Наследница. Корона. Тайны Отбора

– Нет проблем. – Арен обнял меня за плечи и усадил в кресло, где я снова свернулась калачиком, а сам остался стоять рядом с папой.

– Ума не приложу, как такое могло произойти, – осушив бокал, сказала мама. Она явно боролась с искушением выпить еще, но вовремя остановилась.

– Я тоже. – Мне казалось, что я до сих пор чувствую на себе волны ненависти этих людей. – Что плохого я им сделала?

– Ничего, – заверила меня мама, устроившись рядом со мной. – Они ненавидят монархию, а отнюдь не тебя. Сегодня они видели в твоем лице представителя этой самой проклятой монархии и именно потому с такой яростью и набросились на тебя. На твоем месте мог оказаться любой из нас.

– А я-то, дурак, был уверен, что Отбор поднимет им настроение. Мне казалось, они будут в восторге. – Папа, по-прежнему в шоке, бросил взгляд на фото.

На секунду все словно притихли. Надо же, как жестоко он заблуждался!

– Ну, – начал Арен, – все могло пойти именно так, как задумано, если бы не Идлин.

Мы удивленно уставились на него.

– Прошу прощения? – Меня настолько задели его слова, что я чуть было не разрыдалась снова. – Ведь мама сама только что сказала, что на моем месте мог оказаться любой из нас. Тогда при чем здесь я?

Арен плотно сжал губы и задумчиво оглядел комнату.

– Отлично. Давайте обсудим. Если бы Идлин была обычной девушкой, не стремящейся все контролировать, такого никогда не случилось бы. Но возьмите любую из этих газет, – произнес брат, ткнув пальцем в лежавшую возле отца кипу. – Она словно ставит себя выше других, а снимки со вчерашнего обеда говорят сами за себя. Идлин смотрит чуть ли не волком на бедных парней.

– Тебя бы на мое место. Вот тогда ты бы понял, насколько мне тяжело.

Арен вытаращил на меня глаза. Он лучше других знал, что я не собираюсь искать себе суженого, по крайней мере в ближайшие несколько месяцев.

Мама отошла от меня и заглянула в газету через папино плечо:

– Он прав. Ты сама по себе. Ты как айсберг в океане. Никакой химии, никакой романтики.

– Послушайте, я не собираюсь ничего изображать. Ради забавы публики строить из себя дурочку, млеющую от внимания кучки парней? Нет уж, увольте! – И я решительно скрестила на груди руки.

Прошло всего два дня – и такой сокрушительный провал. А ведь я заранее знала, что это дохлый номер, но теперь по уши увязла в их унизительной затее. Неужели они осмелятся просить меня и дальше выставлять себя на посмешище ради того, что наверняка не сработает?

В комнате стало тихо, и я, наивная, на секунду подумала, что выиграла.

– Идлин. – Папа бросил на меня умоляющий взгляд, но я решила не поддаваться на провокации. – Ты обещала мне три месяца. Мы здесь и так устроили мозговой штурм, но нам не удастся погасить пламя, если будут возникать новые очаги возгорания. Ты должна хотя бы попытаться.

И тут я вспомнила о том, о чем раньше как-то не задумывалась: о папином возрасте. Папа не был старым в прямом смысле слова, но за свою жизнь он сделал столько, о чем люди вдвое старше его и мечтать не могли. Он постоянно приносил себя в жертву – ради мамы, ради нас, ради своего народа – и теперь преждевременно согнулся под бременем забот.

Я нервно сглотнула. Нужно дать им как-то понять, что я тоже всей душой переживаю из-за Отбора. Хотя бы ради папы.

– Полагаю, ты знаешь, что делать с газетчиками.

– Да. У нас есть надежные фотографы и журналисты, – кивнул папа.

– Тогда завтра утром пригласи репортеров в Мужскую гостиную. А я постараюсь быть на высоте.

Глава 11

На следующее утро я решила пропустить завтрак с семьей. Мне необходимо было сосредоточиться. Ужасно не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как сильно напугал меня вчерашний день, и сейчас я с каждым вдохом окружала себя непробиваемой броней.

Нина убирала комнату, беззаботно мурлыча себе под нос, что было бальзамом на мои раны. Ведь Нина не только успокоила меня после вчерашнего фиаско, но и не стала ни о чем спрашивать, решив не касаться болевых точек. Насчет нее я могла быть абсолютно спокойна. А вот насчет себя – это вопрос.

– Нина, полагаю, сегодня – самый подходящий день, чтобы надеть штаны, – заявила я.

– Еще больше черного? – поинтересовалась она.

– Немного черного сейчас точно не помешает.

Мы обменялись улыбками, и она вручила мне пару черных штанов в облипку. Я всегда носила их с высокими каблуками, которые к полудню меня наверняка доконают.

Потом я надела цветастую блузку, жилет и тиару с камнями в тон блузке. Наконец я была в полной боевой готовности.

Я решила последовать папиному примеру и поступить так же, как и он во время своего Отбора. В первый же день он отправил домой шесть девушек. Что ж, придется как минимум в два раза превысить его результат. Да и вообще, отсев нежелательных кандидатов должен продемонстрировать, что я крайне серьезно отношусь к данному мероприятию и мне важен конечный результат.

Естественно, хотелось бы, чтобы все происходило не на камеру. Ну да бог с ним, камеры в этом деле – неизбежное зло. Я уже заранее составила список, обозначив основные пункты, и теперь самое главное было не сбиться в присутствии журналистов, чтобы не опозориться во второй раз. Словом, нужно было оставаться на высоте.

Женский зал считался епархией королевы, и мужчины не имели права входить туда без разрешения. А вот Мужская гостиная была создана исключительно для моего удобства, а потому можно было обойтись без формальностей. Появление получилось весьма эффектным: я настежь распахнула двустворчатые двери, а порыв ветра разметал мои волосы.

Избранные моментально встрепенулись: кто-то вскочил на ноги, кто-то прервал беседу с телерепортерами.

Поравнявшись с Пейсли Фишером, я остановилась и услышала, как тот шумно сглотнул. Тогда я с улыбкой положила ему руку на плечо:

– Вы свободны.

Он растерянно посмотрел на окружавших его парней:

– Свободен?

– Ну да, я вас больше не задерживаю. Кстати, спасибо за участие в Отборе, но ваше присутствие во дворце больше не требуется. – Он замешкался, и я наклонилась к его уху. – Не тяните резину, чтобы не ставить себя в дурацкое положение. Вы должны уйти.

Он медленно покинул комнату, в его глазах я увидела неприкрытую злобу. Хотя, если честно, я не совсем понимала, с чего вдруг он так разозлился. Я ведь не ругалась, да и вообще была спокойной как танк. Мысленно поздравив себя, что избавилась от склонного к ребячеству парня, я стала вспоминать свой список. Итак, кто следующий? О… этот сейчас точно получит по заслугам.

– Блейкли, не так ли?

– Д-д-да… – Его голос сорвался. – Да, ваше высочество.

– Во время нашей первой встречи вы беспардонно пялились на мой бюст. – (Парень побелел, словно не ожидал от меня такой наблюдательности.) – Хочу дать вам возможность полностью удовлетворить свое любопытство. Когда будете уходить, можете посмотреть на мою задницу.

Я специально произнесла это достаточно громко, чтобы слышали кинооператоры и все остальные. Надеюсь, такая показательная порка заставит других задуматься о своем поведении. Низко склонив голову, он поспешно покинул помещение.

Затем я остановилась перед Джамалом:

– Вы свободны.

Стоявший рядом с Джамалом Коннор снова начал усиленно потеть.

– А вы можете присоединиться к своему товарищу.

Они обескураженно переглянулись и вышли из комнаты.

Следующим на очереди был Кайл. В отличие от других, Кайл не стал отворачиваться. Наоборот, он твердо смотрел мне прямо в глаза, словно умоляя положить конец мучениям и отпустить его на все четыре стороны.

Что я, возможно, и сделала бы, если бы не знала, что его мать меня тогда точно убьет. Более того, вчера его имя чаще других встречалось на самодельных транспарантах. Хотя что ж тут удивительного: он ведь кандидат от нашей провинции и толпа вполне могла быть предвзята! Значит, мне от него не избавиться. По крайней мере, пока.

Рядом с Кайлом стоял Хейл. Я вспомнила, как он самоотверженно защищал меня вчера, приняв на себя предназначавшиеся мне удары, и некоторые весьма болезненные.

Я подошла к нему и тихо сказала:

– Спасибо за вчерашнее. Вы вели себя очень отважно.

– Ерунда, – отмахнулся Хейл. – Хотя костюм теперь придется пустить на тряпки.

Он произнес это шутливым тоном, словно желая показать, что ему все нипочем и вообще это мелочи жизни.

– Какой ужас!

Опустив глаза, я продолжила обход. Не думаю, что кинооператоры слышали наш разговор, но они явно видели наши улыбки. Интересно, как они преподнесут это публике?

– Иссир… – обратилась я к долговязому молодому человеку с прилизанными волосами. – Нет. Благодарю.

Он даже не стал задавать лишних вопросов. Покраснел и пулей вылетел из комнаты.

Услышав какое-то невнятное бормотание, я, естественно, задалась вопросом, кто это осмелился при мне открывать рот. Я резко развернулась и обнаружила, что переводчик Генри что-то быстро-быстро нашептывает ему на ухо, явно пытаясь объяснить происходящее. Взгляд у Генри стал растерянным, однако, когда переводчик закончил, Генри посмотрел на меня и улыбнулся. У него была такая обезоруживающая улыбка, а кудрявые волосы так смешно топорщились, что мне на миг показалось, что он играет в незнакомую мне игру.

Уф! Вообще-то, я собиралась положить конец его мучениям и отослать домой, но Генри явно не был похож на страдальца. Ладно, пусть живет! Ведь в любом случае кого-нибудь придется оставить, а Генри казался вполне безобидным.

Проходя мимо Нолана, я просто взмахнула рукой, а вот Джейми я без околичностей заявила, что просьба заплатить денег – не самый удачный способ представиться будущей королеве.

Я продолжила хищно рыскать по комнате в поисках заранее намеченных жертв. На что оставшиеся парни реагировали самым неожиданным и причудливым образом. Холден в ожидании разорвавшей бомбы продолжал шумно сглатывать, Джек как-то чуднó улыбался, словно находил все это невероятно забавным. И наконец я добралась до Ина. Он не стал отворачиваться, а игриво мне подмигнул. Он сидел в гордом одиночестве; я заметила у него в руках переплетенный в кожу дневник и пишущую ручку. Похоже, он прибыл сюда вовсе не для того, чтобы заводить друзей.

– Что-то вы больно уж осмелели, приятель, – сказала я.

– Неужели принцесса предпочитает видеть рядом с собой мужчину, лишенного смелости?

Я заинтригованно подняла брови:

– А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете?

– Нет. Я такой, какой есть. И не собираюсь ничего скрывать.

Если честно, то он начинал уже немного пугать меня, хотя мне нравилось, что у него хватает выдержки ничего из себя не строить. Но тут я заметила камеру за его спиной. Кинооператор явно пытался поймать выражение моего лица, поэтому я просто покачала головой, спрятав подальше непрошеную усмешку. Затем ряды кандидатов на вылет пополнили Аризона, Брейди, Поли и Маккендрик. Если я не ошиблась в подсчетах, то уже успела отсеять одиннадцать человек.

Когда проигравшие покинули комнату, я подошла к двери, повернувшись лицом к остальным:

– Внимание! Если вы до сих пор здесь, это означает, что после нашей первой встречи вы сумели совершить нечто достойное моего внимания или хотя бы умудрились сохранить остатки здравого смысла, чтобы не оскорбить меня. – (Одни улыбались, возможно вспоминая Блейкли, но другие были явно обескуражены.) – И я хочу попросить вас быть осмотрительнее, поскольку отношусь к Отбору со всей серьезностью. Ведь это не игра, джентльмены. Это моя жизнь.

Закрыв за собой двери, я услышала за спиной тихий гул. Кто-то смеялся, кто-то вздыхал, а кто-то непрестанно твердил: «Боже мой, боже мой!» Голоса репортеров, призывавших поделиться впечатлениями о первом туре, перекрывали невнятное бормотание кандидатов. Я облегченно вздохнула и пошла прочь, чувствуя, как во мне крепнет уверенность. Что ж, я сделала решительный шаг, папа теперь может быть уверен, что я его не подведу, а Отбор пойдет по накатанным рельсам.

Чтобы исправить впечатление от унылого первого вечера и моего исчезновения после вчерашнего парада, мальчиков пригласили на предобеденный чай, дабы они смогли поближе познакомиться с обитателями дворца, ну и конечно, пообщаться с принцессой. Папа с мамой, а также Арен, Кейден и Остен уже были в обеденном зале. Джози Вудворк пришла вместе с родителями, которые изо всех сил старались держаться подальше от сына. Мисс Люси, как всегда прелестная, одиноко кружила по комнате. Толпа моих поклонников, похоже, ее не интересовала.

Я переоделась в вечернее платье и надела туфли на убийственной шпильке. Если честно, я еще не отошла от процедуры отсева, но при этом страшно гордилась собой: ведь я уже сделала первый шаг, чтобы помочь папе. Но моя уверенность моментально испарилась, когда я увидела в глазах Арена обличительный блеск.

– Что, черт возьми, ты вытворяешь? – набросился на меня брат.

– Ничего, – искренне удивилась я. – Отсеяла лишних, только и всего. Должна же я была показать, что это не игрушки.

Арен прижал руку ко лбу:

– Ты что, весь день копалась в своих отчетах?

– Естественно. Возможно, ты не в курсе, но это, типа, моя работа.

Арен наклонился поближе ко мне:

– В новостях тебя расписали почище любой черной вдовы. Видела бы ты свою самодовольную физиономию, когда вышвыривала их вон! Идлин, ведь ты уже успела избавиться от трети претендентов. Что, прямо скажем, не на пользу оставшимся. Все это, скорее, похоже на утилизацию отходов. – Я почувствовала, как кровь отливает у меня от лица. Арен тем временем продолжал трагическим шепотом: – Более того, двое из них уже поинтересовались, не предпочитаешь ли ты, случайно, женщин.

Я издала странный звук, мало похожий на смех:

– Ну вот еще! Неужели, чтобы доказать свою традиционную ориентацию, я должна пресмыкаться перед мужчинами?

– Идлин, сейчас не время вставать в позу. Ты должна быть милосердной.

– Простите, ваше высочество?

Услышав свой титул, мы с Ареном обернулись, и я столкнулась лицом к лицу с репортершей, смотревшей на меня с хищной улыбкой.

– Простите, что вклиниваюсь в разговор, но я хотела бы взять у принцессы короткое интервью. А то уже сроки поджимают. – Репортерша снова показала крупные зубы, и у меня вдруг возникло неприятное чувство, будто меня буквально или фигурально сейчас съедят живьем.

– Она будет счастлива это сделать. – Арен поцеловал меня в лоб и мгновенно исчез.

Кровь бросилась мне в голову. Что называется, приехали! Но, так или иначе, я не могла позволить себе потеть на глазах у других.

– Ваше высочество, сегодня вы отсеяли одиннадцать претендентов. А вы не находите такое сокращение числа Избранных слишком уж радикальным?

Я расправила плечи, наградив ее сладкой улыбкой:

– Конечно, я понимаю, почему некоторые восприняли все именно так. Но я не уверена, что стоит тратить время на молодых людей, которые ничего собой не представляют да к тому же дурно воспитаны. Полагаю, что, ограничив круг претендентов, я гораздо лучше смогу их узнать.

Я еще раз прокрутила все сказанное в голове. Вроде бы ничего такого, что можно было бы мне инкриминировать.

– Да, но чем объясняется ваша резкость? Некоторым вы просто сказали «нет» или вообще махнули рукой.

Я постаралась принять безмятежный вид. Боже ты мой, это ведь просто смешно!

– Иногда папе тоже приходится быть суровым, но кто его осудит! По-моему, не слишком справедливо обвинять меня в излишней жестокости, когда я беру пример со своего отца. Мне предстоит принять судьбоносное решение, и я пытаюсь подойти к этому со всей ответственностью. – Мне хотелось рвать и метать, но я говорила ровным голосом, именно так, как меня научили говорить во время интервью. Более того, я даже умудрялась вежливо улыбаться.

– Да, но один из них разрыдался после вашего ухода, – сообщила мне репортерша.

– Что?! – Я испугалась, что на моем лице может проступить предательская бледность.

– Один из Избранных разрыдался после отсева. Как думаете, это нормальная реакция или она так или иначе спровоцирована вашей суровостью?

Я нервно сглотнула, лихорадочно подыскивая нужные слова:

– У меня три брата. И все они иногда плачут, хотя мне это трудно понять.

– Значит, вы не считаете себя виноватой в слишком жестоком обращении? – хмыкнула она.

Я прекрасно понимала, что у нее на уме. Она целенаправленно била в одну точку, ожидая, когда я наконец взорвусь. Причем была довольно близка к цели.

– Видите ли, мне не пришлось быть на месте Избранных, и поэтому я не могу знать, что они испытывают, когда их отсеивают. Но, с другой стороны, никто из присутствующих, кроме, пожалуй, моего отца, не был на моем месте, и им не понять, что сейчас чувствую я. Более того, я приложу максимум усилий, чтобы найти себе достойного мужа. И если этот человек будет страдать, как красна девица, из-за парочки резких слов, то ему не дано справиться с ролью принца. Уж можете мне поверить! – Я доверительно дотронулась до ее руки, словно хотела поделиться сплетней или смешной шуткой. Испытанный способ обезоружить противника. – Кстати о претендентах. Надеюсь, вы меня извините, но пора уделить им немного внимания.

Она собралась было задать очередной вопрос, но я уже повернулась к ней спиной и отошла с гордо поднятой головой. По правде говоря, я чувствовала себя загнанной в угол. Я не могла направиться к столу с напитками, не могла прямо озвучить все известные мне нецензурные слова, не могла броситься в родительские объятия. Нет, я должна была делать вид, будто вполне довольна жизнью. Поэтому пришлось обойти комнату, улыбаясь и строя глазки претендентам.

Насколько я успела заметить, даже такие мелкие знаки внимания буквально окрыляли парней. И мимолетные проявления доброты с моей стороны стирали у них воспоминания о холодном душе, устроенном утром в Мужской гостиной. Я от всей души надеялась, что публика забудет об этом так же легко, как и Избранные.

Кстати, может, кто-нибудь из них все же наберется смелости и заговорит со мной? И такой смельчак вскоре нашелся. Им оказался Хейл.

– Значит, у нас сейчас чайная вечеринка, – поравнявшись со мной, произнес он. – И какой именно сорт чая предпочитает принцесса?

Хейл обладал природным теплом и обаянием, совсем как мисс Марли. Беседовать с ним было одно удовольствие. Более того, он и не подозревал, насколько я была ему благодарна, что он рискнул подойти ко мне. Хейл выручал меня уже во второй раз.

– Все зависит от настроения. Или от времени года. Зимой совсем не хочется пить белый чай. А вот черный – самое то.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Хейл.

– До меня дошли слухи, что после моего ухода кое-кто даже заплакал. Это правда?

Хейл сделал удивленные глаза и слегка присвистнул:

– Ага, это был Лиланд. Я, грешным делом, решил, что у него сломана кость или вроде того. Мы потом битый час его успокаивали.

– Что случилось?

– Вы, ваше высочество! Вы рыскали по комнате и наугад выбирали жертву. А у него, полагаю, слишком тонкая душевная организация, и вы буквально потрясли его.

Обшарив глазами обеденный зал, я обнаружила Лиланда, одиноко стоявшего в дальнем углу. Если бы я действительно искала себе мужа, то Лиланда уже давно здесь не было бы.

– Честно говоря, я отнюдь не такая безжалостная.

– Вам и не надо быть безжалостной, – коротко хохотнул Хейл. – Мы все прекрасно понимаем, кто вы и кто мы. И что вы можете сделать. Поэтому и относимся к вам со всем нашим уважением.

– Скажите это парню, спросившему, когда ему заплатят, – пробормотала я.

Тут ему нечем было крыть. Я даже немного огорчилась, что завела наш разговор в тупик.

– Итак, что у нас на сегодня? – решила я сменить тему.

– Простите?

– Как вы собираетесь услужить мне на сей раз?

– Дать торжественное обещание никогда не подавать вам зимой белый чай, – улыбнулся Хейл и, не поклонившись, покинул меня.

И тут я поймала взгляд Бейдена. Если честно, я плохо помнила нашу ознакомительную беседу. Но он был тем парнем, которого тетя Мэй назвала весьма перспективным.

Бейдена явно мучили сомнения, подходить или нет. Скромно потупившись, я стрельнула в его сторону глазами. Конечно, я чувствовала себя ужасно глупо, но так или иначе это сработало, и Бейден направился прямо ко мне. Тут мне на память снова пришла настырная репортерша. Да, я знала массу приемов нейтрализации интервьюеров и переговорщиков, а вот когда дело касалось мальчиков, приходилось изворачиваться прямо на ходу.

Бейден только было собрался заговорить со мной, как ко мне подошел другой парень, тем самым застав меня врасплох.

– Ганнер, – обратился к нему Бейден, – ну и как тебе вечеринка?

– Замечательно. Мне хочется поблагодарить ее высочество за превосходный прием. Я получил огромное удовольствие от знакомства с вашими младшими братьями.

– Боже мой. А что они на этот раз натворили?

Бейден расхохотался, а Ганнер с трудом подавил улыбку:

– Остен очень… энергичный.

– Если честно, тут виноваты родители, – вздохнула я. – Похоже, к моменту появления в семье четвертого ребенка желание прививать ему основы поведения почему-то пропадает.

– А мне он понравился. Жаль, что он не с нами.

– Он у нас личность непредсказуемая. И за ним невозможно уследить. Даже его няне, которую он, кстати, ни в грош не ставит, с ним не сладить. Он или прячется ото всех, или устраивает кавардак.

Тут в разговор вклинился Бейден. Уж не знаю, то ли он собирался со мной пофлиртовать, то ли продемонстрировать свою смелость.

– Надо же, какое интересное сочетание! А у вас в семье есть еще кто-нибудь, похожий на него?

Я прекрасно поняла, о чем он. Ему хотелось узнать, свойственны ли мне подобные крайности. Быть нежной и удивительной, но одновременно наводить шороху.

– Несомненно.

– Хорошо, что предупредили. Придется обзавестись щитом и, наверное, биноклем.

И тут я, черт подери, не выдержала и хихикнула. Чего вовсе не собиралась делать, но тем не менее сделала. Да, я, конечно, утратила бдительность, но нет худа без добра. Репортеры получат несколько хороших снимков. Я сделала реверанс и продолжила обход гостей.

На другом конце комнаты я увидела Генри и тенью следовавшего за ним Эрика. Поймав мой взгляд, Генри расплылся от уха до уха:

– Привет! Hyvää iltaa! – Он поцеловал меня в щеку, чего я в жизни не допустила бы, будь на его месте любой другой.

– Он говорит: «Добрый вечер».

– Ой… э-э-э… heevat eelah? – промямлила я, коверкая слова Генри.

Но Генри только добродушно хмыкнул:

– Отлично, отлично!

Интересно, он всегда такой жизнерадостный?

Я повернулась к Эрику:

– А как на самом деле? Насколько плохо все прошло?

Эрик говорил доброжелательно, но довольно откровенно:

– К моему величайшему сожалению, я и представить не мог, что все так обернется.

Я улыбнулась, причем на сей раз вполне искренне. Генри наверняка чувствовал себя здесь чужаком, и мне все было ясно без слов.

Но не успела я открыть рот, чтобы продолжить разговор, как рядом со мной возникла Джози.

– Классная вечеринка, Идлин. Ты Генри, да? Я видела твою фотографию, – выпалила Джози, протягивая Генри руку. – А я Джози. Мы с Идлин почти как сестры.

– Ну, если не считать того, что мы вообще не связаны родственными узами, – добавила я.

Но Джози уже переключила внимание на Эрика, переводившего Генри наш разговор:

– А ты кто такой? Твоей фотографии я вроде не видела.

– Я переводчик сэра Генри. Он говорит только по-фински.

У Джози сразу вытянулось лицо. Ага, выходит, ей приглянулся Генри. Потому-то она и решила к нам подойти. Что ж, Генри действительно выглядел моложе других, да и вообще с виду был рубаха-парень. В связи с чем Джози и решила, что ей он подойдет больше, чем мне.

– Итак… – начала она. – Ну и как он, типа, осваивается?

И тут Эрик, даже не спросив разрешения у Генри, разразился целой тирадой:

– Если вы действительно с ее высочеством практически сестры, то, несомненно, получили во дворце первоклассное образование. В таком случае вы, конечно, знаете, что Иллеа и Свендвей имеют между собой давние и весьма прочные отношения. В связи с чем многие граждане Свендвея переселяются в вашу страну, образовывая небольшие общины, и наоборот. Поэтому здесь нет ничего сложного.

Я плотно сжала губы, чтобы не ухмыльнуться. Молодец Эрик. Виртуозно поставил Джози на место.

– Ой, ну да, конечно, – кивнула Джози. – Хм… – Но как ни старалась, больше ничего умного придумать не могла. – Извините, мне пора.

– Только без обид, – шепнула я, когда она отошла на приличное расстояние. – Вы здесь вообще ни при чем. Она невыносима.

– Да какие там обиды! – отмахнулся Эрик. Он перебросился с Генри парой фраз на финском, должно быть вводя того в курс дела.

– А теперь прошу меня извинить. Я должна вас покинуть. Мне надо еще кое с кем переговорить. Увидимся за обедом. – Я присела в реверансе, попутно прокручивая в уме пути отхода.

И хотя интервью с настырной репортершей напрочь выбило меня из колеи, я все же сумела взять себя в руки, чем немало гордилась. Однако у Джози был особый дар моментально выводить меня из себя.

Заметив, что мама сейчас одна, я устремилась к ней в поисках утешения. Но вместо ласковых слов получила сердитый взгляд вроде того, каким в начале вечера наградил меня Арен.

– Почему ты не поставила нас в известность о том, что собираешься делать? – тихо спросила мама, продолжая улыбаться.

Я с такой же безмятежной улыбкой ответила:

– Мне казалось, это будет полезно. К тому же я последовала папиному примеру.

– Да, но он сделал это с меньшим размахом и не настолько демонстративно. Ты подвергла их публичному унижению. Очень некрасиво с твоей стороны.

– Мне страшно жаль. Правда, жаль. Я не отдавала себе отчета, что поступаю неправильно, – вспыхнула я.

Мама обняла меня за плечи:

– Я вовсе не собираюсь читать тебе нотации. Мы ведь понимаем, что ты стараешься.

Тем временем к нам подскочил фотограф – запечатлеть идиллическую картинку разговора матери с дочерью. Интересно, а как они озаглавят эту фотографию? Типа «Избранная учит распорядительницу Отбора»?

– Ну и что теперь мне прикажешь делать?

Мама оглядела комнату проверить, нет ли рядом чужих ушей.

– Просто внеси в это дело… немного романтики. Только, ради бога, естественно, в рамках приличия, – поспешно добавила она. – Люди желают видеть, как ты… постепенно влюбляешься.

– Но я не могу ничего гарантировать. Действительно не могу…

– Америка, дорогая, – окликнул ее папа.

Похоже, Остен опять что-то на себя опрокинул, и мама поспешила его увести.

Спорим, Остен сделал это специально, лишь бы поскорее отсюда убраться.

Итак, я стояла в одиночестве, незаметно оглядывая комнату. Слишком много посторонних людей. Слишком много глаз, следящих за каждым моим движением. А ведь еще четыре часа назад я была готова закончить Отбор. Я сделала глубокий вдох. Три месяца – вот цена моей свободы. Я сделаю это. У меня нет выхода.

Я целеустремленно прошла через зал, уже твердо зная, с кем стоит поговорить. Обнаружив нужного мне человека, я шепнула ему на ухо:

– Приходи в мою комнату. Ровно в восемь вечера. И никому ни слова.

Глава 12

Я нервно мерила шагами комнату в ожидании стука в дверь. Кайл был единственным человеком, которому я могла доверить выполнение этого задания, хотя, если честно, мне ужасно не хотелось у него одалживаться. В принципе я даже готова была пойти на сделку, но не знала, что ему предложить. Хотя наверняка у него найдутся и собственные идеи.

В дверь осторожно постучали, и в этом стуке я почти уловила вопрос: «Интересно, а что я здесь забыл?»

Я распахнула дверь, и на пороге минута в минуту появился Кайл.

– Ваше высочество, – шутливо поклонился он, – я пришел вскружить вам голову.

– Очень остроумно. Входи.

Кайл вошел и сразу обвел глазами полки:

– Последний раз, когда я был в твоей комнате, у тебя там стояла коллекция деревянных лошадок.

– Я выросла из детских игрушек.

– Ты уже не властная повелительница?

– Нет. А вот ты, смотрю, не избавился от детских привычек. Как был, так и остался несносным книжным червем.

– Ты всегда так третируешь своих поклонников?

– В зависимости от настроения, – усмехнулась я. – Присаживайся. У меня к тебе деловое предложение.

Кайл увидел приготовленное мною вино и, недолго думая, наполнил бокал.

– Тебе налить?

– Пожалуйста, – вздохнула я. – Нам обоим сейчас явно не помешает выпить.

Кайл замолчал, окинув меня пристальным взглядом, и только потом продолжил:

– Ну вот. Теперь уже я начинаю нервничать. Чего ты от меня хочешь?

Взяв бокал, я принялась вспоминать заготовленное объяснение:

– Кайл, ты меня хорошо знаешь. Причем буквально с пеленок.

– Так и есть. По правде говоря, я не далее чем вчера вспоминал, как ты бегала по дворцу в одних подгузниках. Чудесное зрелище.

Я выкатила на него глаза, стараясь сохранять серьезность.

– Ладно, проехали. И ты в определенной степени понимаешь, что я за человек на самом деле. Ну, я хочу сказать, когда на меня не направлены объективы камер.

Кайл лениво потягивал вино, явно пытаясь переварить услышанное.

– Пожалуй, я тебя понимаю, если ты об этой игре, но, ради бога, продолжай.

Я никогда не задумывалась о том, какой меня видел Кайл на разных этапах моего взросления, на публике и в домашней обстановке. Ведь, образно говоря, при появлении на широком экране я щелкала переключателем, и Кайл это знал.

– Отбор был не моей идеей, но сейчас мне надо очень постараться. По-моему, я просто обязана это сделать. Но публика хочет видеть меня легкомысленной девчушкой рядом с крутыми парнями, и я не уверена, что у меня получится. Роль дурочки явно не для меня.

– Ну, на самом деле…

– Заткнись! – (Кайл озорно улыбнулся и снова принялся за вино.) – Ты прямо заноза в заднице. И почему я на тебя реагирую?! – возмутилась я.

– Ладно, продолжай. Понятно. Ты не хочешь играть роль дурочки. – Он поставил бокал и наклонился ко мне поближе.

Я перевела дух, пытаясь найти нужные слова.

– Они хотят романтики, но я не готова вести себя так на людях, по крайней мере до тех пор, пока у меня с кем-нибудь действительно не завяжутся романтические отношения. И все же нельзя обманывать ожидания публики. Мне надо что-то им предложить. – Я склонила голову, бросив на Кайла быстрый взгляд из-под опущенных ресниц.

– И что именно?

– Поцелуй.

– Поцелуй?

– Один крошечный поцелуйчик. И ты единственный человек, которого я могу попросить. Ведь ты будешь знать, что все это понарошку, и наши отношения от этого не станут запутанными. Более того, я готова дать тебе что-нибудь взамен.

– Интересно что? – поднял брови Кайл.

– Да что угодно, – передернула я плечами. – Но, естественно, в пределах разумного. Могу предложить тебе какую-нибудь страну или типа того.

– А ты не могла бы поговорить с моей мамой? Помочь мне отсюда уехать.

– И куда именно уехать?

– Да куда угодно, – обреченно вздохнул Кайл. – Моя мама… Я правда не знаю, почему она так безумно предана твоим родителям, но она вбила себе в голову, что дворец – наш дом на веки вечные. Знаешь, каких трудов стоило уговорить ее отпустить меня на эти самые ускоренные курсы? Я хочу путешествовать, хочу строить, хочу делать гораздо больше, чем только читать о разных вещах. Иногда мне начинает казаться, что еще один день в этих стенах меня просто убьет.