись все это время, что я с тобой, – продолжила Жаннет после паузы. – Я всего лишь наводила справки, как могла… Кажется, у неё появился возлюбленный и дело идет к свадьбе… Я знаю, что недостойна зваться ее сестрой, но вот так покинуть молча Париж…

Она не договорила, отведя взгляд. Граф де Серваль, тяжело дыша, смотрел в одну точку, лихорадочно обдумывая все только что услышанное. Дорога была каждая минута.

– Милая моя Жаннет, боюсь, тогда у меня для тебя не очень хорошие новости, – сказал он через несколько мгновений. – Дело в том, что на улице Тампль отряды солдат. Там устраивают погромы и аресты, ищут участников мятежа. Боюсь… – он замялся. – Ты не поможешь сестре, если пойдешь туда… Дорогая моя, пойми! Я покину Париж с тобой или без тебя! Но ты нужна мне, ты знаешь об этом! Ты – единственная женщина, рядом с которой я ощущаю собственную ценность!

Девушка в отчаянии прижала ладони к груди и посмотрела на него со слезами на глазах. Тень угасавшей свечи добавила ее лицу еле уловимое выражение испуга.