Воспоминания

В периодике тех лет появлялись и такие отзывы, в которых указывалось, что Алексеев пытается «под флагом очерка протащить свои чуждые и враждебные пролетариату взгляды» (ф. 2524, оп. 1, ед. хр. 100, л. 54).

Как результат поездки в Бобрики (ныне город Новомосковск) появляется роман «Роза ветров» (1930–1933) о строительстве коксохимического комбината.

Известны работы Г. В. Алексеева и в драматургическом жанре: пьесы «Макинтош», «Удар в степь», «Утро на Онеге», «Наследство героя» (по роману «Тени стоящего впереди»). По словам писателя, инсценировать этот роман для своего театра ему предложил А. Я. Таиров (см. письмо Г. В. Алексеева А. Д. Попову от 16 марта 1928 г. Ф. 2417, оп. 1, ед. хр. 495).

В 1933 году Алексеев с бригадой писателей по поручению Оргкомитета ССП отправляется на север «для участия в работах по реорганизации лит[ературного] движения, проводить краевой пленум и областной съезд писателей Севера» (ф. 2524, оп. 1, ед. хр. 65).

Там вместе с Артемом Веселым и Иваном Молчановым он занимается сбором и изучением фольклора северных народностей: ненцев и коми.

В мае 1934 года Г. В. Алексеев был принят в члены Союза советских писателей.

В своих «Автобиографических заметках» он отмечал: «Написанное мною за эти годы пусть само ответствует о моих поисках, провалах и достижениях. Три материка земного шара, десятилетние скитания и ранние седины выучили меня честному отношению к слову – вот почему никогда ни в каких литературных группах, сообществах и конкубинатах не состоял и впредь состоять не намерен: за написанное мною ответствовать (а при наличии группировок придется и впредь только ответствовать) предпочитаю один» (там же, ед. хр. 61, л. 10).

С конца 20-х и в 30-е годы его творчество все чаще получает лишь негативную оценку. Строки из его письма Л. М. Кагановичу от 21 апреля 1934 года раскрывают ту обстановку, в которой приходилось работать писателю: «…за все 11 лет работы в Советском Союзе […] я каждый день думал, что надо сложить перо, иначе его все равно вырвут группировки, любимой и испытанной мишенью которых я за все это время был.

Меня били наотмашь […], били за то, что я посмел догадаться, и били за то, что догадаться не посмел, меня обвиняли последовательно то в правом, то в левом уклоне […] за то, что посмел поставить проблему, а разрешить не посмел […]. „Шубу“, о которой покойный Фриче писал, что она сигнализует^[1] советской общественности тип нэпмана, рапповская критика била за то, что я посмел дать образ нового кулака, и его мысли привязала мне как автору […]. Я мог бы привести примеры нечестной критики, когда выписки из моего текста коверкались нарочито с тем, чтобы в неточном этом тексте меня обвинить. А когда не за что было бить, мои произведения замалчивались или просто не пропускались, и тогда никак нельзя было отыскать причины, почему они не пропущены. Так не были пропущены мои пьесы: „Шуба“, принятая к постановке художественным руководством МХТа, „Наследство героя“ в театре Революции» (ф. 2524, оп. 1, ед. хр. 66, л. 1).

Весной 1938 года писатель был арестован по ложному обвинению. Он проходил по одному «делу» с арестованными 28 октября 1937 года Борисом Пильняком и Артемом Веселым. Дата смерти Г. В. Алексеева, указанная в справке о реабилитации от 1956 года – 1943 год, – по-видимому, является фальсифицированной. В издании «Архив А. М. Горького» (Т. 10. Горький и советская печать. Кн. 2. М., 1965. С. 386) годом смерти Алексеева назван 1938.

В 1961 году в издательстве «Советский писатель» были вновь изданы роман Алексеева «Роза ветров» и отдельные рассказы. В 1976 году это издание повторилось.