Рискованные связи (сборник)

– Куда ты ее тащишь, шалава? – лениво поинтересовалась Катя, прикорнувшая к плечу Сергея. – Опять будешь трупаками Ленку пугать?

– Нет, иду приучать Ленку к работе в морге. А то она все занятия прогуливает, а Семен Аркадьевич ее прикрывает.

Проходя по полутемному коридору, Леночка пошатывалась от страха и от дозы шампанского, «отлакированного» водкой.

Отперев двери морга, Ольга нащупала на стене выключатель и окинула взглядом помещение.

– Черт, всех в холодильник поклали. А холодных я не люблю. – Сделав серьезное лицо, Ольга внимательнее оглядела морг. – Хотя, если там, на каталке мужик, будем пользоваться.

– Может не надо, Оля?

– А чего такого?! – делано удивилась подруга. – Я вот после нашего доктора совсем не удовлетворенная. На кого мне лезть, на Серегу? Так он уже к Катьке намылился.

Подойдя к каталке, Ольга откинула простыню.

– Симпатичный и особо не покоцаный. Смотри, как хрен стоит, огурчик!

– Как живой, – прошептала Леночка. – Мне сейчас плохо будет.

– Деревенская ты дурында. Учись, как это делается.

Быстро сняв с себя джинсы и трусики, Ольга легко забралась на каталку и оседлала тело мужчины. Чтобы достичь оргазма, ей потребовалось всего несколько минут.

Соскочив с каталки, она подтолкнула Леночку.

– Давай залезай, я тебя подстрахую.

Почти в обмороке, Леночка послушно уселась поверх мужчины и с удивлением почувствовала крепость и теплоту мужского органа.

– Наверное, Ольга нагрела, – вяло подумала она.

И тут случилось то, чего девушки не ожидали. «Покойничек» приподнялся и обхватил руками талию Леночки. Пока Леночка падала в обморок, а Ольга визжала от ужаса, мужчина аккуратно положил Леночку на каталку, спустился, обмотал бедра простынею и вышел из морга.

ГЛАВА 3

От холода тело каменело, но внутренние органы работали безотказно. Андрея начало трясти. Он еще раз прислушался к себе. Если сосредоточиться, то можно попробовать сначала сесть, а затем спустить ноги на пол.

Нащупав руками скользкий металл каталки, Андрей напрягся, чтобы приподняться, и в этот момент услышал голоса, доносящиеся из коридора. «Может, не надо?» – скулил один из них. «А чего такого?!» – уверенно отвечал второй.

Послышался лязг ключей, зажегся свет. Девушки пьяно переговаривались. Оцепенение еще не проходило, и Андрей, собрав, как его учил Адхи, всю силу, хотел было уже позвать на помощь, но события развернулись совершенно неожиданно. С него сдернули простыню.

– Симпатичный и особо не покоцаный. – Голос девушки был пьяный и грубый. – Смотри, как хрен стоит, огурчик!

– Как живой, – прошептала другая девица. – Мне сейчас плохо будет.

Не слушая больше девушек, Андрей решил немного подождать.

То, что на него взобралась девушка, оказалось для Андрея неожиданностью. Ее ритмичные движения стали его согревать, понемногу пробуждая тело. Приоткрыв глаза, Андрей увидел лицо молоденькой, весьма увлеченной происходящим девицы. Она не понравилась ему, но природа брала свое, прервать процесс стало невозможным.

Через три минуты, когда девица плотно сжала ногами его бедра, а после вздрогнула, Андрей немного разочаровался. Для окончательного «пробуждения» ему не хватило полминуты. Еще бы немного…

И тут на него уселась вторая девица. Эта была чуть симпатичнее, но тоже слишком пьяная. Эта сидела не двигаясь, с ужасом уставившись на него. Поняв, что он смотрит, забыв прикрыть глаза, Андрей решил доиграть свою роль. Он привстал, обхватил талию девушки, чтобы ему было удобнее, и бурно, с наслаждением кончил.

Закатив глаза, девушка оседала в его руках. Вторая визжала и топала ногами.

Уложив сомлевшую девицу на каталку, Андрей сдернул простыню и обмотал ею бедра.

Девица продолжала визжать, а Андрей, глядя на нее, думал о том, что же ему теперь делать.

Вообще-то в морге было, мягко говоря, прохладно. Поежившись, Андрей огляделся. Делать ему здесь было нечего. Он вышел из помещения и прошел по коридору, никого не боясь. Волосы на голове стягивала кровавая корка.

После секса организм стал функционировать в полную силу, мозг заработал еще четче.

«Куда могли деть мою одежду? Вряд ли ее успели кому-нибудь отдать, за нею некому прийти, ребята в Греции, а родственников у меня нет. Значит, она где-то здесь. Как же называется то помещение, где хранят одежду? Гардероб? Нет. Бельевая? Нет. А! Камера хранения…

На второй по счету двери в коридоре висела табличка «камера хранения».

Но как открыть дверь? Выбить не получится, она отворялась наружу, а замок разворотить нечем.

Между нижним краем двери и полом был зазор в пять сантиметров.

Нагнувшись, Андрей просунул в щель пальцы, напрягся. На то, чтобы расшатать дряхлую дверь и снять ее с петель, потребовалось несколько минут.

Свои вещи нашел быстро. Пиджак оказался залит сзади кровью, но на темном материале было не очень заметно. Переодевшись, Андрей нащупал в кармане брюк ключи от квартиры и офиса. Интересно, почему их не вынули? Посчитали, что авария была не криминальной, или еще руки не дошли? В любом случае ему повезло.

Куда теперь? В квартире наверняка до сих пор сидят братки. Ищут деньги, обворовывают, а там есть что взять, или допивают спиртное из бара. Оставался офис. Вряд ли кто остался в разграбленном офисе. А у него там второй комплект документов и две пластиковые карты, спрятанные на случай пожара в туалете под кафелем.

– Я за сигаретами. В отделении у всех закончились, – сказал Андрей на пропускном пункте и сосредоточился, внушая охраннику, что с ним все в порядке.

Отвлекшись от телевизора, дежурный равнодушно оглядел выходящего мужчину. Высокий, здоровый, в костюме, а не дубленке, что нормально для врача. А то, что у него на голове и на рубашке засохшая кровь, он этого не видел.

Отвернувшись к телевизору, охранник тут же забыл о мужчине. У Андрея от напряжения закололо в висках.

Зря он надеялся, что в три часа ночи в офисе никого не будет.

Два старательных мужичка деловито вытаскивали на улицу его стол.

«Вот они, мои наличные деньги», – улыбнулся Андрей.

– Пламенный вам, коллеги. Все растащили или мне что-нибудь осталось? – ехидно поинтересовался он.

При виде погибшего вчера миллионера, с головой, перемазанной кровью, да еще и улыбающегося, оба «коллеги» уронили стол.

Поморщившись от грохота, Андрей заулыбался еще шире.

– Пройдемте, господа. У меня есть к вам деловое предложение. А насчет моего внешнего вида – не беспокойтесь. Маскировка. Стол-то подвиньте, а то пройти невозможно.

Отодвинув стол, «коллеги» подождали, пока пройдет Андрей, и протиснулись вслед за ним.

– Кабинет Гены и Саши еще не растащили? – Андрей на ходу обернулся. Мужички отрицательно завертели головами. – Отлично. Туда и пройдем.

В кабинете друзей не хватало картин на стенах, двух кресел и компьютеров. Небольшой телевизор стоял на полу в углу, работал.

«Коллеги» смотрели на Андрея, не зная, на что решиться – выслушать его или напасть. Их помещения находились в здании этажом выше и занимали площадь в два раза меньше. Фирмы между собой не ладили. Вернее, верхний этаж завидовал, нижний фирмочку сверху часто просто не замечал.

– Мужики, – уверенно начал Андрей, садясь на стул, стоящий в центре кабинета, – делаю очень выгодное предложение, от которого вы не можете отказаться. Вот этот офис, – «покойничек» показал пальцем в пол, – проплачен до конца года. У вас есть возможность получить его за копейки вместе с мебелью. Деньги мне нужны сейчас же, наличными. Передачу имущества и аренды я вам оформлю задним числом. Недельная давность вас устроит?

Спрашивать – выгодно или не выгодно, в подобных случаях нельзя. А вдруг люди задумаются? На сомнения могут уйти часы, но времени у Андрея не было.

– Слышь, Андрей, – первым заговорил «коллега» помладше, – а что здесь вчера было?

– Инсценировка моей гибели. Банкротить фирму невыгодно, и мы с ребятами решили закончить все разом. Переборщили немного, забыли про офис. Короче, чем быстрее принесете бабки, тем меньше будет сумма. А я пока бумаги оформлю.

Он достал из кармана штамп и печать.

– В долларах возьмешь? – оживился младший мужичонка.

– А то! Есть здесь хоть один компьютер?

– Ага, – подал голос второй. – В твоем кабинете, мы его после стола решили вытащить. А что у тебя на голове? Кровь настоящая?

– Нет. На «Мосфильме» одолжил.

Пока притаскивали компьютер, подсоединяли принтер, набирали текст, Андрей посматривал на экран телевизора. Чего он ждал, он точно не знал, но предчувствие было нехорошим.

Через час, когда он вымыл голову, подписал документы и переоделся во все чистое, по московской программе передали, что был ограблен дом известного предпринимателя, в прошлом атташе в Венгрии по сельскому хозяйству, Потапенко Виктора Павловича. Господин Потапенко в момент ограбления находился в квартире, подвергся нападению и умер от инфаркта.

Зная, что Виктор Павлович, отец Саши, никогда не жаловался на сердце, Андрей окончательно осознал, насколько вовремя он сам «умер».

В восемь утра Андрей летел в заснеженный мартовский Петербург, а через сутки его встречал теплый и цветущий Крит.

ГЛАВА 4

Визг прекратился, и Лена открыла глаза. Справа белела крашеная стена, слева стояла Ольга и смотрела на подругу очумевшими глазами.

– Он ушел. Встал и ушел! – хриплым шепотом пояснила она.

– Кто? – не поняла Лена.

– Мужик, которого мы изнасиловали. Чего ты на каталке лежишь? Простудишься.

Неуклюже соскочив с каталки и ударившись коленом о кафель, Лена села на пол.

– Мне не приснилось?

Посмотрев друг на друга, подружки поняли, что ничего им не приснилось и, между прочим, они совершенно трезвые.

В морг вошли Серега и Петр.

– Девки, вы ошалели? Разорались на всю больницу. У нас там Катька водкой поперхнулась, и Борька проснулся. Чего вы тут увидели, ожившего покойника?

– Вот именно, – тихо сказала Лена.

– Водка! – решительно заявила Ольга. – Пойдемте, ребята, отсюда, надоела мне мертвецкая экзотика.

В лаборатории Ольга, ничего не объясняя, налила в два стакана по сто граммов и протянула один из них подруге:

– За наш талант, Ленка, оживлять трупы.

– Допились, – скептично пробормотал Бориска, проспавший все веселье.

– Мне плохо, – пожаловалась Лена и, зажав рот, побрела в сторону туалета.

Из лаборантской слышался голос Ольги.

– Мы действительно оживили мужика. Я начала, а Ленка закончила. Пошли мы, как и все на первых курсах, смотреть, бывает ли «стояк» у мужчин в активном возрасте. А что такого, это важно для профессии. Тут сантименты ни к чему. От вы дурные, чего ржете?..

В профессорскую квартиру, Лена вошла в три часа ночи. В такси ее сажала Ольга. Хотела довести до самого профессора, но подруга неожиданно заупрямилась.

– Нет, Оля. Семен Аркадьевич и так разозлится из-за того, что я пришла так поздно, а тут еще ты.

– Поняла, – как-то уж очень спокойно согласилась Ольга, – до встречи, Леночка.

Вылив в ванную половину флакона пены и полежав в горячей воде, Лена все равно чувствовала себя грязной. Взяв жесткую мочалку, она долго и с остервенением стирала с себя то, что произошло в морге.

Дома скандала не случилось, Семен Аркадьевич сам вернулся только в семь утра. В комнату к Елене не заходил и днем о вечеринке не расспрашивал, всю субботу страдал от похмельного синдрома и занимался делами института.

Воскресение прошло в привычно спокойном режиме – зарядка, плотный обед, приготовленный Дусей, просмотр нового фильма на СD и легкий ужин, сделанный самим профессором.

Зато в институте было весело.

Институт и больница гудели от сплетен.

Байка звучала так.

Продвинутые ребята со второго курса решили подколоть девчонок в Международный бабский день. Для этого договорились насчет морга, украсили его шариками и цветами. Заранее скинулись баблом и накрыли студенткам шикарный стол. Шампанское, вино, дорогая водка, мясная и рыбная нарезки, вяленая колбаса, другие деликатесы.

После трех рюмок объявили, что у них есть главный сюрприз – в углу стоит каталка, а на ней лежит нанятый стриптизер. И с ним можно делать что угодно, он будет изображать труп.

Там действительно оказался очень фигуристый и красивый мужик, с автоаварии привезли.

Девчонки сначала просто так к каталке бегали, щекотали, за разные места дергали, а потом взяли да по очереди его изнасиловали. И даже не очень испугались, когда он ожил. Зато перепугались ребята. Они-то знали, что там лежал настоящий трупак.

А теперь всем грозит подсудное дело – некрофилия.

В очередную «Байку из морга» мало кто поверил, но дошел слушок, что из прозекторской действительно исчезло тело. Еще была взломана камера хранения и пропали какие-то вещи.

Но что случилось на самом деле, никто точно не знал. Серега рассказывал весело, ссылаясь на Ольгу и Леночку, а те при расспросах бледнели, Ольга так вообще крестилась. Хотя через два дня повышенного внимания она по секрету призналась, что действительно оживила труп, но боится об этом рассказать.

Ожидали расследования, но следователи студентов не расспрашивали.

В печати появилось несколько небольших заметок о странном происшествии в морге, а в одном медицинском журнале всерьез обсуждался феномен реабилитации людей, погибших или впавших в кому при несчастных случаях.

Так, при ударе молнией, пострадавшего закапывают в землю по пояс или по шею, в зависимости от повреждения. И самый яркий случай, имеющий отношение к казусу в морге, – когда замерзших в холодных водах моряков отогревают поварихи, фельдшерицы или иной женский персонал с помощью секса, причем именно в позе «наездницы». То же самое всегда практиковалось и практикуется у народов Севера, если человек замерзает.

С женщинами трудно определить, в какой стадии комы они находятся, а у мужчин их «центральный орган» может реагировать до последнего момента.

Три с половиной месяца до сессии прошли для Леночки в том же размеренном режиме, что и последние два года. С утра до вечера – занятия в институте. Редкие встречи с однокурсницами в кафе или пивнушке. Вечером – почти семейный обед с Семеном Аркадьевичем и Дусей. Два раза в неделю – секс по заранее обговоренным правилам. На ночь ароматная ванна или легкий душ и сон под работающий телевизор, который отключался автоматически.

Разговоры в институте Леночка слушала с болезненным интересом, но скоро они сменились на другие новости – из-за студента развелась преподаватель английского, за взятки привлекли к следствию ректора параллельного факультета, со следующего года студентам увеличат стипендию.

Молодость, безусловно, обладает волшебным свойством быстро отбрасывать все негативные впечатления, и девушке удалось забыть происшедшее.

Сессию Леночка и Ольга сдали досрочно и отправились домой на каникулы.

Ольга старалась ездить к родителям как можно чаще, благо до Касимова было всего пять часов на автобусе. Но Лена готовилась увидеть семью впервые за два года. Она была терпелива и непритязательна, но ее детские и подростковые воспоминания не отличались счастливыми и радостными моментами.

Двое старших братьев Лены встретили девушек на остановке, подхватили сумки с вещами. У Ольги она была одна, у Леночки – три.

В первый момент, увидев сестру, братья оробели. Она утратила свой виноватый взгляд и перестала выглядеть забитой. Дорогая одежда и объемные сумки намекали на подарки, и хамить сестре, как было раньше, не хотелось.

Дома Леночку встретили остальные братья, суровый, подвыпивший отец и растолстевшая мать.

– Как сдала сессию? – первым делом спросил отец.

– Я отличница, – сонно ответила Леночка. – Здравствуй, мама.

Девушка поцеловала мать, и та, отвыкшая от ласки, чуть не прослезилась.

– Кушать будешь? – засуетилась Мария. – Я тебе курочку по-быстрому разогрею.

– Поздно уже, – как отрезал, заявил Иван.

– Да, – согласилась Леночка, – поздно. Я после восьми вечера не ем. – Она повернулась к сумкам. – Вон та, поменьше, моя сумка, в двух других для вас подарки. Для тебя мама, сковородка, о которой ты мечтала, и две блузки. Для мальчишек джинсы и футболки, а тебе, папа, я купила новый магнитофон, а то твой шипит.

И мужчины, несмотря на позднее время, тут же ринулись разбирать сумки. Мать и дочь стояли в сторонке, наблюдали за «хозяинами».

Две недели Леночка и Ольга ходили в гости к школьным знакомым, в кино и кафе, которые здесь были в четыре раза дешевле. Заглянули даже в краеведческий музей – приколоться.

А потом, совершенно неожиданно для Леночки, Ольга, как-то по-особому поглядывая на нее, объявила, что едет в Москву. Ей предложили новую подработку, и она не может упустить этот шанс.

Скандал разразился в воскресенье, когда Леночка, по заведенному распорядку, готовила обед. Она переставляла восьмилитровую кастрюлю с плиты на подоконник, и внизу живота как-то неприятно потянуло. Кастрюлю она поставила быстро и неловко, так что немного расплескался огненный борщ, и приложила ладони к животу.

– Я так и думала. – Мать, потягивающая пиво и чистящая чеснок, довольно отставила бокал. – Ты беременна. Откуда у тебя дорогие тряпки и деньги на поездку домой? Мы тебе не высылали. Нагуляла, шлюшка институтская.

– Не может быть, – испугалась Леночка.

– Ну как же не может? – Мария взяла следующую головку чеснока. – Грудь у тебя значительно увеличилась, и жопа здоровая. Живот образовался. Когда у тебя были месячные?

– Месячные? Давно.

Растерянный взгляд дочери окончательно укрепил Марию в ее подозрениях.

И, может быть, все бы обошлось, но в этот момент с рыбалки приехали отец и братья.

– Ваня! – Мария встала из-за стола. – Ты только не ори. У нас несчастье. Ленка дитя нагуляла, а у нас младшему всего десять лет, и я опять на сносях.

– Блядь! – Отец с ходу влепил дочери пощечину. – Предупреждал же: до свадьбы никаких гулянок! Братьев бы постеснялась! Вон из дома!

За три недели Леночка сто раз хотела вернуться в Москву, но в профессорском доме жизнь была тоже не сахар: постоянный контроль, хуже, в чем в родительском. Утомительный, неприятный секс. Скучные, заумные знакомые Семена Аркадьевича. Многочасовые занятия и зубрежка по профессии, которую она еще не успела полюбить.

Но теперь все решили за нее, и это, как всегда, устроило Леночку.

Молча она сняла фартук, повесила на пластмассовый крючок, прошла в их с матерью комнату, взяла сумку, переоделась в босоножки и ушла из дома.

Наблюдая за дочерью из окна, Мария обернулась к мужу.

– Чего ты ее так, сразу… Может, она еще замуж выйдет.

– А ну ее, – Иван отмахнулся от жены. – Чужая она какая-то стала. Ходит по-другому, разговаривает грамотно, разбогатела. Чужая.

В Москву Леночка приехала в воскресенье. Своих ключей у нее не было, и она позвонила в профессорскую дверь.

Открыла ей не Дуся, а Ольга.

– Пронюхала, что я здесь? – сказала та неприязненно. – Ну, проходи.

Они сидели на кухне, за большим дубовым столом, обедали. Семен посматривал на прежнюю любовницу с сожалением, Евдокия с явным сочувствием, Ольга со скрытым торжеством. Уставшая от долгой дороги Леночка, почти засыпая, ковыряла вилкой в тарелке и покачивала ногой.

– Перестань, пожалуйста, – профессор отпил белого вина, – ты же знаешь, Лена, я не выношу плебейских привычек. Так ты скоро начнешь пить чай вприкуску и причмокивая. Ой, да о чем я… Поздно уже.

– Да, да, дорогой ты прав, – девушка опустила глаза в тарелку и вдруг решилась. – У меня для тебя есть новость. Я беременна.

Профессор побледнел.

– Я уже в курсе. Ты хочешь мне что-то сказать?

– Это твой ребенок, – неуверенно пробормотала Алена. – Я тебе не изменяла.

– Дорогая, мы прожили с тобой два года и ты ни разу не забеременела. Так? – Лена согласно кивнула. – Я бесплоден, так что мое отцовство исключается. – Голос профессора стал напряженным. – Ты догадываешься, от кого ребенок?

Закружилась голова, и Леночка положила руки на стол, чтобы не упасть.

– Господи, за что мне это? – прошептала она и посмотрела на домработницу.

Вздохнув, Евдокия перекрестилась.

– Грех уж больно срамной. Как же тебя угораздило?

Кивнув на Ольгу, Леночка взяла бокал с вином, жадно выпила половину.

– Подружка присоветовала и даже на каталочку помогла залезть.

– Чо? – возмутилась Ольга. – Я пошутила, а ты поверила. Я до него даже не дотронулась, видимость делала.

– Понятно. – Опустив голову, Леночка смотрела на тарелку с недоеденным салатом. – Хорошо, я перееду в общежитие. Аборт сделаю, мне ребенок не нужен. Буду, как Оля, жить рядом с институтом.

– Правильно Ольга говорит, ты абсолютная дура, – профессор отвернулся от бывшей любовницы и смотрел в окно, чтобы не видеть красивого лица и телячьего беззащитного взгляда.

– Ты погоди расстраиваться, – быстро заговорила домработница, – Аркадич, он умный, он придумает…

– Не встревай, Дуся! – Нирберг вытер салфеткой рот. – Да, Леночка, есть идея, которая может тебя спасти. По нашим… – он быстро взглянул на Ольгу. – По моим подсчетам, срок у тебя уже большой. Аборт можно делать только криминальный, а денег на него тебе никто не даст… Все-таки какая ты безалаберная, вечно за тебя нужно думать.

Лицо Нирберга исказило не то сочувствие к Леночке, не то недовольство от потери любимой игрушки.

Евдокия откровенно всхлипывала, настраиваясь на худшее. Ольга пила вино.

Леночка сидела безучастно, ждала, что же теперь будет.

– Тебе повезло, Леночка. Реанимационные работы в нестандартных ситуациях при наступлении комы – тема научной работы моего друга. Он, кстати, когда прошли слухи о ваших м-м-м… приключениях в морге, даже опубликовал пару дельных статей. Хотя он, несомненно, человек увлекающийся и позволил себе несколько некорректных примеров. Да, о чем это я?

– О Петре Яковлевиче, – сердито напомнила Ольга.

– Да! Леночка, ты мне все-таки человек не чужой… была. И случай с тобой произошел уникальный. Короче, мы с Петром Яковлевичем Радужным решили сложиться деньгами и провести этот опыт… Будем наблюдать тебя, исследовать. После опубликуем совместную работу. И не одну.

– Я стану подопытной крыской?! – Девушка, не сдерживаясь, зарыдала. – Но я не хочу ребенка! Он мне не нужен! Я даже не поняла, от кого он!

– Преступная халатность, – нравоучительно заявил Нирберг, – я себе такого никогда не позволял.

На его заявление все три женщины промолчали, зная, что за свою профессорскую карьеру Семен Аркадьевич смог убедить «быть с ним ближе и ласковее» не один десяток студенток.

– Ты здесь, конечно же, не останешься, – продолжил Нирберг, – оформляем академический отпуск, и едешь в Химки. Мы тебе там присмотрели квартирку. Скромную, но чистенькую.

– А с кем вы ее присмотрели? – Лена стала успокаиваться и с интересом посмотрела на бывшего любовника.

– С-с-с… – Семен Аркадьевич посмотрел на уверенное лицо Ольги. – С Петром Яковлевичем, конечно.

– Спасибо, – искренно поблагодарила Леночка.

Если бы она в этот момент взглянула на Евдокию, то прочла бы по ее губам: «Действительно дура».

Химки – район большой. Одной стороной он примыкает ко МКАДу, другой уводит в сторону Московской области и скоро соединится с Зеленоградом. Немного осталось, километров десять.

В самом окончании Химок, перед лесами Зеленограда, Леночке сняли квартиру в хрущевском доме. Однокомнатная, двадцатиметровая, с окнами на помойку. Домашнего телефона не было, мусоропровод отсутствовал, бачок в туалете треснутый, ванная с ободранной эмалью. Зато свобода! Ее девушка оценила не сразу, не привыкла.

Меж тем ее жизнь постепенно налаживалась. Говорят, что чем труднее достался ребенок, тем его больше любишь. Леночке беременность не приносила никаких неприятностей. Не было ни токсикоза, ни головокружений, аллергий ни на какие продукты.

Раз в две недели она оправлялась не в районную женскую консультацию, а в пирацетальный центр, где сдавала анализы всего, чего можно, проходила УЗИ, в том числе и в 3Д-формате.

Из сокурсников к ней приезжали Серега с Катей. Вроде бы сочувствовали, но больше всего их привлекал борщ, приготовленный самой Леночкой, и блинчики с печенью, привозимые Евдокией.

Тетя Дуся ездила к любимице нелегально, Семен Аркадьевич этого не поощрял. Хотя Леночка пару раз замечала в Центре его фигуру за стеклянными дверями. Будь она побоевитее, может, он бы простил ее, но в доме профессора безраздельно главенствовала Ольга.

В очередной приезд Евдокия выставила на кухонный стол банки с едой и села на табурет.

– Силов моих больше нету, Аленушка, заела меня твоя подружка. Обычно полюбовницы Аркадьича начинали наглеть только на второй год, а эта на второй месяц. Ой, наплачется с нею Аркадьич, ой устроит она ему сладкую жизнь.

– Ты мне лучше про нее не говори, – тихо попросила Леночка. – Она мне тут на днях звонила, хотела приехать, поболтать.

– Ага, поболтать. Хотела новых сплетен рассказать, да еще что-нибудь об Аркадьиче выспросить, чтобы его еще больше к себе привязать. Ты зачем ей про секс с профессором рассказала? Она ж его теперь крепко держит за эти, дай бог памяти, за яйца.

– Мне неудобно стало, Евдокия, они же квартиру оплачивают, питание.

– Они! – Яковлевич и Аркадьич, а не твоя профурсетка! Я тебя предупреждала! А ведь Аркадьич тебя единственную через два года не хотел менять.

Заплакав, Евдокия вытерла нос бумажным платочком.