Виндера. Золотая клетка

– Иди-ка сюда, Сара, – поманила ее Рина.

Девочка неуверенно подошла, улыбаясь.

– Как-как ты назвала Эрге?

– Мертвый город, – охотно повторила Сара. – Мама говорит, что там совсем никто не живет. И там рынок не работает, завод тоже давно закрылся. Мы туда торговать не ездим, только в Ли- столь раз в неделю.

Сердце Рины быстро забилось.

– А почему там никто не живет?

Сара пожала плечами.

– Мама говорит, что после Поветрия там почти все умерли.

«Совпадает! Кажется, я все правильно поняла!»

– А что ты знаешь о Поветрии? – попыталась Рина аккуратно расспросить Сару.

Девочка нахмурилась, ковыряя носком сандалии землю.

– Ну, это такая болезнь. От нее много кто умер.

– А какая именно?

– Чего ты к ней пристала? – неожиданно выскочил перед сестрой Радмир. – Ты совсем глупая? Про это нельзя говорить! Хочешь, чтобы колдуны тебя поймали и в пустыню выгнали?

Это звучало как детская страшилка из тех, которыми родители пугают непослушных детей, но у Рины все волоски на теле поднялись дыбом. И это был не тот далекий смутный страх, навеянный россказнями Альберта. А вполне настоящий, только на время забытый. Как будто здесь, в этом мире, колдунов можно было встретить на каждом шагу. И Рина откуда-то знала, что они действительно могут ей навредить.

«Я уже была здесь раньше, – наконец-то дошло до нее. – Я же спала до того, как меня выбрали Странницей! И тогда я понимала, как тут все устроено. А сейчас почему-то забыла… Может, еще вспомню?»

– А вокзал там работает? – спросила она Сару.

Та пожала плечами.

– Я знаю только про рынок и завод.

Рина нахмурилась, но решила пока не списывать Эрге со счетов.

– Слушайте, а кто-нибудь из ваших родителей может отвезти меня в Мертвый город? Я хочу на него посмотреть. Я заплачу!

– А зачем тебя туда везти? – удивился Радмир. – У тебя же машина.

– Она не работает, – быстро сказала Рина. – У нее деталь сломалась. Мы ждем, когда привезут новую из города. Мои родители с братом поехали ее заказывать. Скоро вернутся.

Она все еще говорила «мы», не желая признавать, что Букашку больше некому охранять от толпы любопытных деревенских детей.

– У тебя есть брат? – с интересом спросила Сара. – Младший, да?

– Да, – кивнула Рина. В глазах девочки мелькнуло осознание. Она резко выпрямилась и сказала раздельно, почти по слогам:

– Аль-берт.

– Да, – так же медленно ответила Рина. – Его зовут Альберт.

– И он такой рыженький и красивый? – уточнила Сара.

– Насчет красивый не знаю, но рыжий – это точно.

– Вспомнил! – подпрыгнул Радмир. – Альберт! Мы же вместе играли! Он меня все время обгонял!

– Точно! – согласился белобрысый мальчик. – А он ведь нам уже показывал эту машину! Она шершавая. Я помню, как ее трогал. Почему-то я это забыл…

– И он со мной менялся печеньем на яблоки, – добавил пухлощекий.

Остальные мальчишки согласно закивали.

«Альберт же с ними играл все время! – осознала Рина. – Клим тоже не сразу меня вспомнил». – Тогда, тогда… – Сара крепилась, чтобы не заплакать. – Тогда он не умер от Поветрия, да? Он просто уехал в город за деталью для машины? – Ага, – согласилась Рина.

Сара села на корточки и заревела.

– А я думала, он у-у-умер!

Рина улыбнулась, сдерживая слезы.

«Нет, эта маленькая вредная стрелка все еще ждет меня в дедушкиных часах. И я обязательно ее оттуда вызволю».

– Ну так что? Если уговорите кого-то из родителей отвезти меня в Мертвый город, я разрешу вам посидеть в машине и покрутить руль.

И в тот же миг толпа мальчишек, спотыкаясь, побежала наперегонки обратно в деревню. Сара робко подошла к Рине и потянула ее за рукав.

– Только не заходи в Эрге. Это плохое место. Ты можешь заболеть.

А потом бросилась вслед за братом.

Глава 2
Мертвый город

К «странной городской» жители Рыбоводья отнеслись с подозрением, но все-таки один старик, на попечении которого осталось двое внуков, согласился помочь Рине за хорошую плату. Она бы добралась до Эрге и пешком, если бы не нога. Наступать было все еще очень больно, хотя мази из домашней аптечки действовали исправно.

«В первый раз коленку ушибла, а теперь вот это, – мрачно думала про себя Рина. – Если здешний Ветродуй окажется бутафорией, я не удивлюсь».

По белому тракту, вившемуся мимо ухоженных бахчей и виноградников, старик довез ее аккурат до моста через реку Нейру, все такую же бурную и пенную, и оставил там, не рискуя приближаться к Мертвому городу.

«Не такой уж он и мертвый на вид, – подумала Рина, рассматривая Эрге издалека. – Поля вокруг засеяны. В прошлый раз тут была одна сорная трава. И лес так не разросся вниз».

Но чего-то в пейзаже явно не хватало, и Рина пока не могла понять, чего именно. Она поправила лямки на плечах и, прихрамывая, побрела через мост. Рюкзак получился тяжелый, спина быстро устала, но лучше было иметь все необходимое на всякий случай. Тем более помогать Рине тут никто явно не собирался.

«Это будет одинокое путешествие, – вздыхала она про себя. – Наслаждайся, Рина. Тебе же такое нравится».

Эрге выглядел, на первый взгляд, почти так же, как и в ее последний визит сюда. Он пестрел яркими крышами домов, словно бы налепленных друг на друга, змеился узкими улочками и уходил вверх по склону Лод-горы к ее вершине, на которой стоял ненавистный Рине особняк Кантонов. Точнее говоря, это раньше он там стоял.

Рина остановилась, вглядываясь в то место, где прежде была «белокаменная корона».

«Неужели этого дома нет, потому что Кантоны не уснули? Но почему тогда Эрге выглядит по-прежнему? Если тут всего пара человек живет, то должна быть и всего пара домов, правильно?»

Рина силилась вспомнить что-нибудь из того времени, когда она жила в королевстве Аскара, но только голова заболела от напряжения.

На улицах стояла мистическая тишина, и никто не встретился на пути, пока Рина поднималась к площади. При этом город вовсе не выглядел заброшенным: цветы в палисадниках и балконных горшках не увяли и не заросли сорняками, фонтаны работали, даже каркас для тента на центральной улице не пустовал, а был завешан разноцветными ковриками, дававшими тень. И ни мертвого плюща на стенах, ни трещин, ни мусора. Возле крылец стояли новенькие велосипеды, витрины магазинов выглядели чистыми, а товары – только что разложенными. Трудно было поверить, что тут никто не живет. Город казался совершенно обитаемым, просто уснувшим.

– Привет! – на всякий случай крикнула Рина, оглядевшись по сторонам. – Есть тут кто-нибудь?

Она особенно внимательно смотрела на окна, но все шторы в домах были задернуты, и ни одни ставни не распахнулись ей навстречу.

Рина взяла первый попавшийся велосипед с корзиной, погрузила туда тяжелый рюкзак и покатила к дому Юлии по уже привычному маршруту. Она то и дело по привычке поглядывала на часы, но, хотя было уже десять утра – время подсказал старик рыбак, – город заливали все те же медовые лучи, и небо не спешило становиться лазурным. Оно утопало в розово-персиковых переливах, и вода в фонтанах выглядела как жидкое золото, а стекла были словно печные зевы, в которых разгоралось пламя.

«Почему тут все выглядит так, будто люди только недавно пропали? – размышляла Рина. – Проклятью уже двести лет, но и в деревне, и в городе ничего не изменилось».

На улице Юлии стояла все та же мертвая тишина, и никто не ответил на приветствие Рины. Она помнила, в каких окнах шторы оставались задернутыми, когда жители сбросили свои «языки», но что тогда, что сейчас они так и остались неподвижными полосками ткани.

«Неужели я ошиблась?»

И тут Рина отчетливо услышала крик. Она уронила велосипед с перепугу, тот шумно грохнулся на мощеную улочку.

«Показалось?»

Но крик повторился снова, а потом еще раз, и Рина поняла, что вопят где-то на соседней улице.

Она подняла велосипед и стала осторожно двигаться на звук, ища просвет между домами. Наконец нашлась боковая улочка, где стены зданий по обеим сторонам густо заросли виноградными лозами, а между скатами крыш зияла узкая щель, и во время дождя вода наверняка лилась людям, проходившим здесь, прямо на голову.

«Да где же кричат?»

Двигаясь на звук, Рина миновала еще два проулка и оказалась на широком проспекте возле площади, где дома выглядели более презентабельными. Вот тут-то и отыскался источник шума.

– Стефа-а-а-ан! – вопила во всю глотку горожанка в ярко-красной шелковой пижаме, стоявшая на балконе второго этажа.

Дама была пожилая и очень грузная, так что едва помещалась в маленьком пространстве. Рина думала, что она зовет на помощь, но, судя по всему, ничего плохого не происходило. Женщина спокойно пила чай из крохотного на фоне ее руки бокала. Временами ставила его на угловой столик – единственный предмет мебели, умещавшийся на балконе помимо нее, – облокачивалась на ограду, украшенную цветочными горшками, и повторяла:

– Стефа-а-а-ан!

«Как будто волчица на луну воет», – подумала Рина.

Она уже собиралась подойти к женщине, но тут сдвинулась шторка в окне напротив, тоже на втором этаже, и на балкон вышел сухонький, целиком седой старичок в роскошном махровом халате, тапках и больших очках на цепочке.

– Будь проклят тот день, когда я согласился сюда переехать, Глория! – прокричал он женщине. – Жил бы себе спокойно в старой квартирке на окраине и не слушал твои вопли каждое утро! Хорошо, что мне хватило ума не перебраться к тебе!

– Не брюзжи, Стефан! – ответила ему соседка. – Солнце уже высоко! Я чувствую по температуре! А ты все спишь!

– Хочу и сплю! – заявил старик. – Перестань изображать петуха каждое утро! Можешь ты хоть один раз выпить утренний чай одна?

– Будешь так возмущаться, не жди, что я приду к тебе, когда твою спину опять заклинит! Я не так уж много от тебя прошу! Просто составляй компанию слепой одинокой женщине!

Рина подкатила велосипед поближе и громко поздоровалась:

– Доброе утро!

Глория с перепугу выронила бокал и пролила чай на свою пышную грудь, а потом начала испуганно вертеть головой.

– Стефан! Стефан, что это? Кто это?

Старик, поправив очки и уставившись на Рину, выпалил:

– Кажется, человек!

– Кажется?! – всплеснула руками Глория. – Что значит, кажется? Ты что, совсем ослеп?

– Нечего было так вопить с утра пораньше! Из-за тебя я взял не те очки! Эти для чтения! Но там точно человек. На велосипеде. И с большим рюкзаком.

– Доброе утро! – повторила Рина. – Меня зовут Катрина, приятно познакомиться.

– Девочка! – сказала Глория, грузно подпрыгнув от восторга. – Это девочка, я слышу!

– Если будешь так скакать, балконная плита упадет ей прямо на голову и раздавит! – предупредил Стефан, подслеповато щурясь.

– Девочка! – повторила Глория. – Ты из другой части Эрге, да? Тоже решила переехать в квартиру получше? На нашей улице самые презентабельные дома! Я знаю тут минимум восемь меблированных квартир! Обязательно выбери одну из них! Я расскажу тебе про их преимущества и недостатки все, что знаю! Выпьешь чайку со мной? Заходи! Поднимайся скорее! У меня есть свежие рогалики с кремом! А еще капустный пирог! А еще…

– А еще ты никогда не выйдешь из ее квартиры, если однажды туда зайдешь, – заявил Стефан, нервно протирая очки. – Она запрет тебя в кладовке и замучает до смерти своей болтовней. – Что ты такое говоришь, старый глухарь?

– Вот! Слышишь, как она меня называет? А еще недавно, за неимением альтернатив, я был ее любимым соседушкой! Поднимайся лучше ко мне. У меня самая роскошная квартира в Эрге! И тут полно свободных комнат!

– Не вздумай слушать этого хитрого соболя! – шлепнула по ограде Глория. – Он весь больной и еле ходит! Хочет, чтобы ты таскала из-под него горшки, когда он совсем сляжет! Поэтому сочиняет про меня эту нелепицу! Скажи, а из какой ты части города, девочка? Там есть еще люди? Я мало что знаю про другие улицы, мне тяжело передвигаться, поэтому я только до магазина и обратно, а Стефан, эта старая развалина, вообще из дома не выходит.

– На самом деле я не из Эрге, – честно призналась Рина. – Просто в Рыбоводье говорят, что у вас тут Мертвый город. Мне стало любопытно, и я пришла посмотреть. Можете мне рассказать, что у вас тут случилось?

– Что случилось? – удивился Стефан. – Девочка, ты вчера на свет родилась? Конечно же случилось Поветрие! Сколько тебе лет, что ты задаешь такие глупые вопросы?

– Восемь, – решительно соврала Рина, потому что «глупых» вопросов у нее было еще полно, а зрение новых знакомых явно подводило. – А что такое это Поветрие? Почему никто не хочет про него говорить?

– Какая ты невоспитанная! – возмутилась Глория. – Целых восемь лет, а никакой деликатности! Зачем тебе нужно про него знать? И почему ты здесь одна?

– Потому что моих родителей и брата унесло это Поветрие, – объяснила Рина. – И я пытаюсь понять, как это произошло, но никто ничего не хочет мне рассказывать.

– Ах, бедняжка, так ты сирота! – тут же смягчилась Глория. – Вот почему ты такая глупенькая! Приходи жить ко мне. Я научу тебя вкусно готовить. И хорошим манерам обучу. Тогда тебя точно возьмут замуж, когда вырастешь.

– Остынь, Глория, – проворчал Стефан, садясь в кресло на балконе. – Ей всего восемь лет, а ты уже замуж ее отдавать собралась! А говорить о Поветрии нельзя потому, что это нехорошо, девочка, понимаешь? Это так же нехорошо и неправильно, как задирать ноги в грязной обуви на обеденный стол. И есть специальный указ, который это запрещает. Если будешь его нарушать, за тобой придут колдуны и отведут тебя в пустыню! Лучше идем ко мне в гости, девочка. Я сварю тебе какао и расскажу сказку.

«Ладно, тогда зайду с другой стороны».

– Я смотрю, вам тут одиноко живется, – заметила Рина. – Почему вы отсюда не уедете? В Ли- столь, например.

– Зачем нам куда-то переезжать, если тут целый город в нашем распоряжении? – отмахнулась Глория. – Можно занять любую свободную квартиру, кроме дырявых! Но я тебе жить в одиночестве не советую. Ты хозяйство вести не умеешь.

– А что такое дырявая квартира?

– Та, в которой ничего нет, – терпеливо объяснил Стефан. – И переезжать, кстати, незаконно! У каждого есть свой дом, и за него нужно держаться. Но мы получили небольшое послабление в пределах Эрге, потому что тут много свободного жилья. Оставайся, мы никому не расскажем, что ты не отсюда.

– Поверь мне, на нашей улице самые лучшие квартиры! – опять завела свою шарманку Глория. – Та, в которой я живу, принадлежала моей сестре. Она удачно вышла замуж за кудесника, но на этом ее везение закончилось – всю семью унесло Поветрие. А в квартире Стефана жила ее старшая дочь, моя племянница. Они купили ей гнездышко поближе к себе, все боялись оторвать деточку от семейного гнезда. И вот дождались – ее с мужем и детьми тоже не стало.

Я это о чем: ты вольна проверить все дома в округе, но лучше наших все равно не найдешь. Если не хочешь выбирать между нами двоими, то так и быть – можешь жить поочередно у меня и у Стефана. Например, завтракать будешь со мной, а ужинать у него. Мне очень важно завтракать в компании.

– Но как вы тут справляетесь одни? – удивилась Рина. – Где вы берете еду и нужные вещи? Как я поняла, деревенские не привозят сюда продукты на продажу.

– У нас есть магазин. Вон там, на углу, – махнул рукой Стефан. – И он бесплатный. Слава нашему королю Аскару, он не бросает несчастных на произвол судьбы. Мы ни в чем не нуждаемся благодаря его заботе. Просто приходим туда и берем, что нужно.

– Вообще-то хожу туда я! – уперла руки в толстые бока Глория. – Он еще ни разу там не бывал с тех пор, как сюда переехал!

– Я потому и переехал сюда, что ты обещала мне помогать! – вскинулся Стефан. – Ты же знаешь, что у меня больные ноги, а все равно уговорила поселиться на втором этаже, чтобы тебе было удобнее стрекотать мне под ухо каждый день.

«Похоже, я тут надолго застряну, прежде чем выбью из них хоть что-то полезное», – вздохнула про себя Рина и прислонила велосипед к ближайшему крыльцу.

Солнце поднялось уже высоко, и улица вынырнула из тени. Под плотным свитером было жарко, так что Рина сняла его, оставшись в тонкой кофточке. В ту же секунду взгляд Стефана изменился.

– Что это?! – воскликнул он так испуганно, что Рина невольно обернулась, но за ней никого не было – старик, неожиданно проворно вскочивший с кресла, смотрел прямо на нее.

– Что там? Что? – взволнованно спросила Глория, вертя головой по сторонам.

– Кажется, мне что-то померещилось, – пробормотал Стефан. – Погоди-ка, я схожу за очками для дали.

И он, торопливо хромая, скрылся в квартире.

– Да что случилось-то? – запаниковала Глория. – Что там происходит? Что-то горит?

– Да ничего тут не происходит, – успокоила ее Рина, оглядевшись. – Ну, по крайней мере, я ничего странного не замечаю. Может, ему сверху лучше видно?

Стефан скоро вернулся, на ходу надевая другие очки, в которых его глаза казались в два раза больше. И этими огромными, выпученными от страха глазами он уставился на Рину, а потом истошно завопил:

– Голубой цвет! Я вижу голубой цвет! Я так и знал, что с девчонкой что-то не так! Она не просто невоспитанная! Это была проверка! Старые мы дураки! Нас проверяли на верность королю!

– О великий Аскар! – завопила Глория, отшатнувшись от балконного ограждения. – Неси скорее ту синюю штуку, Стефан!

– Я уже!

Старик что-то достал из кармана, замер на пару секунд, и перепуганная Рина успела заметить, как в его руках блеснул на солнце стеклянный шарик. Очень похожий на те, что она нашла в папиной шкатулке.

Стефан бросил его на мощение, но он не разбился и словно бы исчез. А уже в следующий миг что-то взмыло в воздух и взорвалось ярко-синим пыльным облаком. Как будто с неба на улицу высыпали целый мешок толченого мела. Рина отбежала назад.

– Что происходит? Зачем вы это сделали? – спросила она Стефана, но тот уже грохнул своей дверью и зашторил окна.

Глории на балконе тоже не было.

Рина осталась на улице одна, в полном шоке и недоумении. Только сейчас, опустив глаза на свою кофточку, она поняла, как сильно голубой цвет выделяется на фоне позолоченных солнцем стен, теплого оттенка цветов и листьев, красных и оранжевых штор, светло-коричневого мощения и лакированных деревянных вывесок. Даже на небе до сих пор не было ни капли лазури.

Рина постаралась вспомнить, видела ли что-то синее или голубое в Рыбоводье, но в памяти всплыло только море цвета жженого сахара, дынные бахчи, пшеничные поля, пестрая, но без намека на лазурь, накидка Сары. И в доме Клима, кажется, не было ничего синего. И даже в самом Климе…

Рина представила его лицо и только сейчас поняла наконец, что же в нем было не так. Его красивые голубые глаза стали светло-зелеными, почти такими же, как краска на велосипеде. Рина вспомнила, как утром ощутила странную тревогу при виде любимой кофточки. Словно предчувствовала, что не стоит ее надевать, но это был папин подарок, дорогой во всех смыслах. Голубые вещи всегда создавали из самых добротных материалов, потому что оттенки, приближенные к королевскому, который носил только Рондевул Первый, могли позволить себе лишь зажиточные люди.

«Здесь запрещены синий и голубой цвет!»

Не то чтобы Рина это вспомнила. Больше было похоже на интуитивное знание. Она стала торопливо выворачивать свитер на лицевую сторону, чтобы снова надеть, когда в конце проулка появился человек. Рина замерла, увидев его. По вспотевшему телу прошлась волна жгучего холода. Свитер выпал из рук.

Человек был одет в рясу песочного оттенка, и тряпица наподобие вуали скрывала его лицо.

«Это колдун!» – осознала Рина и в ту же секунду поняла: ему ни в коем случае нельзя попадаться. Но она опять застыла от страха, как тогда, перед Собирашкой, и, ведомая каким-то глупым инстинктом, вцепилась в велосипед, словно ждала, что он вот-вот оживет и увезет ее отсюда.

И в эту секунду кто-то подбежал к ней сзади, вытащил из корзины рюкзак, закинул его на плечо, схватил Рину за руку и потащил за собой в боковой проулок. Она даже вскрикнуть не успела.

Это был высокий мужчина с чуть волнистыми, пепельно-русыми волосами, не слишком длинными, но и не короткими, закрывавшими уши и часть шеи. Рина видела только его затылок и одежду – странную, как будто вывернутую черной подкладкой наружу.

Бежать было больно из-за ноги, и Рина в первую минуту ничего не понимала, но потом попыталась вырваться. Не вышло. Человек держал ее крепко. Рина боялась кричать, чтобы не привлечь внимание колдуна, да и кто ее тут спасет?

После очередного рывка похититель обернулся и оказался юношей лет восемнадцати, сильно вспотевшим, с красными пятнами на шее от жесткого воротника и улыбкой во все лицо.

– Поднажми, Рина! – сказал он ей. – Надо спрятаться. Не бойся, я твой друг.

«Не было у меня таких друзей!»

– Ты кто? Куда мы бежим? – спросила Рина, задыхаясь.

– Понятия не имею, куда! Нам надо найти убежище.

Юноша рванул на себя дверь одного из подъездов, но внутри была абсолютная чернота. Рина отшатнулась от нее. Эта тьма поглощала солнечный свет, не отражая ни лучика. В ней ничего не было видно.

– Так, ясно, – выдохнул незнакомец и, снова схватив Рину за руку, побежал к следующему подъезду.

Он тоже был черным.

– Эй, принцесса, ты случайно не знаешь считалочку на призыв попутного ветра? Нам бы сейчас пригодилась удача.

Рина испуганно оглядывалась – не бежит ли за ними колдун? Она не чувствовала собственных ног, и ей уже не было больно, только горела левая ступня.

Наконец они завернули на знакомую улочку, и Рина увидела дом Юлии.

– Вон туда! – указала она на соседний. – Там должна быть жилая квартира.

Рина помнила эти яркие розовые шторы, которые так и остались занавешенными, когда все остальные сбросили на мощение.

Юноша рванул на себя указанную дверь и втолкнул Рину в подъезд. Самый обычный чистенький подъезд со щитком почтовых ящиков, лестницей с ажурными перилами и деревьями в кадках на окнах между пролетами.

– Нет! Не туда! На второй этаж! – подсказала Рина, когда ее спутник начал открывать все подряд двери на первом этаже. Они были запертыми, либо за ними зияла все та же пугающая чернота.

«Наверное, это и есть дырявые».

Они поспешили на второй этаж и в самом деле обнаружили там меблированную квартиру. Как Рина и предполагала, жильцов внутри не было, иначе Стефан и Глория упомянули бы о них.

– Сюда!

Юноша втащил Рину внутрь, сбросил рюкзак и запер дверь на все замки. Потом огляделся, забежал в кухню, вынес из нее чугунный котелок, вернулся к двери и стал возиться с задвижкой.

И тут до Рины дошло: только что она по своей воле осталась наедине с абсолютно незнакомым человеком, который затащил ее сюда и запер дверь. А точно ли он тот, кем назвался? Откуда он знает ее имя?

«Это второй этаж, – быстро подумала Рина. – Не так уж и высоко. Смогу спрыгнуть, если перелезу через балкон».

Она открыла дверь в розовую гостиную, завешанную тонкими шелковыми коврами, и подбежала к окну, чтобы проверить догадку, но юноша одернул ее.

– Ты чего?! Выдать нас хочешь? Не выглядывай на улицу и не трогай шторы!

– А ты лучше не подходи ко мне! – сказала Рина, вооружившись первым, что попалось под руку, – медным подсвечником на пять свечей в виде стада бредущих друг за другом слонов.

– Так, Рина, спокойно. – Незнакомец выставил перед собой руки и отошел на пару шагов. – Я понимаю, что ты напугана, но сперва выслушай меня, ладно? И лучше бы нам не шуметь, если не хотим привлечь колдуна.

– Откуда ты знаешь мое имя? И почему назвался моим другом?

Юноша плюхнулся на диван с пестрой накидкой из оранжево-розовых ромбов и пышной бахромой, массируя плечо.

– Уф, скажи на милость, чем ты набила свой рюкзак? У меня чуть рука не отвалилась. Надеюсь, я не зря его захватил. Все-таки ты умная девочка. Наверняка подготовилась.

Рина невольно заметила, что он массирует не то плечо, на котором нес рюкзак. Она боролась с желанием опустить подсвечник: держать его в воинственной позе долго оказалось тяжело.

– А ну быстро отвечай, кто ты такой! И откуда меня знаешь, и зачем потащил за собой!

Юноша улыбнулся и так пристально посмотрел ей в глаза, что Рина смутилась. И тут он выдал как бы между прочим:

– Я тот, кого ты поцеловала. И вообще-то я тебя только что спас. Не впервые, кстати. Могла бы и повежливей.

Рина чуть подсвечник не выронила от неожиданности.

– Что за чушь ты несешь? С какой это стати мне тебя целовать? Я тебя в первый раз вижу!

Юноша, конечно, был симпатичный, куда симпатичнее Клима и даже незабвенного сыночка Кантонов, но поцеловать его Рина могла разве что во сне. Дедушки, Альберт и папа пока были единственными мужчинами в ее жизни, которые удостоились такой чести.

Улыбка юноши стала еще шире, отчего углубились ямочки на щеках, а взгляд – хитрее.

– О, твой страстный поцелуй я никогда не забуду! – произнес он с наигранным жаром. – А еще ты перед этим сказала, что обожаешь меня. Так и сказала! «Я тебя просто обожаю!»

Он откинул влажную волнистую челку со лба и тихо рассмеялся.

– Как тебя зовут? – потребовала Рина, сделав решительный шаг вперед. – Живо назови свое имя, иначе… Иначе я закричу, и колдун нас найдет!

– Ну, это было бы нежелательно. Ладно, принцесса, что-то ты слишком нервная для игры в угадайку. Меня зовут Дженар. Дженар Фармандер.

Рина напрягла память изо всех сил, но это имя не было ей знакомо.

«Я что, дружила с ним, когда оказалась тут в первый раз? И я его, правда, поцеловала?! Но почему тогда он не удивился, что я его не помню?»

– И-и где это мы с тобой встречались? И откуда ты знаешь меня?

– Дам тебе подсказку, – сказал Дженар, хитро щурясь. – Дневник.

Руки Рины резко ослабели. Она поставила подсвечник обратно на стол, чтобы не уронить. Потом выдохнула:

– Так ты Странник? Ты Восемнадцатый Вин- дер, да? Ты прочитал мое послание и вошел в Ветродуй вслед за мной? Но как ты успел так быстро? И как ты меня узнал? Дедушка Натан тебе рассказал, как я выгляжу? И п-причем тут вообще поцелуи?

«Может, я где-то в письме написала про них?»

Дженар рассмеялся до слез, уткнувшись в подушки, и они затряслись вместе с ним.

– Ты не представляешь, как я веселился, когда ты стала меня так называть! Нет, меня всяко именовали. И великим кудесником, и учителем, и Первым, но никто до тебя не додумался до «дедушки»! И ведь, главное, я ничем не мог себя выдать!

Рина медленно опустилась в кресло возле стола. Теперь она совсем ничего не понимала. Этот молодой человек – дедушка Натан? Тот самый великий кудесник из дневника?

– Понимаю твое замешательство, – сказал Дженар, наконец просмеявшись. – Я взял имя своего наставника. Это он создал дневник, но сам он никогда не был одним из нас. Он величайший из столичных кудесников, и король хотел сделать его одним из первых Виндеров, но что-то там перепутал, и вместо мастера Натана пробудили меня. Наверное, потому что мастер меня усыновил, и мы были записаны как одна семья в документах. Мне тогда было пятнадцать. Я пробыл Странником четыре года, пока не нашел первую кнопку.

– Ты так быстро ее нашел? – поразилась Рина. – Но как?

– Это было не так уж сложно, – пожал плечами Дженар. – Ну… Не так, как сейчас. Не так, как тебе. В те времена все королевство обожало Странников и надеялось на них. Люди изо всех сил старались объединиться ради общего дела. Все мне помогали, и большая часть транспорта работала. И к тому же первую кнопку найти было легче всего, хотя мне долго пришлось ездить туда-сюда. – А как ты очутился в дневнике?

– Очень просто. – Дженар подошел к шкафу и стал бесцеремонно рыться в нем, выдвигая ящики и перебирая одежду на вешалках. – До меня уже были Виндеры, но я почти ничего не знал о них и о том, какой путь они прошли. Мне пришлось начинать с нуля. Было трудно.

Пока я занимался поиском кнопки, мастер Натан создавал дневник для будущих Странников. Он сразу понял, как важно сохранять и передавать знания, чтобы ускорить процесс. Мы наладили систему почты, чтобы я мог отправлять ему заметки о своих путешествиях из любой части королевства. Тогда это было проще, потому что почти никто не спал. Горожане и жители сел быстро скооперировались.

Дженар ненадолго замолчал, нырнув с головой в недра шкафа. Рина слушала, затаив дыхание и ощущая пульсацию в больной ноге. Она забыла на время даже про колдуна.

– Ну так вот. – Дженар бросил на диван пару костюмов. – Мастер Натан получал от меня письма и записывал их внутрь дневника. Параллельно с этим он работал над непромокаемостью бумаги, огнеупорностью и так далее. А когда я получил возможность передать свою роль другому Страннику, мы решили, что я вселюсь в этот дневник и буду помогать новым Виндерам своими подсказками.

– А почему ты назвался чужим именем? – недоумевала Рина.

– Ну… – Дженар почесал затылок. – Скажем так – я был молод и глуп. Я просто переживал, что никто не захочет меня слушать. В мое время Странниками становились великие люди, а я был жутко гордым мальчишкой. Я хотел, чтобы меня уважали. Чтобы не считали сопляком. Поэтому я взял имя мастера и последние два столетия притворялся им, дабы мои советы воспринимали всерьез. Я боялся как-то выдать свою глупость, вот и создал правило, которое не позволяло Виндерам болтать со мной просто так. Ты не представляешь, сколько раз я об этом пожалел. Я вообще-то люблю поговорить, но снимать маску было уже поздно, я привык выдавать себя за великого кудесника Натана. С годами Виндеры насочиняли обо мне всяких легенд, окружили мой образ таинственным ореолом… ну, ты знаешь, как это бывает.

– Так вот почему! – подалась вперед Рина. – Вот почему ты иногда вел себя не как мудрый старец, а как…

«Полный кретин!»

Дженар, бросивший на диван очередной шелковый халат, хмыкнул.

– Ну, теперь-то ты припоминаешь, как целовала меня и признавалась мне в чувствах, когда прочла послание Аделины?

Рина действительно вспомнила, как на радостях чмокнула письмо Странницы и как книга затрепетала от этого.

«Я же тогда совсем не подумала!»

– А как ты попал сюда? – быстро перевела она тему, чувствуя, что теперь не только ступня, но и лицо пышет жаром. – И что это за место? Мы где-то внутри Ветродуя? Это иллюзия? Но почему тогда я чувствую боль и все остальное?

– Слишком много вопросов, принцесса, – сказал Дженар, придирчиво осматривая два бордовых костюма. Он как-то изменился в лице, и тон его голоса стал более низким, холодным. – Слушай, у хозяев квартиры ужасный вкус. Мне стоило догадаться об этом, еще когда я увидел коврик у порога. Выбрать вообще нечего.

– Так как ты сюда попал? – настаивала Рина.

– Использовал способ кудесников, – нехотя ответил Дженар. – Ну, знаешь, тот, который позволял им выйти за пределы дома, переселившись в другую вещь. Я перебросил себя в Ветродуй прямо из дневника.

– Но ты же мог сойти с ума и стать Собирашкой! – Рина аж подскочила.

– Мог, – мрачно кивнул Дженар и тут же просветлел. – Но на моих глазах одна крошечная принцесса бесстрашно шагнула прямо в лапы сумасшедшего старикана! Как я мог оставаться в стороне? Это уничтожило бы мою честь. Знаешь, мне надо переодеться, а то у меня будут проблемы, когда мы выйдем отсюда. И тебе, кстати, тоже стоит сменить кофту. Сходи в хозяйскую спальню, подбери себе что-нибудь.