Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Вы можете доложить Манштейну об успехах под Аджимушкаем и значительном прогрессе. Для продолжения осады, вполне достаточно охранных батальонов румын, под контролем полевой жандармерии.

– Какие к дьяволу, успехи, Перштерер? Мы с мая никуда не сдвинулись… И гибель вашего Ягунова ничего не дала! Наоборот, они словно взбесились в своем подземелье и активность этого соединения русских значительно возросла! Кто у них сейчас командир?

– Пока неизвестно. Кто бы ни был, командир почти любой части РККА – только ширма. Ситуацией управляют политработники. Кто управлял павшим Крымским фронтом на самом деле? Генерал-лейтенант Козлов? Конечно нет… Представитель Ставки комиссар Мехлис. Они, обезумевшие комиссары и правят бал. Эти фанатичные жрецы своей коммунистической идеи. А в катакомбах Аджимушкая тем более… Возможно, что руководство осуществляется коллегиально, чтобы не повторять ошибок. Но как бы, то ни было, я уверен за этим стоит черная зловещая Тень старшего батальонного комиссара Ивана Парахина, правая рука погибшего полковника. На основе анализа всех данных, и проверки всех возможных вариантов, я могу смело утверждать, что именно он является центральной руководящей фигурой этой подземной обороны. Он идейный вдохновитель, генератор этого кровавого безумия, инициатор заточения под землей целого полка обманутых солдат, редкий фанатик! Чем-то напоминающий Торквемаду или кого-нибудь еще из известных христианских инквизиторов. Безжалостный к себе и ко всем остальным… Они бы все, это сборище из разных родов войск – давно бы уже разбежались! Если бы не орда политработников и офицеров НКВД, которые поклоняются авторитету Парахина, с не меньшим пылом, чем древние люди в этом храме…

– Ну так разберитесь с ним, Алоиз! Чего Вы ждете? С полковником Ягуновым же все получилось, что тяните здесь? Вы же блестяще проводите такие операции. Вашей работе завидует даже Абвер. Срубите еще одну голову Красной Гидры и пусть она уже задохнется! Признаться мне этот Аджимушкай уже встал костью в горле… Наша дивизия как ураган промчалась с Акмоная до Керчи за считанные дни, снося все заслоны большевиков, а здесь под каким-то старым рабочим поселком мы увязли как в болоте!

Нам нужно двигаться дальше, на Восток! Летнее наступление на Кавказ, стратегические планы «Блюхер 1» и «Блюхер 2» летят к черту… И все из-за этих проклятых каменоломен с помешанными комиссарами! Каждое промедление здесь сказывается на всем театре военных действий, тормозит продвижение нашего фронта. Действуйте, оберштурмбаннфюрер! В этом деле, я надеюсь именно на ваш ум и талант, и на помощь всего вашего ведомства. Не секрет, что к войскам «СС», личному ордену Гиммлера, в Вермахте относятся по-разному, чаще с неприязнью. Но Вы меня знаете – я искренне благоволю к вашей организации и всегда оказываю всякое содействие.

– Благодарю Вас, господин Гакциус! Ваше расположение к нам ценят в наших рядах, поверьте… Поэтому я всегда прихожу к Вам не как военный, а как добрый друг, с просьбами и предложениями, и не в душных официальных коридорах, а среди святынь прошлого! Чтобы подчеркнуть доверие, которое между нами существует.

Что касается подземного гарнизона, я сразу докладывал, что с ним будет не все так просто… И я в дал Вам в кратчайшие сроки всю необходимую информацию о дислокации большевиков в каменоломнях. Дал рекомендации о перспективах борьбы с красными кротами. Внедрил агентов в их ряды, которые не только принесли бесценные донесения о размещении объектов гарнизона катакомб, но и внесли сумятицу в их организацию и провели ряд успешных диверсий. Дали точные цели саперам. К тому же Вы прекрасно знаете, что мой круг обязанностей гораздо шире Аджимушкая и самой Керчи. Моя зона ответственности включает в себя и Джанкой, Алушту, Феодосию, Старый Крым и Судак… Со всеми близлежащими населенными пунктами. А там тоже процветает местное подполье, саботаж и наши «любимые» евреи… Работы очень много! А моя «айнзатцкоманда» не такая уж большая! И почти все ее внимание сосредоточено здесь, на этих непокорных каменоломнях! Мы делаем что можем, и даже больше!

– Я благодарен Вам, Алоиз! Но нам нужно раздавить этот красный гнойник, и как можно скорее! Это наше общее дело… Я ценю ваш огромный вклад в это дело и не оставлю без внимания все ваши усилия! Я лично сообщу вашему шефу Олендорфу о вашем усердии. Ваши труды будут вознаграждены достойно!

– Благодарю, господин генерал! Я приложу все силы и вместе, мы несомненно добьемся успеха! Но еще раз прошу прислушаться к моим рекомендациям. Так мы справимся гораздо быстрее и без больших потерь со стороны Вермахта. А славянские крысы пусть дохнут – и на земле, и на поверхности… Эту заразу надо изводить всеми силами и средствами! Хоть газ, хоть голод, хоть авиабомбы капитана Фрейлиха! Все сгодится… Мы идем правильным курсом!

– Я Вас понял, Перштерер! И сделаю, все, что в моих силах. Генералы тоже зависят от многих других чинов и обстоятельств, может даже больше чем обычные солдаты… Но мы не должны останавливаться! Эмблема моей дивизии – «Парящий олень»… Благородство и грозное роковое оружие! Я обязан этому соответствовать. Мы поднимем на рога все препятствия и всех наших врагов! Одним прыжком…

– Не сомневаюсь, господин генерал! То, что Аджимушкай отдали в ведение именно вашей 46 дивизии это говорит о многом. Других бы, подземные комиссары смели бы точно еще в мае! Ваши парни выстояли и проявили настоящее мужество, столкнувшись с хитрым и необычным противником в небывалых условиях – когда враг сидит у тебя под ногами по всей площади…

– Да ощущение весьма специфическое, и оно не проходит, пока красные кроты там во мраке подземелья роятся… Здесь сложность еще и психологическая. Когда противник может появиться неведомо откуда, из самой черноты ночи, буквально из под земли! Сражение нам выпало не из легких! И достойных солдат, с которыми мы прошагали по Франции и Польше, погибло немало. Здесь, уже практически в тылу… Так глупо! Ну ничего, мы отомстим за всех, праведно и жестоко…

– Поэтому я и хочу сохранить ваших парней и высокий боевой потенциал длю будущих достойный полевых операций. Довольно немецкой крови! Пусть умирают «унтерменши», весь их хваленый Интернационал! До последнего… Тогда сразу станет легче дышать в этом мире. Реальность излечится еще от одной смертельной болезни!

– И эта священная миссия лежит именно на нас! Мы обязаны сокрушить порождение темного хаоса, чтобы отстоять саму Жизнь, ее цвет и величие! И не допустить ничего подобного вновь. Сейчас закат, Алоиз, очень красивый заход солнца! Но это не наше… Мы в храме бога Солнца и на вашем мундире блестят сдвоенные руны «Зиг» – мощь Восходящего Солнца Новой Эры… А это значит мы должны одолеть наступающую Ночь и встретить здесь Утреннюю Зарю победы!

Глава 2

Грохот мощнейшего взрыва разносится по тоннелям… Пространство вспарывается изнутри невероятной ураганной силой и разносится в прах, обвисая безобразными клочьями… Что-то гигантское курится, смутно переливается темным облаком, вбирая в себя все краски и образы. В сумеречной пустотной реалии летят обломки камней, остатки предметов, и куски человеческой плоти, сумасшедше свистит воздух, земля словно проваливается, уходя из под ног…

И потом резко наступает абсолютная черная тишина. Погребальная. Мертвая. Каменная. Когда ничего уже не существует, а есть лишь одна Пропасть, меняющая свои призрачные хищные лики.

В темноте что-то шевелится. Что может породить тьма? Мертвое? Живое? Или нечто среднее… особое? Кто там может быть, в этой бескрайней черноте? Какое оно? Схожее с человеком или зверем? Или может принять любую форму по своей темной прихоти? Что оно и откуда? Какие у него намерения? Чем это все обернется? Курсант летчик Анатолий Волошенюк инстинктивно отодвигается от поднявшихся в непроглядной темени звуков, нащупывая оружие.

– Кто здесь? – хрипло выдавливает курсант, пытаясь уловить всеми чувствами хоть что-то определенное и осязаемое.

В ответ летит невнятное бормотание и вкрадчивый шорох чего-то приближающегося…

– Эй, кто там? Отвечай… А то стрелять буду! Я не шучу! Еще двинешься и спускаю курок!

Мягкие царапающие звуки затихают, потом подбираются с другой стороны. Что-то разглядеть невозможно. Вокруг полная смоляная давящая тьма. Без каких-либо просветов. Сплошной черный камень сцепленного пространства. Ни провалов, ни очертаний, ни тем более каких-либо образов. Все слито в монолитную черноту. Что там и откуда может выскочить – предугадать нельзя.

– Где ты? Покажись… Ты кто? Черт, тут не видно ничего! Огонь где-то был… Сейчас хрен найдешь, все разлетелось. Да чтоб тебя!

Что-то смутное, бестелесное, как дуновение ветра проносится, рядом, кажется даже касаясь щеки… каким-то скорбным глубоким вздохом.

– Что за чертовщина? – инстинктивно оглядывается Волошенюк, хотя в абсолютной пучине мрака не видно даже себя, – Кто тут? Я предупреждаю…

Легкий шелест теряется в темноте, то приближаясь, то исчезая…

– Так мне эти игры надоели! – весь сжимается, как кошка перед прыжком, Волошенюк, – Еще шаг и…

– Чего ты там бормочешь? – вдруг чуть ли не громом срывается голос сбоку, – Ты сам кто? Что здесь делаешь?

– Тоже самое еще раз спрашиваю у тебя? Ты кто? Из наших? Или… пришлый? Пароль?

– 98—16… И? Ты что скажешь? Отзыв? Ну-ка, я слушаю! Посмотрим, кто ты есть…

– 14—53, нет! Черт, шибануло меня! Это вчера такой был… Сегодня, 75—62, нет 75—6… Крутится в голове, ускользает, погоди, да вообще какой смысл? Ведь ты то свой! Ну и я тоже…

– Нет, подожди, дружок! Я есть я, а вот кто ты, неизвестно. С этого и начнем…

Сильное движение, с треском рассыпающихся камней раздается совсем близко…

– Эй, стоп! Я же тебе говорю – свой я! Из гарнизона… Остановись! А то перебьем друг друга за зря… Свои ведь! Слышишь меня?

Резкая яркая вспышка ослепляет… заставляет зажмурится. Что это? Волошенюк отшатывается. Выстрел? Так быстро! Даже звука нет… Это все, конец? Странно, совсем нет боли и особых изменений, и сейчас появятся обитатели потустороннего мира, встречающие погибшего?

В качающемся световом пятне проступает черное продолговатое лицо с суровыми горящими немигающими глазами.

– Тихо! Не дергайся… Курсант что ли?

– Ага! А ты кто? На черта похож… Я что, того, умер?

– Пока еще нет. Но можешь! Если будешь суетиться и делать глупости.

– Это как? Застрял я что ли, между тем и этим светом? Так что ли? В процессе…

– Ну в этой катакомбе все возможно, – смеется темное лицо, – разве ты сам не знаешь? Уж побегал здесь достаточно, чтобы понять хоть какие-то вещи! Так что привыкай к чудесам и неожиданностям…

– Да уж, нахлебался, досыта… Благодарю! Так кто ты? Почему пароль наш знаешь?

– Я все знаю, курсант! По долгу службы… Я давно здесь! Кажется целую Вечность. Всех вижу, за все отвечаю! Организовываю весь подземный боевой процесс… Защищаю это древнее место!

– Чего ж тогда меня не признал? Ходишь вокруг да около? К чему этот цирк?

– Да, ты наш, местный! Тут не ошибешься и без пароля! Видел я тебя как-то, что-то знакомое. Юный отважный летчик, даже в разведке себя неплохо показал!

– И что теперь? – напряженно вглядывается в словно гипнотизирующее танцующее пламя Волошенюк, – Каков расклад? Как все решится? Душу мою пришел забрать? И вообще что происходит?

– У нас все души принадлежат этому подземелью! – усмехается вытянутое черное лицо, – И твоя не исключение! Все мы срослись с этим Горьким Камнем… И должны пройти этот путь до конца!

– Ну уж нет! Я здесь не останусь… Я хочу к солнцу и небу! Летать хочу! И буду… Эти скалы меня не получат!

– Неважно где ты летаешь, курсант! В небе или в подземном мраке… Главное уметь это делать! И мчаться к цели, несмотря ни на что.

– Ну а у тебя это получилось? Ты сам-то кто на самом деле? Хватит уже в прятки играть. Не люблю маскарады и недомолвки… Если бой, то честный! Если враг, то явный. Если друг тоже без камня за пазухой. Не нравятся мне сумерки, в любом виде!

– Кое-что удалось за прожитые годы. Если обернуться, посмотреть, стыдиться вроде не за что! Путь трудный, но правильный. Я бы сказал – огненный! Какой и должен быть…

– И что ты всегда здесь был?

– Нет…

– И как тебя сюда занесло? В эти проклятый подземный лабиринт? Что произошло?

– Да также как тебя, случайным ветром задуло… Как еще? У Жизни своеобразное чувство юмора бывает… Прошибает до печенок! Так, что потом долго в себя придти не можешь.

– Значит все мы здесь пришлые! Даже такие как ты… А есть кто-то кто изначально здесь был?

– Наверняка, только я с ним напрямую еще не сталкивался! Ходов много тут во мраке, лабиринт большой и наши пути не пересекались… Возможно скоро увидимся!

– Странно… А я думал ты из его свиты! Посланник…

– У меня своя свита! И ты, дорогой придворный летчик, тоже в ней числишься! Не забывай…

– Я? С каких пор? Что-то не припоминаю…

– Тебе взрывом память совсем отшибло, товарищ курсант! Ты вместе с паролем и про полк обороны Аджимушкайских каменоломен забыл? Или тебе напомнить, самым суровым образом?

– Никак нет! Только ты то какое отношение имеешь к нашему полку? Дух демонический подземный? А?

– Я? Самое прямое… Я демон? – посмеивается вытянутое темное лицо, – Это что-то новое! Забавно… Тьма играет воображением нашим.

– И как это?

– Я твой командир, дурья твоя башка! Неужели не видно?

– Что-то не узнаю… К нам капитан Левицкий все бегал, указания раздавал, потом я у Бармета часто бывал на заданиях, а тебя совсем не помню!

– Я – подполковник Бурмин, чудо ты без перьев! Или я что так уже изменился мраком, что меня подчиненные совсем не узнают, за беса катакомб принимают. Ну, дела…

– Тьфу, пропасть, а ведь и точно! Я Вас мало встречал, но сейчас разглядел… Ну надо же! Как Вы тут?

– Да также как и ты! Взрывом принесло. Фрицы опять кровлю рвут… Уже живого места в поле наверно нет.

– Мы что оба умерли?

– Я тебе умру! Такого приказа по гарнизону не было! Приказ – жить и побеждать! Вставай давай… И надо выбираться отсюда. Наши дела не очень хороши, судя по мертвой тишине вокруг.

– Так это Вы? Командир гарнизона! – радостно по-ребячески восклицает Волошенюк, – Вот ведь магия подземелья! Как тьма нас путает… Я Вас видел, мельком! Мы же тут все на одном месте все сидим! У каждого четко закрепленная территория. Только вылазки когда, соприкасаемся с другими бойцами, а так, кроме самих себя и не знаем никого. В темени этой кого признаешь… Своих путаешь, себя не узнаешь!

– Да, есть такое… Тебя как звать? Представься уже… Как положено!

– Виноват товарищ комполка! – нелепо вытягивается в темноте Волошенюк, – Волошенюк Анатолий, курсант-сержант Ярославской авиационной школы, стрелок-бомбардир, 1-я эскадрилья, в полку обороны Аджимушкайских каменоломен, командир взвода! Выполнял задание по разведке местности, попал под взрыв…

– Вижу! – поднимает факел Бурмин, внимательно разглядывая летчика, – Хорош, вид бравый! И в глазах огонек грозный, дерзкий, наш горит. Старт нормальный, обороты еще наберешь, полетаешь! Какие твои годы… Значит так, товарищ Анатолий Волошенюк, положение у нас интересное сложилось, из серии тупиково-безысходное… Будем соображать что делать!

– А что такое? Сейчас отряхнемся к своим пойдем… Наши где-то рядом были!

– Если только сквозь скалы… – горько усмехается Бурмин, – Ты так умеешь?

– Почему так? Тут же оживленно до взрыва было и участок весь тоннелями изрезанный… Можно сказать, место бойкое!

– Было… Все что жило, под этими глыбами лежит. А нас каким-то чудом пронесло. Не иначе твоя подземная магия! Видимо мы на периферии подрыва оказались. Волна пошла отсеки рушить, нас и завалило! Запечатало намертво, Толик! Я уже здесь поскребся малость… Но картина пока обнадеживающая. Пласт породы осел и перекрыл все выходы… Мы в каменном капкане. Монолитные стены кругом!

– Будем искать лазейку! – озирается Волошенюк, вслушиваясь в давящую тишину, – Завал завалу рознь… Есть такие пакуют намертво, без вариантов! Но есть и с рыхлой породой, мы не раз с ребятами солдат выкапывали – раненых, ошалевших, помятых… но живых! Так что шанс есть всегда!

– Согласен. У тебя огонь есть? Факел? Нет, бери у меня несколько, ручной работы – небольшие, компактные, но надежные… И тогда разделимся, пойдем по окружности. Помещение образовалось в метров тридцать-пятьдесят… Повезло, еще достаточно просторно! – посмеивается Бурмин, – Можно сказать апартаменты… Необходимо все осмотреть. Непросто, а очень тщательно, каждый метр! Также внимательно, как минное поле. Возьми еще огарок свечи, если будет трещина и движение воздуха… Можно уловить! Все понял, курсант?

– Так точно… Задача ясна! Разрешите выполнять?

– Давай, дружище, топай… Удачи Толик!

Воины Красной Армии расходятся, начиная, обшаривать, ощупывать выступающие скалы, медленно, как пауки в зачарованно странном танце… Продолжая скользить во мраке, изучая все шероховатости огромной каменной плоти. Слушая ее почти неуловимое грозное дыхание. Ощущая ее невообразимую мощь и мудрое печальное молчание. Глубину и сакральность пути. Пытаясь понять все эти изломы и отвесные обрывы… Чем это было раньше? Поиск выхода продолжается бесконечно долго, тьма съедает любое понятие о пространстве и времени. И вот когда-то, в какой-то случайный отрезок отсчета, маршруты солдат пересекаются вновь.

– Ну что у тебя? – из темноты снова выступает острое смуглое лицо подполковника, – Есть результат?

– Бесполезно… Скала вокруг! Ни трещинки, ни зацепки! Все круглое и большое. Покатые валуны или сплошные плиты. Похоже, Вы правы оказались, захоронило нас заживо. И осталось нам тут ползать считанные часы!

– Оставить панику! Это лишь предварительный первый осмотр…

– Я не паникую, товарищ комполка! Сообщаю железный факт, без эмоций. А осмотр хоть первый, хоть второй, хоть сотый… Тут сразу все понятно становится. Когда пройдешься туда-сюда из угла в угол! Запечатаны мы!

– Но воздух откуда-то идет! Значит лаз есть… Сколько мы здесь, мы бы уже весь кислород истратили. И задохнулись! А мы дышим и вполне сносно, значит, воздух извне поступает. Нужно искать источник!

– Лучину надо сделать, как свечку, – предлагает Волошенюк, – попробовать уловить движение сквозняков! Прямо как моряки ветер ловят в парусах! Должно сработать…

– Что ж попробуем. Передохнем чуток и вперед!

И вот в нескончаемом море мрака начинает качаться маленькое пламя, как кораблик на бушующих волнах, качаясь вверх-вниз, в поисках спасения и обетованного берега… Борьба с черной стихией длится неимоверно затянуто, тяжело и отчаянно. Как одинокая звезда, горящий свет мечется от края до края, не находя пристанища и своей цели. Тьма неизбежно сгущается. И в какой-то момент гордый огонек печально затухает…

В сумраке мелькают непонятные тени.

– Ничего не понимаю! – устало опускается на камни Бурмин, – Все будто оцепенело, готовой могилой, ни единого шевеления! Щель должна быть, а там где щель, можно уже камни отвалить… что-то сделать!

– Даже если и так, как эти валуны сдвинешь? Мы все обошли… Монолитные скалы кругом! Если и будет отверстие, что мы сможем? Винтовку как рычаг вставить, но разве такую глыбу подцепишь? Тут и трактор не справиться… Как-то все грустно, товарищ командир!

– Сначала надо успокоиться! И отдохнуть. Решение придет. Закрой глаза и подыши глубоко… Гаси факел, будем экономить… Неизвестно сколько нам тут сидеть придется!

– А смысл?

– Что смысл? Что не ясно, курсант?

– Чего сидеть? Ничего не измениться!

– Все изменится, – усмехается Бурмин, – уж поверь… Нас будут искать, после каждого взрыва у нас работают команды по спасению из завалов. И к нам тоже должны подойти. Там и сообразим…

– Понятно. Вот только просто так сидеть не люблю! А такой ситуации и вообще не отдыхается никак. Что делать? Богам местным подземным молиться что ли в темноте? Или летный устав вспоминать… Или еще что?

– Хочешь помолись! Глядишь услышат! – улыбается Бурмин, – А я пока подумаю… в тишине. Как нам отсюда еще можно выбраться! Посмотрим, у кого лучше получиться!

– Все в жизни имеет значение. Какая-нибудь бредовая идея может оказаться самой востребованной! Ведь все происходит не случайно. И то, что завалило нас… Тоже какой-то знак! Поглядим, что из этого всего выйдет… И куда нас занесет!

– Нестись пока некуда! Вынужденная остановка в пути… А пока давай потише и про себя философ! Мне нужно сосредоточиться…

Летчик и подполковник, уставшие, впадают в полузабытие, окутываемые сплошным вязким мраком. Погружаются в подобие сна, как тонущий корабль, все глубже… Потом в какой-то момент происходит странное пробуждение.

– Толик? Ты здесь еще? Жив? Молодец! Сколько прошло времени? Можешь сказать? Мои часы на руке разбились… Все стрелки выворочены, прямо как в нашей судьбе, – горько усмехается Бурмин, – вот тебе тоже тайный знак! Все прошлое разом кончилось. Что-то новое начинается…

– Нет, у меня часов нет, я их сушиться оставлял у ребят, у костра, – приходит в себя Волошенюк, – они барахлили совсем. Механизм отсырел… Сюда пошел без них! Думал ненадолго. Туда-сюда смотаюсь, а оно вон как вышло! Сидим как мухи коробкой прихлопнутые… Строим планы на будущее! А есть ли оно в этом подземелье?

– Для нас все есть… если верить! В успех и победу! И мы не мухи, а солдаты Красной Армии! Я полагаю, разницу не надо объяснять? А, товарищ комвзвода авиаторов?

– Так точно, не надо, товарищ комполка! Виноват, задумался… не о том!

– Отвлекаться на пустое не стоит! Это вредно и опасно для дела. А красноармеец должен побеждать любых врагов и любые обстоятельства, – продолжает Бурмин, – самое главное – не сдаваться внутри, тогда и все внешнее отступит и попятится, даст нам дорогу! … Вода есть?

– Полфляги!

– Тогда живем, Анатолий! Растянем подольше…. Сейчас снова кружок сделаем, поищем, более внимательней. Глядишь, что-нибудь подвернется!

– Нам бы потолок получше осмотреть! Может поверху пройдем… Мы ведь его почти не щупали, только мельком глянули!

– Предложение дельное. Так и поступим. Только вдвоем придется, там одному не дотянуться в некоторых местах… Все изломало не пойми как! А тебя, Толик все вверх тянет! Вот она душа летчика. Ну так тому и быть… Пошли!

Еще несколько часов скрупулезного осмотра не дают результатов. И бойцы, изможденные опускаются у плоского выступа скалы, тяжело дыша… О чем-то говорить нет сил и они медленно проваливаются в призрачное забытие. Которое длится неизвестно сколько. Все замирает в замурованном отсеке. Будто в могиле. Ничего не движется, ни шуршит, в каменном безмолвии, только доносится прерывистое дыхание двух затерянных во мраке людей.

– Товарищ подполковник! – вдруг прорезает темноту голос, – Как Вы? С Вами все хорошо?

– А что мне сделается? – ворочается Бурмин, – Сижу во мгле, тишина, покой, как у Аида за пазухой! О чем волноваться?

– Сколько мы здесь уже? Вы помните? Час? Сутки? Неделя? Жизнь? Я совсем потерялся… Не могу привыкнуть здесь к местному течению времени. Его будто нет вовсе! Что секунда, что день! Хрень какая-то…

– Ну неделя вряд ли! Нам бы еды не хватило… А мы с тобой пару раз сухие галеты грызли! Значит не так много прошло, но и не мало уже… День, другой точно просидели! Шевелиться надо. А то гостевать здесь больше как-то не хочется!

– Так уж все обшарили, носом обтерли каждую выбоинку в скале! Принюхивались… Глухо! Еще на один заход пойдем?

– И на один, и на второй, и на пятьдесят четвертый, Толик! Пока не пробьем это стену черную! А пробить мы ее должны… Я – командир полка! Я не могу здесь прохлаждаться и погибнуть такой нелепой смертью задохнувшегося в каменной камере, впереди еще много сражений! Наша воля проломит эту толщу скал! По-другому не будет…

– Так ведь смерть она не выбирает, кому как умереть! Или на перинах атласных или в поле чистом… Или как мы в недрах земных!

– Еще как выбирает! Она, стерва, все наши мысли читает и настрой… Если поддашься страху, скукожишься, метаться начнешь, сникнешь, так она тебя быстро сцапает. А если борешься, даже в самой безвыходной ситуации, она от тебя побежит прочь, как черт от ладана! Всегда так было! Поэтому отбрось все смурные переживания и гляди с огоньком! Выберемся…

– Да я в порядке! Говорите, что делать… Я готов! Хоть зубами скалу грызть… Мы еще повоюем! Я еще полетать хочу…

– Полетаешь, Толик! Обязательно… Станешь воздушным асом! До Берлина долетишь, раньше меня! Пока я на танке своем догромыхаю по всем долинам и взгорьям, так ты уже соколом сталинским будешь над Рейхстагом кружить! Давить гадину фашистскую…

– Даже как-то не представляется! Небо… ширь, облака, солнце. После нашей катакомбы! Все чувства мраком забиты! Как окна грязью… Ничего не разглядишь!

– Ничего все наладится, только выйдем отсюда! И все потечет привычным руслом. А все тяготы подземные забудутся кошмарным сном.

– Если выйдем… Тянет мрак к себе, все глубже! Даже физически это ощущаешь, как в трясине вязнешь с каждым часом все глубже… Только вот что там? В самой ошеломительной глубине? Проклятие или благодать?

– Свет… – хрипит Бурмин, – Толя, видишь? Свет! Чтоб меня разорвало… на тысячи частей!

– Где?

– Вон там! Слева в углу… Видишь, пробивается, маячит! Это оно… Туда надо!

– Может мерещиться? Мы уже бредим? От голода и затхлого воздуха?

– Да ты разуй глаза, курсант! Оцени горизонт… Летчик! Солнце по курсу! Поймал фокус? Засек?

– Вроде да… А может это что-то уже потустороннее? И мы того… отходим потихоньку! Как там говорят, свет в конце тоннеля? Как раз про нас! Вот оно и есть… Пришло!

– Толик! Приди в себя… А то я помогу! У меня рука тяжелая… Все химеры из головы сразу выскочат!

– Так Вы посмотрите какой свет это – зыбкий, нереальный! Переливающийся… Явно не земной. И тем более, не подземный. Откуда такое фантастическое сияние? Только в воображении возможно.

– Это от того, что мы так долго просидели во мраке, кажется что фейерверк полыхает… А на деле все очень даже бледно! Это наши, факела, точно… Вставай, давай туда!

– Не горят так факела, товарищ командир полка! Это что-то другое… По ходу, нас какая-то сила темная искушает, зовет к себе… Чтобы поглотить!

– Курсант! А ну встать и бегом к проему! Приказ ясен?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Тогда выполнять! Чего ждешь?

– А если все-таки это ловушка? Хитрый ход… приманка?

– Чья? Очнись уже…

– Тех, кто тут обитает… изначально!

– Отставить! Выполнять приказ…

– Есть!

Вскоре Волошенюк и Бурмин оказываются у источника смутного явления, где в стене обозначалась трещина изогнутой световой молнией, сквозь которую пробивается кажущийся ослепительным сияющий свет…

– Может не стоит торопиться? – сомневается Волошенюк, – А все проверить? Присмотреться?

– Ты хочешь во мраке подохнуть, Толик? – сурово смотрит на товарища Бурмин, – Я нет… В любом случае, это выход из нашего каменного мешка! Вперед!

– Не нравится мне этот зигзаг! Что-то в нем есть… отталкивающее, чужое! Сильно яркое! И будто надсмехающееся. Словно поймало на крючок и тянет…

– Совсем ты от тьмы окосел, Толя! Как от вина крепленого… Ну ничего! На свет выберешься, пройдет! Такое у нас случается… Вроде болезни! Только душевной…

– Да я здоров! Как никогда… Даже силы новые пробудились и новые взгляд на вещи, более широкий! Словно глаза открылись! Вот ведь Катакомба…

– Это и есть симптомы. Мне медики из госпиталя о таком уже докладывали! Человек будто преображается изнутри, чувствует мощь необъятную, а потом тихо уходит во мрак… Навсегда! Тут бдительным тоже надо быть! Гляди-ка, щель наша трескается, шире становится! Все…

Действительно, замысловатый излом надламывается и расширяется. Камни постепенно отваливаются, полосы огненного света как лезвия мечей прорезают спертую тяжелую темноту. С другой стороны раздаются приглушенные голоса, угадывается какое-то бурное движение.

– Что там? – настороженно спрашивает Волошенюк, – Люди или темные обитатели подземелья? Или вообще что-то не поддающееся пониманию?

– Анатолий, угомонись уже… Мы в двух шагах от спасения! А ты лабуду несешь несусветную! Ну-ка навались… Поможем отсюда! Там наши, точно!

– Почему Вы так уверены? Вдруг там совсем иное… А весь этот антураж – только наживка? Дух катакомб могущественен и вездесущ. Способен еще не на такие вещи. И если мы…

– Ну-ка, возьмись вод здесь, подсоби! Вот так… хорошо! Ты точно как пьяный. Ну ничего, после любого похмелья все трезвеют… Оклемаешься! Все будет отлично!

Валуны откатываются, образуя уже достаточно широкий лаз… И в нем внезапно появляется темная голова. Озирается по сторонам…

– Кто это? – слега отшатывается Волошенюк, – Я же говорил, здесь что-то не то…

– Остынь, Толик! – бодро бросает Бурмин, – Все в порядке! Это наши освободители…

– Почему они такие? На нас не похожие. Сильно шустрые и темные… Как тени, бегущие от огня! Воплотившиеся… Мы попались!

– Ты на себя посмотри, светлый! Мы все тут как черти в преисподней… Давай живей, шевелись! Осталось чуть-чуть…

Голова в проеме поднимается, превращаясь в уже более менее четкий облик. Это капитан Левицкий. Он машет рукой и кричит в полутьму коридора:

– Здесь они! Живы… Не напрасно столько времени возились. Чутье не подвело!

– Виктор? Ты? – восклицает Бурмин, – Ну ты спаситель! Как с небес спустился…

– Это не я! Лейтенант Велигонов! Инженер каких еще сыскать надо! Гений… Все просчитал, все увидел! И указал верный путь… Он ваш свет свыше, ваш ангел-хранитель! Я бы со своими архаровцами, точно вас не нашел! Это все он…

– Спасибо, Коля! Не забуду… – выкатывается Бурмин весь измазанный в белесой тырсе, – А то ведь мы уже в мумий превращаться начали! Каких-нибудь боспорских вельмож. Верно, Толик? Гляди, все свои, а ты переживал…

– Да похоже! Не сильно ли чудесное спасение? В реальности так не смогло бы быть. Нас замуровало на века! Такие монолитные плиты рухнувшие вокруг. Как могли бы наши пробить такую толщу? Непозможно. Может это все мираж? Все в нашей голове? Красивая завлекающая картинка… Напущенный туман отравляющий? А на деле все не так? И нас схватили?