Учение о сущности

3. Противоположность

В противоположности завершается определенная рефлексия, различение. Противоположность есть единство тожества и различия; ее моменты различны в одном тожестве; в этом смысле они противоположны.

Тожество и различение суть моменты различения, содержимые внутри его; они суть рефлектированные моменты его единства. Равенство же и неравенство суть ставшая внешнею рефлексия; их тожество с собою есть не только безразличие каждого из них к различенному от него, но и к бытию в себе и для себя, как таковому; тожество с собою в противоположность рефлектированному в себя, следовательно нерефлектированная в себя непосредственность. Положение сторон внешней рефлексии есть поэтому бытие, также как их неположение есть небытие.

При ближайшем рассмотрении моментов противоположности они оказываются рефлектированным в себя положением или определением вообще. Положение есть равенство и неравенство; оба они, рефлектированные в себя, образуют определения противоположности. Их рефлексия в себя состоит в том, что каждое в нем самом есть единство равенства и неравенства. Равенство есть только в рефлексии, которая сравнивает посредством неравенства, следовательно опосредывает через нее другой безразличный момент; равным образом неравенство есть лишь в том же рефлектирующем отношении, в котором есть равенство. Каждый из этих моментов есть, стало быть, в своей определенности целое. Он есть целое, поскольку он содержит в себе также и другой момент; но так как это его другое есть безразлично сущее, то каждый момент содержит в себе отношение к своему небытию и есть лишь рефлексия в себя или целое, относящееся существенно к своему небытию.

Это рефлектированное в себя равенство с собою, содержащее внутри его самого отношение к неравенству, есть положительное; неравенство же, содержащее внутри его самого отношение к своему небытию, к равенству, есть отрицательное. Или оба суть положение; поскольку же различаемая определенность принята, как различенное определенное отношение положения к себе, то противоположность, с одной стороны, есть положение, рефлектированное в свое равенство с собою; с другой стороны, оно же рефлектировано в свое неравенство с собою: положительное и отрицательное. Положительное есть положение, рефлектированное в равенство с собою; но так как рефлектированное есть положение, т. е. отрицание, как отрицание, то эта рефлексия в себя имеет своим определением отношение к другому. Отрицательное есть положение, рефлектированное в неравенство; но так как положение есть самое неравенство, то эта рефлексия есть тем самым тожество неравенства с самим собою и абсолютное отношение к себе. Таким образом, обоим свойственны – положению, рефлектированному в равенство с собою, – неравенство, а положению, рефлектированному в неравенство с собою, – равенство.

Положительное и отрицательное суть, таким образом, ставшие самостоятельными стороны противоположности. Они самостоятельны, поскольку они суть рефлексия целого в себя, и они принадлежат противоположности, поскольку целое, рефлектированное в себя, есть определенность. Вследствие своей самостоятельности они образуют определенную в себе противоположность. Каждое из них есть оно само и свое другое, и потому каждое имеет свою определенность не в чем-либо другом, а в себе самом. Каждое относится к самому себе, лишь относясь к своему другому. Это отношение имеет две стороны; каждое есть отношение к своему небытию, как снятие внутрь себя этого инобытия; таким образом, его небытие есть лишь момент внутри его. Но, с другой стороны, положение стало здесь бытием, безразличным состоянием; содержащееся в каждом его другое есть поэтому также небытие того, в чем оно должно содержаться, лишь как момент. Каждое есть поэтому лишь постольку, поскольку есть его небытие, и притом в тожественном отношении.

Определения, образующие положительное и отрицательное, состоят, следовательно, в том, что положительное и отрицательное суть, во-первых, абсолютные моменты противоположности; их наличность есть нераздельно некоторая рефлексия; это опосредование, в котором каждое обусловлено небытием своего другого, следовательно, своим другим или своим собственным небытием. Таким образом, они суть вообще противоположные; или иначе каждое есть лишь противоположное другому, первое еще не есть положительное, а второе еще не есть отрицательное, но оба они суть отрицательные, одно относительно другого. Каждое вообще есть, следовательно, во-первых, поскольку есть другое; оно есть то, что оно есть через другое, через свое собственное небытие; оно есть лишь положенное; во-вторых, оно есть, поскольку другого нет; оно есть то, что оно есть, через небытие другого; оно есть рефлексия в себя. Но оба суть одно и то же опосредование противоположности вообще, в коем они вообще суть лишь положенное.

Но далее это простое положение вообще рефлектировано в себя; положительное и отрицательное по этому моменту внешней рефлексии безразличны к тому первоначальному тожеству, в котором они суть лишь моменты; или, иначе, поскольку эта первая рефлексия есть собственная рефлексия положительного и отрицательного в само себя, и каждое их положение есть в них самих, то каждое из них безразлично к этой своей рефлексии в свое небытие, к своему собственному положению. Таким образом, обе стороны только различны, и поскольку их определенность – быть положительным и отрицательным – образует их положение, одного в противоположность другому, то каждая из этих сторон определена так не в ней самой, а есть лишь определенность вообще; поэтому хотя каждой стороне присуща одна из определенностей – положительного или отрицательного, но они могут быть переставляемы, и каждая сторона имеет такое свойство, что она может быть одинаково принимаема как за положительную, так и за отрицательную.

Но положительное и отрицательное есть, в-третьих, не только положенное, не просто безразличное, а его положение или отношение к другому в некотором единстве, которое не есть оно само, в каждым из них вобрано обратно в себя. Каждое из них в нем самом положительно и отрицательно; положительное и отрицательное есть определение рефлексии в себе и для себя; лишь в этой рефлексии противоположного внутрь себя оно положительно и отрицательно. Положительное имеет в нем самом отношение к другому, составляющему определенность положительного; равным образом отрицательное не есть отрицательное в противоположность другому, а имеет также в нем самом ту определенность, в силу которой оно есть отрицательное.

Таким образом, каждое из них есть самостоятельное сущее для себя единство с собою. Положительное, правда, есть положение, но так, что для него положение есть лишь положение, снятое. Оно есть непротивоположное, снятая противоположность, но как сторона самой противоположности. Как положительное, нечто хотя и определено в отношении к некоторому инобытию, но так, что его природа состоит в том, чтобы не быть положенным; оно есть рефлексия в себя, отрицающая инобытие. Но и его другое, отрицательное, само уже не есть положение или момент, а самостоятельное бытие; таким образом, отрицающая рефлексия в себя положительного определяется, как исключающая из себя это свое небытие.

Таким образом, отрицательное, как абсолютная рефлексия, есть отрицательное, не как непосредственное, а как снятое положение; оно есть отрицательное в себе и для себя, положительно покоящееся на самом себе. Как рефлексия в себя оно отрицает свое отношение к другому; его другое есть положительное, некоторое самостоятельное бытие; его отрицательное отношение к последнему состоит поэтому в том, чтобы исключать оное из себя. Отрицательное есть данное для себя противоположное в противоположность положительному, которое есть определение снятой противоположности, покоящаяся на себе полная противоположность, противоположная тожественному себе положению.

Положительное и отрицательное суть тем самым положительное и отрицательное не только в себе, но в себе и для себя. Они в себе, поскольку отвлекается от их исключительного отношения к другому, и они берутся лишь по их определению. Нечто положительно или отрицательно в себе, поскольку оно должно быть определяемо так не только в противоположность другому. Но положительное или отрицательное, не как положение и потому не как противоположные, суть каждое непосредственное, бытие и небытие. Но положительное и отрицательное суть моменты противоположности, их бытие в себе образует лишь форму их рефлектирования в себя. Нечто есть положительное в себе без отношения к отрицательному, и нечто есть отрицательное в себе без отношения к положительному; в таком определении удерживается лишь отвлеченный момент этого рефлектирования. Но быть сущим в себе положительным или отрицательным значит по существу быть противоположным, это есть не момент, не сравнение, но собственное определение противоположных сторон. Поэтому, положительное или отрицательное таково в себе не вне отношения к другому, но так, что это отношение, и притом, как исключающее, составляет их определение или бытие в себе; в нем они, таким образом, вместе и в себе, и для себя.

Примечание. Здесь нужно упомянуть о понятии положительного и отрицательного, как оно употребляется в арифметике. Оно предполагается там известным; но так как оно понимается не в своем определенном различении, то оно не изъято от неразрешимых затруднений и запутанности. Только что получились оба реальных определения положительного и отрицательного – кроме простого понятия их противоположения, – состоящие в том, что, во-первых, в основе лежит лишь различное непосредственное существование, простая рефлексия которого в себя различается от его положения, от самого противоположения. Поэтому последнее признается сущим не только в себе и для себя, и хотя причастным различию так, что каждое из различных есть противоположное вообще, но вместе с тем остается для себя безразличным к нему, и все равно, какое из обоих противоположных различных считается положительным или отрицательным. Но, во-вторых, положительное есть положительное в себе самом, отрицательное – отрицательное в себе самом, так что различное не безразлично одно к другому, но это есть его определение в себе и для себя. Обе эти формы положительного и отрицательного проявляются уже в первых определениях, в коих они употребляются арифметикою.

Во-первых, +а и – а суть вообще противоположные величины; а есть лежащая в основе обеих сущая в себе единица, которая, будучи сама безразлична к противоположению, без всякого дальнейшего понятия служит здесь мертвым основанием. Правда, – а означает отрицательное, +а – положительное, но каждое из них есть столь же противоположное, как и другое.

Далее, а не есть только простая лежащая в основе единица, но, как +а и – а, она есть рефлексия этих противоположений в себя; даны два различных а, и безразлично, какое из них хотят считать за положительное или отрицательное; оба остаются различными и положительными.

По первому взгляду, +у – у=0, или в выражении –8+3 положительное 3 есть отрицательное относительно 8-ми. Противоположные снимаются в их соединении. Один час пути на восток и столько же назад на запад снимают первый из сделанных путей; если дано столько-то долга на столько-то менее имущества, то наличность на столько-то большего имущества, снимает на столько-то долга. Час пути на восток не есть вместе с тем положительный путь в себе, ниже путь на запад – отрицательный путь, но эти направления безразличны относительно сказанной определенности противоположности: лишь третье извне привходящее к ним соображение делает один из них положительным, другой отрицательным. Равным образом, и долги не суть отрицательное в себе и для себя; они таковы лишь по отношению к должнику, для заимодавца же они суть его положительное имущество; это некоторая сумма денег или других каких-либо ценностей, которая становится долгом или имуществом по извне привходящим соображениям.

Противоположные, правда, снимаются при приведении их в соотношение так, что в результате получается нуль; но в них дано также их тожественное отношение, которое безразлично к самой противоположности; таким образом, они образуют одно. Как было упомянуто о сумме денег, она есть лишь одна сумма или а, одно а и в +а, и в – а; равным образом, путь есть лишь одна часть пути, а не два пути, один на восток, а другой на запад. Также точно ордината у одна и та же, на какой бы стороне оси она ни была взята; в этом смысле +у – у=у; это лишь ордината, лишь ее определение и закон.

Но далее два противоположных суть не одно безразличное, а два безразличных. Как противоположные, они суть также рефлектированные в себя и таким образом остаются различными.

Так, в выражении –8+3 дано вообще одиннадцать единиц; +у и – у суть ордината на противоположных сторонах оси, на которых каждая есть существование, безразличное к этой границе и к ее противоположности; таким образом +y – у=2у. Равным образом, путь, сделанный на восток и на запад, есть сумма двойного усилия или сумма двух периодов времени. Точно также в государственной экономии определенное количество денег или ценностей есть не только это одно количество, как средство существования, но оно удвоено; оно есть средство существования и для заимодавца, и для должника. Государственное имущество исчисляется не только, как сумма наличных денег и других недвижимых и движимых ценностей, существующих в государстве, еще менее, как сумма, остающаяся свободною по отнятии пассивного имущества от активного, но капитал, хотя бы его активное и пассивное определение сводилось к нулю, остается, во-первых, положительным капиталом, как +а – а=а; а, во-вторых, поскольку он разнообразным способом является пассивным, данным и снова данным в заем, он оказывается тем самым весьма разнообразным средством.

Но противоположные величины не только с одной стороны вообще противоположны, а с другой реальны или безразличны; но хотя определенное количество есть само безразлично ограниченное бытие, ему присуще также положительное в себе и отрицательное в себе.

Например, а, поскольку оно не имеет знака, считается за положительное, если перед ним требуется поставить знак. Если бы оно было противоположным вообще, то его одинаково можно бы было принять и за – а. Но положительный знак дается ему непосредственно, так как положительное имеет для себя своеобразное значение непосредственного, как тожественного себе в отличие от противоположения.

Далее, когда положительные и отрицательные величины складываются или вычитаются, то они считаются за положительные и отрицательные для себя, а не становятся такими лишь через отношение сложения или вычитания, внешним способом. В выражении 8–(–3) первый минус противополагается 8-ми, а второй минус (–3) есть противоположный в себе, вне этого отношения.

Ближе обнаруживается это в умножении и делении; здесь положительное должно быть принимаемо по существу, как непротивоположное, отрицательное же, как противоположное, а не следует понимать обоих определений одинаково лишь за противоположные. Так как учебники при доказательствах правил знаков в обоих этих действиях вообще исходят от понятия противоположных величин, то эти доказательства оказываются недостаточными и запутываются в противоречия. Но плюс и минус в умножении и делении получают более определенное значение положительного и отрицательного, так как взаимное отношение множителей, как единицы и определенного числа, не есть просто отношение большего и меньшего, как при сложении и вычитании, а имеет качественный характер, вследствие чего и плюс, и минус получают качественное значение положительного и отрицательного. Без такого определения и исходя только от понятия противоположных величин, легко можно вывести ложное заключение, что если – а*+а=—а², то наоборот, +а*—а=+а². Так как один из множителей есть определенное число, а другой – единица, причем за первое принимается обыкновенно первый множитель, то оба выражения – а*+а и +a*—а различаются тем, что в первом +а есть единица, – а определенное число, а во втором наоборот. По поводу первого следует сказать, что если +а должно быть взято – а раз, то +a берется не просто а раз, а вместе с тем противоположным образом, т. е. – а раз +а; поэтому так как тут +, то его следует взять отрицательно, и произведение есть – а². Если же, как во втором случае, – а должно быть взято +а раз, то – а также должно быть взято не – а раз, а в противоположном смысле, т. е. +а раз. По такому же рассуждению, как и в первом случае, произведение должно быть +а². То же самое имеет место и при делении.

Это заключение необходимо, поскольку плюс и минус берутся лишь как противоположные величины вообще; минусу в первом случае приписывается способность изменять плюс; во втором же случае плюс не имеет такой силы над минусом, несмотря на то, что он так же, как последний, есть противоположное определение величины. Действительно, плюс не обладает такою силою, так как он должен быть здесь взят по своему качественному определению относительно минуса, поскольку множители относятся между собою качественно. Следовательно, отрицательное есть здесь противоположное в себе, как таковое, а положительное – неопределенное, безразличное вообще; правда, оно есть также отрицательное, но отрицательное другого, а не в себе самом. Определение привходит, стало быть, как отрицание, лишь через отрицательное, а не через положительное.

Поэтому и – а*—а=+а², так как отрицательное а должно быть взято не только противоположным образом (так оно было бы взято при умножении на а), но отрицательно. А отрицание отрицания есть положительное.

C. Противоречие

1. Различение вообще содержит в себе обе свои стороны, как моменты; в различии они безразлично распадаются; в противоположности, как таковой, они суть стороны различения, определенные лишь через другое, стало быть, лишь моменты; но они равным образом определены в них самих, безразличны одна относительно другой и взаимно исключаются; они суть самостоятельные определения рефлексии.

Одна из них есть положительное, другая отрицательное, но первая есть положительное в нем самом, а вторая – отрицательное в нем самом. Каждое обладает безразличною самостоятельностью для себя потому, что ему свойственно отношение в нем самом к другому его моменту; таким образом, оно есть целостная замкнутая внутри себя противоположность. Как такое целое, каждое опосредовано с собою своим другим и содержит последнее. Но далее оно опосредовано с собою небытием своего другого; таким образом, оно есть сущее для себя единство и исключает другое из себя.

Поскольку самостоятельное определение рефлексии исключает другое в том же отношении, в каком оно содержит в себе другое и потому самостоятельно, то оно в своей самостоятельности исключает из себя свою собственную самостоятельность; ибо последняя состоит в том, чтобы содержать в себе свое другое определение и лишь потому не быть отношением к чему-либо внешнему; но также непосредственно в том, чтобы быть самой собою и исключать из себя свое отрицательное определение. Таким образом, она есть противоречие.

Различение есть вообще уже противоречие в себе; ибо оно есть единство таких, которые суть лишь постольку, поскольку они не суть одно, – и разделение таких, которые суть, лишь как разделенные в одном и том же отношении. Положительное же и отрицательное суть положенное противоречие, ибо, как отрицательные единицы, они суть самое положение себя, а потому каждое из них есть снятие себя и положение своего противоположного. Они обращают определяющую рефлексию в исключающую; ибо исключение есть одно различение, и каждое из различенных, как исключающее, есть само целое исключение и, следовательно, каждое исключает себя внутри себя самого. Если рассматривать для себя каждое из самостоятельных определений рефлексии, то положительное есть положение, рефлектированное в равенство с собою; положение, которое не есть отношение к чему-либо другому, следовательно, такое состояние, в коем положение снято и исключено. Тем самым положительное обращает себя в отношение небытия к некоторому положению.

Таким образом, оно есть противоречие, ибо, как положение тожества с собою через исключение отрицательного, оно само себя обращает в отрицательное, т. е. в другое, исключаемое им из себя. Это другое, как исключенное, положено свободным от исключающего и тем самым рефлектированным в себя и само исключающим.

Таким образом, исключающая рефлексия есть положение положительного, как исключающего другое, так что это положение есть непосредственно положение его другого, исключающего первое.

Это абсолютное противоречие положительного, но оно есть непосредственно и абсолютное противоречие отрицательного, положение их обоих в одной рефлексии. Отрицательное, рассматриваемое для себя в противоположность положительному, есть положение, рефлектированное в неравенство с собою, отрицательное, как отрицательное. Но отрицательное само есть неравное, небытие некоторого другого; тем самым рефлексия в его неравенство есть собственно его отношение к самому себе. Отрицание вообще есть отрицательное, как качество или непосредственная определенность; но отрицательное, как отрицательное, относится к отрицанию себя, к своему другому. Если это отрицательное берется, лишь как тожественное первому, то оно, как и первое, есть лишь непосредственное; таким образом, они берутся не как другие относительно одно другого, следовательно, не как отрицательные; отрицательное вообще не есть непосредственное. Но так как далее каждое есть также то же самое, что и другое, то это отношение неравных есть также отношение их тожества.

Итак, тут получается такое же противоречие, как и в положительном, именно положения или отрицания, как отношения к себе. Но положительное есть это противоречие лишь в себе, отрицательное же есть положенное противоречие; ибо в своей рефлексии в себя, в силу которой отрицательное в себе и для себя, или как отрицательное, тожественно себе, оно имеет то определение, что оно есть нетожественное, исключение тожества. Оно состоит в том, чтобы быть тожественным себе в противоположность тожеству и тем самым исключать само себя из себя через свою исключающую рефлексию.

Отрицательное есть, следовательно, полная, как противоположность, опирающаяся на себя противоположность, абсолютное не относящееся к другому различение; оно исключает из себя тожество, как свою противоположность, а тем самым и само себя, ибо, как отношение к себе, оно определяет себя, как то самое тожество, которое оно исключает.

2. Противоречие разрешается. В исключающей саму себя рефлексии, которая только что рассмотрена, положительное и отрицательное снимают каждое себя само в своей самостоятельности; каждое есть просто переход или скорее превращение себя в свою противоположность. Это непрекращающееся исчезание противоположных в них самих есть ближайшее единство, возникающее через противоречие, оно есть нуль.

Но противоречие содержит в себе не только отрицательное, а также и положительное; или, иначе, исключающая саму себя рефлексия есть вместе с тем полагающая рефлексия; результат противоречия не есть только нуль. Положительное и отрицательное образуют положение самостоятельности; отрицание их через них самих снимает положение самостоятельности. Вот что поистине разлагается в противоречии.

Рефлексия в себя, в силу которой стороны противоположности становятся самостоятельными отношениями к себе, есть ближайшим образом их самостоятельность, как различенных моментов, они суть, таким образом, лишь в себе эта самостоятельность, ибо они суть еще противоположенные, и их положение состоит в том, что они таковы в себе. Но их исключающая рефлексия снимает это положение, делает их сущими для себя самостоятельными, такими, которые самостоятельны не только в себе, но и через их отрицательное отношение к их другому; таким образом их самостоятельность также положена. Но далее через это их положение они обращают себя в положенное. Они уничтожаются в своем основании (richten sich zu Grunde), определяя себя, как тожественное себе, но тем самым собственно как отрицательное, как такое тожественное себе, которое есть отношение к другому.

Но эта исключающая рефлексия при ближайшем рассмотрении не есть только такое формальное определение. Она есть сущая в себе самостоятельность, а также снятие этого положения и лишь через это снятие сущее для себя и действительно самостоятельное единство. Правда, через снятие инобытия или положения вновь возникает положение, отрицательное некоторого другого. Но в действительности это отрицание уже не есть лишь первое непосредственное отношение к другому, есть положение, не как снятая непосредственность, а как снятое положение. Исключающая рефлексия самостоятельности, поскольку она есть исключающая, обращает себя в положение, но она есть также снятие ее положения. Она есть снимающее отношение к себе; тем самым она, во-первых, снимает отрицательное, а, во-вторых, полагает себя, как отрицательное, и последнее есть лишь то отрицательное, которое она снимает; в снятии отрицательного она полагает и вместе снимает его. Само исключающее определение есть, таким образом, относительно себя другое, отрицанием которого первое служит; снятие этого положения не есть поэтому вновь положение, как отрицательное некоторого другого, но есть совпадение с собою, положительное единство с собою. Самостоятельность есть, таким образом, возвращающееся в себя через свое собственное отрицание единство, ибо она возвращается в себя через отрицание своего положения. Она есть единство сущности не через отрицание другого, а через тожество с самою собою.

3. С этой положительной стороны, с которой самостоятельность в противоположении, как исключающая рефлексия, обращает себя в положение и вместе снимает его, противоположность не только уничтожается в основании, но возвращается в свое основание. Исключающая рефлексия самостоятельной противоположности обращает ее в нечто отрицательное, в только положенное; тем самым она низводит свои ближайшие самостоятельные определения, положительное и отрицательное, в такие, которые суть только определения; и поскольку, таким образом, положение становится положением, оно вообще возвращается в свое единство с собою; оно есть простая сущность, но сущность, как основание. Через противоречащих себе в самих себя определений сущности последняя восстановляется, но с определением – быть исключающим единством рефлексии, простым единством, определяющим само себя, как отрицательное, но в этом положении непосредственно равным себе самому и совпавшим с собою.

Итак, самостоятельная противоположность возвращается ближайшим образом через свое противоречие в основание; она есть первое, непосредственное, с которого начинают, и снятая противоположность или снятое положение само есть положение. Тем самым сущность, как основание, есть положенное, ставшее. Но обратно тому положено лишь то, что противоположение или положение есть снятое, только положение. Следовательно, сущность, как основание, есть рефлексия, исключающая так, что сущность сама обращает себя в положенное, что противоположность, от которой перед тем начали, и которая была непосредственным, есть лишь положенная, определенная самостоятельность сущности; и что эта противоположность есть лишь снимающее себя в ней самой, а сущность – рефлектированное в себя в своей определенности. Как основание, сущность исключает себя из себя самой, полагает себя; ее положение – которое есть исключенное – есть только положение, тожество отрицательного с самим собою. Это самостоятельное есть отрицательное, положенное, как отрицательное, нечто противоречащее самому себе и потому остающееся непосредственно в сущности, как в своем основании.

Разрешенное противоречие есть, следовательно, основание, сущность, как единство положительного и отрицательного. В противоположности определение достигло полной самостоятельности; основание же и есть эта совершенная самостоятельность; отрицательное есть в нем самостоятельная сущность, но как отрицательная; поэтому основание есть столько же положительное, сколько тожественное с собою в этой отрицательности. Поэтому в основании противоположность и ее противоречие столько же сняты, сколько сохранены. Основание есть сущность, как положительное тожество с собою, но такое, которое вместе с тем относится к себе, как отрицательность, следовательно, определяет себя и обращает себя в исключенное положение; но это положение есть вся самостоятельная сущность, и сущность есть основание, как тожественная себе и положительная в этом своем отрицании. Противоречащая себе полная противоположность была, стало быть, уже сама основанием; к ней присоединилось лишь определение единства с собою, проявляющееся в том, что из самостоятельных противоположных каждое снимает себя и обращает себя в другое и тем самым уничтожается в основании, но при этом вместе с тем только совпадает с самим собою, и потому в своем уничтожении, т. е. в своем положении или отрицании и есть собственно лишь рефлектированная в себя, тожественная себе сущность.

Примечание 1-е. Положительное и отрицательное есть одно и то же. Это выражение относится к внешней рефлексии, поскольку последняя установляет сравнение посредством этих двух определений. Но между ними так же мало, как и между прочими категориями, должно быть установлено не внешнее сравнение, а они должны быть рассмотрены в них самих, т. е. надлежит рассмотреть, что такое есть их собственная рефлексия. Относительно же последней обнаружилось, что каждое из них есть по существу видимость себя в другом, и само есть положение себя, как другого.

Хотя представление не рассматривает положительного и отрицательного, как они суть в себе и для себя, однако, оно может узнать из сравнения несостоятельность этого различения, результаты которого признаются твердо противостоящими один другому. Уже незначительного опыта над рефлектирующим мышлением достаточно для удостоверения в том, что если нечто определяется, как положительное, то, исходя от этой основы, оно непосредственно сейчас же превращается в отрицательное, и, наоборот, определенное отрицательно – в положительное, что рефлектирующее мышление запутывается и противоречит себе в этих определениях. Незнакомство с природою последних приводит к тому мнению, будто эта запутанность есть нечто ложное, чего не должно быть, и что должно быть приписано некоторой субъективной погрешности. Действительно, этот переход одного в другое остается простою запутанностью, покуда не существует сознания его необходимости. Но даже для внешней рефлексии легко сообразить, что, во-первых, положительное не есть нечто непосредственно тожественное, а отчасти противоположное отрицательному, и что оно имеет значение лишь в этом отношении, что, следовательно, отрицательное само дано в понятии положительного; отчасти же, что положительное в нем самом есть относящееся к себе отрицание простого положения или отрицательного, т. е. есть абсолютное отрицание внутри себя. Равным образом отрицательное, противопоставляемое положительному, имеет смысл лишь в таком отношении к этому своему другому, следовательно, содержит последнее в своем понятии. Отрицательное же имеет собственное существование (Besteyen) также без отношения к положительному; первое тожественно в себе; но таким образом оно само есть то, чем должно было быть положительное.