Девочка-война

– Да что ты говоришь? Правда, что ли?

– У меня есть доказательства, что я не виноват в том, в чем меня обвиняют. Я люблю Агату, но она не желает меня слушать, – на мои слова ректор только поцокал языком и покачал головой.

– И что? Какие планы теперь на жизнь?

– Ну, для начала выкурить ее из квартиры, где она так технично окопалась, – на выдохе выдал я.

– Недурно. Что-ж, удачи тебе, Демид. И смотри, не облажайся мне. Понял?

– Так точно, – и ушел в закат, оставляя меня только задумчиво жевать губу и думать, как быть дальше.

Уповать на чудо? Конечно, можно, но, думаю, я так и помру в одиночестве, мечтая о неприступной Малиновской. Поэтому, после долгих раздумий и сомнений, я решил, что прямо завтра с утра я поеду к ней домой. Я по этой дорожке уже ходил и вламываться в ее комнату без разрешения мне не впервой. Так что, план прост и незамысловат. А потом? Ну, я думал, что просто закину себе ее на плечо и потащу в свою берлогу.

Нравится, не нравится – плевать, моя красавица!

Но решение это меня не успокоило, а наоборот завело до невозможности. Я весь вибрировал от нетерпения и мечтал, чтобы утро настало вот прям сейчас. Да, я так соскучился по ней, что уже не было сил терпеть. Пусть ругается на меня, орет и вообще ведет себя несносно, только бы быть рядом с ней. На остальное мне вот вообще фиолетово.

Так, как там ускорить ход времени? Спать лечь? Отлично! И плевать я хотел на то, что еще только начало десятого вечера. Мне нужно завтра, и я его получу!

Вибрация и звук входящего сообщения вырвали меня из пут сна неожиданно, но резко. Черт, забыл звуки отключить! Идите все в баню! Я убиваю время и не смейте мне мешать.

А потом я увидел имя абонента и чуть не тронулся умом…

Да меня глючит, не иначе!

Любимая: «Привет».

Я даже себя по щекам похлопал, чтобы быстрее прийти в чувства и отделаться от слишком сладкой иллюзии. Но нет, все то же и потому же. Сердце дрогнуло и заметалось в груди как одержимое, а тело покрылось мурашками в надежде на гребаное чудо.

И я суматошно соображаю, что же написать ей в ответ, но меня хватает только на ответное:

«Привет».

А дальше меня пришпиливает три слова, за которые я бы и душу дьяволу продал, лишь бы они были от нее:

«Ты нужен мне».

И кувалдой в грудь. Мощно. Навынос. Насмерть. Что же ты делаешь, Агата? Шутишь, да? Решила поиздеваться, отомстить, жестоко разыграв меня там, где я жажду только искренности? О, малышка, что это? Сердце плачет, но защитная реакция работает как часы, пока мозги еще пребывают наполовину в дурмане сна.

Я: «Очень смешно…»

Я весь как оголенный нерв, я растерян, но полон надежд. И после бесконечных минут сомнений и ее молчания, я не выдерживаю и выдаю свое смятение и страх:

«Агата, так нельзя шутить».

И почти сразу же еще одно:

«Ты в курсе?»

И ее лаконичное «да» сметает все сомнения на моем пути. Все, к черту, я ее из-под земли достану. Не могу так больше! Ни дышать, ни жить, ни даже просто существовать в этом мире без нее. Довольно, черт возьми, игры закончены! И дальше я даже не спрашиваю ее, а ставлю перед фактом:

«Я сейчас приеду к тебе».

А там уже тормоза мои отказали, потому что ее «жду» придало мне небывалое ускорение и я побил все рекорды по сборам, и уже через несколько минут мчал к ней по ночной Москве, на ходу строча еще одно сообщение, завидев вдалеке силуэт ее дома.

«Выходи».

И тут же педаль газа в пол, потому что ее «уже» форменно свело меня с ума. Но, черт! Что, если она меня обманула? И этот вариант развития событий почти приговорил меня к долгой и мучительной ментальной смерти от разочарования. Но спустя пару минут, притормозив у ее калитки, я почти ошалел от вида знакомой фигурки, что одиноко топталась у подъезда.

Видит меня и почти бежит навстречу. Какого хрена вообще? Я что сплю? Или ретроградный Меркурий на пару с моей строптивой зазнобой окончательно лишили меня разума, и я давно где-то пускаю слюни в психушке? Ущипнул себя. Нет, все реально. Господи, спасибо тебе!

Так, переведи дух, Демид, и не гони коней!

– Дём, – подходит ко мне и смотрит вопросительно своими нереальными глазами цвета неба.

– Садись, – сглатываю и открываю ей дверь пассажирского сидения.

Тушуется, но подчиняется. Давай, малышка, это точно не то место, где я готов тебя слушать. И вот уже я прыгаю за руль и накручиваю музыку, чтобы хоть как-то прийти в себя от натурального шока. Утро почти наступило, друзья. Чудо? Оно самое, не иначе!

И она рядом, родная, любимая и сжалась почти в клубочек. Конечно, вытрепала мне всю душу…А теперь как быть?

Подземная парковка, лифт и ее умоляющий взгляд. И молчание убивает. Потому что я не выдержу, если опять услышу, что она все еще в меня не верит и даже не готова на это. Звон ключей в замочной скважине, и мы проходим внутрь моей квартиры, той самой, что я хотел сделать нашей.

– Говори, – выдавливаю я из себя, умоляя небеса, чтобы она мне дала хоть что-то, за что бы я мог зацепиться.

– Дём…ты обними меня, пожалуйста, – и я с ужасом смотрю на то, как по ее щеке скользнула слеза.

– Дурочка моя!

А дальше я почти потерял сознание от кайфа, когда мои руки сгребли ее в объятия. Все, больше не отпущу!

– Не плачь, Агата, я все тебе докажу и покажу, – шепчу я ей, сцеловывая ее слезы. Но она не дает мне закончить, прикасаясь холодными пальцами к моим губам.

– Не надо! Я верю тебе. Верю, Дём. Полный комплект. Все твое и мое доверие тоже. Слышишь?

И все, после этих слов у меня словно стоп-кран сорвало. Я впился в ее губы глубоким влажным поцелуем, почти терзая ее рот, потому что истосковался до невозможности и до сих пор не мог поверить, что это все не плод моей больной фантазии.

– Я люблю тебя, – рычал я ей где-то, между тем как усаживал на комод и поспешно сдирал с нее колготки.

– Люби, Демид! Люби и никогда не отпускай меня!

И я любил! Грубо. Ненасытно. Торопливо. Почти теряя рассудок от наслаждения и понимая, что наконец-то вернулся домой.

Моя Агата. Только моя.

Глава 70

POV Агата

Я не могла отдышаться, переполненная счастьем, облегчением и им, моим Демидом. Я не знаю, как это случилось, что именно повлияло на меня или то была какая-то магическая квинтэссенция из чувств и эмоций, но только это случилось. Я ему поверила сразу же, как только увидела его в створе своей калитки. Мне было почти физически больно от его взгляда, полного такой очевидной надежды на будущее, между нами.

Но я понимала, что подвела его. Мы должны были быть одним целым и доверие – это главное, что нас свяжет намертво. Никакая любовь не выдержит и сломается, если я буду каждый божий день подозревать его в неверности. Я сделала выбор и не должна сомневаться в нем на каждом шагу, стоит только какой-то ушлой девахе сплести очередную паутину наглой лжи.

Я отчаянно стиснула его в своих руках, истосковавшись по этому сногсшибательному ощущению – он мой! И этот его запах свежести, бергамота, моря и солнца, стал таким родным и необходимым – как воздух. И я просто обнимала его и дышала им, пытаясь прийти в себя от первой волны удовольствия, что накрыла нас с головой.

Но вот его руки уже поспешно стягивают с меня шерстяное платье, а губы целуют каждый миллиметр кожи, что открывается его доступу. Всего пара движений и я совершенно обнажена и вся открыта перед ним, всё нараспашку: сердце, душа и тело. Страшно? Нет! Я наконец-то там, где и должна быть.

– Демид, – со стоном выдыхаю я и прикасаюсь губами к его губам.

– Все потом, Малинка. Я две недели жил с мыслью, что потерял тебя. Мне срочно нужна реабилитация, – и после этих слов я чувствую, как эмоции вибрируют, между нами, а сил сопротивляться его страсти нет и быть не может.

Меня куда-то несут, укладывают, вертят, крутят и насаживают на вертел запредельного кайфа. Тело к телу, и я не могу сдержать слез, которые бегут из глаз помимо моей воли.

– Не плачь, Агата!

– От счастья, Дём! От счастья! Ведь я опять рядом с тобой…

И снова реальность смешалась для нас, наполняясь мазками запредельных чувств и переживаний, а движения стали резкими, мощными и необузданными. Рваное дыхание, губы прикушены и каждый нерв звенит от восторга!

Господи, пусть это никогда не заканчивается! К черту реальность! К черту мир вокруг нас! К черту все! Есть только мы и целой вселенной мало, чтобы вместить нашу любовь…

Я так много хотела сказать ему, но элементарно уснула от перенасыщения нашим единением, а проснулась на рассвете, разом погрузившись в раскалённые до бела ощущения. Тело, в отличие от мозгов, уже давно проснулось, налилось негой и по инерции прижималось спиной к его мощной груди.

– Сегодня тот самый день, Малинка, – слышу я его шепот и улыбаюсь, а потом охаю, потому что он ощутимо прихватил меня зубами за шею в районе роста волос.

– Какой? – и голос исковеркан нетерпением.

– Именно тот, где строптивую и недоверчивую девочку будет наказывать злой и ненасытный мальчик.

Господи ты, Боже мой!

Пришлось с честью принять эту своеобразную епитимью, а потом опять уснуть, будучи убаюканной в его руках. Это как прийти домой после долгих лет скитаний. Вот так это было и для меня.

А потом было новое пробуждение, и я тут же потонула в стали его глаз, смотрящих на меня с такой нежностью, что и дух перехватило. Родной. Любимый. Мой.

– Родители хоть в курсе, что ты у меня? – и его пальцы ласково убирают разметавшиеся прядки с моего лица.

– Да, – почти выдавила я из себя, не в силах подавить волнение. Так всегда рядом с ним, я вся есть вибрирующий и переполненный сосуд.

– Хорошо. Я не планировал тебя отпускать.

– А что планировал? – и сердце в груди совершило тройной тулуп от понимания, что веселье закончилось.

– Говорить, – припечатал Громов, но я смело встретила его взгляд.

– Прости меня, я должна была верить тебе, но тогда… Я так испугалась, Дём! – и подбородок мой опять предательски задрожал, а в носу защипало от слишком сильных эмоций, – А потом мне было очень страшно, но я все равно приехала в твой тату-салон, думала, что и ты там будешь после пар. Вот, даже тату себе сделала, – и показала на свое запястье.

– Я знаю, – ошарашил меня он.

– Знаешь? – и мне казалось, что я впала в ступор.

– Да, я там был. Но не подошёл не потому, что не хотел, а потому, что у меня не было главного.

– Но…, – и ненавистная влага все-таки затопила глаза. Что это значит? Что он такое говорит?

– Иди сюда, – и тут же, по своему обыкновению, он сгреб меня в охапку, сцеловывая мои слезы, но продолжая топить меня, – Малинка, если бы ты дала мне хотя бы шанс что-то сказать тебе, то я показал бы, что мне тогда реально звонил отец и именно к нему я и поехал, а не к Пелех. Потом я бы мог, если бы ты только захотела это, предоставить тебе свой телефон в полное распоряжение, где бы ты увидела, что последний раз я писал ей еще по осени, да и то в другом мессенджере. Но не суть. Сейчас у меня есть нечто большее, против чего уже не попрешь. И теперь я хочу, чтобы ты послушала вот это, – и он выпустил меня из рук, развернулся и взял с прикроватной тумбочки свой телефон.

– Что это? – уставилась я на экран, где значилась вчерашняя дата и даже адрес нашего Альма-матер.

– Это чистосердечное, – и кликнул на значок воспроизведения.

И я слушала, а потом все больше закипала от шока, негодования, своей непроходимой тупости и невероятного счастья, что Демид до последнего стоял за меня горой. И в моей голове тут же сложился весь пазл. О, Боже, как же жестоко и технично меня развели, что и не прикопаться, но я должна была сама достучаться до истины, а не страдать в одиночку две недели, мучая и своего любимого человека тоже.

Я непроходимая дремучая наивность!

– Мне так стыдно, – качала я головой, когда запись наконец-то закончилась, – но какая же она сволочь! Так бы и придушила, Дём! – негодовала я.

– У меня есть для нее кое-что получше, Малинка, – грустно улыбнулся мне мой парень.

– И что же?

– Равнодушие.

– Но! – уж было собиралась протестовать я, но притихла, когда Громов перебил меня.

– Агата, пойми, эта Карина до мозга костей токсичный человек. Как кусок дерьма, понимаешь? Дотронешься до нее, и сама испачкаешься, отравляя все вокруг ее тошнотворными миазмами. И чем сильнее будет наше давление, месть или ответная пакость, тем больше мы изваляемся в этой ее гнилой сущности. Она только этого и ждет, чтобы кайфануть от нашего негатива, вступить в эту войну, насыщая себя нашими негативными эмоциями. Я не хочу этого. Я счастлив просто быть рядом с тобой. И единственное, что мы должны сейчас сделать, так это намотать всю эту ситуацию на ус. Все! Только жизненный урок, остальное в топку.

– Я просто не понимаю, как можно быть такой? – покачала я головой, соглашаясь со всеми его доводами.

– И понимать не надо. Это не для нас, – и его губы нежно прикоснулись к моим губам, а потом он так сильно стиснул меня в своих объятиях, что я задохнулась, а он зарычал, – но если ты еще хоть раз отчебучишь что-то подобное, то я тебе задницу надеру! Поняла меня?

– Да, – согласна закивала я и уткнулась носом в его ключицу.

– Глупышка моя. Придётся тебе выйти за меня замуж, а то с тебя станется мне и дальше кровь пить, – бурчал где-то в районе моей макушки Демид, а мои губы растянулись в улыбке.

– Так себе предложение, знаешь ли, – пропыхтела я и постаралась выпутаться из его рук, но у меня ничего не получилось.

– Это не предложение, – и его грудь завибрировала от смеха.

– Ничего не знаю! Хочу романтики! – и укусила его за шею.

– Значит будет! Но знай, выбора у тебя все равно нет, – и его рука скользнула мне на ягодицу, ощутимо сжимая ее, а потом и прихлопывая.

– Знаю, – кивнула я и мы опять растворились друг в друге…

Как итог, из постели мы выбрались только к обеду, будучи жутко голодными. Но перекусить нам никто не дал. Ага, мои родители очень настойчиво пригласили нас в гости. И так уж получилось, что прямо к столу. Конечно, я вся была натянута как струна от всей этой ситуации, но Демид только улыбнулся и согласно закивал.

И вот они мы, сидим и уплетаем за родительским столом мамины изумительные котлетки. И никто нас, знаете ли, не пытал особо. Наоборот, родители счастливо улыбались, а папа в конце трапезы так вообще выдал:

– В следующий раз, Демид, разрешаю тебе сразу ее хватать и тащить в свою берлогу для более основательного выяснения отношений. А то удумала тут нам две недели реветь белугой, чуть всю квартиру не затопила.

– Следующего раза не будет, – кивнул тот отцу со знанием дела и подмигнул мне.

– Вот и чудесно, – взмахнула руками мама, – еще салатика? – спросила она у моего парня и он радостно и согласно закивал. Ну еще бы, поесть мы любим!

Так и утрясли все с моими предками, но до дома в этот вечер мы так и не доехали, ибо на связь вышли уже родители Демида, а именно его отец.

– Ну что, сын? – без какого-либо приветствия, услышала я низкий голос на громкой связи автомобиля.

– Все, пап, – ответил Демид и отчего-то счастливо мне улыбнулся.

– Ну наконец-то! На ужин приедете. И это не вопрос и не приглашение. Все, ждем к шести, – и отключился, а я опасливо вжала голову в плечи.

– А может не надо? – с сомнением глянула я на Громова.

– Надо, Федя, надо, – театрально вздохнул парень и покачал головой.

Но волновалась я зря. В большом и красивом доме Демида меня встретили как родную! А теплые и открытые улыбки родителей моего парня красноречиво говорили только об одном – мне здесь рады. Мама его выглядела просто потрясающе, высокая и стройная, а еще у нее были такие же, как и у Дёмы, глаза цвета стали. А взглянув на его отца я сразу поняла, в кого он такой рослый и мускулистый уродился. Почти ходячая его копия. И мы очень здорово провели время, болтали, делились планами на будущее и вообще. А еще я узнала, что проходить преддипломную практику буду в компании отца своего ушлого и предприимчивого парня.

– Ну ты и жук, – сощурила я глаза и шутливо зашипела в его сторону.

– Я тоже тебя люблю, Малинка! – и щелкнул меня по носу, самодовольно скаля зубы.

И только к позднему вечеру мы вернулись в квартиру Демида, приняли душ, расположились в обнимку на огромном диване и без звука «смотрели» телевизор, не переставая счастливо вздыхать и целоваться.

И где-то здесь, в самых надежных объятиях на свете меня окончательно и бесповоротно переполнили чувства.

– Я люблю тебя, Демид, – без стеснения призналась я, смотря в живую сталь его глаз.

– За что? – тихо спросил он и поцеловал кончики моих пальцев.

– За то, что ты самый лучший, – и ком слишком сильных эмоций перехватил мое горло.

– Для тебя, – стиснул он мою ладонь, – я хочу быть лучшим только для тебя, Агата. До самого конца. Ты понимаешь это?

И я кивнула, с открытым нараспашку сердцем принимая всю его любовь, нежность и океан страсти.

Навсегда!

POV Рома

Признаться, я даже начал переживать и греть голову за своего друга. Втрескался он, конечно, в свою Малиновскую по самые помидоры. А тут еще и я ему дерьма на лопате подкинул. И вот нате, весь день трубку не берет.

Переживаю же, ну!

Да-да, вы может думаете, что у меня сердце чёрствое или его вообще нет, но, на самом деле я самый обычный человек. И сердце, и почки, и даже печень в наличии есть.

Взлохматил шевелюру и решил еще разок счастье попытать. Если и тут не ответит, то домой к нему поеду с проверкой. Но неожиданно, казалось бы, бесконечные гудки сменились голосом Громова.

– Господи, чего ты мне наяриваешь целый день как шальной?

Вот так да? Я о нем переживаю, а он меня поганой метлой.

– Помираю от тоски же, мудак ты хлебосольный! – огрызнулся я, но по-доброму.

– Прости, чувак, был немного занят, – и вот где-то тут я понял, что за кадром звучит чей-то тихий смех.

– Я надеюсь это там у тебя под боком Малиновская ржет? – и затаил дыхание.

– Угу, – только и услышал я довольное и сытое подтверждение своим догадкам.

– Слава Богу!

– Да не говори!

– Ладно, голубки, все понял, милуйтесь. Больше не отсвечиваю, – и улыбнулся я сам себе.

– Давай, Ветер, – попрощался Демид, и я отбил звонок, а потом тут же полез в недра своего телефона.

Вы может скажете, что я скотина, но я был должен Громову. И у меня был способ вернуть этот долг. И вот она – моя галерея и скрытая папка, в которой я хранил разного рода шаловливые фотографии. И здесь же была она – Карина Пелех. Я их хотел и раньше в дело пустить, но Демид бы меня не понял. А теперь уже и плевать.

Тут же открыл мессенджер и без приветствия кинул девушке одно изображение с особенно выгодным ракурсом ее обнаженных прелестей. И больше ни слова, пусть пока мозгами пораскинет, оценит, так сказать, всю прелесть ситуации.

Но ответ прилетел довольно быстро, и он меня невероятным образом повеселил.

«Иди в задницу!»

О! Задница! Чудесно! Такое у меня тоже есть. Нашел еще одну фотографию и запульнул ей, но уже с соответствующим вопросом.

Я: «В эту идти? Или какую-то конкретную?»

И после этого шестеренки в голове у Карины наконец-то начали хоть и со скрипом, но крутиться.

Карина: «Чего ты хочешь?»

И вот тут главное было позволить ей прочувствовать всю гамму того эпического звездеца, что на нее в одночасье свалился. Страх, липкий и мерзкий, он способен творить невероятные метаморфозы с людьми, заставлять их делать то, о чем они бы раньше и не помыслили. А следом приходит паника, которая одним прицельным выстрелом в упор убивает разум. И все, вот тут-то и начинается самое веселье.

Карина: «Мне приехать? Прямо сейчас?»

Бог ты мой! Чур меня чур! Аж передернуло от этой перспективы. Ну что я дилетант какой, на одно и тоже бревно два раза взбираться? П-ф-ф…

Карина: «Рома?»

Вот, уже хорошо, мне так это нравится!

Карина: «Чего ты хочешь?»

Бинго! Десять из десяти! Где там звук фанфар в мою честь?

Еще раз пролистал пикантные фотографии Карины с той самой единственной нашей ночи и отправил ей на десерт еще одну. И, конечно же, с припиской.

Я: «Чтобы прямо завтра с чувством и расстановкой извинилась перед Малиновской. Почувствую фальшь или попытаешься меня обставить, и я эти замечательные снимки спущу в интернет. Ты меня поняла?»

Карина: «Да».

Вот и ладушки. Сам себя погладил по голове и с чистой совестью лег спать, чтобы уже на следующий день лицезреть концерт по моей заявке «Колокольчик».

Пелех с поставленной задачей справилась, хоть и мяла булки перед ответственным первым шагом почти две пары. Пришлось ее еще разок простимулировать. Но все прошло на «ура».

Ах, да, забыл сказать! Конечно, Демид сразу все понял и состряпал недовольную рожу. Ну, а я только подмигнул ему, да ошарашенной Агате и рассмеялся. От души, знаете ли, так.

Ибо нечего!

Конец.

Бонус.

POV Агата

Я дико нервничала. Вот, казалось бы, я взрослый, самодостаточный человек, уже дипломированный специалист, а все трушу в свой первый и официальный рабочий день.

И с чего бы, правда? Ведь преддипломную практику здесь же, в компании отца Демида я прошла с достоинством, а диплом неделю назад получила красного цвета. Кто молодец? Я молодец! Ну вот и все…

Так что, надо просто задрать хвост пистолетом и перестать уже трястись как осиновый лист.

«Ну, же, соберись тряпка!» – и сама себе дала мысленный подзатыльник.

– Ты чего тут с космосом общаешься, Малинка моя? – обнял меня сзади мой парень и нежно поцеловал за ухо. Еще и в одних боксерах опять по квартире разгуливает, бесстыжий. У меня и так душевное равновесие ни к черту, так еще и этот пришел меня своими мускулами смущать. И сердце так услужливо забилось в его присутствии радостной пичужкой…

– Типа того, – кивнула я и нервно поправила прядку, выбившуюся из тугого пучка на голове.

Горячие мужские руки тут же развернули меня к себе и прижали к груди.

– Перестань волноваться, женщина! У тебя все получится. А вечером ты придешь домой с работы, ляжешь на диван, закатив глаза, а я тебе раболепно сделаю массаж ног. М-м, как тебе план? Годится?

И я не выдержала и рассмеялась. Вот же дурной! А еще любимый и самый чудесный на свете Демид Громов! И да, друзья, вот уже целых четыре дня мы с этим почти двухметровым, раскачанным и татуированным красавчиком жили вместе. Он просто пришел в дом к моим родителям и поставил их перед фактом:

– Я считаю, что надо бы нам уже учиться жить самостоятельно.

– Да что ты говоришь? – папа Веня закинул ногу на ногу и потер пальцами свой подбородок, – Ну-ка, ну-ка, продолжай.

– А что тут продолжать? Я люблю вашу дочь и хочу взвалить бремя заботы о ней на свои плечи, – и Демид полностью отзеркалил позу отца.

– Ничего там у тебя не треснет?

– Никак нет, – и тут же они оба рассмеялись как завзятые старики-товарищи.

И все. Вот так просто я получила родительское благословение. Мама даже слезу пустила, когда я выкатывала из дома свой последний чемодан, а папа, только шикал на нее и дурашливо выдавал:

– Молчи, глупая! Не дай Бог этот парень передумает и назад нам ее вернет. Что делать-то будем? Свят, свят, свят!

Конечно, мы дружно рассмеялись, а потом помахали родителям на прощание, обещая заезжать в гости почаще и зашли в лифт. А затем ехали домой, дружно распаковывали мои коробульки и чемоданы, а дальше, забив на это гиблое дело, долго занимались любовью прямо там, где застала нас страсть. А потом снова, и снова, и снова…

Как итог, мои вещи были разложены по своим местам только к вечеру следующего дня. Ну и пусть, зато как же нам здорово было вместе! Просыпаться в одной постели, обниматься, встречая новый день, принимать совместный душ, завтракать, смотря новости и обсуждая планы на жизнь…

Жизнь! Разве могла я себе представить, что вся она будет заключена в нем одном – парне, ради которого мое сердце ежедневно совершает умопомрачительные кульбиты в груди.

Любовь! До тока на кончиках пальцев, когда наконец-то мы соприкасаемся друг с другом…

Будущее! Что мы начинаем строить прямо сейчас.

– Одевайся уже, Дём! – умоляюще смотрю я на него, – Я не хочу опоздать в свой первый рабочий день.

– Не волнуйся, Агата, я – ракета.

И правда, за двадцать минут до начала трудового понедельника мы уже были на месте. Это была небольшая дочерняя компания отца Демида, которая располагалась на нижних этажах в одной из башен «Москва-сити». Демид работал тут же, но только в другом здании и где-то ближе к облакам и, конечно, не все время, уделяя должное внимание своим тату-салонам.

– Я провожу тебя, – шепчет он мне, а потом и подмигивает.

– Уф, ладно, – киваю я, выдыхая напряжение из легких и открывая дверку автомобиля.

И вот офис встречает нас запахом утреннего кофе, шумом принтера и тихими разговорами сотрудников. Мы проходим до приемной самого директора и останавливаемся у стойки секретаря, который благосклонно кивает мне в сторону кабинета моего будущего руководителя.

– Ну что, удачи? – подмигивает мне Демид и ласково щелкаем меня по носу.

– К черту, – выдыхаю я, улыбаюсь, а затем киваю ему и скрываюсь в недрах указанного мне помещения.

Тут уютно, хотя и достаточно просторно. Панорамные окна задвинуты вертикальными жалюзи, но в помещении светло от многочисленных ламп. И пусто, нет никого, так что я покорно сажусь в кресло для посетителей и принимаюсь ждать.

Спустя минуту дверь позади меня открывается, и я оглядываюсь, недоуменно окидывая взглядом своего парня.

– А ты…Демид?

– Демид Матвеевич, пожалуйста, – по-деловому цедит и со всей серьёзностью впивается глазами в мои глаза.

– Я не понимаю, – встаю на ноги и вопросительно гляжу на него.

– Приятно познакомиться, Агата Вениаминовна. Я – твой прямой руководитель и ты обязана всегда и во всем меня слушаться, – а потом протягивает руку и поворачивает замок на уже закрытой за его спиной двери.

– Что? А где же…– выдыхаю я потрясенно, а потом пячусь назад, когда внушительная фигура Громова слишком стремительно начинает надвигаться в мою сторону, – Дёма! – вскрикиваю я, но меня уже прижимают к себе, задирая юбку-карандаш неприлично высоко, а потом подхватывают под попу и усаживают на стол, впиваясь в губы диким, неприлично глубоким поцелуем.

– Обожаю чулки, – рычит он и одним движением стаскивает с меня нижнее белье.

И вот уже звучит звук расстегиваемой ширинки, а я только дышу глубоко и надсадно, ошалело смотря, как меня раскладывают на рабочем столе.

– Я с ума по тебе схожу, – рычит мне в губы Громов, а уже в следующее мгновение мир вокруг нас размывается, а потом и взрывается яркими красками. Стоны запредельного наслаждения рвутся наружу, но я глушу их, прикусывая свое запястье, но этого недостаточно.

– У-у-у…Ах…О-о-о…

– Давай, девочка моя, давай…

В секунде до рая мы сливаемся в еще одном слишком откровенном поцелуе, и я разлетаюсь на куски, не понимая, что может быть лучше того, что только что произошло, между нами. Слишком остро! Слишком горячо! С этим парнем все слишком!

И любовь моя к нему такая, что и не описать…

Я почти ничего не соображаю от кайфа, взгляд расфокусирован и только глупая, блаженная улыбка блуждает на моих губах. А Громов уже деловито застегивает брюки, а потом начинает приводить и меня в порядок, ставя на ноги, одергивая юбку и поправляя блузу с прической.

– Хорошая девочка, – шепчет он мне, а потом прикусывает мне нижнюю губу, – как ты? Работать сможешь или устроим выходной сегодня?

– Смогу, – почти уверенно киваю я и критически оглядываю себя, а потом и поправляя то, что подпортила наша страсть.

– Отлично. Заберу тебя ровно в шесть десять, – улыбается мне мой парень, а потом усаживает меня в кресло, а сам направляется на выход.

– Что? – словно в бреду спрашиваю я.

Но в ответ слышу только задорный смех. И ручка на входной двери странно ведет себя. Да как же! Кто-то ломится в кабинет!

Щелчок завертки и в кабинет вваливается седовласый мужчина, похожий на Санта Клауса.

– О, Демид Матвеевич, а вы тут какими судьбами? – спрашивает он Громова с ощутимым акцентом.

– Да вот, девушку свою, Агату Малиновскую, к вам доставил, Петри Валлиевич. Вы ее, пожалуйста, не обижайте, она мне больно дорога, – еще раз мне подмигнул и вышел за дверь.

А меня так и оставил ошалело стоять и хлопать глазами, смотря на миловидного дедушку. Ну вот те и раз…

Убью же дома, ну!

– О, Агата Вениаминовна, добро пожаловать в «Инвэстмент Групп», надеюсь, что мы станем добрыми друзьями…

И я тут же натянула на лицо дружелюбную улыбку от уха до уха.

Ну Громов, ну погоди!