Дух ветра

Предсказание издавна было частью работы. Перед началом серьезных дел люди хотели знать, что их ждет. И когда артефактологи придумали свитки предсказаний, ими начали пользоваться повсеместно. Вот и я сразу же после разговора с главой похода получила свой свиток, но пока он упорно молчал. Я по пять раз на дню разворачивала его, но видела лишь сухую желтизну пустого листа. Но раз меня наконец «торкнуло», может, и предсказание появится?..

Я раскрыла сшивку там, где лежал свиток, мельком глянула на тайнописи башни, и осторожно развернула свое предсказание. Ничего… Опять. Положила свиток на стол, достала из сумки кружку и глотнула чая. До зова я чем-то полезным заняться собиралась… Вытянула ноги, откинулась на спинку стула и задумчиво уставилась в потолок. Гром гремел не переставая, заглушая шорох дождя, и эхом проносился над ущельем. Так, если не обращать внимания на сумеречного, который привычно нервировал своим присутствием, то…

От легкого дуновения ветра качнулись пучки трав, и на потолке появилось размытое пятно света. Я поспешно выпрямилась. Свиток с предсказанием мерцал седым лунным светом, и по листу с тихим шуршанием струилась вязь слов. То, что открывает магия артефактологов, всегда сбывается… Я расправила мятые уголки свитка, вчитываясь в написанное.

Время застынет в осколках сна.

Мир измеряя размахом крыльев,

Трудно и больно забыть себя

И из легенды воспрянуть былью.

…Там, где становятся явью мечты,

Вспыхнут огни.

Я хмыкнула. Заманчивое место… Там, где сбываются мечты и оживают легенды… Надеюсь, это не об Ариштанаре сказано… И снова углубилась в чтение, с трудом разбирая корявый почерк неизвестного писца.

С кровью туман. И загадок цепь

Тропкой под ноги ложится тонкой.

Там, где рассудок бывает слеп,

Силою веры крыла наполни.

…Там, где возврат не замел следы,

Вспыхнут огни.

Опять огни какие-то… И туман кровавый, местный… Кажется, не зря мне настроение крови померещилось, тьфу-тьфу-тьфу… Так, что там дальше?

С кровью луна. И уходит в сон

То, что питало основы власти,

Ветер рвет душу стальным клинком

И по живому кроит на части.

…Там, где затихнут мертвых шаги,

Вспыхнут огни.

Не нравится мне все это. Очень не нравится… Я потеребила край свитка, уцепившись за одну фразу. «То, что питало основы власти…». Кажется, она может ответить на важный вопрос, если я сумею его верно сформулировать… Положив свиток на стол и свернув верхушку листа, я продолжила чтение.

С кровью закат. И дорога ждет.

Снова тонуть в бесконечно-алом.

Мрачная тяжесть чужих оков

Жизнью и смертью недаром станет.

…Там, где ветрам удалось пройти,

Вспыхнут огни.

Ой, не люблю я такие намеки, особенно если они связаны с очевидными событиями… «Там, где ветрам удалось, пройти» – это точно Ариштанар, через который прошел Эйрин, разбудив первогород. И огни, опять огни…

С кровью глаза. Одиночкой быть.

И за себя неустанно драться.

Там, где надежды порвется нить,

Вере позволить внутри остаться.

…Там, где сумеешь себя спасти,

Вспыхнут огни.

Перечитывая отдельные фразы, я попыталась вникнуть в их загадочный смысл. Почти ничего не поняла, расстроилась, шмыгнула носом, потянулась за кружкой, отвлеклась и только тогда заметила – читала я не одна. Шхалар, подкравшись и незаметно склонившись над моим левым плечом, переводил задумчивый взгляд со свитка на сшивку и обратно.

Я не придумала ничего лучше, кроме как спросить:

– Понял хоть что-нибудь?

Он нахмурился, и вместо ответа я услышала вопрос:

– Где ты это взяла? – и он выразительно кивнул на сшивку.

– В наследство же досталось… – отозвалась удивленно.

– Я имею в виду символы, – Шхалар склонился ниже, опершись рукой о стол, всматриваясь в мои каракули. Холодное дыхание коснулось моей щеки. Холодное?.. Нет, ледяное.

– В башне на окраине. Ну, там где… – я запнулась.

В сизых глазах разгорался странный огонь. Казалось, он видит сшивку насквозь и читает все скрытые записи. Зачем? Да кто ж его разберет… Я отвернулась, чувствуя себя неуютно и краем глаза отмечая снующие по листам сизые искры. Каким же жутким холодом от него тянет…

– Ты понимаешь, что это за находка? – вопрос застал врасплох.

– Думаю, да, – ответила осторожно.

– Я понятия не имею, о чем ты думаешь, Яссмилина, – сухо заметил сумеречный, – и твои мысли читать не умею.

Я насупилась и тихо пояснила:

– Это тайнопись Изначальности. Сама первая, придуманная ремесленниками, своя для каждого пути, – и покосилась на него мельком.

И вздрогнула невольно. Шхалар выглядел… жутко. Из ввалившихся глаз струилась вязкая, темно-сизая мгла, кожа казалась тонкой и прозрачной, обтягивая заострившиеся кости черепа, плащ болтался на отощавшей фигуре. И вновь потянуло липким холодом. Я едва удержалась от желания отодвинуться, особенно когда рядом со мной побарабанили задумчиво о стол пальцы… скелета. Забери меня Вечность, если это перерождение…

Я собралась с духом и прямо спросила:

– Значит, иссякаешь?..

– Что, так заметно? – криво усмехнулся он.

– В зеркало глянь, – я нервно сглотнула, стараясь незаметно отодвинуться.

Он отвернулся, ссутулился и встряхнулся, как выбравшийся из воды пес. Во все стороны полетели рваные клочья мглистого тумана. Я живо сползла под стол, прячась от ошметков магии. Мало ли… А Шхалар, вернувшись в привычный облик, тяжело оперся руками о спинку стула. Я осторожно высунулась из своего убежища. И всё как всегда, только в непроницаемых прежде глазах затаилась дикая усталость.

– Значит, иссякаешь… – мой голос предательски дрогнул.

– Это неизбежно, – сумеречный отстраненно смотрел в окно на причудливые водяные узоры.

– А как же… – я замялась, подбирая слова. – А мы как?..

Каким станет мир, если Шхал из него уйдет? Я не знала… и не хотела узнавать. Но от понимания стало грустно… и больно. Казалось, моей голове больше не о чем болеть, хватает хлопот с Эйриновыми загадками, Ариштанаром да опасностью, нависшей над родом, но…

– Не переживай, – небрежно отмахнулся Шхалар, – ты одна не останешься. Всегда найдется тот, кто будет тебя выручать. Те же рыжие помогут или твой раскроенный. Или думать наконец начнешь.

А вот назло тебе возьму и не обижусь…

– Ой, дура-а-ак, – протянула я и отодвинула стул, выбираясь из-под стола. – Я же не поэтому… Ты же не чужой мне… И нам всем. Ты же часть семьи давно. И как не переживать, когда с тобой такое происходит?..

Одно мгновение глаза в глаза, и сумеречный улыбнулся. Едва заметно, уголками губ, но улыбка прогнала из его глаз усталость. Он отодвинул стул и сел, снова уставившись на листы сшивки. Я тоже села. И, помедлив, осторожно спросила:

– А ты знаешь, что делать? Можно это перебороть?.. Можно же не иссякнуть, а переродиться…

– Можно, – кивнул Шхалар, – и я об этом думал. И недавно связался с гильдией тьмы и жду от них ответа. Последний человек-источник был магом мрака, а темные – запасливые и умеют хранить знания. Наверняка у них есть нужные сведения.

– Но, Шхал… – я запнулась. – Темные… Они же ничего просто так не делают. Они же такую цену запросят, что ты всю оставшуюся жизнь на них пахать будешь.

– Значит, буду, – отрезал он.

За окном сверкнуло, и сердито пророкотал гром. Гроза не утихала, похоже, собираясь утопить и городок, и ущелье в мутных потоках бесконечного дождя. Я прислушалась к шороху водяных струй, невидяще посмотрела на стол и… вспомнила. Как же неожиданно судьба иногда переплетает чужие пути, не устаю этому удивляться…

– А я могу помочь, – и улыбнулась. – Близнецы рыжие, мои духи, – они же прямые потомки последнего темного источника. Помнишь, в пустоши они тебя обсуждали и сказали, что их отец был тем самым источником? Хочешь, я вас познакомлю?

– Это те двое, с холма? – уточнил сумеречный, глянув на меня искоса.

– Да, они самые.

Шхалар откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Помолчал, прикрыл сизые глаза и пробормотал:

– Потом. Ты чем-то заняться хотела? Мешать не буду.

Я кивнула. Потом – так потом… И сосредоточилась на деле. Перечитала предсказание, потерла кончик носа, но опять отвлекалась от насущного. На сей раз – услышав ветер. Он вернулся. Настойчиво постучался в дверь, предлагая выйти, уводя за собой. Я привычно сунула сшивку и кружку в поясной карман и решительно встала, направившись к двери.

– Яссмилина, ты куда?

Я распахнула дверь. Ледяная морось, растворенная в порывах шквального ветра, ударила в лицо, и запах влажной свежести после духоты чайной вскружил голову, а зов явственнее зазвучал в ушах.

– Яссмилина!

– Он зовет, – ответила тихо, цепляясь за дверную ручку. – Шхал, он так зовет… Я пойду.

И мощный порыв подхватил меня, унося вдаль – туда, где чернели неприступные скалы ущелья, а я растворилась в потоке ветра, сливаясь с ним, становясь единым целым. Проходя там, где не пройти обычному человеку. Проскальзывая воздушной змейкой в мелкие скальные трещины. Стремясь увидеть то, что хотел показать ветер. И единственное, что смущало, – это непривычная тяжесть, замедляющая полет и стесняющая движение.

***

Этот зов ветра разительно отличался от двух предыдущих. Прежние порывы больше напоминали сон, а вот нынешний был более чем реальным. Я остро чувствовала всё, что со мной происходило. Слышала свист ветра в ушах, когда пролетала над ущельем. Ощущала холод дождя на коже, ледяную сырость темного неба и колючую шероховатость скал. И сама себе напоминала крошечное насекомое, подхваченное буйным порывом и следующее за ним туда, куда судьба приведет. И за несколько мгновений так срослась с потоком ветра, что не сразу поняла, когда успела его покинуть и снова стать собой.

Вот меня и «торкнуло»…

Села я не без труда и отплевываясь. На губах сухой коркой спеклась грязь. Тело с непривычки сковывала тяжесть, одежда промокла насквозь и неприятно холодила кожу, в глаза и уши набилась мелкая пыль. Чихнув, я протерла глаза и моргнула. Глаза слезились, и, лишь следуя ощущениям, я сообразила, что занесло меня… в помещение. Сухой и спертый воздух, тепло и тихо. Очень тихо. Как в семейном склепе. И пока молчит ощущение опасности. Значит ли это, что ветер принес меня туда, куда хотел? И что именно мне здесь необходимо найти?

Вопросы в пустоте…

На ощупь открыв клапан сумки, я достала носовой платок и прочистила от пыли глаза. Зов вора отличается парой неприятных особенностей. Если он настигает – от него не спрятаться и не укрыться, будет преследовать и сбивать с пути, а если ему поддаться – то, пока не выполнишь требуемое, назад к обычной жизни не вернешься. Это своего рода плата. Я поморгала и достала второй носовой платок, вытирая лицо и уши. И теперь мне необходимо понять, что именно я должна здесь найти. Иначе окажусь в западне без выхода. Ветер не выпустит меня наружу, пока я не принесу то, что он хочет отдать миру.

Чихнув в платок, я высморкалась, свернула использованные тряпки и огляделась. И беглый осмотр ввел меня в ступор, закончившийся резонным:

– Ты как сюда попал, ненормальный?!

Сумеречный, совершенно сухой и чистый, в отличие от меня, подпирал стену узкого коридора и отрешенно таращился на противоположную. Пока я не заговорила. И задушевной беседы в чайной – как не бывало, все встало на свои места. С недовольной небритой физиономии на меня угрюмо посмотрели сизые глаза, и с прежней надменностью сумеречный изрек:

– Я – источник, и для меня нет ничего невозможного.

– Ты болван!.. – не сдержалась я. – Ты что, за меня уцепился?! Ты же… Ты всё испортил! У меня же зов ветра слабый, я ведь только практикант!.. Я себя-то едва ли до цели бы дотащила, а ты… Ты тяжелый! У меня нет сил тащить нас обоих! И теперь мы застряли где-то на середине пути, а зов пропал! И кто мне скажет – мы на месте или на полпути застряли? Ты скажешь, источник подзаборный, а? Ну скажи, раз умный такой!..

Он гордо промолчал, стряхивая с рукава куртки несуществующие пылинки, а я продолжала раздраженно шипеть, выжимая мокрые волосы:

– Чего молчишь? Порыв оборвался, а до цели я так и не добралась! И где искать то, зачем ветер сюда меня позвал? Где? Я ведь даже не знаю, куда нас занесло!..

Так он и признается, что сглупил, ага… Конечно, продолжал гордо молчать и делать вид, что я одна во всём виновата. Я поворчала, выдохлась и закончила усталым:

– Шхал, ты… Ты недоразумение.

– Я знаю, куда мы попали, – сообщил сумеречный спокойно.

– Да? – я фыркнула. – Ну-ну… Ну, скажи! Нет, отвернись сначала… – мне нужно собраться с мыслями… Мне очень нужно собраться с мыслями!

В мокрой одежде я чувствовала себя крайне неуютно. Скинула на пол грязный плащ и разулась. Сунула руку в сумку и тихо помянула ветер. Там, где в обычное время в пустоте сами собой находились нужные вещи, рука нащупала обычное тканевое дно. Я обшарила все углы, но…

– Здесь не работают порталы.

– Без тебя знаю, – огорченно огрызнулась я.

– И магия.

– И твоя? – я резко обернулась.

Шхалар и не думал отворачиваться, по-прежнему пялясь на гладкую, мерцающую серебристым светом стену.

– И моя. Но не целиком. На три-четыре заклятья запасов силы хватит, – и многозначительно замолчал.

Я невольно опустила руку в поток, нащупала переплетение нитей и довольно улыбнулась:

– А моя – при мне.

– Временно. Пока не оборвалась связь с миром, а оборвется она скоро. И останется лишь то, что привело тебя сюда. Воровской ветер.

Я невольно поежилась. Значит, блуждающая странность… Понять бы только, какая.

– Отвернись!

Так, прежде чем лезть в неприятности, надо бы разобраться с тем, что мы имеем… Кружка и сшивка – в поясном кармане, а карман – это не портал в хранилище, как сумка… Нащупав в кармане искомое, я перевела дух. Заодно обнаружила несколько яблок и бубликов. Вот привычка… В ступени я в общей столовой не питалась, поэтому с вечера покупала на завтрак продукты, которые не всегда съедала. И хорошо. Следом за бубликами нашлось и несколько бутылей с зельями. Отлично. Пару дней протянем. И, надеюсь, у Шхалара, как у приличного путешественника, тоже при себе запасы имеются.

Сумеречный наконец соизволил отвернуться, и я кое-как выжала мокрые тунику, рубаху и штаны. Плащ, подумав, свернула комком и уложила в пустую сумку. Расчесала пятерней свое багряное настроение и скрутила тугую косу. Обула мокрые сапожки. Мерзко… Перекинула через плечо сумку и внимательнейшим образом изучила коридор. Светящиеся стены без следов кладки и потолок, уходящий на недосягаемую высоту. Справа, в двух шагах от нас, – поворот, слева – длинный открытый путь вперед. И ничего примечательного.

– Молчи, – я подняла руку, когда Шхалар собрался обозначить место нашего положения. – Не говори. Я сама хочу понять.

– Не поймешь, – пренебрежительно хмыкнул он.

– Спорим? – я вдохновенно улыбнулась.

– На твое наследство? – уточнил сумеречный насмешливо.

– С моей стороны. А с твоей – на тайнописи мглистых сумерек, – решительно согласилась я. – Что? Мне для выпускной работы надо. А я пока штук пять всего знаю, из тех, что в хранилище рода были. Идет?

– Идет, – кивнул он.

– Отлично, – я быстро прикинула направление поисков. – За дело.

И бодро устремилась к повороту. Чтобы споткнуться, когда Шхалар удержал меня за плечо:

– Беспечность однажды тебя погубит. Ты не знаешь местность, но несешься вперед сломя голову? А если за этим поворотом опасность?

– А ты мне тогда на кой? – заявила янагло, расправляя ворот рубахи.

Шхалар сухо кашлянул и поджал губы. Я весело ему подмигнула и продолжила путь. А за моей спиной уже распускались радужные крылья. Мой первый настоящий зов – и сразу блуждающая странность, место, откуда не возвращаются… Не возвращаются те, кто искал встречи нарочно, но не те, кого странность позвала. Необходимые ей люди всегда возвращались. И я вернусь, прежде окунувшись в легенду.

После чужих «надо» я наконец-то смогу отдохнуть от того, что кому-то должна…

Однообразный коридор каждые десять шагов сворачивал вправо. Я шла вперед, считая повороты. Мокрая одежда противно липла к телу, вода мерзко хлюпала в сапогах. Шхалар бесшумно следовал позади, не вмешиваясь. И правильно делал. Мой зов – моя странность – мое приключение – не его дело! И как он вернется – это не…

Сердце предательски екнуло. Его же не звали, как он вернется назад?.. Я невольно замерла у очередного поворота, и сумеречный едва не сбил меня с ног. И раз мы вместе здесь оказались – то нам обоим путь назад может быть закрыт… Но права ли я в своих предположениях – покажет лишь время.

– Идешь дальше или нет? – он поднял брови.

– Ты что, не мог выбрать более приятный способ покончить с жизнью, раз надоела? – я резко обернулась. – И это твоя беспечность однажды тебя погубит! Не подумал, что можешь остаться здесь навсегда?

– Но я же… – завел знакомую песню Шхалар, но не договорил.

Я грязно выругалась и поспешила вперед. Источник он!.. Всесильный и пустоголовый!

– Там, где есть вход, всегда найдется и выход, – заметил он вполголоса.

– У меня нет сил тащить обратно еще и тебя! – огрызнулась в сердцах. – Ветер, как же я ненавижу это твое «я источник!», – передразнила его злобно, – и твою дурную источниковую натуру! И всю твою проклятую силу!..

– …которой хватит, чтобы пробить дверь там, где ее нет, – мягко перебил сумеречный.

Я на ходу обернулась через плечо. В его глазах опять разгоралось нездоровое сизое пламя, придавая бледному лицу жутковатое выражение. Я быстро отвернулась, ускорив шаг.

– Но твое беспокойство приятно.

Промолчала в ответ. У меня пропал дар речи. За очередным поворотом я замерла, затаив дыхание. Вот оно – одно из древнейших чудес нашего мира… Светящийся коридор, теперь необъятно широкий, тянулся на сотни шагов вперед, упираясь в круглые серебристые створки гигантских врат. Вдоль их краев, от навершия вниз, струились две вязи черных символов-надписей. А под дверными ручками зияли круглые отверстия для ключей, которых у нас не было. Зато нашлись охранители врат. Два гиганта, подобных Гранитному исполину, стояли с двух сторон от входа.

Я уставилась на них во все глаза. Каменные изваяния стражей выглядели поразительно натурально. Кажется, налети ветер – и длинные складки плащей взметнутся под его порывом, подметая мерцающий пол. Кажется, подойди ближе – и закрытые глаза распахнутся, вперив в нарушителя покоя грозный взор. Кажется, произнеси нужные слова – и каменные ладони, лежащие на дверных ручках, дрогнут, отворяя створки. Но пока их покой никто не тревожил, стражи спали. Складки капюшонов прятали черты лиц, открывая испещренные морщинами закрытые веки. Значит, спящие стражи… Спящие. Хм. Спящие…

Склонив голову набок, я искала подсказку. Одна рука стража теряется в складках плаща, вторая – покоится на дверной ручке. Ничего примечательного, кроме закрытых глаз. И надписи на створках. Я смогу ее разобрать – наречие мне знакомо, но есть одно «но». Одна буква в надписи – больше нас со Шхаларом вместе взятых. Прочитать целиком не получится.

– Надо отойти подальше… – пробормотала себе под нос.

– Куда? – хмыкнул сумеречный.

Я невольно оглянулась. Коридор исчез. На его месте – сплошное сияние стены. Отрезанный путь назад и неизвестный путь вперед. Здорово.

– Ладно, отсюда попробую надпись разобрать…

– Разбирай, – согласился Шхалар и, обойдя меня, продолжил путь.

– Эй! А я?.. – возмутилась. – Подожди!

И поспешила следом. И чем ближе подходила, тем меньше становился круг врат. Настолько, что на подходе к ним я смогла разобрать отдельные слова. Морок какой-то? Я задумчиво нахмурилась. Морок… И вспомнила. Обман зрения – заклятье светлых сумерек. Ныне утраченное. Почему-то здесь сохранившееся. А если предположить, что здесь хранится все, что в мире считается давно и навсегда потерянным, то…

– Чертоги Сна!

– Что? – Шхалар обернулся.

– Это чертоги Сна! – воодушевленно заявила я. – Так?

– Как догадалась? – сумеречный остановился.

– Историю хорошо знаю, – улыбнулась хвастливо, – и символика мне всегда нравилась.

Обогнав своего спутника, я подошла к вратам и прищурилась на надпись. Склонила голову и прочитала вязь слов про себя. Да, это точно чертоги Сна. Ведь что есть сны? Это хранилище потерянного. Того, о чем мы забываем. Того, что упускаем из виду. Того, на что не обращаем внимания. Того, что порой возвращается к нам, чтобы вновь уйти в никуда. То, что навсегда скрывается за «невидимым порогом», за «невидимой гранью между здесь и там». И круг врат – это вход в сердце снов. Наших собственных и чьих-то чужих. Сплетенных из существующего и выдуманного. И мне здесь нужно найти нечто такое…

Легкий порыв ветра скользнул мимо меня, задев мокрый рукав рубахи, и исчез в замочной скважине врат. И ладони стражей дрогнули, сжимая дверные ручки, а створки под их напором медленно приоткрылись. В образовавшуюся щель легко бы пробрались и я, и мой спутник, и Шхалар, судя по косому взгляду, решил меня поторопить, да не успел. Новый порыв ветра больно ударил по затылку, и я упала на колени, схватившись за голову. Ветер…

Перед глазами помутилось, и на мгновение захватило ощущение полета. И, кажется, я летела. Сквозь свет коридоров и мрак огромных пещер, сквозь величие исполинских статуй и древние руины, сквозь темную воду и сети ярких огней. Ветром проскальзывала меж сталактитами и колоннами в поисках только мне одной известной цели, пока не остановилась у стены. В три человеческих роста, она мерцала желтым, и там, где сияние сгущалось, я мельком рассмотрела очертания неподвижных лиц с закрытыми глазами. То ли маски, то ли замурованные люди…

Ветер подхватил меня под мышки, подбросив вверх, толкнул к крайнему слева лицу, и на меня уставились холодные мертвые глаза. Я испуганно пискнула, отпрянула и… вернулась. Мгновенный полет – и я оказалась сидящей перед створками и испуганно дрожащей.

– Что увидела? – Шхалар присел рядом.

Я тряхнула головой и потерла затылок. Ощущение полета прошло, но страшное незнакомое лицо продолжало стоять перед глазами. Я боязливо поежилась. Кашлянула. Попыталась собраться с мыслями. Мне ненароком показали, куда идти… и определили время. Над моим правым плечом зависли, покачиваясь, черные часы с тремя чашами. Пока песок невозмутимо серебрился в верхней чаше, но стоит лишь ступить за порог врат… Я должна понять, куда идти. И понять быстро, очень быстро.

Не обращая внимания на сумеречного, я закрыла глаза, сосредоточилась, и моя неугомонная память, подобно хранилищному артефакту, начала собирать в стопку всё, что мне было известно о чертогах Сна. А знала я о них, к собственному удивлению, немало. От подробного плана лабиринтов до отчаянного понимания: после возращения обратно долго я не проживу. Блуждающая странность могла отпустить человека, но навсегда ставила на нем свою печать. И, так или иначе, после прибирала к рукам. Мои – сезон-другой, может, чуть больше… Но это… неизбежно.

Я шмыгнула носом и решительно отпихнула страшное понимание в сторону. Не стоит забывать о том, что я – не совсем человек. И со мной всё не так. И почему бы проклятью странности не сработать иначе?..

– Яссмилина, – негромко окликнул Шхалар.

Я посмотрела на него исподлобья и с удивлением заметила в сизых глазах отражение своих страхов. Словно мысли прочел. А говорил, что не умеет…

– Это глупости, которые порождаются недалекими умами из-за пары совпадений, – сказал он тихо, – а после срабатывает закон веры. Если что-то случилось с одним и вторым, значит, случится и с тобой, – и, помолчав, добавил веско: – Но с тобой случится только то, во что ты веришь. Иначе и быть не может. Понимаешь?

Я кивнула.

– Тогда идем, – сумеречный мельком глянул на песочные часы, – время.

– …пока еще есть, – я, пошарив по поясному карману, вытащила сшивку. – Мне надо понять, куда идти и каким путем.

Открыв сшивку на пустой странице и вооружившись пером, я быстро зарисовывала план чертогов, попутно вспоминая, где что находится. Чертоги делились на две части – южную и северную. В северной прятали свои тайны маги, в южной – ремесленники. В каждой части было, соответственно, девять уровней – для каждого пути свой. И нам надо…

– Откуда такие знания?

– Оттуда, – буркнула в ответ.

Да, откуда мне знать, из чьей головы я вытащила план вместе с тайнописью? Я и не думала, что так хорошо запоминаю всё, что попадается на пути поисков… Так. Стена. Мерцание. Лица. Тьфу… Я невольно поежилась. Ладно. Если предположить, что лица – это маски, то меня ждет уровень искусников, а если вспомнить, кто маски искусникам делал – то уровень артефактологов. А что до мерцания… Над ним я потом подумаю. Если на обозначенных уровнях ничего не найду.

– И? – судя по резкому тону, Шхалар начинал терять терпение.

– В чертогах два рабочих входа – северный и южный, – пробормотала я, сидя на коленях и не сводя глаз с набросков плана. – Плюс смежный проход…

– Это северный, – он оглянулся на статуи. – Эти двое – точно маги.

Замечательно… Я быстро отметила путь до смежного входа. Эдак мы здесь проплутаем до скончания времен…

О размерах чертогов я имела крайне смутные представления, но, оглядываясь на чужие воспоминания, предполагала, что они… огромны. Бесконечны. Говорят, их создали в эпоху Первой, дабы схоронить знания, которые приносили людям Неизвестные. Люди, конечно, были готовы хватать все, что давалось, но нашлись мудрецы, верно рассудившие – есть вещи, о которых смертным лучше не знать. И они создали северное крыло чертогов. А вслед за ним – и южное, когда из-за ремесленных опытов на свет появилось то, о чем тоже лучше никому не знать. Не удивлюсь, если здесь, в клубке лабиринтов, хранится и тайна создания сайхо. И не удивлюсь, если чертоги пополняются по сей день.

– Что значит «рабочие входы»? – Шхалар придвинулся и заглянул в план через мое плечо.

– Это прямые входы в крыло. А есть еще подсобные – на каждый уровень. Когда-то чертоги Сна были не блуждающей странностью, а природным образованием. Сетью горных пещер. Южный вход находился на южном склоне горы, северный – на северном. Чертоги осваивались от вершины и вниз. Говорят, на нижние уровни ведет подземная река.

– Кто говорит?

– Не цепляйся к словам, – я отмахнулась, вырывая из сшивки листы с планами. – Люди говорят.

– А вот и выходы… – задумчиво проронил Шхалар.

– Заколдованные, – добавила я, убирая сшивку в поясной карман. – Через них просто так не выйти, снаружи их не найти и… Эй, значит, вы вход в чертоги искали, когда долбили скалы?

– Появление странностей давно научились предсказывать, – снисходительно отозвался сумеречный, вставая и протягивая мне руку. – Испокон эпох они следуют по одному и тому же пути. И, да, Танар полагал, что путь в чертоги можно пробить вручную.

– Наивный, – фыркнула я, принимая помощь и тоже вставая. – Сюда не попасть без зова ветра или ожидания мира. Или без тайны, которую ты хочешь спрятать.

– Неужели? – иронично улыбнулся мой спутник.

– Ненормальные источники – не в счет, – я храбро заглянула в щель между створками.

Часы, встрепенувшись, зашуршали сыплющимся песком. Вот теперь – да, время. И всё бы ничего, но страшно, до дрожи в руках… Чего боюсь?.. Пожалуй… неизвестности. И дико боюсь вернуться… без него.

***

Вперед я шла на негнущихся ногах. Пролезла в узкую щель и бегло изучила очередной коридор. Так, здесь должна быть развилка… Через десять шагов, за поворотом, я добралась до искомого – до девяти полукругом расположенных проемов – и решительно свернула в третий коридор справа. Так называемый рассветный путь начинался аркой, украшенной золотыми волнами трещин. Если верить плану, коридор выводил на седьмой уровень – к смежному проходу, соединяющему оба крыла.

– Уверена в направлении? – поинтересовался сумеречный, топая позади.

– Конечно, – я смотрела то вперед, то на план.

Здесь есть еще одна развилка, но от магов, создавших лабиринты чертогов, не стоит ждать ничего хорошего. Опасных ловушек вроде быть не должно, но в наличии мороков и обманок я уверена. Спасибо чужим воспоминаниям. Кстати, у меня же есть одно замечательное средство…

– Тогда почему дрожишь?

Сунув под мышку листы с планом, я на ходу зашарила в поясном кармане. Среди добра, которое мне сбагрил Айло, есть зелье, позволяющее видеть знаки остаточной магии. А по последним можно понять, какое заклятье и для чего применялось. И рассмотреть, собственно, обманки.

– Боюсь. Я всегда боюсь, когда гадость чую… – вытащив нужный пузырек, я откупорила пробку. Выплеснула часть густой зеленоватой кашицы на ладонь и щедро размазала ее по векам и переносице. – И в пустоши, если помнишь, это почти спасло нас от Вечности.

Шхалар хмыкнул, наблюдая за мной искоса, и назидательно изрек:

– Только в одном случае из ста страх вора – это предупреждение. В остальном ты боишься просто потому, что боишься. И все твои предчувствия – это трусливая натура плюс больная фантазия.

Я закрыла пробку, убрала зелье в поясной карман и устало посмотрела на него снизу вверх:

– Может, и так. И что? Обязательно каждый раз напоминать, что я трусливое недоразумение? И обязательно сейчас? А если у меня от страха мозги откажут, как ты выберешься отсюда? Нет, если хочешь, – и я протянула ему план, – веди. А я спрячусь за твоей спиной, чтобы спокойно там бояться и фантазировать. Не хочешь? Тогда закрой рот и не мешай!

И ускорила шаг, сердито сопя. Шхалар молча пошел следом. Умник, побери его мгла… Нашел время учить жизни…

Я поморгала, приноравливаясь к меняющемуся зрению. Под действием зелья расплывались стены, мерцание становилось ярче, коридор – шире, а потолок, наоборот, ниже. Я подняла голову и споткнулась, закусив губу. К горлу подкатил липкий комок отвращения. Своды потолка «украшали» кости. Дорожка из больших, с два моих кулака, узловатых позвонков – посередине, а кости грудины – двумя арочными полукругами сползали с потолка на стены. Слишком крупные для людских, но приятного все равно мало…

– Не останавливайся. И не смотри под ноги, – Шхалар крепко взял меня за плечо повыше локтя. – Это морок.

Под ноги я таки глянула. И едва удержалась от желания взобраться на плечи своего спутника. На меня смотрели пустые глазницы и скалились острые клыки. Ровная дорожка из лобастых звериных черепов в окружении мостками уложенных костей.

– Так что, сразу и было?.. – споткнувшись, я нервно переступила с ноги на ногу.

– Как только мы свернули с развилки, – кивнул сумеречный. – Но мороки магов видны лишь им. Или тем, кто использует зелье уподобления, – и осторожно подтолкнул меня вперед, напомнив: – Время, Яссмилина.

Я уставилась в план и на дрожащих ногах пошла дальше. Шхалар, вздохнув, мрачно спросил:

– Ты хоть что-нибудь из моих занятий запомнила?

– С непропущенных – всё, – буркнула в ответ.

– Так чаще надо было приходить.

– А меньше надо было гадостей делать!

Сумеречный снова вздохнул и с необъяснимым терпением, не забывая тащить меня вперед, рассказал: