Дневник мечтателя. Князья тьмы. Том V

Глава 3

Из тома I энциклопедического труда «Жизнь» барона Бодиссея Невыразимого:

«Я нередко размышляю о значении слова «нравственность» – в высшей степени проблематичного и расплывчатого термина.

Нет какой-либо единственной или верховной нравственности. Существует множество «нравственностей», определяющих, в каждом отдельном случае, оптимальный режим взаимодействия системы организмов.

Выдающийся энтомолог Фабр, наблюдая за тем, как самка богомола пожирает отца своего потомства, воскликнул: «Какой отвратительный обычай!»

На протяжении одних суток обычный человек может быть вынужден действовать в рамках пяти или шести различных «нравственностей». Некоторые из его поступков, надлежащие и целесообразные в определенный момент, в следующий момент могут рассматриваться как неприличные или заслуживающие осуждения согласно другому представлению о нравственности.

Например, человек, ожидающий щедрости от банка, расторопности и предупредительности от правительственного учреждения или беспристрастности и широты взглядов от религиозной организации, будет глубоко разочарован. Во всех этих случаях оправдание его ожиданий рассматривалось бы другой стороной как «безнравственность». С таким же успехом несчастный идиот мог бы ожидать любви к ближнему от самки богомола».

Вернувшись на Алоизий, Герсен приземлился в космопорте «Дюны», в нескольких километрах к югу от Понтефракта. Здесь уже наступил пасмурный лиловато-серый вечер. Плотный туман, налетевший с Бутылчатого залива, не позволял различить даже ближайшие здания терминала. Пригнувшись навстречу ветру, Герсен направился к станции подземки по шероховатому настилу из прессованных водорослей.

Сначала на скоростном подземном поезде, а затем в такси Герсен доехал до находившейся в Баллихольтском лесу усадьбы Джехана Аддельса, своего финансового консультанта и представителя во всем, что касалось юридических и коммерческих вопросов.

Аддельс приветствовал его с обычным угрюмым неодобрением, которым, как надеялся Герсен, маскировались уважение и даже некоторая дружеская привязанность – хотя, возможно, он слишком многого хотел от Аддельса, смотревшего на человечество и Вселенную через призму многолетней профессиональной привычки к циничному недоверию. Внешность Аддельса – костлявое желтоватое лицо, высокий узкий лоб и длинный тонкий нос с дрожащим кончиком – соответствовала такому мировоззрению. Желтовато-коричневые волосы Аддельса поредели с молодости, а бледно-голубые глаза не выражали ничего, кроме вежливого внимания.

Герсен прошел в гостевую спальню, которую ему в таких случаях предоставлял Аддельс, помылся и переоделся в костюм, оставленный им здесь перед отлетом на Новый Принцип, после чего отужинал с Аддельсом и его многочисленной семьей в великолепной трапезной за столом, ярко освещенным свечами. Они ели, пользуясь древними серебряными столовыми приборами и не менее древним подлинным сервизом Веджвуда.

После ужина Герсен и Аддельс удалились в кабинет финансиста – просторное помещение со стенами, обшитыми панелями из сампанга – и уселись у камина. Им подали кофе в серебряном кофейнике.

Герсен продемонстрировал консультанту фотографию, приобретенную Мэйнетом. Аддельс испугался: «Я надеялся, что вы покончили с подобными авантюрами!»

«Осталась только одна авантюра, – пообещал Герсен. – Что вы думаете?»

Аддельс притворился, что не понимает: «Что я думаю – о чем?»

«Нам нужно определить внешность Трисонга и узнать, где находится его логово».

«Зачем?»

«Возможно, нам удастся воздать ему по заслугам».

«Вот еще! Возможно, кого-то из нас подвесят на крюке в полутора километрах над скалистой полосой прибоя, как это сделали с несчастным Ньютоном Фликери».

«Согласен, это была неприятная история. Но мы должны надеяться на лучшее».

«Именно так! Надеясь на лучшее, я надеюсь, что вы не захотите иметь ничего общего с этим человеком. Дайте мне фотографию – я выброшу ее в камин».

Герсен игнорировал возражения финансиста и в сотый раз рассмотрел фотографию: «Кто из них – Трисонг? Как его опознать?»

«Он – один из десяти человек, – обиженно пробурчал Аддельс. – Остальные должны были его знать – по меньшей мере, каждого из них как-то звали, не так ли? Трисонга можно опознать, исключив по одному всех остальных».

«В таком случае прежде всего придется установить личности всех остальных».

«Почему нет? У каждого из них должно было быть много друзей, родственников и знакомых. Но давайте не будем больше говорить об этом безрассудстве».

Герсен бродил по старым кривым улочкам Понтефракта. Он присаживался на скамьи в небольших неравносторонних скверах, где росли самшит и желтофиоли. Он лениво прогуливался по аллеям, испарявшим аромат древности и влажного камня. Несколько раз он закусывал на веранде ресторана, выступавшей на подгнивших черных сваях над волнами Бутылчатого залива.

С Аддельсом он почти не беседовал – хотя участвовал в величественных семейных ужинах, которые финансист считал неотъемлемым элементом цивилизованного существования. Аддельс отказывался обсуждать вопрос, постоянно занимавший мысли Герсена, а Герсена не слишком интересовали исключительно прибыльные операции Аддельса, приумножавшие богатство Герсена.

На четвертый день Герсен решил прибегнуть к способу, позволявшему максимально использовать преимущества единственного находящегося в его распоряжении средства. Уже несколько лет совет директоров «Космополиса» рассматривал возможность издания второго журнала-спутника под наименованием «Актуал». Подготовка к его публикации была уже почти завершена. Для распространения нового журнала могла быть использована вся существующая сеть печатных, рекламных и торговых подрядчиков и партнеров «Космополиса», а в том, что касалось содержания, редакция намеревалась ориентироваться на читателей помоложе, еще не совсем «устроившихся в жизни» – в отличие от типичных подписчиков «Космополиса».

При посредстве целой вереницы холдинговых компаний Герсен стал единоличным владельцем «Космополиса». Теперь он приказал немедленно приступить к изданию «Актуала» – и новый журнал материализовался на следующий день. Типографии печатали давно подготовленный первый выпуск, и огромное количество экземпляров «Актуала» разлетелось по коммерческим каналам «Космополиса» до самых далеких уголков Ойкумены.

Для того, чтобы первый выпуск способствовал дальнейшей популярности «Актуала», его предлагали бесплатно в качестве рекламного образца. В этом выпуске объявлялся достопримечательный конкурс, который непременно должен был привлечь внимание читателей. На обложке красовалась фотография, изображавшая участников пресловутого банкета. Заголовок гласил:

 
«КТО ЭТИ ЛЮДИ?
ПРАВИЛЬНО НАЗОВИТЕ ИХ ИМЕНА И ВЫИГРАЙТЕ 100 000 СЕРСОВ!»
 

На внутренней стороне обложки разъяснялись дополнительные условия конкурса. Главный приз гарантировался только первым трем участникам, способным идентифицировать всех изображенных на фотографии лиц. В том случае, если это не сможет сделать никто, призовая сумма выплачивалась трем участникам конкурса, правильно назвавшим имена наибольшего числа изображенных людей. Шесть дополнительных правил определяли условия получения выигрышей теми, кому удалось бы первыми – или в числе первых – назвать имена некоторых, но не всех из лиц, изображенных на фотографии. Ответы следовало отправлять по почте, по адресу: «Актуал», Коррибский переулок, 9—11, Понтефракт, Алоизий (шестая планета системы Веги). Рассмотрением и оценкой ответов должен был заниматься персонал редакции «Актуала».

Везде, где продавались периодические издания, «Актуал» сразу бросался в глаза – не в последнюю очередь потому, что на его обложке выделялась крупная яркая надпись: «БЕСПЛАТНО!»

В убежищах морозных соленых тундр Ирты, под сенью тюльпанных деревьев Большого Дуптиса, на станциях подвесных дорог в горах Майдора, в киосках на широких бульварах Парижа и Окленда, на Альфаноре, на Хризанте, на Оллифейне, Крокиноле и всех остальных планетах Кортежа Ригеля – всюду читали первый выпуск «Актуала». В космических портах, в парикмахерских, в тюрьмах и больницах, в монастырях и борделях, в вагончиках передвижных строительных городков: везде перелистывали «Актуал». Миллионы глаз разглядывали лица на фотографии – как правило, лишь с мимолетным любопытством. Многие, однако, внимательно изучали фотографию с настороженным удивлением и не ленились написать в редакцию «Актуала». В частности, два человека, разделенных сотнями световых лет, были потрясены, увидев фотографию на обложке. Первый долго смотрел в окно и хмурился, пытаясь определить значение и последствия объявленного конкурса. Второй, время от времени не сдерживая резкий, напоминающий кашель смешок, взял перо и настрочил письмо, адресованное редакции «Актуала».

Герсен решил переехать в город, поближе к редакции «Актуала». Аддельс рекомендовал «Вертеп крючкотворов»: «Это весьма респектабельная гостиница, один из самых уважаемых адресов в городе, причем она в двух шагах от редакции». Взгляд финансиста задумчиво остановился на костюме Герсена: «По сути дела…»

«По сути дела – что?»

«Ничего, ничего. В „Вертепе“ вам будет очень удобно. Они заботятся о постояльцах. Я туда позвоню и все устрою – там редко принимают новых клиентов без предварительной положительной рекомендации».

Фасад «Вертепа крючкотворов», шестиэтажного сооружения из резного бурого песчаника с каннелированными чугунными полуколоннами, увенчанного фламандской мансардной крышей, выложенной позеленевшей медной черепицей, возвышался напротив Старотарайского сквера. Малозаметный парадный вход вел сначала в фойе, а затем в приемную, смежную с баром-салоном с одной стороны и с обеденным залом с другой. Герсен зарегистрировался у стойки из резного коричневого мрамора, опиравшейся на пилястры и угловые столбы из блестящего черного габбро. Регистраторы носили утренние униформы старомодного покроя – насколько старомодного, Герсен не мог оценить на первый взгляд. На самом деле ничто в этих униформах – даже прорези для пуговиц – не изменилось с тех пор, как отель открылся одиннадцать веков тому назад. В «Вертепе крючкотворов», так же как и во всем Понтефракте, традиции упорно сопротивлялись нововведениям и нередко торжествовали.

Герсен подождал, пока регистратор консультировался с главным швейцаром – оба время от времени поглядывали на нового постояльца. Консультация закончилась. Герсена провели в его апартаменты. Главный швейцар показывал дорогу, в то время как его помощник нес небольшой чемодан Герсена; третий носильщик торжественно держал в руках обтянутый бархатом ларец. Когда они подошли к двери, ведущей в номера, главный швейцар открыл ларец, достал из него платок из камчатного полотна, надушенного лавандовым маслом, и протер им ручку двери, после чего повернул ручку быстрым движением большого и указательного пальцев. Дверь открылась: Герсен увидел анфиладу помещений с высоким потолком, меблированных в стиле аскетического комфорта, предпочитаемого теми, кто не любит показную роскошь.

Носильщики проворно перемещались по комнатам, поправляя мебель и протирая поверхности надушенными платками, после чего быстро и бесшумно удалились, словно растворившись в тенях. Главный швейцар изрек: «Камердинер немедленно окажет вам содействие в выборе гардероба. Вам уже приготовили ванну». Поклонившись, он приготовился уйти.

«Одну минуту! – остановил его Герсен. – Разве мне не полагается иметь ключ от двери?»

Главный швейцар благосклонно улыбнулся: «У нас в „Вертепе“ нет никаких причин опасаться непрошенного вторжения».

«Вполне возможно. Предположим, однако, что я – торговец драгоценностями, и храню у себя в номере коллекцию самоцветов. Вору, желающему меня ограбить, достаточно будет открыть дверь, зайти в номера и присвоить мое имущество».

Продолжая улыбаться, главный швейцар покачал головой: «Столь возмутительное стечение обстоятельств в нашем отеле просто невозможно. Мы никогда не допустим ничего подобного. Все ваши ценности – в полной безопасности».

«У меня нет с собой никаких ценностей, – заметил Герсен. – Я просто попытался представить себе такую возможность».

«То, что не поддается представлению, сударь, редко происходит».

«Вы меня убедили, целиком и полностью, – сказал Герсен. – Спасибо».

«Благодарю вас, сударь, – швейцар отступил на шаг, когда Герсен протянул ему деньги. – Оклад персонала в нашем отеле вполне достаточен. Мы предпочитаем не принимать чаевые». Сухо поклонившись одним кивком головы, швейцар удалился.

Герсен выкупался в глубокой ванне, вырезанной, как и стойка регистратуры, из коричневого мрамора. Выйдя в гостиную, он обнаружил, что его повседневную одежду аккуратно сложили в нижний ящик старинного шкафа. Камердинер, считавший такую манеру одеваться неподобающей случаю, разложил на кровати в спальне традиционный костюм: темно-коричневые брюки консервативного покроя, бледно-лиловую в белую полоску рубашку, белый холщовый шейный платок и доходящий до колен сюртук из черной саржи, узкий в плечах и расширяющийся в бедрах.

Удрученно подчинившись неизбежности, Герсен оделся так, как полагалось в «Вертепе». «По меньшей мере, теперь Аддельс будет доволен», – подумал он.

Спустившись в приемную, Герсен направился к выходу. Главный швейцар выступил вперед и задержал его: «Один момент, сударь. Я принесу ваш клаппер». Он вручил Герсену большую шляпу из черного бархата, с широкими загнутыми полями, с плетеной темно-зеленой лентой вокруг тульи и жесткой оторочкой из короткого черного ворса. Герсен вопросительно взглянул на шляпу и прошел бы мимо нее к выходу, если бы швейцар не ухитрился занять позицию непосредственно между ним и дверью: «Сегодня довольно прохладно, сударь. Мы рады оказать вам содействие в выборе подходящего головного убора».

«Это очень любезно с вашей стороны», – отозвался Герсен.

«Благодарю вас, сударь. Позвольте мне правильно надеть клаппер. Вот таким образом… Ваш вечерний костюм приготовят в номерах, как только прозвучит второй удар гонга. Сегодня ожидается ветреная туманная погода, а к вечеру может начаться дождь».

Герсен бродил вдоль кривых горбатых улочек мимо высоких домов с узкими фронтонами, по вездесущим скверикам, обрамленным длинными ящиками с цветами – желтофиолями, фиалками, туземными бульрастиями и ноготками св. Олафа. Время от времени туман рассеивался, пропуская лучи Веги, заставлявшие блестеть влажный камень и озарявшие цветники внезапными яркими сполохами. Позвонив Аддельсу из телефонной будки, Герсен предложил финансисту встретиться в редакции «Актуала» – в любое удобное для него время.

«Я могу приехать через час», – сказал Аддельс.

«Хорошо, через час».

Герсен повернул в Коррибский переулок: короткую улицу, шире большинства местных переулков, вымощенную плитами полированного гранита – неправильной формы, но подобранных и притертых вплотную в незапамятные времена монахами-эстебанитами, исполнявшими епитимью.

Коррибский переулок находился в древнейшей части Старого города – центрального района Понтефракта. С одной стороны переулка тянулась стена старинного монастыря эстебанитов, преобразованного в комплекс коммерческих представительств; высокие узкие здания напротив, построенные из потемневших от времени бревен мускатного дерева и гантара, скрепленных чугунными скобами, теснились, словно сжимая друг друга; их верхние этажи нередко выступали, нависая над улицей.

Для того, чтобы как-то провести час, остававшийся до встречи с Аддельсом, Герсен стал прогуливаться по Коррибскому переулку, заглядывая в витрины лавок, в этом квартале претендовавших на принадлежность к избранному кругу, обслуживая особо успешных клиентов и предлагая только самые изысканные и отборные товары: импортные десерты и роскошно декорированные торты, великолепные самоцветы, жемчуг из ротовых раковин местных рорквалов, кристаллы, добытые на погасших звездах, перчатки, шейные платки, гамаши, шарфы, духи и помады, магический духамельский елей, миниатюрные книги, антикварные редкости, папки с эскизами, рисунками и гравюрами – здесь можно было найти работы Джотто и Гоствейна, Уильяма Снайдера и Уильяма Блейка, Мухи, Дюлака и Линдсэя, Рэкхэма, Нильсена, Дюрера, Доре и Дэвида Расселла. Герсен задержался на десять минут, глядя на пару кукол, игравших в шахматы. Куклы изображали Махолибуса и Каскадина, персонажей «Комического маскарада». Каждый уже выиграл у другого несколько фигур; каждый долго размышлял и, наконец, делал ход. Если кто-либо из них выигрывал пешку, другой выражал возмущение возбужденными жестами. Махолибус сделал очередной ход и произнес дребезжащим голосом: «Мат!» Каскадин издал горестный вопль. Ударив себя кулаком по лбу, он опрокинулся на спину вместе со стулом. Уже через несколько секунд стул с куклой выпрямился, противники расставили фигуры и начали новую игру…

Герсен зашел в лавку, купил играющих в шахматы кукол и поручил доставить их к себе в номера, в отель «Вертеп крючкотворов» – редчайший случай, когда он позволил себе обремениться бесполезной безделицей.

Наконец Герсен оказался напротив входа в редакцию журнала «Актуал». Тут он снова задержался у витрины магазина «Хорлогикон», чтобы рассмотреть фантастический хронометр, состоявший, на первый взгляд, из облачков пара и небольших вихрей тумана с цветными пятнышками света, обозначавшими часы, минуты и секунды. «Любопытно, не непрактично», – подумал Герсен… В Коррибском переулке появился Джехан Аддельс – он приближался птичьей походкой, осторожно «отпечатывая» каждый шаг. До назначенного времени встречи оставалось еще несколько минут. Остановившись рядом с Герсеном, чтобы перевести дух, финансист взглянул на окна редакции «Актуала» и покосился на Герсена, после чего игнорировал его, продолжая разглядывать фасад противоположного здания.

«Вы кого-то ждете?» – спросил Герсен.

Аддельс резко повернулся и с изумлением уставился на давнего клиента: «Надо же, я вас не узнал!»

Герсен мрачновато усмехнулся: «Мне навязали этот костюм в отеле. Там считают, что моя обычная одежда слишком обычна».

Аддельс назидательно произнес: «О человеке судят по одежде. Благовоспитанный человек носит одежду, свидетельствующую о его статусе, а статус – хотим мы этого или нет – важнейший фактор, оказывающий влияние на человеческие взаимоотношения».

«По меньшей мере, меня переодели так, что даже вы не узнали меня в двух шагах – такой маскарад может пригодиться», – заметил Герсен.

Аддельс слегка повысил голос: «Почему бы вам потребовалось сохранять инкогнито?»

«Мы – вы и я – имеем дело с весьма достопримечательным человеком. Он – безжалостный убийца, но в то же время – образец благовоспитанности, который не вызвал бы ни малейших замечаний у строжайшего блюстителя приличий в „Вертепе крючкотворов“».

Аддельс недовольно поморщился: «Он мог бы просто-напросто взорвать все здание редакции».

«Не думаю, – возразил Герсен. – Прежде всего он захочет, конечно, разобраться в происходящем».

«Тогда он попытается проникнуть в вашу организацию, подослав кого-нибудь из подручных. Это было бы очень трудно предотвратить».

«Я даже не попытаюсь это предотвращать. Более того, постараюсь упростить для него эту задачу».

«Вы рискуете! Каким образом это было бы полезно?»

«Проникновение его человека в нашу редакцию стало бы, по существу, нашим проникновением в его организацию. Мы приманим его поближе, после чего постараемся организовать встречу. Вы сможете выполнять функцию посредника…»

«Ни в коем случае! Никогда! Ни за какие коврижки!»

«Я не ожидаю возникновения какой-либо опасности, пока его любопытство не будет удовлетворено».

Аддельс не позволял себя убедить: «Расскажите привязанной к столбу козе, что тигр ее не укусит, пока не разнюхает хорошенько, как обстоят дела».

«Не думаю, что это приемлемая в данном случае аналогия».

«Как бы то ни было, я не собираюсь принимать участие в вашем замысле. С меня хватит испугов и ужасов! Мои таланты и навыки находят применение в другой области».

«Не волнуйтесь – я все устрою согласно вашим рекомендациям».

Аддельса это заверение нисколько не успокоило: «Когда он начнет действовать, как вы считаете?»

«Как только увидит фотографию. Он сразу пошлет кого-нибудь провести расследование или даже прибудет в Понтефракт собственной персоной. У нас есть еще несколько дней на подготовку».

«Затишье перед штормом», – пробормотал Аддельс.

Герсен рассмеялся: «Не забывайте: сети расставляем мы, а не Трисонг. Пойдемте, пообедаем в „Вертепе“ – надеюсь, они пустят вас в ресторан».

На дверях редакции «Актуала» вскоре появилось объявление:

«К СВЕДЕНИЮ ВСЕХ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ ЛИЦ:

ТРЕБУЕТСЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ВРЕМЕННЫЙ ПЕРСОНАЛ В СВЯЗИ С ОБРАБОТКОЙ ПОЧТЫ, ПОСТУПАЮЩЕЙ ОТ УЧАСТНИКОВ КОНКУРСА, ОПОЗНАЮЩИХ ЛИЦ, ИЗОБРАЖЕННЫХ НА ОПУБЛИКОВАННОЙ ФОТОГРАФИИ.

ЖЕЛАЮЩИМ ПОЛУЧИТЬ РАБОТУ РЕКОМЕНДУЕТСЯ (ХОТЯ ЭТО НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО) ПРЕДВАРИТЕЛЬНО СОГЛАСОВЫВАТЬ ВРЕМЯ ПРОВЕДЕНИЯ ИНТЕРВЬЮ».

Желающий получить работу заходил в редакцию «Актуала» и оказывался в приемной, разделенной стойкой. Слева находилась дверь с табличкой:

«ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ СОРТИРОВКИ ОТВЕТОВ УЧАСТНИКОВ КОНКУРСА

НЕУПОЛНОМОЧЕННЫМ ЛИЦАМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН!»

Табличка на другой двери, справа, гласила:

«ПОМЕЩЕНИЯ РЕДАКЦИИ»

Желающего получить работу встречала стоявшая за стойкой госпожа Миллисента Энч – решительная темноволосая дама средних лет, ежедневно носившая одну и ту же одежду: длинную черную юбку, бледно-голубую блузу с красным кушаком, кепку с красным козырьком и блестящие черные полусапожки, зашнурованные на лодыжках. Госпожа Энч производила первичный отбор кандидатов, сразу отказывая явно неподходящим посетителям. Других она отправляла в соседнее помещение, где они заполняли форму заявления под наблюдением начальника отдела кадров. Должность начальника отдела кадров редакции журнала «Актуал» занимал господин Генри Лукас, судя по его манере одеваться воображавший себя в высшей степени благовоспитанным патрицием голубых кровей. У него было достаточно пропорциональное, хотя и жестковатое лицо с тонким кривящимся ртом. Черные кудри аккуратной бахромой свисали ему на лоб, а по бокам достигали бледных впалых щек.

Обменявшись парой слов с кандидатом, Генри Лукас усаживал его в одной из отгороженных кабинок, лицом к стене и спиной к помещению, после чего просил заполнить вопросник. Кабинки и стоявшие в них стулья и столики выглядели так, словно их приготовили наспех исключительно с целью временного опроса. На самом деле в них были установлены и замаскированы чрезвычайно чувствительные датчики, регистрировавшие любую дрожь кандидата, любое движение его глаз, любое снижение или повышение его кровяного давления и любое изменение характеристик слабых электромагнитных волн, излучаемых его мозгом. Результаты этих измерений появлялись в виде цветных индикаторов на экране компьютера, стоявшего на столе Герсена, а также распечатывались вместе с копией вопросника, заполненного кандидатом.

Герсен тщательно составил вопросник таким образом, чтобы ответы и связанные с ними реакции обеспечивали получение максимального количества информации – несмотря на то, что вопросы сами по себе выглядели вполне невинно.

В первую очередь задавались очень простые вопросы, позволявшие создать стандартные исходные условия и откалибровать оборудование.

Имя, фамилия: Пол: Возраст:

Предпочитаемые профессиональные обязанности:

Адрес места проживания на Алоизии:

Место рождения:

Имена и фамилии родителей

Отец: Адрес:

Мать: Адрес:

Профессия отца: Матери:

Место рождения отца: Матери:

Вторая группа вопросов, по расчетам Герсена, должна была вызвать у кандидата несколько большее напряжение, если он предоставлял ложные сведения.

Как давно Вы проживаете

по указанному адресу на Алоизии?

Рекомендации местных жителей (как минимум две; мы можем обратиться к лицам, предоставившим рекомендации, с вопросами, относящимися к Вашему характеру и к Вашей компетентности):

1.

2.

3.

Предыдущий адрес (если он существовал):

Укажите как минимум двух лиц, с которыми Вы были знакомы, когда проживали по этому адресу (мы можем к ним обратиться, чтобы подтвердить приведенную информацию):

1.

2.

3.

Адрес, по которому Вы проживали перед тем, как поселились по указанному выше адресу (если он существовал):

Укажите как минимум двух лиц, с которыми Вы были знакомы, когда проживали по этому адресу (мы можем к ним обратиться, чтобы подтвердить приведенную информацию):

1.

2.

3.

ПРИМЕЧАНИЕ: редакция «Актуала» надеется, что Вы понимаете необходимость, в сложившихся обстоятельствах, тщательной проверки личных данных нового персонала.

Следующие вопросы должны были вызвать максимальное беспокойство у любого человека, намеренного обмануть редакцию.

Если Вы не проживаете на Алоизии постоянно, почему вы приехали в Понтефракт? (Укажите конкретные причины, не ограничиваясь общими рассуждениями.)

Необходимо, чтобы персонал, оценивающий ответы участников конкурса, был совершенно беспристрастен. Рассмотрите приведенную ниже фотографию, предложенную вниманию участников конкурса. Знакомо ли Вам какое-либо из изображенных на фотографии лиц, узнаёте ли Вы кого-нибудь на этой фотографии? Впишите кружок («о») в квадратные поля, относящиеся к тем изображенным на фотографии лицам, которых Вы НЕ ЗНАЕТЕ. Полностью закрасьте квадратные поля, относящиеся к тем лицам, которых Вы ЗНАЕТЕ.

1 ☐

2 ☐

3 ☐

4 ☐

5 ☐

6 ☐

7 ☐

8 ☐

9 ☐

10 ☐

(Лица пронумерованы по часовой стрелке, начиная с нижнего левого угла.)

Каковы имена и фамилии известных Вам лиц?

(Укажите соответствующие номера известных Вам лиц.)

Каковы обстоятельства, в которых Вы познакомились с этими лицами? (Пожалуйста, подробно укажите конкретные, фактические обстоятельства.)

Если Вас примут на работу, когда Вы сможете приступить к выполнению Ваших обязанностей?

Через некоторое время в редакцию стали приходить ищущие работу заявители – студенты из Семинарии св. Григанда и Кельтской академии, а также десятки женщин среднего возраста, у которых было много свободного времени. Герсен тщательно регистрировал показания датчиков в отношении каждого кандидата, чтобы установить их точность и откалибровать свою систему «детектора лжи». За исключением нескольких случаев, когда наблюдались несущественные отклонения и не представлявшие интереса ошибки, система цветных индикаторов подтверждала достоверность информации, предоставленной кандидатами. Из них госпожа Энч, координировавшая процесс отбора, сформировала группу служащих, сортировавших поток писем, уже начинавших поступать в редакцию. На каждом полученном конверте проставлялся порядковый номер, позволявший установить очередность ответов.

Герсен самостоятельно открыл несколько конвертов и прочел содержавшиеся в них ответы, но они были настолько непоследовательны, что на их основе нельзя было сделать никаких выводов.

Во второй половине необычно солнечного дня Герсен, вернувшись после обеденного перерыва, заметил среди заявителей грациозную, стройную рыжеволосую девушку, которой он сразу заинтересовался – по меньшей мере по двум причинам. Прежде всего, она была очень хороша собой, хотя ее привлекательность граничила со странностью. У нее были довольно широкие лоб и скулы, чуть впалые щеки, маленький подбородок и часто кривящийся розовый рот, даже в неподвижном состоянии, казалось, намекавший на интригующие возможности. Она не отводила и не опускала ясные серо-голубые глаза, смотревшие из-под длинных темных ресниц. Рост ее, пожалуй, был чуть ниже среднего, но она была явно сделана из прочного упругого материала; кроме того, что также необычно для рыжеволосой девушки, ее покрывал приятный для глаз загар – по-видимому, она проводила много времени на свежем воздухе. Она могла быть студенткой одного из местных высших учебных заведений, но Герсен считал это маловероятным. Герсен увидел ее из окна, когда она еще стояла на тротуаре противоположной стороны переулка в бледно-серых брюках с широким черным поясом и в бледно-сером плаще – то есть, одетая вовсе не по местной моде. Подождав немного с ничего не выражающим лицом, она расправила плечи и пересекла переулок, исчезнув из поля зрения Герсена. Уже через несколько секунд госпожа Энч провела ее в кабинет Герсена.

Герсен поднял голову, взглянул на нее и снова опустил глаза к столу. Лицо рыжеволосой девушки изменилось: оно перестало быть рассеянным и сосредоточилось – такова была вторая причина, вызвавшая любопытство Герсена. Где-то в глубине подсознания он ощущал, что существовала и третья, гораздо более важная причина.

Она говорила приятным хрипловатым голосом, с едва заметным акцентом, происхождение которого Герсен не мог угадать: «Насколько мне известно, вы предлагаете трудоустройство?»

«Тем, кто удовлетворяет нашим требованиям, – ответил Герсен. – Вы уже знаете, что редакция „Актуала“ объявила конкурс читателей?»

«Я об этом слышала».

«Нам нужны временные конторские служащие, обрабатывающие корреспонденцию, поступающую от участников конкурса – кроме того, мы нанимаем и постоянный персонал».

Девушка немного поразмышляла. Герсен спрашивал себя: чем объяснялась ее бесхитростность? Врожденной прямотой характера или умением искусно притворяться? Он подчеркнуто придал своему лицу добродушное, но слегка высокомерное выражение не слишком проницательного бюрократа.

Девушка вежливо предложила: «Может быть, я могла бы начать с сортировки корреспонденции, а потом, если у меня все получится, вы рассмотрите возможность нанять меня на постоянную работу?»

«Все возможно, разумеется. Я попросил бы вас заполнить эту форму – в ней все просто и понятно. Пожалуйста, отвечайте на все вопросы».

Девушка взглянула на анкету и тихо хмыкнула: «Столько вопросов?»

«Мы считаем, что они необходимы».

«И вы проверяете таким образом каждого, кого принимаете на работу?»

Герсен ответил безучастным, бесцветным тоном: «Победителям конкурса гарантированы большие денежные призы. Мы обязаны обеспечивать безукоризненную добросовестность нашего персонала».

«Конечно, само собой», – она взяла вопросник и направилась в кабинку.

Притворяясь, что он занят просмотром каких-то бумаг, Герсен прикоснулся к переключателю и, по мере того, как девушка заполняла анкету, наблюдал за двумя экранами. На левом экране появилось лицо заявительницы, на правом – цветные индикаторы показаний датчиков ее состояния и вопросник.

Девушка стала заполнять форму.

Имя, фамилия: Алиса Роук.

Пол: женский.

Вопрос и ответ, относившиеся к полу заявителя и подтверждавшие очевидную на первый взгляд характеристику, позволяли откалибровать приборы на исходном уровне. Конечно, если заявителем был мужчина, переодевшийся женщиной, даже этот вопрос мог привести к регистрации нервного напряжения и, следовательно, к неправильному истолкованию всех последующих показаний. В дополнение к относительным цветным индикаторам, на графическом экране физиологическое состояние кандидата отображалось в абсолютных величинах, в связи с чем можно было распознать аномальную реакцию. В практическом отношении цветные индикаторы позволяли надежно оценивать ответы. Синие огоньки на экране свидетельствовали о том, что Алиса Роук достоверно указала свои имя, фамилию и пол, но даже перед тем, как она написала свое имя, на экране появился короткий розовый всплеск – словно девушка рассматривала возможность использования псевдонима. Таким образом, подсознательное беспокойство Герсена было вполне оправдано. Удивительно, однако! Герсен надеялся, что агент Трисонга попытается проникнуть в редакцию «Актуала», но совсем не ожидал, что таким агентом окажется кто-нибудь вроде Алисы Роук. Герсена охватило возбуждение охотника, напавшего на след дичи. Состязание началось! Чувствуя, как участился его собственный пульс, Герсен наблюдал за тем, как Алиса Роук отвечала на подготовленные им вопросы.