Книга Тайн. Наука медитации. Части 1-4

Каждый вечер, готовясь ко сну, вы проделываете одно и то же, определенные ритуалы. Зачем вы это делаете? Это по-своему помогает. Старые привычки, обусловленности помогают. Ребенку нужна игрушка. Если дать ему игрушку, он заснет, потом игрушку можно забрать. Но если игрушки нет, ребенок не сможет заснуть. Это своего рода условный рефлекс. Как только ребенку дают игрушку, в его уме тут же запускается какой-то процесс. И тогда он готов заснуть.

То же самое происходит с вами. Игрушки бывают разные. Кто-то не может заснуть, пока не начнет читать мантру: «Рама, Рама, Рама…» Он не сможет заснуть! Нет его игрушки… Но стоит ему начать повторять: «Рама, Рама, Рама…» – как приходит сон – он получил свою игрушку.

Нам бывает трудно заснуть в новой комнате. Если вы привыкли засыпать в определенной одежде, эта одежда будет нужна вам каждый вечер. Психологи говорят, что если вы спите в ночной рубашке, и вам не дать ее надеть, вам будет трудно заснуть. Почему? Если вы никогда не спали голым, а вам предложили спать голым, вам будет неуютно. Почему? Нагота никак не связана со сном, но для вас они связаны в силу старой привычки. В мире старых привычек человеку хорошо и комфортно.

Модели мышления также относятся к числу старых привычек. Одни и те же мысли каждый день, одна и та же рутина, и вы чувствуете себя спокойно, комфортно – все в порядке.

Ваши мысли многое для вас значат – вот в чем трудность. Ваша мебель не просто хлам, который можно выбросить, в нее многое вложено. Всю мебель можно выбросить одним разом – это осуществимо! Есть специальные, мгновенные методы, о которых мы еще будем говорить. Немедленно, сей же миг, вы можете освободиться от всей своей умственной меблировки. Но тогда вы внезапно окажетесь пустым, незаполненным, – и вы не будете знать, кто вы. Вы не будете знать, что делать, потому что впервые останетесь без своих старых моделей. Потрясение может оказаться слишком сильным – вы можете даже умереть или сойти с ума.

Вот почему внезапные методы не используются. Пока человек не готов, внезапные методы не используются. Есть опасность тут же сойти с ума, потому что человек вдруг лишается всех своих якорей. Прошлое в одно мгновение отпадает, а когда прошлого нет, невозможно помыслить о будущем, потому что вы привыкли всегда мыслить о будущем в терминах прошлого.

Остается лишь настоящее, а вы никогда не бывали в настоящем. Вы всегда или в прошлом, или в будущем. Поэтому, если вы вдруг впервые окажетесь в настоящем, вы почувствуете, что сошли с ума, лишились рассудка. Вот почему внезапные методы не используются, – если только вы не занимаетесь в какой-либо школе; если только вы не занимаетесь с мастером, в какой-либо группе – когда вы всецело преданны, когда вы всю свою жизнь посвятили медитации.

Таким образом, постепенные методы хороши и полезны. Они требуют длительного времени, но дают возможность постепенно привыкнуть к пространству. Вы начинаете чувствовать пространство, его красоту, его блаженство – а тем временем ваша мебель мало-помалу выбрасывается.

Итак, от обычного мышления полезно перейти к созерцанию – это постепенный процесс. От созерцания полезно перейти к концентрации – это постепенный процесс. А уже из состояния концентрации можно совершить прыжок в медитацию. Тогда ваше продвижение будет медленным, и вы не потеряете под собой твердую почву. Но переходить к следующей ступени следует только тогда, когда вы прочно укоренитесь на предыдущей. Это не прыжок, а постепенный рост. Вы последовательно проходите четыре ступени: обычное мышление, созерцание, концентрацию и медитацию.

Третий вопрос:

Развивается ли центр у пупка полностью автономно и независимо от роста центров сердца и головы, или все эти центры растут и развиваются синхронно? И еще, пожалуйста, объясни, чем упражнения и техники для развития центра пупка отличаются от упражнений и техник для развития центров сердца и головы?

Главное, что нужно понять, – это что развивать нужно центры сердца и головы, но не центр у пупка. Его нужно только открыть, он не нуждается в развитии. Центр у пупка уже существует. Его нужно только открыть, или обнаружить. Он уже полностью развит, и его не требуется развивать. Центр сердца и центр головы возникают в результате развития. Они не существуют изначально, чтобы их достаточно было только открыть; они должны быть развиты. Развить их помогают общество, культура, образование, обучение.

Но с центром у пупка вы рождаетесь. Без этого центра вы не можете жить. Человек может существовать без центра сердца, может существовать без центра головы. Они не обязательны для существования; их полезно иметь, но можно существовать и без них. Это очень неудобно, но без них можно прожить. А без хары, без центра у пупка существовать невозможно. Он не просто необходим, он – сама ваша жизнь.

Поэтому есть техники для развития центра сердца – позволяющие обрести любовь, развить чувствительность, сделать свой ум более чувствительным. Есть методы и техники для того, чтобы стать более рациональным, более логичным. Разум можно развить, чувство можно развить, но нельзя развить существование. Оно уже существует, его нужно открыть.

Из этого многое вытекает. Во-первых: вы можете не иметь такого разума, таких мыслительных способностей, как у Эйнштейна, – для вас это может быть невозможным. Но вы можете стать буддой. Эйнштейн – это центр головы, действующий на уровне совершенства. Или еще кто-нибудь… любящий. Маджну действует на уровне сердечного центра, развитого до совершенства. Возможно, вы не способны стать Маджну, но вы можете стать буддой, потому что природа будды в вас не нуждается в развитии, она уже существует. Она связана с главным центром, с первоначальным центром – с харой, пупком. Она уже есть. Вы уже будда, только не осознаете этого.

Нельзя сказать, что в своей природе вы уже Эйнштейн. Вы можете попытаться им стать, но нет никакой гарантии, что у вас это получится. Нет никакой гарантии, да и вообще это кажется невозможным. Почему это кажется невозможным? Потому что, чтобы развить разум, равный разуму Эйнштейна, необходимо такое же развитие, такое же окружение, такое же обучение, которое получил он. Все эти условия нельзя воспроизвести, потому что они неповторимы. Прежде всего, вам придется найти таких же родителей, потому что развитие начинается в чреве матери. Трудно найти тех самых родителей – невозможно. Как вы сможете найти тех же родителей, воспроизвести ту же дату рождения, тот же дом, те же связи, тех же друзей? Вам нужно будет воспроизвести жизнь Эйнштейна в точности – ксерокопически! Малейшее упущение, и вы будете другим человеком.

Итак, это невозможно. Каждая индивидуальность рождается в этом мире лишь однажды, потому что одна и та же ситуация не может повториться. Повторение ситуации было бы феноменальным явлением! Это значило бы, что в тот же самый момент должен был бы существовать точно такой же мир! Это невозможно – неосуществимо. Вы уже существуете, и, что бы вы ни делали, во всем будет сказываться ваше прошлое. Вы не можете стать Эйнштейном. Индивидуальность неповторима.

Будда же не индивидуальность, Будда – это явление. Никакие индивидуальные факторы не имеют значения; чтобы стать буддой, достаточно самого вашего существа. Центр уже есть, и он действует; вам остается только его открыть, обнаружить. Техники сердца предназначены для развития, но техники, касающиеся центра у пупка, предназначены для открытия. Вы должны сделать открытие. Вы уже будда, вам нужно только об этом узнать.

Таким образом, люди делятся на две категории: будды, которые знают, что они будды, и будды, которые не знают, что они будды. Но все – будды. В глазах существования все равны. Коммунизм возможен только в том, что касается существования; во всем остальном коммунизм абсурден. Во всем остальном царит неравенство, никто никому не равен. Может показаться парадоксальным, если я скажу, что религия ведет к коммунизму, но я говорю именно о таком коммунизме: об этом полном равенстве на уровне существования, бытия. В этом смысле вы все равны Будде, Христу, Кришне, – но в остальном не бывает двух равных индивидуальностей. Неравенство царит во всем, что относится к внешней жизни; равенство царит во всем, что относится к жизни внутренней.

Так что, на самом деле, эти сто двенадцать методов предназначены не для того, чтобы развить центр у пупка, а чтобы его открыть. Вот почему иногда человек становится буддой мгновенно – потому что не требуется создавать ничего нового. Если вы сможете заглянуть внутрь себя, если сможете глубоко погрузиться в самого себя, то обнаружите, что все необходимое у вас уже есть. Все уже есть, вопрос только в том, как попасть в ту точку, где вы уже будда. Медитация не помогает быть буддой – она помогает лишь осознать природу будды внутри себя.

Еще один вопрос:

Все ли просветленные уравновешены в центре у пупка? Например, Кришнамурти – где его центр, пупок или голова? В каком центре находился Рамакришна – в сердце или у пупка?

Каждый просветленный уравновешен в центре у пупка, но его самовыражение может происходить через другие центры. Уясните себе это различие. Каждый просветленный погружен в центр у пупка, никак иначе быть не может. Но то, как он себя выражает, – это другой вопрос.

Рамакришна выражает себя через сердце. Сердце служит проводником его послания. Все, что он нашел в центре у пупка, он выражает посредством сердца. Он поет, танцует – так он по-своему выражает блаженство… блаженство, найденное в центре у пупка, нигде больше. Его центр – у пупка, но как сказать другим, что он нашел этот центр? Он выражает это сердцем.

Кришнамурти использует для выражения интеллект, вот почему возникает противоречие. Если верить в Рамакришну, нельзя верить в Кришнамурти. Если верить в Кришнамурти, нельзя верить в Рамакришну, – потому что верование всегда основывается на выражении, а не на опыте. Человеку, опирающемуся на рассудок, самовыражение Рамакришны покажется ребяческим: «Что за вздор – танец, пение? Что он делает? Будда никогда не танцевал, а этот Рамакришна танцует! Он ведет себя как ребенок».

В глазах рассудка сердце всегда выглядит ребячливым; сердцу же разум кажется бесполезным, поверхностным. Кришнамурти говорит о том же самом. Опыт тот же самый, что и у Рамакришны, или у Чайтаньи, или у Миры. Но если человек выражает себя через интеллект, через голову, его объяснение будет выглядеть рациональным. Если Рамакришна увидит Кришнамурти, он скажет: «Пойдем танцевать! Зачем ты тратишь время впустую? В танце это легче выразить, и постижение глубже». Кришнамурти скажет: «Танцевать? Танец вводит человека в гипнотическое состояние. Не танцуй. Анализируй! Рассуждай! Постигай разумом, анализируй, осознавай».

Для выражения используются разные центры, но опыт один и тот же. Опыт можно изобразить – и дзенские мастера воплощали свой опыт в картины. Когда они становились просветленными, они передавали это посредством живописи. Они ничего не говорили, они только писали картины. Риши, поэты-мудрецы создали прекрасную поэзию Упанишад. Когда они становились просветленными, они писали стихи. Чайтанья танцевал, Рамакришна пел. Будда и Махавира для объяснения, для передачи того, что они постигли, использовали интеллект, рассудок. Чтобы выразить свой опыт, они создали великие системы мысли.

Но сам опыт не относится ни к рассудочному, ни к эмоциональному: он за пределами того и другого. Бывают такие люди – и их очень немного – которые способны выражать посредством обоих центров. Кришнамурти не единствен в своем роде, Рамакришна не единствен в своем роде, но лишь изредка встречается человек, способный к выражению посредством обоих центров. Такой человек вызывает замешательство. С таким человеком неспокойно, потому что связь между двумя его способами выражения непостижима, они кажутся противоречащими друг другу.

Когда я что-нибудь говорю, мне приходится прибегать к помощи рассудка. Тем самым я привлекаю множество рационалистичных, интеллектуально-ориентированных людей. Потом однажды они видят, что я разрешаю пение и танцы, и они чувствуют себя не в своей тарелке: «Что это такое? При чем тут это?..» Но для меня никакого противоречия нет. Танец тоже может говорить, и иногда он говорит гораздо глубже. И рассудок позволяет говорить, и иногда с его помощью можно сказать очень ясно. То и другое служит способом выражения.

Если бы вы увидели Будду танцующим, то оказались бы в затруднении. Если бы вы увидели Махавиру играющим на флейте, стоящим обнаженным, вы не смогли бы заснуть ночью. Что случилось с Махавирой? Не сошел ли он с ума? Флейта в руках Кришны – это понятно, но у Махавиры – это выше всякого понимания. Флейта в руках Махавиры? Невообразимо! Невозможно даже помыслить об этом. Но причина не в том, что между Махавирой и Кришной есть противоречие, что между Буддой и Чайтаньей есть противоречие; все дело в различных и не похожих друг на друга способах выражения. Будда привлекателен для людей определенного склада ума – рассудочных, интеллектуально-ориентированных; а Чайтанья и Кришна привлекательны для людей противоположного склада – подчиненных сердцу.

Но возникают трудности. С таким человеком, как я, возникают трудности: я привлекаю как первых, так и вторых, и ни те, ни другие не могут спать спокойно. Когда я читаю лекции, интеллектуал доволен, но когда я допускаю другие способы выражения, он чувствует себя не в своей тарелке. И то же самое происходит со вторыми – когда используется тот или иной эмоциональный метод, человек сердца радуется, но, когда я открываю полемику, начинаю интеллектуальный анализ – тогда он отсутствует, его как будто нет. Он говорит: «Это не для меня».

Позавчера ко мне пришла одна дама. Она сказала: «Я была в Маунт Абу и оказалась перед дилеммой. В первый день, когда я слушала твою лекцию, все звучало прекрасно и очень привлекательно; я была вне себя от волнения. Но когда я увидела киртан – пение и танец преданности, – я решила, что немедленно уезжаю, что это не для меня. Однако, добравшись до автостанции, я не смогла уехать, потому что мне хотелось послушать твои лекции. И я вернулась. Я не хотела пропустить ни одной лекции». Она оказалась в затруднении. Она сказала мне: «Это было так противоречиво».

Так может показаться, потому что эти центры противоположны друг другу, но само противоречие – в вас. У вас голова не в ладу с сердцем; они спорят и противоречат друг другу. Из-за этого внутреннего противоречия вам кажется, что противоречат друг другу Кришнамурти и Рамакришна. Установите связь между сердцем и головой, и тогда вы поймете, что это просто средства выражения.

Рамакришна был абсолютно необразованным, неразвитым интеллектуально. Он был исключительно сердцем. У него был развит только один центр – сердце. Кришнамурти же – исключительно рассудок. Он попал в руки самых ярых рационалистов – Анни Безант, Лидбитера и теософов. Это были величайшие из создателей философских систем своего века. Теософия действительно одна из величайших систем, когда-либо созданных человеком, она абсолютно рациональна. Кришнамурти был воспитан рационалистами, он олицетворяет чистейшую рассудочность. Даже когда он говорит о сердце и любви, сам его образ выражения остается рациональным.

Другое дело – Рамакришна. Даже если он говорит о рассудке, его слова абсурдны. К нему пришел Тотапури, и Рамакришна стал изучать Веданту под его руководством. Но Тотапури сказал:

– Оставь всю эту религиозную чепуху. Забудь эту свою Кали, божественную Мать. Пока ты все это не оставишь, я не стану тебя учить, потому что Веданта – это не поклонение, это знание.

– Хорошо, – сказал Рамакришна, – но дай мне только обратиться к Матери и спросить ее, можно ли мне все это оставить, забыть всю эту чепуху. Дай мне только минуту, чтобы спросить позволения у Матери.

Это человек, ориентированный на сердце. Даже чтобы оставить Мать, он должен спросить ее позволения.

– Она так любит меня, – сказал он, – что разрешит, не беспокойся.

Тотапури никак не мог понять, что ему говорят. Рамакришна объяснил:

– Она так любит меня, она никогда мне ни в чем не отказывала. Если я скажу: «О Мать, я должен тебя покинуть, потому что теперь я изучаю Веданту и не могу заниматься всей этой чепухой с молитвами и преданностью; пожалуйста, позволь мне!» – она позволит. Она даст мне полную свободу все это оставить.

Установите связь между головой и сердцем, сделайте так, чтобы они были в согласии, и тогда вы увидите, что все, кто когда-либо стал просветленным, говорят одно и то же, различаются только их языки.

Глава 11. Способы проникновения во внутренние центры

15. Если закрыть руками семь отверстий головы, пространство между глазами становится всеобъемлющим.

16. Благословенная, впитывая ощущения сердцем, достигни центра лотоса.

17. Не слушая ум, держись середины – покуда.

Человек живет, как круг без центра. Его жизнь периферийна, его жизнь протекает только у окружности. Вы живете снаружи, вы никогда не живете внутри. И не сможете, пока не найдете центр. Вы не можете жить внутри, на самом деле, никакого «внутри» у вас и нет. У вас нет центра, есть только окружность, внешнее. Вот почему мы продолжаем говорить о внутреннем, о том, как обратиться внутрь, как познать себя, проникнуть в глубину, но эти слова не несут в себе подлинного смысла. Вам знакомы сами слова, но вы не понимаете, что они на самом деле означают, потому что вы никогда не бываете внутри. Вы никогда не были внутри.

Даже когда вы одни, в вашем уме целая толпа. Когда снаружи никого нет, вы все равно не внутри. Вы продолжаете думать о других, вы по-прежнему устремляетесь наружу. Даже когда вы спите, вам снятся другие, и вы не внутри. Лишь в очень глубоком сне, сне без сновидений, вы оказываетесь внутри, но тогда вы бессознательны. Запомните этот факт: когда вы сознательны, вы никогда не бываете внутри, а когда во время глубокого сна вы попадаете внутрь, вы не сознательны. Вследствие этого все ваше сознание состоит из внешнего. И каждый раз, когда мы говорим об обращении внутрь, вам понятны слова, но не смысл – потому что не слова передают смысл, смысл приходит из опыта.

Слова сами по себе бессмысленны. Когда я говорю «внутри», вы понимаете слово – но только слово, а не смысл. Вы не знаете, что значит «внутри», потому что ваше сознание никогда не бывало внутри. Ваш ум всегда обращен вовне. У вас нет никакого реального представления, что значит «внутри», что это такое.

Вот что я имею в виду, когда говорю, что вы круг без центра – одна окружность. Центр есть, но вы попадаете в него только в бессознательном состоянии. Когда же сознание присутствует, вы обращены наружу, и поэтому ваша жизнь никогда не интенсивна, она не может быть интенсивной. Она серая, бесцветная. Вы живете так, будто вы мертвы – или живы только наполовину. Вы едва живы, ваша жизнь подобна смерти. Вы живете по самому минимуму – не в полную силу, не на пределе своих возможностей, а по минимуму. Вы можете сказать: «Я есть», не более того. Вы еще не умерли – вот все, что для вас означает жизнь.

Но жизнь невозможно узнать на периферии. Жизнь можно узнать только в центре. На периферии жизнь бывает лишь серая, бесцветная. Вы не живете настоящей, подлинной жизнью, и даже смерть становится ненастоящей – потому что человек, который никогда по-настоящему не жил, не может по-настоящему умереть. Лишь подлинная жизнь может стать подлинной смертью. И тогда смерть красива, как красиво все подлинное. Но даже жизнь, если она не подлинна, неминуемо становится уродливой. Ваша жизнь уродлива, покрыта плесенью. В ней ничего не происходит. Вы просто ждете и ждете в надежде, что где-нибудь когда-нибудь что-нибудь случится.

В настоящий же момент есть только пустота, и каждый момент вашей жизни похож на другой – все они пусты. Вы просто ожидаете будущего, надеясь, что однажды что-то случится, просто надеетесь. И каждый момент пропадает впустую. Ничего не случилось в прошлом, поэтому ничего не может случиться и в будущем. Случиться что-то может только в настоящий момент – но для этого нужна интенсивность, предельная интенсивность. И для этого нужно быть укорененным в центре – периферия для этого не годится. Вы должны уловить свой настоящий момент. Но мы никогда не задумываемся о том, кто мы такие, а все, что мы думаем о себе, лишь фикция.

Когда-то в университетском городке моим соседом был один профессор. Однажды он пришел очень расстроенный, и я спросил, что с ним. Он сказал:

– У меня жар.

Я что-то читал и просто сказал ему:

– Ложитесь в постель. Укройтесь одеялом и поспите.

Он лег в постель, но через несколько минут сказал:

– Нет, на самом деле я не болен. На самом деле я взбешен. Один человек обидел меня. Я просто готов его убить.

– Почему же вы говорили, что у вас жар?

– Я не мог признать факт, что я зол на этого человека, но на самом деле это злость. Это не жар.

И он сбросил одеяло.

Тогда я сказал:

– Ладно: если вы сердитесь, возьмите вот эту подушку. Побейте ее, вылейте на нее всю свою злость. Пусть гнев высвободится. А если подушки будет недостаточно, я к вашим услугам: можете побить меня. Этот гнев надо выбросить из организма.

Он засмеялся, но его смех был фальшивым – просто маска на лице. Смех промелькнул на его лице и тут же исчез, он был неглубок.

Он шел не изнутри, улыбка была как нарисованная. Но этот смех, пусть даже фальшивый, переменил его настроение. Он сказал:

– Ну что вы, в самом деле… не так уж я и сердит. Кто-то что-то сказал в присутствии других людей, и я был очень смущен. Вот, собственно, и все.

– За полчаса вы уже трижды по-разному описали свои собственные ощущения. Сначала вы сказали, что у вас жар, потом сказали, что сердитесь, а теперь говорите, что вовсе не сердитесь, а только смущены. Что же вы испытываете на самом деле?

– На самом деле, просто смущение.

– Так что же все-таки? – спросил я. – Когда вы говорили, что у вас жар, вы говорили с такой же уверенностью. Когда вы говорили, что сердитесь, вы тоже были уверены. И теперь вы снова уверены. Вы один человек, или вас много? Надолго ли хватит этой последней уверенности?

Тогда он сказал:

– Я сам не знаю, что я чувствую. Мне просто плохо, и я не знаю, почему. Из-за гнева, из-за смущения или еще почему-нибудь – не могу сказать. И вообще, сейчас неподходящий момент для дискуссий.

– Оставьте меня в покое, – сказал он. – Вы превращаете мое состояние в философскую проблему. Вы рассуждаете о том, что реально, что подлинно, а мне сейчас просто очень плохо.

И это касается не только других людей – в таком же положении и вы сами. Вы никогда ни в чем не уверены, потому что уверенность возникает, когда вы в центре. Вы не уверены даже в отношении самого себя. Невозможно быть уверенным в отношении других людей, если вы не уверены в себе. Все смутно и туманно, никакой определенности.

Несколько дней назад ко мне пришел один человек. Он сказал: «Я влюблен и хочу жениться». Я посмотрел ему в прямо глаза и продолжал так смотреть несколько минут, ничего не говоря. Он встревожился и спросил: «Почему вы так смотрите? Мне очень неловко». Я продолжал смотреть. Тогда он сказал: «Вы думаете, что моя любовь ненастоящая?» Я ничего не ответил и просто продолжал смотреть. Он спросил: «Почему вам кажется, что этот брак будет неудачным?» – и сам себе ответил: «На самом деле, я еще не все обдумал, поэтому я и пришел к вам. Я не знаю точно, люблю я ее или нет».

Я не сказал ни единого слова. Я просто смотрел ему в глаза. Но он встревожился, и что-то изнутри стало подниматься на поверхность, выходить наружу.

Вы не уверены и не можете быть уверенными ни в чем: ни в своей любви, ни в своей ненависти, ни в своей дружбе. Нет ничего, в чем вы можете быть уверены, потому что у вас нет центра. Без центра не бывает уверенности. Ваша уверенность всегда обманчива и сиюминутна. В эту минуту вы чувствуете, что уверены, но в следующую минуту уверенность исчезает, потому что ваш центр с каждой минутой меняется. У вас нет постоянного центра, кристаллизованного центра. Каждый момент определяет свой мгновенный, атомарный центр, и каждый момент порождает собственную личность.

Георгий Гурджиев говорил, что человек – это толпа. Ваша личность не более чем обманчивая видимость, потому что вы не один человек, а целая толпа. Когда в вас говорит одна личность, на самом деле, это просто действует один из временных центров. В следующий момент включается другой центр. В каждый момент, в каждой отдельной атомарной ситуации вы чувствуете уверенность, но никогда не осознаете, что вы просто поток – серия волн без всякого центра. И в конце вы почувствуете, что жизнь была пустой тратой времени. Это неизбежно. Вы только впустую тратите время, просто блуждаете – бесцельно, бессмысленно.

Тантра, йога, религия… они в первую очередь нацеливают человека на то, чтобы он обнаружил свой центр, стал индивидуальностью. Их работа сводится к тому, чтобы найти такой устойчивый центр, который в любой ситуации оставался бы постоянным. Тогда, что бы ни происходило во внешней жизни, независимо от ее течения и от набегающих волн, в глубине все время сохраняется центр покоя. Тогда человек всегда един – укорененный, центрированный.

В этих сутрах изложены техники нахождения центра. Центр уже существует, потому что не бывает круга без центра. Круг может существовать только с центром – так что центр только забыт, потерян. Он есть, но мы его не осознаем. Он есть, но мы не знаем, как его увидеть, не знаем, как сфокусировать на нем свое сознание.

Третья техника центрирования:

Если закрыть руками семь отверстий головы, пространство между глазами становится всеобъемлющим.

Это одна из древнейших техник – одна из самых практикуемых и в то же время самых простых. Закройте все отверстия головы: глаза, уши, нос, рот. Когда все отверстия головы закрыты, ваше сознание, непрерывно текущее наружу, внезапно останавливается, у него больше нет пути наружу.

Может быть, вы не замечали, но если хотя бы на миг вы перестанете дышать, ваш ум внезапно остановится – потому что ум движется вместе с дыханием. Это обусловленность ума. Вы должны понять, что такое «обусловленность», только тогда будет легко понять эту сутру.

Павлов, один из самых известных русских психологов, ввел термин «обусловленность» – или «условный рефлекс», – выражение, которое теперь употребляет весь мир. Его знает каждый, кто хотя бы немного знаком с психологией. Любые два мыслительных процесса могут быть настолько ассоциативно связаны друг с другом, что если начать один, то запустится также и другой.

Вот известный пример из практики Павлова. Павлов работал с собаками. Он обнаружил, что, если поставить перед собакой еду, у нее начинает выделяться слюна. Собака высовывает язык – она готова к принятию пищи, настроена на еду. Это естественный процесс. Когда собака видит еду или даже только представляет себе еду, у нее тут же выделяется слюна. Но Павлов добавлял к этому процессу еще один и добивался установления между ними рефлекторной связи. Всякий раз, когда перед собакой была пища, и у нее текла слюна, он делал еще что-нибудь: например, звонил в колокольчик, и собака слышала звон. В течение пятнадцати дней одновременно с появлением еды звонил колокольчик. И потом, на шестнадцатый день, пищу перед собакой уже не ставили, а только звонили в колокольчик. Но слюна все равно выделялась, и собака высовывала язык, как будто перед ней была еда.

Еды не было, был только звон колокольчика. Между звоном колокольчика и слюной нет никакой естественной связи – естественное выделение слюны связано с едой. Но в результате постоянного повторения звон колокольчика тоже стал вызывать появление слюны – возникла ассоциация; теперь, чтобы начался процесс, достаточно было одного колокольчика.

Согласно Павлову – и он прав, – вся наша жизнь состоит из условных рефлексов. Наш ум представляет собой набор условных рефлексов. А значит, если остановить один процесс, то остановятся и все остальные процессы, имеющие с ним условную связь.

Например, никогда не бывает так, чтобы вы думали и при этом не дышали. Мышление всегда сопровождается дыханием. Вы не осознаете дыхание, но оно продолжается непрерывно, днем и ночью. Всякая мысль, всякий мыслительный процесс условно связан с дыханием. Если вы внезапно прекратите дышать, мышление также прекратится. А если все семь отверстий головы – семь выходов – будут закрыты, ваше сознание вдруг лишится возможности течь наружу. Оно будет оставаться внутри, и за счет этого между вашими глазами образуется пространство. Это пространство известно как «третий глаз».

Когда все выходы, все отверстия головы закрыты, вы не можете выйти наружу, потому что вы всегда выходите наружу через эти отверстия. Вы остаетесь внутри, и когда ваше сознание остается внутри, оно концентрируется между глазами – между двумя обычными глазами. Оставаясь внутри, сознание фокусируется в точке между глазами. Эта точка известна как «третий глаз».

И это пространство становится всеобъемлющим. В сутре говорится, что это пространство объемлет все сущее, включает в себя всю вселенную. Если вы сможете почувствовать это пространство, то ощутите все. Как только вы почувствуете это пространство между глазами, вы познаете все существование во всей его полноте, потому что это внутреннее пространство всеобъемлюще. Нет ничего вне его.

В Упанишадах говорится: «Тот, кто знает одно, знает все». Наши обычные два глаза способны видеть только конечное. Третий глаз видит бесконечное. Наши два глаза видят только материальное. Третий глаз видит нематериальное, духовное. Этими двумя глазами нельзя воспринимать энергию, нельзя видеть энергию – с их помощью можно видеть только материю. Но третий глаз видит непосредственно энергию.

Закрытие «отверстий» приводит к центрированию, потому что, когда поток сознания не может течь наружу, он остается в своем источнике. Этот источник сознания и есть третий глаз. И когда вы приходите в третий глаз, с вами случается многое. Во-первых, вы обнаруживаете, что весь мир находится внутри вас.

Свами Раматиртха говорил: «Во мне вращается солнце, во мне вращаются звезды, во мне восходит луна. Во мне – вся вселенная». Кода он сказал это в первый раз, его ученики подумали, что он сошел с ума. Как могут звезды быть внутри Раматиртхи?

Но он говорил о третьем глазе, о внутреннем пространстве. Именно такое чувство возникает, когда внутреннее пространство впервые озаряется светом. Когда вы видите все сущее внутри себя, вы становитесь вселенной.