Кошмары мертвецов, или Лавкрафт на минималках

– Да, он самый… – вздыхает парень. Я подхожу к ним, дабы не оставлять нашу спутницу без поддержки. Начал ревновать?

– Я преподаю современную литературу в Новом Мискатоникском, – сообщает Элизабет. – Поэтому и знаю вас… Он писатель! – оборачивается она ко мне, пребывая в явном восторге.

– Да… Писатель… Именно так, – кивает Херроуз и отпивает из стакана. По-моему, он уже изрядно пьян.

Подходит мой напарничек (конечно же, неся открытую бутылку виски) и пытается выведать у литератора цель его визита в Инсмаут.

– Меценат по фамилии Жадный любезно пригласил меня погостить… Устроить пару пьянок… Учинить несколько публичных чтений… – бухой Херроуз неторопливо поправляет шляпу. В большом камине уже одни угольки.

Писатель максимально учтиво осведомляется, зачем мы пожаловали в «эту туманную задницу побережья».

– Ради экскурсии на рыбзавод. – Дурацки шутит мой напарник.

– По правде говоря, мы ищем одну редкую книгу… – Элизабет отводит свои васильковые глаза. Она великолепна.

– А я ведь могу вам помочь! – сразу оживляется Херроуз. – Тут замечательная библиотека, в ратуше… Могу вас проводить.

– Было бы неплохо, – замечаю я, вежливо улыбаясь новому знакомому. – Конечно, если это не ловушка.

Писатель саркастично фыркает:

– Да брось, приятель… Мой стакан с пойлом – вот это ловушка… Причем самая страшная.

И мы следуем за пьяным литератором сквозь сумрак инсмаутского собора в робкой и сомнительной надежде найти «Некрономикон» на одной из пыльных полок местной библиотеки.

– Кстати, а что это за люди? Зачем они здесь собрались? – вопрос со стороны моего горе-коллеги (он уже осушил бутылку на треть, похоже, от волнения).

Мы поднимаемся по пологой лестнице, ведущей в кулуары, а Уильям Херроуз говорит:

– Они сектанты… Местное тайное общество… Нам сюда.

Он сворачивает в ближайший коридор, там несколько массивных дверей. Наш проводник с нажимом открывает нужную, мы проходим внутрь…

– Если кто спросит, скажете, что вы со мной… По приглашению… А мне необходимо опять выпить… Удачи в поисках. – Он удаляется, оставив нас в огромной зале с тысячами книг на стеллажах.

И тут еще присутствует мрачный старик, сидящий в ситцевом кресле. Старик смотрит на нас, мы на него, момент неловкий, странный…

– Вы ищете книгу, верно?

– Именно так. – Твердо говорит мой напарник. И тогда старик рассказывает о том, что он глава инсмаутской Ложи Дагона, один из хранителей Ордена Тени Древних; они долго ждали нашего появления; чтобы сбылось то, что должно, мы обязаны прочесть хотя бы несколько страниц заветной книги…

Мы с Элизабет удивленно и робко подходим к полке, в сторону которой указал старший сектант. «Некрономикон» будто мерцает чернотой корешка. Он будто бы живой. И приглашает нас…

Мой заметно опьяневший напарник, поставив бутылку вискаря на круглый стол перед одним из высоченных окон, подходит к нам и снимает «Некрономикон» со стеллажа (на месте пустоты в книжном ряду тут же возникает сквозняк, словно ветер пустыни подул в замочную скважину бытия)…

Старый сектант, глава Ложи, хранитель Ордена, сидит в своем кресле и смотрит на то, как мы втроем, склонившись над открытым гримуаром, читаем строки, которые постепенно меняют смысл и содержание:

И где-то там, в глубинах подводного города, сейчас проснется Спящий. Гигант расправит плечи и выйдет на свет… Космическая темнота из колючей проволоки измерений открывает ворота: немыслимые печи вечности уже зажглись, а газовые камеры звезд сияли там всегда… Чудовищное равнодушие.

Чужое время, чуждое пространство.

Личины здешних архетипов взирают на нас с тобой. Потоки розовых ветров плавно мелькают над лесом: они будто бы сразу в двух мирах скорости: спокойном и яростно-быстром.

Розовые ветра сплетаются, срываясь в лазурно-васильковую высь над лесом… Мы уходим. И дальше пустота.

А ведь все достаточно просто: ни один маньяк, ни одна эпоха тирании в истории стран, ни одна долгая цепь фатальных событий, а уж тем более элементарные неудачи и мелкие неурядицы – ничего не значат для Вечности счастья и любви, которая находится в бесконечной гармонии со Вселенной (даже без малейшего намека на участие человека).