– Вот, взгляните. – Купер зашел в Телеграме в чат с профессором. Затем встал со стула и подошел к Линдебергу. – Нильсен записал для меня видео из этого магазина. Кажется, я уже говорил вам.

Следователь перевел взгляд на айфон.

Но прежде, чем Купер успел запустить видео, вскрикнул:

– Подождите-подождите, постойте! – Он даже вскочил со стула. – В чате указано: «был в 17:19». – Линдеберг снова принялся листать блокнот. – Тело обнаружили в 17:15. Телефона не оказалось ни в карманах, ни в рюкзаке профессора. Я подумал, что Нильсен мог забыть его где-то, когда выходил перекусить. Он работал здесь с утра – поэтому выходил и возвращался. Продавщица подтвердила это. А вы пробовали звонить на его номер после прилета?

– Нет. Написал только вот это сообщение в чате: «Сижу в Старбаксе».

– Ясно. Позволите, я позвоню?

– Да, конечно. – Купер протянул следователю айфон, и тот нажал на значок телефона вверху чата.

Никто не брал трубку.

– Вообще-то, – задумался Линдеберг, возвращая телефон, – пожилые люди часто не разбираются в таких сложных технических вещах как блокировка телефона. Не исключено, что кто-то нашел потерянный, незаблокированный телефон и покопался в нем.

– Это вряд ли. Нильсен был очень современным человеком, я совершенно не ощущал разницы в возрасте. Э-э-э, подождите. – Купер будто вспомнил что-то. – Да, точно! У него стояла блокировка на отпечаток пальца! Мой предыдущий смартфон заглючил, как назло, в день рождения. Двое суток не хотел распознавать лицо. Пришлось с ноутбука со всеми общаться как в каменном веке. А Нильсен еще шутил тогда: как можно было настолько опухнуть после отмечания, чтобы родной телефон отказался признавать? И зачем, мол, вообще связываться с такой функцией? Почему не использовать старый-добрый отпечаток пальца?

Линдеберг, нахмурившись, делал пометки в блокноте.

– Тогда еще интересней, – пробормотал он. – Ладно, что там в вашем видео, давайте посмотрим.

И спустя пару мгновений из динамика айфона зазвучал взволнованный голос Нильсена:

«Привет, Микаэль! Ты не поверишь, что я сейчас обнаружил! Вот, ты только взгляни на это! Не мог дождаться твоего прибытия. Ты просто должен взглянуть немедленно. Не знаю, успеешь ли получить видео до того, как в самолете придется отключать телефон. Да-да, его рука. Сомнений быть не может. Но ты только посмотри, что Андерсен тут пишет! Какая-то странная загадка. И прямо по теме твоей диссертации! Всё, до скорого, Микаэль. Жду в аэропорту у выхода, как договаривались».

Линдеберг стоял с ничего не понимающим видом.

Купер отмотал немного назад и поставил на паузу, чтобы следователь успел прочитать текст:

Из Одрёрира пил я.

Сорок лет убежали с тех пор!

Но был он вскоре упрятан.

У церкви жил некто – там Мастера творенья.

И спрятал он Чашу у замка, где тот оберег от дьявола создал.

От южного угла в ста шагах.

Десять лет убежали сперва…

Найди одного, двух и двух, четверых, одного, первых двух,

Восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней!

Х.К.А.

1875

На Линдеберга было жалко смотреть. Если можно было чем-то добить мозг смертельно уставшего человека после уже давно официально закончившегося рабочего дня, то лучше способа сложно было изобрести.

Оба сели на свои стулья.

Линдеберг молча достал сигарету и закурил. Пепельницей послужило забытое кем-то на журнальном столике блюдце с крошками.

Купер вдруг ощутил толчок в правую ногу, чуть повыше ботинка. Он вздрогнул и посмотрел вниз. Толстый черный кот обнюхивал штанину. Видимо, жирдяй что-то не рассчитал, пошатнулся на слабых лапках и заехал носом по ноге.

Расплывшись в улыбке, Купер аккуратно почесал кота за ушами. Дома в Нью-Йорке его сейчас ждали два мейн-куна. Приятель согласился пожить с котами неделю.

– Хорошо, – сказал наконец следователь. – Нильсен держит в руках книгу Эленшлегера. Это я увидел. И там что-то заумное написал Андерсен. Ладно. Видно также, что профессор прекрасно выглядит и полон энтузиазма. Но, если честно, не вижу здесь больше ничего интересного для следствия.

– А где же книга сейчас? – Купера впервые посетила эта мысль. – Вы не обнаружили ее рядом с телом.

– А почему ее должны были там обнаружить? Видео прислано в 13:53. Нильсен полез наверх за Киркегором и упал вместе с ним незадолго до 17:15. Он мог просто поставить Эленшлегера на место.

Или всё-таки розыгрыш?

Но тогда бы книгу нашли в рюкзаке. Ведь записав видео с привезенной из дома мистификацией, он положил бы ее обратно в рюкзак.

Про розыгрыш можно забыть.

– Нет, – покачал головой Купер, – обратно бы на полку не поставил. Это очень ценная находка для историка литературы. Уж поверьте!

– Тогда мог отложить на кассе. Если вам это так не дает покоя, давайте пойдем и спросим у продавщицы. Сейчас, докурю только.

Купер кивнул.

На расправу с сигаретой ушла пара минут. Кот за это время переместился к двери, каким-то неведомым образом поняв, что ее вот-вот откроют.

Когда все трое вышли в зал, там всё было без изменений. Девушка в свитере и джинсах, сидящая за столом возле кассового аппарата, до сих пор не могла успокоиться, а практикантка Линдеберга так и стояла рядом. Больше никого в помещении не было.

По всему книжному магазину были расставлены удобные кресла, на которых, судя по всему, вальяжно устраиваются посетители, чтобы полистать понравившуюся старинную книгу и неспешно обдумать, не пополнить ли ей свою домашнюю коллекцию. И Купера поначалу удивило, что девушки не уселись на них. Зачем торчать за рабочим прилавком и, уж тем более, стоять рядом, переминаясь с ноги на ногу? Но потом он сообразил: ведь пока на месте не поработает команда криминалистов – в этих своих белых «скафандрах», как он много раз видел в телесериалах, – до тех пор разгуливать по возможному месту преступления запрещено. Практикантка, очевидно, со всей ответственностью относилась к инструкциям.

Следователь подглядел что-то в своих записях. После чего произнес:

– Ида?

Продавщица, шмыгнув носом, посмотрела на него красивыми глазами с потекшей тушью.

У девушки худощавого телосложения были огромные испуганные глаза, курносый нос и длинные черные волосы, достающие ей до талии.

– Скажите, Ида, – спросил Линдеберг, – профессор сегодня откладывал у кассы книгу?

– Что, простите? – еле-слышно переспросила она.

– Профессор оставлял сегодня у кассы какую-то книгу? Ну, в смысле, говорил: пусть полежит здесь, никому не отдавайте, я ее точно куплю, а пока пойду посмотрю еще?

– Нет-нет, он так никогда не делал.

Купер не верил своим ушам. Он же не мог поставить ее обратно.

– Тогда еще один вопрос, – сказал Линдеберг. – Где тут полки с Эленшлегером?

– Это стеллаж по левой стороне, вон там. – Она вытянула левую руку. – В самом конце, рядом с огнетушителем.

– Благодарю вас. – Следователь перевел усталый взгляд на Купера. – Пойдем, вы быстрее меня отыщите интересующее вас издание. Только, ради бога, ничего не трогайте руками.

На лице практикантки изобразилась смесь самых разных чувств.

– Да-да, конечно, – заверил Купер.

Датский поэт, чью немецкую фамилию Oehlenschläger мало кто из датчан способен написать правильно, но чьи слова они слышат под музыку каждый раз перед выступлением своей сборной по футболу, – поэт этот гордо занимал целые две полки внизу огромного книжного стеллажа.

Купер осмотрел один корешок Эленшлегера за другим по несколько раз. В своем видео профессор повертел книгу, так что корешок с названием прекрасно запомнился. Для нижнего ряда Куперу пришлось даже приседать на корточки. Всё это время он боялся лишний раз выдохнуть и для надежности держал руки за спиной.

– Ну что я вам говорил! – Купер поднялся. – Это слишком ценная находка для историка литературы, чтобы вернуть ее на полку.

Линдеберг уже собрался было сделать очередную отметку.

– Ой… твою ж то мать… – Его шариковая ручка, выскочив, упала и закатилась под тумбу с книгами.

Точнее, это был стол, напоминающий вытянутую низкую тумбу, весь заваленный книгами. В магазинах одежды на нечто подобное обычно выкладывают джинсы и футболки. Старинная деревянная тумба стояла на довольно высоких ножках.

Выругавшись еще раз, Линдеберг лег на пол, чтобы достать из-под нее авторучку. Купер только сейчас заметил, что сбоку его жилетка словно немного вздута. Кобура с пистолетом, догадался он.

– А это еще что? – прокряхтел следователь.

Приподнявшись на локте, Линдеберг полез в карман жилетки за перчаткой и пакетиком для улик. Надев тонкую белую перчатку на правую руку, он аккуратно извлек из-под тумбы золотую цепочку.

Да тут еще и Мьёльнир!

Наклонившись, Купер с интересом всматривался в находку.

Следователь встал на ноги.

– Слетела с запястья, – заметил он, поправляя галстук. – Очень короткая цепочка. Еще и с фигуркой какой-то. Похоже на крестик.

Фигурка, и правда, напоминала христианский крест. Однако поперечная перекладина располагалась высоковато для христианского символа, к тому же вверху он был заостренным.

– Крестик? – Купер усмехнулся. – Вообще-то это молот Тора. Согласно мифам викингов, бог Тор не расставался со своим волшебным молотом. У него даже есть название: Мьёльнир.

Следователь недоверчиво посмотрел на Купера.

– Это точно он?

– Конечно.

Линдеберг пометил в блокноте.

– А профессор носил такую цепочку?

– Нет. Точно нет. Я бы обратил внимание.

– Тогда пойдем!

Он зачем-то зашагал к выходу. Купер последовал за ним.

Девушки на этот раз сидели в удобных креслах, и продавщица рисовала на листе бумаги. Она вела себя непривычно спокойно. Видимо, подействовали, наконец, таблетки, выданные врачами «Скорой».

Линдеберг поднес прозрачный пакет с найденной цепочкой поближе к ее лицу.

– Не ваша?

Ида взглянула, не вставая с кресла:

– Нет.

– Скажите, а когда в магазине последний раз делалась уборка?

– После закрытия. – Ида пожала плечами. – Как обычно. Вчера после закрытия я расставляла книги по местам, а наша уборщица наводила чистоту.

– Она мыла пол или хотя бы подметала под тумбами?

– Под чем?

– Ну, рядом с тем стеллажом, где Эленшлегер, там стоит на полу такая низкая вытянутая тумба, вся завалена книгами.

– А, поняла вас. Да, конечно. Влажная уборка под ними обязательна.

– А вы не замечали у уборщицы этой цепочки? Специалист вот утверждает, – Линдеберг кивнул на Купера, – что это молот Тора.

– Нет, не замечала. Но она вообще-то из эмигрантов с Ближнего Востока, ходит в мусульманском платке. Что-то сильно сомневаюсь, что она может быть любителем такой символики.

– Да уж, – согласился с ней Линдеберг. – Я тоже в этом сильно сомневаюсь.

* * *

Снаружи по-прежнему толпились зеваки и репортеры. И они ни за что на свете не позволили бы следователю спокойно выполнять свою рутинную работу – не дежурь возле входной двери полицейские.

Дальше всех, на расстоянии нескольких метров от остальных зевак, стояли двое мужчин.

Оба носили длинные бороды и длинные волосы. Одеты они были при этом в самые обычные куртки и джинсы. Кроме необыкновенно длинной растительности на лице и на голове, странным было, пожалуй, только одно обстоятельство. Разница в возрасте. Младшему из них едва ли исполнилось восемнадцать, а старшему смело можно было дать за шестьдесят.

На правом запястье у старшего бородача виднелась золотая цепочка. По одной лишь этой детали становилось ясно, что парочка – отнюдь не бомжи, которых благотворительная организация только что нарядила в выстиранную одежду и они просто не успели еще поваляться в ней под забором.

На золотой цепочке болтался, едва заметный, молот Тора.

– Слишком поздно, – вздохнул обладатель цепочки. – Нам уже не вернуть твой Мьёльнир.

– Думаете, они нашли? – В юном голосе еще звучала надежда.

– Если не нашли, то найдут. И нам этому не помешать.

– Что же со мной теперь сделает Жрец?

Его голос задрожал. Я ведь выполнил задание. Исполнил волю богов! Он мысленно находил оправдание своей оплошности.

Старший не ответил.

– Я даже не заметил, как она слетела с запястья. Может, всё-таки не в магазине? Может, мы еще найдем ее?

– Мы осмотрели уже каждый булыжник. – Сиплый голос не оставлял надежды. – Что произошло, то произошло. Тебе нужно принять это, Мадс. На всё воля Судьбы.

Мадса такой ответ, кажется, утешил не сильно.

У него задергался глаз.

Небо над Копенгагеном тем временем стало ярко-красным из-за заходящего солнца. Казалось, что столицу вот-вот сожрет гигантский пожар.

Глава 3

Линдеберг и Купер стояли перед уже хорошо знакомым им книжным стеллажом, молча переминаясь с ноги на ногу. Первый пребывал в задумчивости, второй – в растерянности.

Они вернулись к стеллажу с Эленшлегером, как только следователь закончил опрос продавщицы по поводу обнаруженной улики. Если бы не Купер, он давно бы уже позабыл про этого нафталинового поэта с дурацкой фамилией. Но исчезновение сборника стихов почему-то не давало аспиранту покоя.

На этот раз за мужчинами увязался кот. Он сидел на полу возле огнетушителя, вылизывал хвост и изо всех сил делал вид, что ему нет до них никакого дела.

– Может быть, – спросил Линдеберг, – у нее просто корешок стёрся и вы не увидели названия?

– Да нет же, вы сами смотрели видео. Профессор повертел книгу в руках, так что корешок там прекрасно виден. Вот, взгляните.

Купер снова включил видео и поставил нужную секунду на паузу.

– И правда, – согласился Линдеберг. – Я раньше не обратил внимание.

Он теперь хорошо различал на экране коричневый корешок, где чуть выше середины красовалась зеленая вставка. В этом зеленом квадрате золотистыми буквами, наклонным шрифтом, сверху было написано: «Адам», ниже: «Эленшлегер», еще ниже следовала черточка, а под ней заглавными буквами и всё тем же наклонным шрифтом: «СТИХИ». Под зеленой вставкой был изображен золотистый венок, в центре которого виднелась дата: «1803». Присутствовали еще какие-то фигуры и орнаменты, выше вставки и ниже венка, все они были выполнены золотистой краской, весьма удачно гармонируя с темно-коричневым фоном корешка.

– Ее на полках точно нет. – Купер выключил видео.

– Ну хорошо. А почему вы так, прошу прощения, зациклены на этой книге? Какая вообще разница, где она? Если бы она реально являлась какой-то сверхценной, то не пылилась бы в магазине старых книг, а выставлялась на одном из аукционов по цене не самого дешевого автомобиля. Разве не так?

Купер задумался.

– Как бы вам объяснить, – сказал он. – Это дебютный сборник Эленшлегера. Именно в нем содержится культовое для всего датского романтизма стихотворение «Золотые рога». Но, насколько я понимаю, бесценным для коллекционеров является другое издание, самое первое. Книга вышла в декабре 1802 года. То, что держал в руках Нильсен, уже из дополнительного тиража следующего года. Кстати, называть дебютный сборник поэта почему-то стали «1803», что немного нелогично. – Купер пожевал губы. – Профессор сходу назвал бы вам точный тираж той допечатки. По-моему, напечатали на этот раз около полутысячи экземпляров. В общем, не такая уж и безумная редкость.

– Вот, а я вам о чем?

– Однако, – продолжил Купер, – экземпляр, который мы не можем сейчас отыскать, вероятно, когда-то хранился в личной библиотеке Андерсена. Что на порядки увеличивает его стоимость. Но и это не главное. Главное – что именно написал там Андерсен слева от титульного листа. Он упоминает в своей загадке Одрёрир, чашу богов с Мёдом поэзии! Это очень важно для филологической науки! Не хочу утомлять вас сейчас древнескандинавскими мифами и их преломлением в творчестве Андерсена. Профессор верно сказал на видео: об этом моя кандидатская диссертация. Уж поверьте, содержание надписи имеет огромную научную ценность!

Линдеберг всё это время делал краткие пометки в блокноте.

– «Мог храниться в библиотеке Андерсена», – пробубнил он, не отрывая глаз от записей. – «Тогда на порядки выше стоимость».

Он подумал и заметно оживился.

– Так-так. Вот это интересно.

Текст Андерсена его не впечатлил, с досадой констатировал Купер.

– Итак, – сказал следователь, – осталось уточнить хронологию событий. Незадолго до 13:53 Нильсен натолкнулся на эту книгу. И сразу записал для вас видео. Он сам так говорит на нем. Время взято из вашего с профессором чата. Он записал видео возле… э-э-э… Можете еще раз включить? По заднему плану сверим, где именно он стоял.

Купер исполнил просьбу.

– Остановите-ка! – скомандовал Линдеберг, едва видео началось. – Отлично. Он стоял прямо здесь, лицом к стеллажу. Так же, как и мы. Видите, у нас за спиной, на одной из полок, белый бюст какого-то бородатого философа?

– Это Сократ.

– Так вот, он попал в кадр.

Купер присмотрелся и тоже заметил Сократа на экране айфона.

– Далее, – сказал Линдеберг. – Незадолго до этого Нильсен вернулся в магазин с ланча. Так сообщила продавщица. И больше не отлучался. Значит, телефон профессора должен был быть найден при нем. – Линдеберг нахмурился и, кашлянув, продолжил: – Профессор, скорее всего, носил книгу Эленшлегера в руках чуть более трех часов, до своей смерти, наступившей незадолго перед 17:15. Возможно, клал ее на свой рюкзак рядом, чтобы никто не взял, пока он смотрит другие книги. Наконец, он забрел в самый отдаленный закуток магазина, где полез на верхнюю полку за трактатом Киркегора «Или-или». В 17:15 посетители обнаружили там на полу его тело и подняли панику. Продавщица немедленно позвонила в «Скорую». Те уже вызвали полицию. Кто-то сообщил журналистам. – Следователь потеребил галстук. – Лицо, первым обнаружившее тело, пока не установлено. Продавщица не может вспомнить, кто это был, а сам тот человек не стал дожидаться полиции.

– Утащить у покойника книгу и телефон?! – вырвалось у Купера. – Это же полный бред!

Следователь напряженно думал о чем-то.

– Ради антиквариата, – медленно произнес он, – людей вообще-то время от времени убивают.

Купер ничего не понимал.

– Смотрите, – сказал Линдеберг, – профессор мог отправить видео с находкой не только вам. Этот «кто-то еще» имел целых три часа, чтобы прийти в магазин, выждать удачный момент и столкнуть Нильсена со стремянки. Правда… в таком случае этот кто-то должен был знать, что видеонаблюдение сегодня не работает. Или же… Да! Так вероятнее. Он сумел каким-то образом отключить его. Наши техники еще выяснят все обстоятельства. Убив профессора, преступник схватил ценную книгу и телефон. Ведь при помощи телефона следствие бы легко установило, с кем Нильсен поделился информацией о находке.

– Но убить человека ради книги из библиотеки Андерсена?

– Затем… – Линдеберг проигнорировал вопрос. Глаза его азартно засверкали, как у охотничьего пса, почуявшего запах добычи. – Затем убийца приложил палец профессора к телефону и разблокировал его. Перешел ближе к выходу из магазина, а как только начались крики и паника, незаметно вышел. В телефоне он копался еще несколько минут. Как минимум, в Телеграме проторчал до 17:19. Его интересовало, не отправлял ли профессор видео с книгой кому-нибудь еще.

И увидел, что мне.

– То нападение на вас! – воскликнул Линдеберг. – Да, разумеется. Скорее, скорее!

Они помчались к выходу.

– Кристина! – крикнул он еще издалека напарнице. – Бегом в начало Фиолстреде! Там есть кафе. – Следователь бросил взгляд на Купера. – Вас ведь возле кафе повалили на мостовую?

– Да. Из него выбежали две бабульки. Хотели помочь.

– Бабульки? Расскажите нам всё в двух словах. Время очень дорого.

– Э-э-э. Да почти нечего рассказывать. Был толчок в спину, я упал лицом вниз. Кто-то уселся сверху. Но тут же слез. Я поднялся, и тогда из кафе выбежали две пенсионерки. Э-э-э. Да, они сказали, что нападавшего спугнул какой-то прохожий. Кажется, всё. У меня из карманов ничего не украли.

– Отлично. Возможно пенсионерки еще там! Кристина, опросите всех посетителей кафе. Важны любые детали. Как выглядел нападавший? Во что был одет? Какого роста? Проверьте, нет ли возле кафе камер наружного наблюдения. В общем, всё, как вас учили в Школе полиции.

– Поняла. – Практикантка уже стояла в куртке и, сказав это, проворно исчезла в дверях.

Линдеберг повернулся к продавщице.

– Ида, – сказал он, – вы сделали то, о чем я вас с самого начала просил?

Продавщица протянула следователю листок бумаги.

– Я очень рассеянная, мало кого смогла вспомнить. Но что-то, конечно, нарисовала.

Линдеберг, обрадовавшись, принялся изучать рисунок. Затем сказал:

– Вы могли бы показать, где именно ходили эти посетители?

Ида поднялась с кресла.

Оказалось, что она чуть выше Линдеберга. Однако всё же не достигала по росту до американца. При этом у девушки была красивая фигура: ее ногам позавидовала бы любая фотомодель. Но Куперу она показалась слишком уж худой.

Зачем работать продавщицей? спросил он себя. В модельном бизнесе же любят таких?

Линдеберг вскоре понял, что толку от показаний Иды мало. Девушка вовсе не кокетничала, говоря про свою рассеянность. Если существуют на свете люди с феноменальной памятью, то почему бы не существовать и их полным противоположностям? Ида явно относилась к ним.

Когда так прошли целых десять минут, Купер уже открыл было рот, чтобы спросить: он еще чем-нибудь полезен для следствия? Или можно идти?

И вдруг у Линдеберга зазвонил телефон.

– Слушаю, Кристина. Быстро же вы… Что?.. Правда?.. Так и сказал?.. Он уверен?.. Странно… Очень странно… Да, я понял… Спасибо, что сразу позвонили. Продолжайте опрос остальных.

Линдеберг отключился.

– Это напарница, – повернулся он к Куперу. – Уже нашла нового свидетеля. В общем, на вас напал человек со шприцем в руке. Воткнул его вам в шею.

– Что?! – Купер побледнел.

Он принялся в ужасе ощупывать шею сзади.

– Давайте лучше я взгляну. – Линдеберг подошел поближе.

Пятно на воротнике моего пальто.

Та странная жидкость без запаха.

Так вот в чем дело! Он промахнулся из-за окрика прохожего, и яд вошел в толстый шерстяной воротник.