Кара Булганака. Роман

Глава 9. Тренировки в каменной мгле…

По извивающимся, подобно змеям тоннелям, старший лейтенант Светлосанов, младший лейтенант Елкин и сержант Егоркин, проходят недалеко от подземных казарм, осматривая объекты гарнизона.

– Что нового? – спрашивает Светлосанов, – Все службы нормально функционируют? Как люди?

– Порядок! Настрой боевой, никто не ноет, – отвечает Елкин, – все рвутся в бой, даже медики….

Укрепляем наши подземные позиции. Два новых поста организовали в западном секторе. Ну и ловушки кое-какие придумали… Забавно будет, когда фриц к нам заявится. Помимо пулеметного огня, на него сверху еще камни посыпятся, весьма приличного размера. Либо вниз в ямы уйдет…

Совершенство инженерно-технической мысли!

Натуральная мышеловка получилась! – добавляет Егоркин, – С виду и не поймешь ничего – обычный коридор, нагромождение валунов. А шагни непрошенный гость и все, амба! Камни, они намного чего способны. В них всегда тайна заключена, если присмотреться, а здесь, особенно.

– Молодцы! – хвалит командир, – Как с отоплением и освещением дела обстоят? А то ведь у нас почти как на полюсе… Раньше у входов было разного хлама навалено, что гореть могло, и мусор промышленный и утварь домашняя, а сейчас фашист нас почти законсервировал! А камни, как известно не горят…

– У нас все заполыхает красным пламенем! – воодушевленно, широким жестом Елкин, описывает пространство, – Вот эти камни вокруг, как не крути, а нас спасают каждый раз – с узкоколейки шпалы берем на дрова и провод оттуда же, протянутый вдоль стен железнодорожной ветки. Его там навалом осталось!

Режем на 30—35 см и получается сносная лучина для передвижения. Не фонари парижского бульвара, конечно, но идти по штольням можно. Медики придумали свои светильники из эфира и спирта чего-то намудрили. У них там свое освещение получилось, более технически прогрессивное! Вообщем подземная мысль горит, как огонь факела! Так что живем, Михаил Викентьевич!

– Замечательно! – бодро отмечает Светлосанов, – Что на внешней линии, Алексей? Как себя враг ведет?

– Как ни удивительно – тишина! – пожимает плечами Егоркин, – Ни одного поползновения в нашу сторону… И в окопах никакого движения! Как будто фриц вымер или совсем ушел. Словно и войны нет! Только птицы щебечут, коровы в поселке мычат, собаки гавкают, сверчки по ночам стрекочут – идиллия! Аж не верится! То каждый день по входам из минометов лупили до полного остервенения, а тут… Просто французская пастораль! Очень странно… Словно забыли про нас. Может, они входы замуровали, и решили, что мы задохнемся и от голода и жажды сами перемрем? Шут их разберет… немцев этих недоделанных! Ум их «арийский» повернутый…

– Значит, затаились, говоришь? – задумывается Светлосанов, – Не к добру это все! Не нравится мне это затишье… Наверняка готовится что-то! Это тишина зверя в засаде. Будьте бдительны до невозможности! Держите резервы в полной боевой готовности, чтоб по тревоге гарнизон сразу встал как один!

– Да мы и так, все отработали до автоматизма, – отзывается Елкин, – на все непредвиденные случаи. Если что, каждый знает свое место.

– Тут что-то другое назревает, – как-то печально произносит Светлосанов, – не могу объяснить, но нутром чувствую… Что-то нехорошо мне, тревожно, какие-то предчувствия плохие! Ты остро понимаешь, что неизбежно что-то произойдет, опасное и фатальное, а не можешь увидеть что это… Словно ослепили тебя, или кто-то за спиной с занесенным клинком уже стоит, а ты ничего разобрать не в состоянии. Препоганейшее чувство какой-то беспомощности.

– Отдохнуть бы Вам, Михаил Викентьевич! – предлагает Егоркин, – А то Вы какие уже сутки на ногах! Может быть, и внутри все прояснится!

– И то дело! – поддерживает Елкин, – Пока фриц не зашевелился, самое время! Неизвестно какой темп будет в ближайшие дни! Лови момент, командир!

– Некогда отдыхать, – отрезает Светлосанов, – вот выйдем отсюда, тогда и устроим небольшой перекур по дороге на Берлин! У нас тут чуть отвернулся – и фашист уже какую-нибудь гадость преподнес на блестящем европейском блюде! И новый комплект всех инквизиторских штучек! Нет, расслабляться нельзя, ни на минуту…

– Мы и так скоро как эти камни, стоять на посту будем, – озирается Егоркин, – Может эти скалы тоже раньше кем-то были? Отчаянными путниками или непреклонными воинами? Природа наша, как ширма из загадок…

– Все может быть в нашем мире, – с легкой тревогой произносит Елкин, – а в этих катакомбах особенно! Тут как печь заброшенная, загружается свежей живой рудой и плавит себе что-то новое…

– Да, тут все другое, и ничего человеческого, – констатирует Светлосанов, – мы словно гости здесь – в этой глубине каменной! Весь вопрос в том, желанные или нет…

Тьма и лабиринт всегда непредсказуемы. Главное выйти куда надо… и не заблудиться во мраке! Так, а вот и наш учебный тренировочный центр, сейчас поглядим, как тут процесс идет…

Они подходят к нескольким залам средних размеров, где кипит бурная деятельность. В первом помещении комиссар Гогитидзе показывает приемы рукопашного боя и обращении с холодным оружием.

– Захват жестче! – гремит по полутемному помещению Гогитидзе, – Вес тела на опорную правую ногу… Так, теперь рывок! Работать надо очень быстро и незаметно. Все движения должны быть доведены до основных инстинктов. Просто и сокрушающее!

– Забавно, – улыбается Елкин, – нашему комиссару только в разведке служить!

– Нет, Валериан Сафронович нам самим нужен, – любуется происходящим Егоркин, – он из нашего дивизиона скоро спецподразделение сделает! Вот талант раньше не замечали…

– Не был востребован, – улыбается Светлосанов, – вот так в крайне тяжелых ситуациях, все грани человека и раскрываются!

Жизнь – сложная штука, ее так сразу не просчитаешь… Может, в этом и есть ее прелесть.

– Тяни на себя! – продолжает Гогитидзе, – Поворот, теперь опрокидывай, резче!

Ты что делаешь? Нож – это не посторонний предмет, он часть и продолжение твоей руки! Движение плавное и естественное… Слейся с ним! Почувствуй его!

– Ну, Валериан, просто профессор! – восхищенно смеется Светлосанов, – Загляденье, красавчик, джигит! Надо будет тоже сходить к нему на урок…

– Этот удар хлесткий и быстрый, как кнутом бьешь! – учит Гогитидзе, горячо воодушевляясь, – Помни, самые уязвимые места – глаза, переносица – она ломается даже от легкого давления, горло – кадык, и пах…

А теперь смотри, если перед тобой три противника оказались – секунды смотришь, оцениваешь, выбиваешь сначала самого главного, вожака! Потом мешаешь остальным, путаешь их… Вот так уходишь с линии атаки, здесь у тебя уже преимущество, а отсюда можно делать с врагом все что угодно! Уяснили? Показываю еще раз…

– Замечательно! – восклицает Елкин, – Так мы из зенитчиков настоящими диверсантами станем… Фриц волком на луну завоет от наших вылазок! А вон Борька старается!

В другом отсеке, рядом, сержант Устрицкий, выстроив десять человек, демонстрирует тонкости обращения с винтовкой в рукопашном бою.

– Штык выше держи! – распаляется Устрицкий, – Хват шире, а то у тебя винтовка наткнется на блокирующий упор и кувыркнешься вместе с ней! Или просто из рук вылетит.

Ноги согнуть в коленях, на прямых будешь стоять как цапля, опрокинешься сразу!

– Ого! Какой наш Боря суровый бывает, – улыбается Егоркин, – просто не узнать!

– Все правильно! – оценивает Светлосанов, – Работать должны толково и жестко, с полной отдачей, вспомни наши учебные стрельбы… До рези в глазах, до обморока всех гоняли! И результат налицо! В реальной схватке, еще и неравной, фрица славно потрепали, до сих пор в степи дымит черное железо…

– Не так! – горячится Устрицкий, – Тут очень мягко, без рывков, как в танце с девушкой, и сразу уход в бок, и резко под ребра, еще шаг – и затылок открывается!

Да что ты вертишь ее в руках, как пряха веретено! Винтовка – это не полено и не дубина, а грозное оружие, которое может дробить, душить и колоть! Сечь и рвать… Любое оружие требует искусства и желания… Тогда оно в ответ и запоет в ваших руках на все голоса!

– Просто поэт! – кивает Елкин, – Соловьем заливается…

– Смотри здесь, – продолжает Устрицкий, – Ныряешь под противника, и снизу в горло! Молниеносно, коротко и незаметней! Вот так!

– Так, а здесь что за скопление женщин? – недоумевает Светлосанов, подходя к третьей комнате тренировочного участка, – Что это? Собрание профсоюза медработников?

– Никак нет! – из темноты выступает Мехбала Гусейнов, с немецким карабином наперевес, – Это тир, товарищ командир! Учим стрелять тех, у кого с этим слабовато… В основном наших женщин медиков. Я и старшина Коба. Сейчас начнем второй круг…

– Превосходно! – осматривает всех Светлосанов, – Вот теперь нам точно никто не страшен.

– Так, барышни, на позицию! – командует старшина Коба, прохаживаясь вдоль стен, – Расстояние 15 метров! По мишени… целимся! Совмещаем прорезь мушки, оружие держим крепко, не вихляем из стороны в сторону! Дышим спокойно, не волнуемся, глубоко вдох-выдох сделали, винтовку сжимает тверже, посторонние мысли выбросили, внимание только на цели! Пли!

Грохот нестройных выстрелов раскалывает мертвую давящую тишину подземелья…

– На сегодня уже неплохо, – осматривает мишени Коба, – очень неплохо для третьего нашего занятия! Во, даже фашисту в глаз попали, молодцы, девоньки!

– Стреляете то, что по картинкам что ли? – всматривается в полутьму Елкин, – Разобрать не могу! Мишеней армейских нет?

– Да, бьем по рисункам, – поясняет Гусейнов, – это пропагандистские листовки – их фашисты накидали целые горы! Еще в первые дни… И там солдат Вермахта красуется – эдакий добряк здоровенный, Освободитель от гнета большевизма! Вот по нему и лупим из всех стволов! Пригодился… Женщинам нравится, нам тоже! Заморачиваться, рисовать линии и цифры не стали. Зато образ врага налицо!

– Здорово придумали! – восторгается Светлосанов, – Одно дело в простой листок черно-белый палить, совсем другое в наглядное изображение врага! Толково, поучительно!

Что ж, не будем отвлекать, пойдем дальше! Успехов вам, Мехбала Нуралиевич!

– И вам, товарищи! – кивает Гусейнов, – Чтобы ни происходило, как бы тяжело не было, а наш гарнизон только крепнет!

– Это точно! – соглашается Светлосанов, – Результат перед нами воочию! Главное – люди полны решимости сражаться! А значит, все тяготы и лишения мы победим!

– Ух! – выдыхает Расщупкина, – В ушах звенит и плечо отбило что ли… от выстрела? Я вообще попала куда-нибудь? Как обухом по голове, ни черта не соображаю…

– Держи приклад крепче к себе, – советует Муртазаева, – прижимай сильнее! Чтобы он у тебя не болтался в стороны. Смотри, вот так! Как будто мужика обнимаешь, крепко, с любовью… Поняла?

– Ну, теперь поняла, – откликается Расщупкина, – так бы сразу и сказала! Как же громыхает это все оружие! Неужели потише нельзя было придумать, изначально? Я скоро оглохну от такой учебы… Аж до печенок продирает, трясется все!

– Терпи, Клава! – улыбается Муртазаева, – У нас еще не такое будет… Фашист вон лютует, изощряется, взрывать нас начал. Так что это все – игрушечные хлопки и забава! По сравнению с тем, что грядет…

– Да пусть что хотят, делают, – перезаряжает винтовку Расщупкина, – ироды фашистские! Нас все равно ни чем не одолеть! А в этих скалах – тем более… Нас эти катакомбы хранят трепетно…

– Это верно! – поддерживает Муртазаева, – Если бы не эти скалы, лежать бы нам в степи горелыми мертвецами…

Вот так держи, за цевье чуть дальше, и спокойней, потом плавно на спуск! Винтовка такой же инструмент, как наш медицинский. Ничего особенного, привыкай! И перезаряжай быстрей, в бою каждая секунда дорога! Там мечтать некогда, сразу пришибут!

– Ничего, – суетится Расщупкина, – еще пару занятий, и я буду как полевой солдат, тут особо мудреного ничего нет. Только звук выстрела меня допекает… Но это пройдет! Я справлюсь…

– Я в тебе не сомневаюсь, – подбадривает Муртазаева, – только помогаю, как и всегда! Чтоб нам всем в этой адской кутерьме выжить.

– Спасибо, Таня! – улыбается Расщупкина, – Я ценю твою заботу… Вместе не пропадем!

Командир отряда, младший лейтенант Елкин и сержант Егоркин, проходят оживленные отсеки и вновь погружаются в море мрака и сеть перепутанных коридоров.

– Ну как, Михаил, – спрашивает Елкин, – процесс подземной обороны запустился, идет полным ходом, – что скажешь?

– Лучше, чем я ожидал! – отзывается в гулком кориодоре Светлосанов, – Местами я сомневался, что греха таить, мало ли, кто запаникует, испугается или сломается… Все-таки в небывалых и суровых, тяжелых условиях оказались! Тут роковая пропасть в двух шагах, у каждого! Кто-то это осознает, кто-то старается не замечать… Здесь большая сила воли требуется. А ты смотри-ка, все как один, и наши зенитчики и женщины из полевого госпиталя, все как единый механизм спаялись. Прекрасно!

– У нас народ крепкий подобрался, Михаил Викентьевич! – ободряет Егоркин, – Нас всего пара сотен, а целую армию с пушками, танками и самолетами в округе держим! Это тоже о чем-то говорит.

– Да, схватка у нас разрастается вопреки всем законам логики, – размышляет Елкин, – и здравого смысла! И самое волнующее, что она крайне непредсказуема – ни в ту, ни в другую сторону… Все может зависеть только от личной внутренней силы. Куда качнется чаша весов!

Поэтому нам придется гореть как эти факела – еще более одержимей, беспощадней и неистовей…

Глава 10. Кто живет во Мраке?

В гротескно-изломанных залах нижнего яруса катакомб, пробираются сквозь вязкую темноту сержант Азаров и старшина Коба, с трепещущими от холода и сквозняков, факелами в руках.

– Как в желудке у чудовища бредем… – озирается по сторонам Коба, – Того и гляди, заглотит, не поперхнется! Такая громадина, неизвестно чего, тает в темноте. Когда факелом светишь, кажется, эти камни живые или оживают…

– Это от пляшущих теней, – заключает идущий сзади Азаров, – огонь яркий, а вокруг темень смоляная, вот в глазах все и скачет…

– Может и так, но чем дальше вглубь, почему-то все нутро сжимается… Будто в омут Мертвого погружаешься, сам себя погребаешь и затухаешь как догорающая свечка…

– Просто отсутствие света, привычной яркой картинки вокруг! Вот чувства и дают сбой… Начинают паниковать, бить тревогу – где мол, солнце? Краски, образы? Манящая даль, перспектива… А тут все стирается в один беспробудный черный мрак! И мы тоже… Понятное дело, внутри все начинает восставать, не понимать и рваться наружу!

– Не все так просто! Тут что-то словно что-то другое есть… Как иное измерение жизни. Какая-то граница… А за ней что-то нам неведомое и непредсказуемое – как бушующее море пламени! То ли согреет и спасет тебя, то ли сожжет до тла…

– Да что тут может быть? Кроме брошенных камней и холода? Одни мы здесь… Из живых тварей! – удивляется Азаров, – Даже летучих мышей не видать!

– А мертвые? Вообще может ли что-то умереть до конца?

– Ты о чем вообще? О привидениях что ли? – смеется Азаров, – Может они и бродят тут, так они и в других местах есть… Я их не боюсь! От них вреда никакого… Так себе – мутный образ, как с похмелья… Прошел себе и канул восвояси! Ничего особенного. Я с детства их в родной деревне нагляделся. Так уж привык. Там у нас чего только не было! Как говорила моя бабушка, живых надо бояться, а не мертвых! Покойники тебе уже ничего не сделают, а вот живые все что угодно могут устроить. Так ты о призраках местных, или что?

– Не совсем… Здесь обитает что-то жуткое… – Коба оглядывается, – Копошится тут что-то во мраке, дышит в спину и смотрит на тебя таким испытующим взглядом, что до костей прожигает… Всю душу выворачивает!

Это никакой не призрак! А какая-т непонятная форма жизни… Словно рожденная самой тьмой, или глубиной этой каменной бездны!

– У тебя фантазия разыгралась от переутомления последних дней! – спокойно поясняет Азаров, – Все мы хлебнули за эти сутки порядком! Чудом, как уцелели! Нервы у всех шалят, хоть от фрица, хоть от мрака, ничего, отдохнешь чуток, все пройдет! Любая болячка хоть физическая, хоть психическая исчезает… Организм все реанимирует и восстанавливает! Главное духом держаться и не поддаваться темным сомнениям.

– Не думаю! Меня прошибить трудно… Чем-либо! А тут… как весь мир рухнул! Обнажился в своей гибели и открыл что-то зовущее Ужасное, совершенно не укладывающееся в разумные рамки! Но теперь уже связанное с нами. Величественное и Полыхающее, Непреклонное! И оно рядом…

– Место невеселое, согласен, – перебирается Азаров через гряду округлых камней, – но в существование подземных драконов, или кого ты там учуял – не верю! Всему есть рациональное объяснение, даже фантомам, являющимся в полночь…

– Тени это тени! Как и отражения, привидения, вещи достаточно обычные. Мы сами бывает, мрачнеем и бледнеем, выпадаем из жизни, из привычного хода вещей, не хуже завзятых призраков но тут, что грандиозно Мощное, генерирующее огромную энергию самой земли! Как живая электростанция… Или снаряд, готовый взорваться! И что ему от нас надо, непонятно.

– Выпить надо! И все пройдет… – дружески похлопывает товарища по плечу Азаров, – В медсанчасть сходить, да попросить у Макогона лекарства от душевных недугов… А то запустишь болезнь, еще не одну кикимору в тоннелях увидишь! А нам на всякую нечисть пригрезившуюся, отвлекаться нельзя! Тут чертей и наверху хватает в фашистской форме! Так что прислушайся к доброму совету…

– Да ну тебя! Я серьезно…

– А я что нет? – расплывается в широкой улыбке Азаров, – Ну не крест же тебе советовать, да молитву поповскую, чтоб химеры подземные разогнать! Это не по-советски! А вот алая звезда на фуражке и сто грамм – ни один бес не устоит! Проверено…

– Ну-ну! Поглядим, как оно будет… Тут целый мир! Чужой и со своими суровыми, я бы сказал, жестокими законами. Он шалостей не потерпит…

– Перед Человеком ничего не сдюжит! Вот исследуем все. Весь этот огромный лабиринт, всю эту замысловатую подземную систему, нанесем на карту! Разгоним всех шайтанов местных по углам – и будет полный порядок! По уставу… Красная Армия всех победит – и буржуев, и фашистов, и прочих кошмарных тварей!

– Как такую перепутанное исполинское сооружение выучить можно? – изумляется Коба, – Здесь два-три поворота и голова кругом идет, как в бесовском хороводе… Словно в Пропасть проваливаешься. И перед глазами мерещится… всякая хрень непонятная! И еще в мысли как кто-то лезет… Начинаешь думать черт знает что…

– Это все наносное, временное, как песок прибоя! В нас всегда что-то лезет, и в обыденной жизни тоже. Нам всегда выпадает много чего претерпеть. Человек ко всему привыкает! Такая уж наша доля…

– Да и вообще… Зенитчики! С небес в недра земные… – ворчит старшина, – где это видано? Я привык в простор неба смотреть, там цели определять, а тут себя не видно во тьме этой! Будто утонул в черной пучине и пускаешь последние пузыри как несуразная рыба затерянная. Все скрыто в непроницаемом мраке. Что происходит на самом деле? Куда нас несет? Этим каменным потоком?

– А по мне так ничего! – отзывается эхом Азаров, – нас не видно и не слышно. Отличнейшая позиция! И найти противнику никаких шансов… Десятки километров запутанных тоннелей. Каменная броня крепче любого танка и крепости! Что еще нужно для боя?

– Странное это место, очень многослойное и обманчивое, несмотря на свою кажущуюся предельную простоту унылых камней, и оставленных резчиками проходов. Что-то тут кроется! А вот что именно, человеческий рассудок плавится, как воск свечной… И через толщу камня за ответом не пробьешься! Только и остается, что заколдованными кругами ходить. Может, зря мы сюда залезли?

– Да что не так? Не позволяй темным мыслям себя одолеть! Это опасно… И подумай лучше о другом. Если бы мы сюда не ушли, под защиту этого каменного свода – все бы уже в степи трупами валялись! До одного… Шансов не было! Я думаю, если не по пути к Керчи, то у переправы все бы мы легли! Не надо обладать большим талантом стратега, и пылким воображением, чтобы понять какая там наверху была мясорубка. Мы не успевали караваны «мессеров» и «юнкерсов» сбивать – они потоками уходили к проливу и городу! Прикинь, какой боезапас опорожняли, фактически без помех! Сколько там полегло… И кто смог в этом аду выжить? Даже представить невозможно. Так что лучше здесь, с твоими горгонами, чем под фашистскими бомбами! Разве я не прав?

– Это очевидные вещи. Я тебе о другом толкую. Что мы здесь столкнулись с чем-то из ряда вон…. И это надо тоже понять! Чтобы не получить удар в спину!

– Ага! От призраков? Ну ты шутник! По мне так танк фашистский и ствол направленный – это реальная опасность на данный момент… А все остальное – шелуха и капризы плохого настроения! Нам воевать надо, а не за лешими подглядывать! Пусть они живут своей жизнью…

– В том и дело, что не хотят они видимо больше, сами по себе быть! Вот к нам и вторгаются! Или мы к ним… Не разберешь! Словам, надо начеку быть и уметь противостоять всем напастям, что там сверху, что здесь, у нас…

– Нам жрать скоро будет нечего, и с водой туго! Вот это напасть… Будем рыскать, как голодные волки по тоннелям и степи. Может, у фрица что-нибудь отобьем! Об этом надо думать, а ты все о химерах подземных беспокоишься…

– Я о том ратую, что вокруг нас отплясывает в непроглядной темени и возможно по пятам идет, в затылок дышит… И хошь, не хошь, а это надо учитывать и понимать! Может, даже использовать в борьбе…

– Ну да! Взвод краснознаменных призраков! Сам командовать будешь? Или Борьке Устрицкому отдадим? Спецподразделение сделаем? Они ведь где угодно пройдут… Для разведки вообще вещь незаменимая!

– Да иди ты! Когда на тебя Это накатится, и с ума сходить начнешь, я на тебя посмотрю…

– Добро! Только меня эта холера боится… Знает, что со мной всякие шутки и мистификации плохо закончатся! Сразу в рыло отхватят – будь хоть привидение, хоть человек! У меня разговор короткий…

– Ты что с призраком боксировать собрался? Чудак, право слово… Это как саблей солнечный свет разгонять…

– Есть сила внутри нас! Она как стальные натренированные мышцы. Сила воли и духа! От нее любая потусторонняя химера и отскочит, как от прямого в челюсть! Если ты позволяешь этой темной силе сомнения себя напугать и впустить в себя – тогда точно она тебя отметелит похлеще, чем на ринге, и на лопатки положит… И растопчет! А если сразу дать внутренний отпор – все, уже не полезет! Света, что горит в нас, испугается…

– Хорошо, если так и будет! Только что-то мне подсказывает, что то, что в этих глубинах скрывается значительно превосходит нас и в силе, и в размере, и в уме… И видит оно нас насквозь, а мы его только предполагаем! Так что, кто в более выгодной позиции, можно поспорить!

– Наше утомленное воображение распаляет картинку в рассудке до невероятных размеров! – сопротивляется Азаров, – Из мухи слона делает! Благо обстановка благоприятствует…

– Мы невольно пересекли какую-то запретную черту! И оказались на чужой неизвестной территории, где с нами может быть все, что угодно. Сможем ли мы вернуться назад? Вот в чем вопрос…

– А куда мы денемся? Все это ненадолго… Я лично здесь зимовать не собираюсь! Будет десант, наши вернутся – и айда наверх! Все просто…

– Это мы так думаем. А тут свои правила! Как в топь проваливаешься и тебя начинает засасывать незаметно… И заманивать все глубже. Да и сам мрак здесь какой-то, как смола, облепляет, сковывает, усыпляет… словно замуровывает тебя в этой каменной гробнице… И уже начинаешь забывать и себя, и что с тобой раньше было!

– Я все помню! И еще раньше, чем прежде… А память – она тоже только от нас зависит! Хочешь – будешь переживать то, что тебе дорого, всю жизнь! Не нужно – забудешь через пару минут… Дело хозяйское!

– Иногда мне кажется, мы как чьи-то игрушечные куклы, забавляется нами кто-то, заставляет играть различные нелепые роли по прихоти своей…

– Ну тут уже религией начинает попахивать! Суевериями церковными… А это не наше! Воля и Разум – вот наши боги на все времена!

– Я не о мистике тебе толкую, а о том, что Природа глубже, чем мы считаем… Наука конечно со временем все откроет и все объяснит, поэтому и нельзя отмахиваться от того, что чувствуешь… Даже тут, в себе, и вокруг, в этих чертогах подземных!

– Вот после войны и пусть этим профессора занимаются! Экспедиции организовывают, опыты ставят… У нас здесь сейчас задача другая – как фрица победить! И самим живыми остаться…

– Да фашиста мы одолеем. Без вариантов! С этим как раз таки все понятно, как нельзя лучше. Немцы уже сами поняли, что проиграли! У них выхода нет. – Коба вдруг замирает, – Стой!

– Ты чего?

– Слышишь? Звуки в темноте, вдалеке в тоннелях? Как конь ржет или визжит кто-то? Дико завывает… Или пугает или предупреждает о чем-то…

– Ну, что-то есть… Акустика это. Сквозняки гуляют! Ты посмотри на эти причудливые изломы – они как каменные органные трубы! Тут все что угодно, любую симфонию сыграть можно!

– Нет. Голос живой… Механические и стихийные звуки сразу отличить можно! А тут… Сам прислушайся, как стонет кто, от нестерпимой боли… Разве не различаешь?

– Может это наши? И помощь нужна? Надо поспешить…

– Погодь! – останавливает твердой рукой товарища Коба, – Это точно не наши! И голос явно не людской! Прежде чем нестись очертя голову, нужно разведку произвести – первое правило войны… Куда ты собрался? Ты можешь хотя бы предположить, что Это? Поэтому пока присмотримся издалека, прислушаемся… А лучше, обойдем стороной, само придет! Когда срок настанет…