Дьявол носит лапти

Глава 5

Но почему-то ничего путного в голову не приходило. Я машинально взяла забытый Аленой на столе еженедельный выпуск «Желтухи», развернула его и вздрогнула. Третью полосу украшало сообщение: «Подозреваемая в убийстве адвоката писательница Арина Виолова найдена мертвой на даче». Желая поместить на странице как можно больше информации, редакция напечатала текст слишком мелким шрифтом, и мне пришлось напрячь зрение.

«Вчера поздно вечером в поселке Форкино загорелся дом. Приехавшие пожарные быстро справились с огнем. Внутри здания был найден сильно обгоревший труп женщины. При погибшей обнаружены документы на имя Виолы Леонидовны Таракановой, творческий псевдоним Арина Виолова. Следственные органы выясняют причины возникновения огня. Компетентный, но пожелавший остаться неизвестным источник сообщил нашему репортеру: «Тараканова понимала, что ее непременно найдут и посадят. Вот и решила свести счеты с жизнью. Приехала в принадлежавшую ей избу, выпила водки и отравилась угарным газом от печки. Пожар случился, когда писательница была уже мертвой».

Мы попытались связаться с единственным родственником Виолы, известным российским актером Леонидом Таракановым, но он оказался недоступен. По непроверенным данным, у отца писательницы инфаркт, еще он, вероятно, впал в депрессию и тоже думает о самоубийстве».

Я скомкала бульварный листок. Да уж! Я сегодня герой «Желтухи». В утреннем выпуске одна статья про меня, в еженедельном издании другая. Избушка в Форкино некогда принадлежала воспитавшей меня тетке Раисе. После ее смерти домик достался мне, если честно, он больше напоминал курятник и расположен в одном из самых плохих по экологии мест Подмосковья, недалеко от Шатуры, там постоянно горят торфяники. Из Форкино давным-давно убежали жители. В последний раз я наезжала туда… дай бог памяти в каком году. И «Желтуха», как обычно, перепутала имя папеньки, а заодно и мое отчество. Но остается маленький шанс, что она не солгала по поводу угнетенного душевного состояния папашки.

Я потерла рукой лоб, вытащила из сумочки мобильный и набрала знакомый номер.

– Пресс-секретарь лучшего артиста России на трубке, – торжественно заявил папенька.

Несмотря на серьезность ситуации, мне стало смешно. Никаких служащих у бывшего уголовника нет, он сам отвечает на вызовы.

– Здравствуй, Ленинид!

– Это кто? – слегка изменил тон папенька.

– Виола Тараканова, – представилась я.

– Ох ты, ё-моё, – зашипел он, – чего надо?

– Прочитала в газете, что у тебя плохо с сердцем, – сказала я, – мол, ты услышал о преждевременной кончине дочери и разнервничался. Решила тебя успокоить, я жива.

– Не сомневаюсь в твоем умении вылезти чистой из дерьма, – разозлился папенька, – не верь папарацци! Избрехались совсем! Какого черта трезвонишь?

– Послушай, – мирно начала я, – хочу…

– Денег нет, – перебил меня папенька.

– Пойми…

– Ни копейки не получишь, – снова не дал договорить мне Ленинид, – я сам в долгах. Короче, забудь мой телефон. Навсегда! Более не обращайся! Не порть мне биографию.

Я испытала сильное желание швырнуть мобильный в стену. От глупого поступка меня остановил элементарный расчет: если я превращу сотовый в кучу пластмассовых осколков, купить новый будет не на что. Поэтому я ограничилась вопросом:

– Как же я могу тебе навредить?

– Так уже поднасрала! – возмутился папашка. – Журналюги у подъезда топчутся, телефон мне оборвали!

– Ты всегда хотел побольше пиара, вот и хлебай его полной ложкой! – не утерпела я. – Купайся в лучах славы!

– Дура, да? – взвизгнул Ленинид. – Я снимаюсь в лучших сериалах российского производства! Их смотрят семьей, вместе с детьми и престарелыми родителями! Моя фамилия никак не может быть связана с криминалом, я человек с кристальной репутацией! И вдруг дочь-преступница. Из-за тебя я потеряю рейтинг. Зрительницы спросят: может ли Ленинид дать нам хороший совет, если воспитал убийцу? Объясняй им потом, что я всю душу в девчонку вложил, а у той кривая мамашкина натура отличные отцовские качества победила.

На короткое мгновение я лишилась дара речи, потом спросила:

– Ау, дорогой отец! Когда я была маленькой, ты сидел по зонам, изучал географию России, переезжая из одного места заключения в другое. Мы с тобой познакомились, когда я стала взрослой^[3]. Какой у гражданина Тараканова общий срок? Вроде более двадцати лет, прости, если ошиблась. И ты охотно рассказывал о своем тюремном опыте корреспондентам.

– Я жрал от голода плесневелые сухари, – проныл папашка, – нищета толкала на воровство. А ты убила уважаемого человека! Сперла у него документы. Ты мне не дочь! Немедленно смени фамилию!

– Непременно, – вздохнула я, – прямо сейчас этим займусь.

– Лишаю тебя права быть наследницей графского рода Таракановых, – торжественно заявил Ленинид.

Вот здорово! Оказывается, папашка-то из дворян! Ну кто бы мог подумать! То-то он всегда путается, когда рассказывает о своих родителях, вечно называет разные имена матери. Она у него иногда Анна, порой Надежда, подчас Елена. Горькая правда состоит в том, что Ленинид, похоже, не был знаком со своими отцом и матерью. Все сведения о родне у меня исключительно от папеньки, а он патологический врун.

– Запрети своему хахалю про меня говорить! – разошелся папашка. – Вчера до меня из «Желтухи» дозвонились, сказали, что Шумаков на вопрос: «Можете прокомментировать ситуацию с Ариной Виоловой?» – ответил: «Я ей никто, обратитесь к ее отцу, Лениниду Тараканову». Так вот, я тебе никто…

Я нажала на красную кнопку и попыталась успокоиться. Ну, Вилка, чего ты ожидала? Слов: «Дорогая доченька, я тебя люблю и непременно поддержу в тяжелой ситуации»?

Я посмотрела на телефон, вздохнула и начала кропать эсэмэс: «Прости меня, Ленинид. Мне очень тяжело и страшно, на меня идет охота. На всякий случай называю тебе имя маньяка. Борис Федорович Никитин, он депутат, человек со связями и не пожалеет средств, чтобы найти меня. Он подставил Ивана Радченко и меня загонит, как дичь. Если твою дочь убьют, огласи его имя. Твоя Вилка».

Эсэмэска улетела, я поежилась. Когда совершаешь резкий поворот в своей судьбе, неплохо бы подумать о близких людях, на которых непременно отразится твое поведение. Представляю, в какой панике сейчас Юра. Может, как-то осторожно намекнуть ему, что информация в газете – ложь? Нет, нельзя общаться с ним ни в коем случае, нужно выбросить из головы глупую мысль. Я не имею права на ошибку. Но рука помимо воли начала нажимать на кнопки. Только послушаю голос Шумакова, пойму по его тону, как он поживает.

– Шумаков, – сердито грянуло из трубки.

– Милый, здравствуй, – тихо сказала я.

– Да, – невпопад ответил Юра.

– Это я.

– Да.

– Виола.

– Да.

– Ты, наверное, видел статью в ежедневнике «Желтуха», – зачастила я, – понимаешь, пасквильное издание сегодня выходит аж два раза. Хочу тебя порадовать, я жива-здорова.

– Да.

– Скоро вернусь, и у нас все будет хорошо.

– Нет.

Я опешила.

– Извини, не поняла.

В трубке раздался шорох, скрип, потом вновь прорезался баритон Юры:

– У меня большие неприятности. Стоит вопрос об увольнении.

– Ой, милый, мне так жаль, – прошептала я, – что случилось?

– Моя сожительница Виола Тараканова разыскивается по подозрению в убийстве, – отчеканил Юра.

– Я не была твоей супругой, – грустно сказала я, – у тебя чистая анкета. Но даже если б был в паспорте штамп, муж за жену не отвечает.

– Детский лепет, – отрезал Юрий, – учитывая наши некогда хорошие отношения, даю тебе последний совет. Явка с повинной поможет смягчить твою участь.

Меня охватила черная тоска. А еще говорят, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Не верьте. В моем варианте сработал закон парных чисел. В свое время меня уже обвиняли в совершении преступления, из-за той истории я потеряла мужа, майора Олега Куприна^[4]. Получите дежавю. Теперь с треском лопаются отношения с Юрой, кстати, он тоже майор, коллега Куприна. Вот только в первом случае я страстно отрицала свою вину и не имела никакого отношения к преступлению. А сейчас придется говорить совсем иное.

– Ну, ты пойми. У меня творческий кризис. Сюжеты закончились.

– Трагедия! – воскликнул Юра. – Настоящая драма!

– Да! – подтвердила я. – Ты прожил со мной довольно долго, неужели не понял, как я боюсь потерять место на литературном олимпе?

– Было бы чего терять! – фыркнул Шумаков. – Кропаешь идиотские истории, не имеющие ничего общего с реальной действительностью, написанные корявым языком.

– Больше я ничего не умею, – тихо произнесла я. – Если не смогу писать эти глупости, умру. И они нас кормят, помогают выплачивать кредит за квартиру, вести достойный образ жизни, ездить отдыхать в приличные места.

– Пожалуйста, говори исключительно о себе, – холодным тоном заявил Юрий. – Я у тебя ничего не просил, квартиру ты покупала самостоятельно, следовательно, и долг банку тебе возвращать. Меня рядом при этом не было. И я постоянно предлагал деньги на хозяйство, клал в кухне часть своей маленькой зарплаты. Конечно, мои доходы не сравнимы с твоими гонорарами, но я не был нахлебником.

– Ну выслушай меня. Я поступила глупо, набрала долгов, запуталась, книги не писались, издательство просто так денег не дает. У них есть одна литераторша, некогда весьма популярная, а сейчас сбитый летчик, но с именем. Так вот, ей хозяева «Элефанта» определили нечто вроде пенсии. Сдает бывшая звезда раз в пять лет рукопись или нет, все равно выплачивают ей оговоренную сумму. Но у той дамы есть ушлый агент, который выбил ей эти шикарные условия. Со мной все иначе, что натопали, то и полопали! Я была в отчаянии, у меня земля из-под ног уходила…

– И поэтому ты прыгнула к Литягину в койку! – перебил меня Юра.

– Юра! – закричала я. – Ты все не так понял! Ну послушай меня! Пожалуйста! Сейчас расскажу всю правду!

– Готово! – прогудел из телефона на заднем плане хорошо знакомый мне голос эксперта Лени. – Юр! Хватит бла-бла!

Из трубки понеслись частые гудки. Я стояла с пищащим мобильником в руке. Вот оно как! Только мне на жизненном пути попадаются спутники, не способные ни понять, ни простить женщину? Почему Шумаков не захотел вникнуть в мои проблемы? Отчего он не вспомнил про разговоры, которые мы вели? Неужели вычеркнул из памяти мои слова о любви, верности, ревности? Я была с Юрой всегда откровенна, и мне казалось, что он отлично изучил меня. Ну-ка, перевернем ситуацию наоборот. Я узнаю, что мой любимый человек, дабы не потерпеть крах в жизни, убил девушку, с которой имел кратковременную связь. Как я поступлю? Для начала не поверю в произошедшее, потому что знаю: Юра не способен жить одновременно с двумя женщинами, ну так он устроен.

– Умирает! Помогите! – завизжал из коридора истерический дискант. – Люди! Скорей!

Я сбросила оцепенение и полетела на зов.

В нашем офисе один туалет. Сотрудников не так много, в основном женщины, поэтому санузел очень чистый и даже украшен вазой с искусственными цветами. Но сейчас от нее остались одни осколки, пластмассовые ромашки разлетелись по полу, одна лежала прямо у головы Веры. Козлова скрючилась в позе эмбриона возле рукомойника, над ней стоял Вадим Иванович и вопил благим матом. В минуту стресса Михайлов растерял всю свою вальяжность, а вместо баса из его горла вырывался детский дискант. При виде меня шеф заорал еще громче:

– Она умерла!

Я схватилась за стену, присела около Козловой на корточки, приложила два пальца к ее шее и радостно констатировала:

– Вера жива, вызывайте «Скорую».

– Помогите! – немедленно сменил пластинку босс. – Врача! Живо!

Доктора приехали на удивление быстро и не стали терять времени. Веру положили на носилки и потащили к выходу.

– Что с ней? – рискнула спросить Алена.

– Сердце, – безапелляционно ответил парень в темно-синей форме. – Инфаркт.

Я хотела поинтересоваться у юного специалиста, каким образом он ухитрился за одну минуту поставить диагноз. Врач не делал кардиограмму, не мерил давление, даже не приложил к груди Козловой стетоскоп. Бросил на нее взгляд – и вынес вердикт. Остается надеяться, что парнишка ошибся и в больнице более опытные коллеги желторотого Гиппократа выяснят причину ее глубокого обморока.

– Инфаркт? – пробормотала Алена, когда носилки с Козловой исчезли из зоны видимости. – Верке тридцать один год. И не жаловалась она никогда на мотор. От поноса можно сильно заболеть? Если желудок вдруг расслабится, сердце работу нарушит?

– Козлова не стала бы есть пирожное, – удивилась я, – при неприятностях с кишечником держат диету.

– Некоторые едят сладкое всегда, невзирая на состояние, – произнесла полная женщина в слишком узком, совершенно не подходящем ей ни цветом, ни фасоном, ни размером платье.

– Здрассти, Карина Егоровна, – подобострастно произнесла Алена и трясущейся рукой стала поправлять волосы. – Какое у вас платьице красивое.

Главный бухгалтер улыбнулась.

– Спасибо. Вадим Иванович купил.

– У вашего мужа отличный вкус, – тут же подлизалась к супруге начальника Косорукова.

Мне захотелось добавить: и полное неумение правильно оценить объемы законной супруги. Но, естественно, я промолчала.

– Что вы, девочки, стоите с перевернутыми лицами? – спокойно спросила Карина Егоровна, ополаскивая кружку из-под чая.

– Вы не в курсе? – с изумлением воскликнула Алена. – Веру увезли.

– Кого? – уточнила главбух.

– Козлову, – подсказала Косорукова, – вроде инфаркт у нее.

– Ай, какая неприятность, – весело произнесла супруга шефа. – Говорила я ей: «Вера, не надо скакать лошадью, уж не девочка, на четвертый десяток перевалило». Идите-ка, займитесь делом. Козловой сейчас хорошо, катится в машине в больницу, отдыхает, а остальным надо работать не покладая рук, нам так не подфартит, лишнего отпуска не достанется. Решайте, кто из вас сейчас повезет нашей налоговичке бумаги?

– На дом? – почти с ужасом воскликнула Алена.

– Естественно, – пожала плечами Карина Егоровна. – Думаю, Светлана Сергеевна не обрадуется, если мы припрем ей конвертик на службу. Не задавай идиотских вопросов, собирайся.

– Антонова живет на краю света, – заныла Алена. – К ней надо ехать на метро, потом на автобусе. Я собралась в кино сходить.

– Отличная идея, – улыбнулась главбух, – сходишь в другой раз.

На лице Алены возникло такое несчастное выражение, что я помимо воли сказала:

– Давайте я съезжу, у меня никаких планов на вечер нет.

– Мне все равно, кто отправится к Светлане Сергеевне, – согласилась Карина.

Алена запрыгала от радости.

– Спасибо, Виолетта.

– Ерунда, – улыбнулась я, – только назовите адрес.

– Сейчас напишу, – пообещала главбух.

– Тортик не забудь, – напомнила Алена. – Хочешь, дам тебе большой пакет? Поставишь его внутрь, удобно будет.

Я вздохнула. Уже запамятовала про десерт, неудобно с бисквитом толкаться в транспорте, но делать нечего. Хотя, может, поступить иначе?

Я повернулась к Алене.

– Как ты думаешь, если я оставлю торт в холодильнике до завтра, его никто не тронет?

– Раз Козловой нет, то никто, – ответила Косорукова и тут же удивилась: – Погоди, ты же говорила, что у квартирной хозяйки сегодня день рождения?

– Верно, – подтвердила я, – но гости соберутся завтра, сегодня торт не понадобится.

– Не волнуйся, – сказала Алена, – он чудесно переночует в холодильнике.

– Я хотела его отдать вечером Наине, – пробормотала я, – но, наверное, лучше вручить завтра, да и не следует возить бисквит в метро, потом на автобусе, еще испортится.

Поездка к Антоновой заняла почти четыре часа. Домой я приплелась около полуночи и так устала, что даже не пошла пить чай. Шмыгнула тихонько в свою комнату, разделась, хотела лечь спать, но была остановлена звонком мобильного.

– Это ты? – прошептал в трубку незнакомый женский голос.

– Вам кого? – спросила я.

– А ты кто? – насторожилась незнакомка.

– Виолетта Таранова, – представилась я.

– Позови Андрюшу, – всхлипнули из сотового.

– Какого Андрюшу? – не поняла я.

– Филимонова, – еле слышно уточнила женщина.

– Извините, вы ошиблись номером, – сказала я, – здесь такого нет.

– Постой, не вешай трубку, – заныла собеседница, – он просил так сказать, если я позвоню. Говоришь, ты Виолетта?

– Да, – подтвердила я.

– Галя, – представилась звонившая, – Галина Иванова. Слышала обо мне?

– Это имя не редкость, – вежливо ответила я, – фамилия тоже распространенная.

– Виолетта оригинальнее, – вздохнула Галя, – а как твоя фамилия?

– Таранова, а что? – зевнула я.

– Красиво, – вздохнула Галя. – Виолетта Таранова. Ну попроси Андрея подойти. Мы с ним глупо поругались, он меня на три буквы послал, я четыре месяца терпела, надеялась, что позвонит, а он исчез. Погоди! А ты ему кто? Почему отвечаешь по телефону Петрова? Ну я дура! Ты его новая баба! Андрей завел другую! Быстро он!

Галя зашмыгала носом.

– Успокойся, – сказала я, – никакого Андрея тут нет. Я недавно приобрела симку с этим номером. Про твоего драгоценного ничего не слышала.

– Не врешь? – всхлипнула Галя.

– Нет, – заверила ее я, – понимаю, что эта новость для тебя совсем не радостная.

– Что же мне делать? – хныкала Галина.

– Забудь его, заведи другого, – посоветовала я, – закрой эту книгу, возьми другую.

Галина, забыв попрощаться, отсоединилась.

Я, не отключая мобильный, поставила его на зарядку и, едва добравшись до кровати, заснула.

Глава 6

Таранова, в отличие от Таракановой, не имеет роскошной новой, пусть и купленной в кредит, квартиры. Виолетта снимает комнату в больших апартаментах госпожи Орловой, вдовы генерала. Наина Глебовна – очаровательное существо. Несмотря на то что она сегодня отмечает восемьдесят второй год рождения, Орлова сохранила по-детски распахнутые голубые глаза и менталитет десятилетнего ребенка. Чтобы выжить в современной суровой действительности, Наина сдает комнаты. К жильцам она относится как к лучшим своим друзьям: раз пришел, значит, родной. Когда я впервые появилась на пороге, она тут же спросила:

– Чайку? Только что купила роскошную коврижку! Медовую.

Я, полагая, что квартирная хозяйка устроит мне допрос, сообщит о заведенных правилах, запретит пользоваться чайником, холодильником, не разрешит приглашать в дом друзей и сразу потребует залог, растерялась. Наина пригорюнилась и отбросила церемонное «вы».

– Не любишь сладкое?

– Обожаю, – призналась я.

Орлова вновь обрела радостное расположение духа.

– Восхитительно! Пошли!

Наину не смутило даже то, что новая квартирантка явилась без багажа, с одним пакетом в руке. Об оплате она заговорила лишь один раз, мимоходом бросила:

– Будут денежки, принесешь.

– Сколько? – уточнила я.

Вдова начала накручивать на палец прядь волос.

– Ну… как получится!

Через пару дней я поняла, что Наина дружит со всеми, кто когда-либо обитал в ее бестолковых хоромах, а бывшие жильцы стараются помочь старушке. Наине без конца притаскивают продукты, корм для ее любимого кота, покупают лекарства, одежду, всякие мелочи. Собственных детей у Орловой нет, зато она обзавелась кучей приемных родственников. Неделю назад, придя с работы, я обнаружила в ванной не гадкого кота Бубенчика, который обожает писать в бачок с грязным бельем и грызть зубные щетки, а тетушку, похожую на тюленя. Незнакомка покрывала волосы Наины серой массой и бормотала:

– Скоро будешь самой красивой. Пошел вон, Бубенец. Как тебя зовут? – это уже адресовалось мне.

– Ви… олетта, – как всегда, слегка запнувшись, представилась я и мысленно поблагодарила Ваню.

Стиратель абсолютно права: мне постоянно хочется произнести «Виола».

– Красиво, – с легкой завистью произнесла тетка, – а я Клава. Ничего элегантного. Будь другом, унеси чертова кота, иначе он на морду блондином станет, постоянно в краску рожей лезет. Мерзкое создание.

– Не ругай Бубенчика, он все понимает, – прошептала Наина.

– Зачем тогда он мне в сумку нассал? – возмутилась Клава и погрозила котяре кулаком.

– Ты его не уважаешь, а он в ответ тебе мстит, – вздохнула Наина, – вот со мной Бубенчик всегда мил.

Я схватила кота поперек туловища и попыталась поднять. Он моментально расслабился и стал похож на желе. Вы когда-нибудь пробовали взять на руки кошака весом более десяти килограммов, если тот превратился в аморфную массу без костей? Бубенец на редкость вредный, у него огромный диапазон способов отомстить тому, кто ему не по нраву. Но любимец хозяйки никогда не царапается, не кусается, не проявляет агрессии, дает себя погладить, даже нежно мурлыкает. Однако в тот момент, когда человек расслабится и решит, что наладил с котом на редкость дружеские отношения, Бубенец внезапно прыгает с его коленей и стремглав мчится в недра квартиры. А на одежде обескураженного гостя останется мокрое, неописуемо вонючее пятно. Бесполезно бежать по коридорам и орать:

– Ну, Бубенчик, ну, погоди!

Кошак – мастер спорта по игре в прятки. Почему он на вас написал? А спросите его! Вероятно, пару лет назад вы косо глянули в его сторону. У Бубенчика память эпилептоида и мстительность графа Монте-Кристо. Как Наина обзавелась хвостатым чудовищем? О! Это рождественская история, которую она озвучивает каждому, кто переступает порог ее жилища.

Когда-то, год Орлова не помнит, к ней заселилась милейшая девушка. Имя жилички Наина забыла, а вот то, что та оказалась на редкость добросердечной, помнит. Рассказывая мне историю Бубенца, вдова через каждое предложение повторяла:

– Очень хорошая девочка!

Так вот, «очень хорошая девочка» аккурат тридцать первого декабря нашла на улице крохотного котенка, принесла его в квартиру и через день съехала в неизвестном направлении. А котик остался. Наине пришлось вывести у приемыша блох и вылечить его от кучи болячек. За первый год жизни Бубенца Орлова почти превратилась в ветеринара, она теперь умеет делать уколы, ставить клизмы и виртуозно дает таблетки всем соседским животным. Откуда у кота такая идиотская кличка? Нет ответа. Вообще-то Наина нарекла его Бутончик, а уж как имечко трансформировалось в Бубенчик, мне неведомо.

Как вы уже поняли, гости к Орловой приходят часто. Сегодня, когда я, прихватив благополучно переночевавший в холодильнике торт, приехала после работы домой, в прихожей валялась куча уличной обуви, а из гостиной доносились веселые голоса. Орлова принимала поздравления по поводу дня рождения. Уж не знаю, почему она созвала всех на следующий после даты день. В поступках Наины Глебовны не стоит искать логики. Спросишь ее: «Вот странно, почему же вы вчера не пошли погулять?» – и услышишь в ответ: «Мне не нравится среда! Несчастливая она! Лучше четверг». Наина Глебовна непредсказуема и ребячлива.

Я вымыла руки, пригладила свои каштановые волосы и отправилась в большую гостиную.

– Это Виолетточка! – радостно объявила Наина, сидевшая во главе стола, на котором теснились миски с салатами и блюда с овощами-фруктами. – Максик, она живет в твоей комнате!

Лысый пузатый мужчина лет пятидесяти весело помахал мне рукой, я ответила ему тем же.

– Положи себе селедочку под шубой, – предложила Наина, – ее Марина сделала!

Юная, похожая на зефирку блондинка протянула руку.

– Давай тарелку! Моя селедка – вкуснее всех.

Я улыбнулась. Марина живет в угловой спальне, она прикатила в Москву из глубокой провинции поступать в театральное училище, срезалась на первом же экзамене, но уезжать домой не захотела. Вчерашняя школьница решила идти к своей мечте нестандартным путем. Она нанялась домработницей к ректору того самого учебного заведения, которое месяц назад безуспешно штурмовала. Готовит Марина великолепно, убирает тщательно, и я не сомневаюсь: следующим летом у нее не будет проблем во время вступительных экзаменов.

– Опять где-то шлялась? – спросил грубый голос.

Я уже успела набить рот салатом из курицы, поэтому просто кивнула.

– Небось снова с кем-то в парке целовалась? – продолжил бас.

Я оторвалась от тарелки и скосила глаза влево. Чуть поодаль с куском хлеба в руке воздвигалась крупная фигура, облаченная в пиджак и рубашку. Коротко стриженные темно-русые волосы, хриплый баритон, большие руки с квадратными ладонями и короткими пальцами с обломанными ногтями – все это Наташа Бугрова. Нет, нет, все правильно, именно Наташа, хотя, увидев ее впервые, вы решите, что это мужчина. Наташа очень хочет выйти замуж, все ее разговоры и шуточки сводятся лишь к одной теме: мужики. Но вот странность: о представителях сильного пола Ната всегда высказывается пренебрежительно. Если к Наине приходят в гости ее бывшие жильцы, Бугрова тут же принимается изводить их. Отчего-то ей кажется, что подобным образом она быстро очарует жениха. Но пока никакого успеха на ярмарке невест она не добилась. Наташа – москвичка, почему она очутилась у Наины, я не знаю. В отличие от болтуньи Марины, Бугрова о себе ничего не рассказывает. Мужеподобная дама развозит пиццу, она курьер в фирме «Донна Мобилиа». Вон та огромная лепешка на блюде, очевидно, ее подарок.

В квартире есть еще несколько пустых комнат, но пока жильцов, включая меня, трое.

– Где Зина? – неожиданно заволновалась Наина. – Зинуля! Иди сюда! Куда ты подевалась?

В гостиную вползло маленькое, щуплое, ранее мною не виденное существо в сером платье.

– Наина Глебовна, вы меня звали?

– Ну конечно, Зинуша! – радостно воскликнула хозяйка. – Где ты прячешься?

– В комнате сижу, – робко ответила женщина, – читаю Егорке сказку. У вас гости, не хотела мешать.

– Садись к столу, – приказала Марина, – попробуй селедочку.

Зина затеребила рукав платья.

– Спасибо.

– Устраивайся, – не останавливалась Марина, – когда ты поселилась? Я тебя не видела. В какой комнате устроилась?

– В маленькой, – шепнула Зинаида, – с голубыми обоями. Я днем приехала, после обеда.

– Картошечки? – ласково предложил Макс. – У тебя очень красивое платье!

Зина покраснела.

– Спасибо.

– Сядешь ты наконец или нет? – прогудела Наташа. – Чего на Макса уставилась? Знай, если мужик хвалит твою одежду, значит, он считает, что у тебя прическа жуткая!

Зина машинально поправила волосы.

– Глупости, – быстро сказал Макс. – Очень даже симпатичная укладка.

– Во! – засмеялась Наташа. – Мужики просты, как веники. Сказал тебе парень: «Зина, у тебя красивые юбка и укладка». Думаешь, это комплимент? Не-а! Так он намекает, что у тебя макияж отвратительный!

Максим начал выгребать на свою тарелку остатки оливье из хрустального салатника и бубнить себе под нос:

– Вечно ты докапываешься. Зина, не слушай ее! Платье у тебя чудесное, волосы красиво уложены, цвет лица изумительный.

– Ха! – подпрыгнула Бугрова. – Если мужик произнес такие слова, значит, он думает, что ты жирная туша!

Зина в растерянности моргала. Мне стало жаль ее.

– Присаживайтесь, Зиночка, не обращайте ни на кого внимания.

– Пойду Егорке почитаю, – сделала Зинаида попытку удрать.

– Мальчик, наверное, голодный, – встрепенулась Наина, – быстро веди его сюда.

– Не надо, – сказала женщина.

– Намекаешь, что у нас еда плохая? – нашла повод обидеться Марина. – Я готовлю из свежих продуктов.

– Не стесняйся, – приободрила новенькую Наташа, – все равно мы столько наготовили, что половину выбросить придется, не сожрем. Тащи малыша!

– Ему восемь лет, он уже большой, – уточнила Зина.

– Отлично, – обрадовалась Наина, – вон там куриные котлетки, Виолетта чудесный торт принесла, с фруктами. Нам в радость мальчика покормить.

– Он вам не понравится, – вдруг сказала Зинаида. – Егор несимпатичный.

– Во дура! – покачала головой Наташа. – Все дети симпатичные.

– С этим можно поспорить, – вздохнул Макс. – Коли ребятки – спошное очарование, то откуда берутся мерзкие взрослые?

– Перестали спорить! – приказала Наина Глебовна. – У меня день рождения. Желание новорожденной – закон. Не хочу объедаться вкусным и знать, что в соседней комнате сидит голодный мальчик! Зина и Егор, приглашаю вас принять участие в праздничном ужине!

– Хеппи берздей! – заорала Марина. – Та-да-да-дам! Бум!

– Егорушка! – позвала Зинаида. – Ты чем занимаешься?

– С котиком играю, – крикнул в ответ звонкий голосок.

– Иди сюда, – приказала мама, – надень спортивный костюмчик.

– Он в нем спарится, – немедленно заявила Наина, – на улице жара, в квартире духота! Деточка! Не натягивай теплые брючки!

Из коридора послышался бойкий топот. В гостиную вбежал мальчик. Он держал в руках апатично свисающего Бубенца. Я онемела. Увесистый кот почти скрывал нижнюю часть тела ребенка, оказавшегося слишком маленьким для второклассника. Зато руки, шея и голова были на виду и выглядели ужасно. В первую секунду я подумала, что малыш болен корью или ветрянкой, но, присмотревшись, поняла: кожа несчастного покрыта не сыпью, а странными, багрово-черными язвами. Часть ран зажила, их затягивала корочка, другие, очевидно, вскрытые, были заклеены пластырем. На ребенке буквально не имелось живого места, он весь был покрыт коростой, а на голове отсутствовали волосы.

– Здоровский котик! – весело произнес Егорка. – Ласковый!

В гостиной повисло молчание. Первым от шока отошел Макс, он хлопнул себя по лбу ладонью.

– Ё-моё! Совсем забыл! Надо Катьку из школы забрать! У нее сегодня три урока! Жена не смогла с работы отпроситься! Спасибо за угощение, я полетел за дочкой!

Я посмотрела, как Макс, обойдя по широкой дуге Егорку, бросился в коридор, и вздохнула. Уже поздний вечер. Надеюсь, Катя не стоит одна во дворе гимназии, а мирно смотрит дома мультики. Максим от растерянности придумал глупый предлог для побега.

Потом настал черед Наташи.

– Во дура! – заголосила она. – Я замочила в ванной чулки, надо их постирать.

– Пироги! – подпрыгнула Марина. – Они в духовке!

Обе женщины вскочили и опрометью кинулись из гостиной. Глаза Зины наполнились слезами.

– Хороший котик, – щебетал Егорка. – Ма, погладь его!

Наина укоризненно покачала головой.

– Посади кота на диван и устраивайся около меня. Сначала еда, потом игра. Ты руки мыл?

– Конечно, я аккуратный, – деловито пояснил Егор.

– Молодец, – похвалила его Наина.

Мальчик подошел к столу.

– Ты забыл поздороваться со старшими, – остановила сынишку Зинаида.

Егорка в этот момент как раз шел мимо моего стула. Малыш остановился, протянул мне испещренную язвами руку и произнес:

– Привет. Я Егор.

Первым моим желанием было отпрянуть от больного и, вероятно, заразного ребенка как можно дальше, но в ту же секунду я увидела большие голубые наивные глаза мальчика и, с огромным трудом подавив отвращение и страх, пожала тоненькие пальчики со словами:

– Очень приятно, я Виолетта.

– Это не инфекция, – вдруг сказала Зина, – ни на кого не переходит. Началось давно, сперва появились пятна, а потом они вон во что превратились! В нашем городе это не лечат, мы в Москву приехали, я хочу у профессора проконсультироваться. Вы не бойтесь, Егорка выглядит страшно, но вам ничего не грозит.

Наина начала накладывать мальчику еду.