Русско-японская война. 1904 – 1905

Русские военно-морские силы на Дальнем Востоке в это время были недостаточно современными и сильными. Зная это, находясь перед угрозой войны, морское командование отправило туда два мощных современных линкора «Цесаревич» и «Ретвизан», которые должны были прибыть в Порт-Артур перед началом боевых действий. «Цесаревич», являвшийся последней моделью французского линкора, был заказан во Франции, чего русские обычно не делали, а «Ретвизан», хотя был несколько меньше, был построен по тому же проекту на верфи в Филадельфии.

Русский флот после начала войны был разделен между Владивостоком и Порт-Артуром, и основные морские силы были сосредоточены в Порт-Артуре. У России было в Порт-Артуре семь тяжелых броненосных крейсеров, а во Владивостоке – четыре тяжелых крейсера. Эти силы были подкреплены эсминцами, торпедными миноносцами и различными транспортными кораблями. Для боевых действий самыми важными были линейные корабли, и их было всего восемнадцать.

В начале 1904 года, когда стало очевидным, что переговоры с Японией благополучно не закончатся, Россия приготовилась к усилению своих военно-морских сил на Дальнем Востоке. В это время Россия держала флот в Средиземном море, и двенадцати кораблям этого флота был отдан приказ проследовать через Суэцкий канал в Красное море, потом через Индийский океан, вокруг южной оконечности полуострова Малакка, в воды северной части Тихого океана и в Желтое море. Эскадра была собрана в Порт-Саиде: большой линкор «Ослябя», современный корабль водоизмещением 12 000 тонн, который делал девятнадцать узлов (больше, чем любой японский линкор), два крейсера, несколько легких крейсеров и много торпедных миноносцев.

Таково было положение русских к началу войны. Центры народонаселения России и ее правительство находились далеко от театра военных действий. Ее линии снабжения были слабыми и плохо защищенными. Ее приготовления к войне были неудовлетворительны, несмотря на заверения адмирала Алексеева, чьи великолепные борода и усы маскировали круглое, наивное лицо ребенка. Алексеев и вел себя как ребенок в дипломатических переговорах, уступая японцам в умении вести дискуссию. Он был уверен, что Япония слабее России и не хочет войны и что японцы просто блефуют.

А насколько были подготовлены в это время японцы?

С 1895 года японское самолюбие сильно страдало под давлением западных держав, когда Японии пришлось сдать завоеванные позиции в Маньчжурии. В 1896 году японцы наблюдали, как русские открыли Русско-Китайский банк и начали строить железнодорожную линию в Маньчжурии, которая только укрепляла могущество России. Они наблюдали, как на следующий год немцы вошли в Циндао. В 1903 году они наблюдали, как министр Павлов поехал в Корею и договорился о лесных концессиях. Они узнали о попытках русского министра скрыть аренду корейского порта Масан на южном побережье Кореи, выходящем к Японии. Последней каплей стал шаг Павлова, когда тот обеспечил права России на шахтах в Корее в 1903 году и русские войска оккупировали Йонампхо на южном берегу реки Ялу. Тогда японцы запротестовали и начались переговоры.

В это же время японская армия и военно-морские силы тайно готовились к войне. Маршал Ямагата, создатель модернизированной японской армии, полагал, что разведка является наиболее важной частью его работы, и с 1892 года начал посылать военных экспертов в Маньчжурию для оценки русских сил. Офицеров командировали в наиболее развитые европейские государства для обучения языкам, чтобы потом они переводили на японский книги по тактике врагов. Японский кабинет министров был прекрасно осведомлен о стремлении России к экспансии на Дальнем Востоке, и такие деятели, как маркиз Ито, граф Иноуе, министр иностранных дел и фельдмаршал Ояма, командующий японской пехотой, больше знали о силе и слабости каждой великой державы, чем дипломаты и военные других стран мира. Япония сознательно начала в 1850 году программу модернизации. Вместе с этим возникло желание обезопасить империю так, как это делают другие державы, и, когда в 1868 году завершился переход от феодализма, эти планы были разработаны.

Японцы приняли в своей армии модель организации германского генерального штаба, изучив предварительно организацию армии в разных странах и решив, что германская наиболее рациональна. К 1904 году, как раз перед началом войны, у японцев была постоянная армия из 180 000 человек, которая вместе с резервами достигала численности в 850 000 человек. Она была гораздо меньше российской, но японская армия целиком была сконцентрирована в Азии, и это давало ей преимущество. По качеству японское вооружение было примерно таким же, как и в России. Русские развивали скорострельные полевые орудия, но не многие из них находились на Дальнем Востоке к моменту начала боевых действий. У японцев не было к началу войны пулеметов, но во время войны были приняты на вооружение пулеметы Хотчкисса. У русских были пулеметы «Максим».

Между тем на море у японцев было значительное превосходство над русскими: и в организации военно-морских сил, и в боевых кораблях. В апреле 1985 года русские морские силы на Дальнем Востоке значительно превосходили японские. В этом году оба государства начали строить новые корабли. У России были все преимущества, потому что она большинство кораблей строила сама, в то время как Япония в 1895 году еще не имела судостроительной промышленности, способной строить военные корабли, поэтому их приходилось покупать за границей. Япония начала дорогостоящую программу строительства, используя в основном британские верфи. К 1902 году баланс морских сил на Дальнем Востоке сильно отличался от того, который был семью годами раньше. У Японии было шесть новых больших линкоров, превосходивших российские линкоры, шесть больших бронированных крейсеров, десять легких крейсеров и шестнадцать крейсеров либо со старым вооружением, либо тихоходных, поэтому их нельзя было считать лучшими кораблями флота. Также у Японии было девятнадцать эсминцев, делавших до тридцати узлов, и пятьдесят восемь первоклассных торпедных миноносцев, которые могли сыграть наиболее важную роль в грядущей морской войне.

Несмотря на предупреждения некоторых российских военных и морских военачальников, почти ничего не было сделано для усиления флота в Азии, особенно в Порт-Артуре, где некоторые корабли были построенны еще китайцами в 1880–1892 годах. Здесь была гавань, док и военно-морская база, со складами для провианта и боеприпасов. Портовые службы были электрифицированы, но они едва могли бы удовлетворить нужды военного флота. Порт Владивостока, где размещалась часть русского флота, замерзал на три холодных месяца в году, и связь с ним поддерживалась только ледоколами, что делало корабли уязвимыми, когда они пробирались в блокированную гавань.

У Японии было четыре военно-морские базы, все хорошо укрепленные и способные снабжать и ремонтировать суда флота. Ее морские силы по численности уступали русским, но ее корабли были гораздо мощнее, и ее снабженческие линии были гораздо короче.

Японцы понимали зимой 1904 года, что переговоры не дадут плодов. Они знали своих противников, а также понимали: чтобы победить в сражении, которое представляется неизбежным, они должны первыми установить контроль на море. За месяцы до разрыва дипломатических отношений японцы детально разработали комплексные планы морских и сухопутных приемов ведения войны. Их план состоял в том, чтобы внезапно ударить по врагу и, уничтожив его морские силы, сразу ввести войска в Корею и Маньчжурию. Эти войска должны были опрокинуть русских до того, как те смогут получить подкрепление, раньше, чем русские сумеют получить людей и вооружение по Транссибирской магистрали.

5 февраля, за день до того, как японский министр в Петербурге порвал отношения с царским правительством, главные силы русского флота бросили якорь в гавани Порт-Артура под флагом вице-адмирала Старка. Главные же силы японского флота бросили якорь в гавани Сасебо под командованием адмирала Того. Как похожи и как различны были их приготовления к этому дню! Адмирал Алексеев так плохо понимал положение, которое он сам создал на недавних переговорах, что не верил, будто Япония может спровоцировать войну. Японцы хорошо изучили российские сухопутные и морские силы, но и Россия изучила японцев, хотя и плохо понимала их. Что касается сухопутных сил, то адмирал и его ставка недооценивали японских солдат, считая их более плохими воинами по сравнению с русскими. Русские говорили о «замешательстве» японцев при выполнении маневров, о низком качестве японской кавалерии: «Даже когда им предоставляется блестящая возможность, они не стремятся быстро продвигаться вперед, гораздо больше опасаясь упасть с лошади, чем перейти в аллюр».

Русские пренебрежительно отзывались об использовании японцами артиллерии; они отмечали, что японцы не любят ночные атаки и рукопашный бой со штыковой атакой.

Японцы, напротив, не позволяли себе высокомерно отзываться о русских военных, чьи солдаты и матросы имели репутацию самых выносливых в мире. Одно из британских военных официальных лиц объявило, что российская армия «непобедима». Японский генерал Фуджи, глава коллегии японского штаба, изучал русских солдат и счел их смелыми и очень выносливыми, имеющими волю к сражению в штыковой атаке, но не слишком умелыми в ней. Но вместе с тем японцы не позволяли себе недооценивать врага. «Сила и смелость – это их характеристики в бою, и именно поэтому мы должны быть всегда хладнокровны и осторожны», – писал генерал Фуджи.

5 февраля – это был день, когда в двух противостоящих силах встретились два совершенно разных способа мышления. Японцы едва ли могли подозревать, что адмирал Старк отправит вооруженный крейсер «Варяг» в корейский порт Чемульпо для защиты русских интересов и прикажет ему не покидать порт без особого разрешения. Как приказ будет передан? Ответ был весьма неопределенным. Тем или иным способом, сказал он.

В Японии военные и моряки строили предположения, как быстро они сумеют занять порты Кореи и пройти на север до реки Ялу или отрезать порты от России. И в то время когда адмирал Алексеев собирался поужинать в своей штаб-квартире, а линии связи между Петербургом и Токио раскалялись от закодированных сообщений, четыре батальона сухопутных войск 12-й японской дивизии получили приказ выступить в поход и погрузиться на борт трех больших японских транспортных кораблей. «Дайрен Мару» и «Хэйджо Мару» перевозили 2500 человек. «Отару Мару» стал временной пристанью для миноносцев, паровых баркасов и других плавсредств для быстрой высадки войск. К двум часам утра 6 февраля войска начали грузиться на корабли. В то же самое время все адмиралы и капитаны соединенного японского флота собрались на борту линкора «Микаса», на котором был поднят флаг адмирала Того, и им было зачитано воодушевляющее послание, которое пришло непосредственно от императора. Русские в это время ничего не знали; не знали они и до середины следующего дня, что жребий брошен. Японцы начали войну.

Глава 2
Первые сражения

В девять часов утра 6 февраля 1904 года линкор «Микаса» вел главные силы японского флота из гавани Сасебо. Адмиралу Того было предписано идти в Порт-Артур, где, по данным разведки, встал на якорь российский флот, и произвести в ночь на 8 февраля торпедную атаку. Если атака окажется успешной, тогда на следующее утро эсминцы и бронированные крейсеры вступят в бой, чтобы завершить уничтожение российских сил.

К шести часам вечера 8 февраля японский флот достиг острова Роунд, что в шестидесяти милях восточнее Порт-Артура в заливе Бохай. Время пришло. Через час эсминцы были посланы в атаку. По плану в этот момент первая, вторая и третья флотилии эсминцев (всего десять кораблей) должны были идти прямо в Порт-Артур, а оставшиеся девять эсминцев – в Дальний, где, по данным разведки, могли стоять на якоре отдельные русские корабли.

Русские в Порт-Артуре были совершенно не готовы к какой бы то ни было атаке. Они знали, что японский министр отозван из Петербурга, но не ожидали войны. Адмирал Алексеев был совершенно уверен, что японцы слишком слабы, чтобы вести войну, поэтому жизнь в Порт-Артуре шла своим чередом.

Адмирал Старк не был ни слепцом, ни глупцом. Он предполагал, что роковые события могут произойти в любой момент. Ему стало известно, что японский консул в Чифу зафрахтовал британский пароход «Фу Чоу», который забрал в Порт-Артуре и Дальнем всех японских граждан. Это была очень важная информация. Адмирал Старк попросил у адмирала Алексеева разрешения привести флот в боевую готовность. Алексеев отрицательно покачал головой. «Такие действия могут оказаться преждевременны», – сказал он. Поэтому торпедные сети не были поставлены, тяжелые орудия на корабли русского флота не погрузили, и экипажи спали в подвесных койках вместо того, чтобы стоять на своих орудийных станциях. Некоторые русские корабли были на паровой тяге.

В ночь на 8 февраля эсминцы русского флота стояли во внутренней гавани Порт-Артура, а большие корабли в сопровождении только двух эсминцев стояли на внешнем рейде. Эти два эсминца, «Расторопный» и «Бесстрашный», были в морском дозоре, в их задачу входила охрана флота. Им было приказано то же, что и в мирное время: они должны были осмотреть море в радиусе двадцати миль вокруг гавани, встать на якорь и доложить командующему флотом. Они должны были идти с огнями, фиксировать каждый замеченный корабль, останавливать его и осматривать. Никто не говорил, что они не должны стрелять, но никто и не отдавал специального приказа открывать огонь, если покажется предполагаемый враг.

В десять пятьдесят вечера «Расторопный» и «Бесстрашный» крейсировали недалеко от флота, когда заметили десять странных кораблей, подходивших к ним по ветру без огней. Их намерения были явно недружелюбными. Поэтому два русских эсминца поспешили назад на якорную стоянку, где их капитаны явились с докладом на флагманский корабль адмирала Старка.

Когда на флотилии японских эсминцев опознали русские корабли-разведчики, головной эсминец отвернул в сторону, чтобы по возможности избежать встречи с русскими, и атаки не произошло. Было запланировано, что эсминцы должны начать атаку одновременно, но теперь это было уже невозможно. Корабли в темноте быстро рассеялись.

Крейсер «Паллада» дежурил в эту ночь на рейде, охраняя российский флот, и его огни, ярко горевшие на горизонте, были прекрасным ориентиром для японских эсминцев, которые направились прямо на них.

Русские моряки с борта «Паллады» заметили появление неизвестных кораблей, но были не готовы к тому, что это могут быть враги. Капитаны с кораблей-разведчиков поспешили на борт «Петропавловска», где доложили адмиралу о замеченных кораблях. И все же никаких мер не предпринималось. Капитан Асаи на борту японского эсминца «Чиракумо» вел атакующих, которые направлялись прямо на «Палладу». Подойдя на расстояние выстрела, он выпустил торпеду. Торпеда направилась к цели, оставляя за собой белую дорожку, и поразила «Палладу» в левый борт, проделав большую дыру в угольном трюме, причем запасы угля воспламенились.

Один за другим японские эсминцы выходили на линию атаки, выпускали торпеду, резко поворачивали и уходили. Всего было выпущено восемнадцать торпед, но только три из них попали в цель. После того как «Паллада» была поражена, сильный взрыв раздался на борту линкора «Ретвизан». Торпеда попала в левый борт и повредила переднюю мачту.

Через мгновение содрогнулся от взрыва «Цесаревич», и яркое пламя вырвалось из его трюма. Он тоже был подорван торпедой в левый борт. Торпеда вдребезги разбила переборку между складом боеприпасов и корабельным магазином и вышла, оставив позади горящий линкор.

Около двух утра японские эсминцы ушли под защиту основного флота. Русские корабли, получившие повреждения, подняли якоря и направились на мелководье внутренней гавани. «Паллада» встала на якорь около маяка к западу от входа. Два линкора попытались войти внутрь, но встали у входа и почти блокировали гавань.

Поскольку японские эсминцы возглавляли флот, то третий дивизион под командованием контр-адмирала Девы направился в Порт-Артур. Этот дивизион состоял из четырех легких крейсеров. Его задачей было узнать о повреждениях, нанесенных русскому флоту, и доложить обстановку, чтобы адмирал Того смог принять решение – стоит ли ему рисковать своими линкорами и броненосцами, атакуя укрепленный фортами порт.

Когда адмирал Старк узнал о потерях русского флота, он послал легкий крейсер «Новик», чтобы тот обнаружил врага, догнал его и ввязался в бой, но «Новик» вернулся в порт в пять часов утра с сообщением, что врагов не обнаружил. Русский командующий предположил, что атака японцев завершилась.

Лишь после торпедной атаки был отдан приказ к бою по русскому флоту и в порту. Форты были быстро, но недостаточно эффективно поставлены в ружье. Русские настолько были не готовы к войне, что орудия были в смазке, защищающей их от маньчжурской зимы; боеприпасы, хранившиеся в подземных складах, были розданы не всем.

Убежденный, что японская атака закончилась, адмирал Алексеев созвал командиров, чтобы разработать стратегию, и поэтому адмирала Старка вызвали на берег утром 9 февраля, когда адмирал Дева приблизился с третьим японским дивизионом к рейду, чтобы оценить разрушения. Он увидел, что три русских корабля имеют обширные пробоины, и, выяснив все, что требовалось, быстро ретировался.

Японские крейсеры были замечены, и русский крейсер «Боярин» был отправлен капитаном «Петропавловска» на разведку. В это время адмирал Алексеев проводил на берегу совещание со старшими офицерами.

Адмирал Дева оперативно доложил свои наблюдения адмиралу Того, который с главными силами японского флота осторожно продвигался в направлении Порт-Артура, будучи готовым к любым неожиданностям. Дева рапортовал, что русский флот находится на своих прежних позициях на внешнем рейде и представляет собой прекрасную мишень для атаки.

Этим утром «Боярин» встретился с главными силами японского флота: шесть линкоров, шесть броненосцев и четыре легких крейсера ровно шли под парами на линии к юго-востоку, в направлении русской базы. Капитан «Боярина» повернул назад, приказав дать полный ход, и ринулся к Порт-Артуру, подняв вымпел «Враг на виду и в силе».

В десять тридцать «Боярин» был уже в защищенных водах, сигнал его прочли, но никакие действия предприняты не были. Лишь через час русский флот пришел в движение, потому что адмирал Старк был на берегу и некому было отдать приказ. Наконец его флаг-капитан приказал флоту поднять якоря, но в полночь адмирал Того повел свой первый дивизион линкоров в атаку курсом на запад. Адмирал Старк вернулся с совещания на флагманский корабль как раз тогда, когда японцы пошли на сближение.

На дистанции в 10 000 ярдов, в шести милях от русского флота японцы начали наводить орудия, а с 9000 ярдов адмирал Того приказал открыть огонь. Каждый корабль выходил на линию атаки, где начинал стрелять в русские военные корабли, стоящие на внешнем рейде. Те русские корабли, которые стояли под парами и были готовы поднять якорь, не вышли из-под защиты береговых батарей и не сделали попытки напасть на врага. Вместо этого они открыли ответный огонь с тех позиций, на которых находились. Их четырех- и пятидюймовые орудия не могли сравниться с шестидюймовыми орудиями японских линкоров и крейсеров. Намного эффективнее оказался огонь береговых батарей.

Исключение составил лишь один русский корабль: крейсер «Новик» сблизился с противником на 3000 ярдов и бросился на него, как сторожевой пес бросается на стаю волков. Он выпустил единственную торпеду, которая прошла вблизи одного из японских броненосцев, но не разорвалась. После этого «Новик» развернулся и под сильным огнем вражеского флота лег на обратный курс.

Адмирал Того вел японские корабли прямым курсом ко входу в гавань, и на дистанции от 9000 до 7000 ярдов они постоянно стреляли, пока флот не достиг мыса Лаотешань, где выстрелы стали попадать в цель. Затем они прекратили атаку, потому что не могли подойти ближе под огнем орудий фортов; на этом внешнем краю их огонь не был особенно эффективным. Бой начался сразу после полуночи, закончился через сорок минут, и японский флот на всех парах ушел на юг.

Как только огонь прекратился, адмирал Старк в Порт-Артуре начал оценивать потери. Броненосцы «Новик», «Аскольд», «Диана» и «Баян» были атакованы и получили повреждения, особенно серьезно был поврежден «Новик». Но важнее был психологический эффект этого поражения. Русские морские силы на Дальнем Востоке были разбиты, три больших корабля сели на мель и были серьезно повреждены, еще четыре получили менее серьезные повреждения.

Японцы не потеряли ни одного корабля, хотя несколько военных кораблей были повреждены попаданием снарядов.

Людские потери были незначительны: в двух атаках было убито 150 русских и 90 японских матросов.

Когда мир узнал о поражении сильного русского флота от японцев, все пришли в изумление. Японцы были очень осторожны и до настоящего времени не привлекали внимание к росту своей морской силы. Внезапно Япония оказалась одной из наиболее сильных морских держав в мире. С того момента японский военно-морской флот стал проводить наступательные операции, а русские вынуждены были защищаться. Флот, собравшийся в Порт-Саиде, дошел только до Красного моря. Российское высшее командование поняло, что, если флот придет на Дальний Восток, его можно потерять, и это отразится на европейской мощи российского флота.

Это явилось первым ударом. Когда новость об этом бое стала известна в мире, пришла новость о высадке японских войск в Корее. Высадка была так же успешна, как морское сражение в маньчжурских водах.

Через пять часов после того, как адмирал Того вывел главные силы японского флота из Сасебо, 6 февраля, контр-адмирал Уриу вышел с небольшими силами для сопровождения высадки войск в корейский порт Чемульпо, около столицы Сеул. Пять крейсеров и восемь торпедных катеров сопровождали три транспорта в корейские прибрежные воды, и утром 8 февраля к ним присоединился легкий крейсер «Чиоде», который в одиночку вошел раньше в гавань Чемульпо для разведки и возвращался, чтобы доложить атакующим об обстановке. Японский план был полностью выполнен. Несмотря на переговоры, проводившиеся в последние дни января, в Токио была запущена военная машина для проведения устрашающей атаки.

Капитан «Чиоде» рапортовал, что русский крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» стояли в гавани на якоре вместе с британскими, французскими, итальянскими и американскими военными кораблями. Поскольку остальные корабли принадлежали нейтральным странам, а у русских были слабые по сравнению с японскими силы, адмирал Уриу решил высадить войска в этот же день. Три крейсера и торпедные лодки должны были сопровождать транспорты в гавань, а три крейсера должны стоять на внешнем рейде для защиты нападающих от сюрпризов с моря.