Глиняные лампы: 60 притч и рассказов, которые зажгут твое сердце. Сара: Путешествие ребенка в мир безграничной радости

Мир таков, каким наши глаза видят его

Я только что проснулся и узнал новость: кого-то из соседей убили. Об этом говорили все. Это была сенсация, и глаза людей, обычно тусклые, сейчас сияли. Ни один не испытывал боли или сочувствия, у всех были лишь нездоровые, недостойные чувства. Могут ли смерть и убийство доставлять удовольствие? Способно ли разрушение нести счастье? Возможно, да, однако общественное сознание не одобряет войну.

Когда жизнь не может течь по пути творчества, все происходящее становится деструктивным. В этом случае, чтобы проявить себя, у человека не оказывается иного способа, кроме разрушения. Тот, кто не старается стать творческим, вопреки себе направляет свою жизнь в деструктивную сторону. В человеке, в обществе, в нации – везде есть стремление к разрушению.

Ориентация на деструктивность в конце концов становится суицидальной. Войдя во вкус разрушения, человек в итоге разрушает самого себя. И между убийцей и самоубийцей нет большой разницы. Насилие над собой – крайняя форма выражения насилия.

Я знал и убитого, и убийцу. Они были давними врагами, долгие годы оба искали возможность для расправы. Вероятно, у них не было другой цели в жизни, кроме этой. Вероятно, именно поэтому убийца сдался правосудию. В чем был теперь смысл его жизни? Единственного человека, ради которого он жил, не стало.

Не удивительно ли, что большинство из нас живут ради своих врагов. Тех, кто живет и умирает ради друзей, совсем немного. Не любовь, а ненависть легла в основу жизни. Поэтому так естественно стало находить тайное удовольствие в смерти, а в жизни мы беспомощно стремимся к разрушению. Поэтому для людей так притягателен суицид, а для народов – войны.

Что такое ненависть? Не месть ли это другим за собственную неспособность стать счастливыми? Да, так и есть. Мы делаем других ответственными за наши неудачи, а значит, находим легкий и простой способ не чувствовать угрызений совести по поводу собственной жизни.

Что такое вражда? Не свидетельство ли нашего неумения быть дружелюбными? Заканчивается ли вражда с убийством врага? Вражда порождает врага, вот почему, даже когда враг уничтожен, вражда остается. Разрушается ли дружба со смертью друга? Нет? Так как же можно разрушить вражду, убив врага? Твои друг и враг выглядят таковыми со стороны, но первопричина дружбы и вражды кроется внутри тебя. Ганг жизни можно наблюдать извне, но Ганготри, источник Ганга, всегда пребывает внутри. Я, например, обнаруживаю в каждом человеке свое эхо. Кем бы ни был я, это отражается в других.

Я помню такой случай…

Было новолуние. Один человек убил другого на пороге его дома. Вокруг никого не оказалось, но ему стало страшно. Стояла тишина, но внутри него все бушевало. Дрожа от страха, он открыл дверь. Как ни странно, она оказалась незапертой изнутри, ее лишь притворили. Что же было дальше? Открыв дверь, этот человек увидел перед собой сильного и свирепого с виду мужчину с пистолетом в руке. Может, это сторож, подумал убийца. Но пути назад не было. Смерть стояла перед ним, не оставляя времени на раздумья. И, защищаясь, он выстрелил первым.

Все произошло за долю секунды. Звук выстрела гулко отозвался во всем доме, и что-то разбилось, развалившись на куски. Но что? Стрелявший замер в ошеломлении. Перед ним никого не было – только дымок от выстрела да осколки зеркала.

Подобное встречается и в жизни. Воображая, что надо защищаться, мы вступаем в бой с зеркалом. Наш внутренний страх порождает врагов во внешнем мире. Нося смерть внутри себя, убийца начинает бояться того, что существует вовне. Но можно ли избавиться от врагов, разбивая зеркала? От врагов избавляет дружба, а не убийство. Все, кроме любви, ведет к поражению.

Враги живут внутри нас – в нашей ненависти к себе, в нашем страхе, враждебности и зависти. Но они возникают и во внешнем мире. Желтизна присутствует лишь в глазах самого завистника, однако он видит в желтом цвете весь мир. Как поступить, столкнувшись с такой болезнью? Везде уничтожить желтый цвет или исцелить собственные глаза?

Мир таков, каким мы видим его. В наших собственных глазах скрыты цвета вражды и дружбы. Никто не хочет иметь врагов, однако мы продолжаем лелеять враждебность. Даже желание уничтожить врага явственно свидетельствует о том, что нам нужен не враг, а друг. Но мы подпитываем в себе ненависть. Это полнейшая глупость. Мы нуждаемся в друзьях – и не даем дышать любви. Мы хотим друзей, но вместо них появляются враги. Мы убиваем наших врагов – то есть наших потенциальных друзей. Мы сеем семена отравы, тогда как нуждаемся в плодах с нектаром. Но мы их не получим.

И друзья, и враги – отражение нашей собственной сути.

Если я люблю, весь мир – мой друг.

Если я ненавижу, даже бытие мне враждебно.

Пути эго

Один мой друг время от времени приходит ко мне в гости. Увидев его, я всегда вспоминаю слова Сократа. Он сказал удивленному монаху: «Друг, из этих рваных нищенских одежд выглядывает лишь эго».

Эго действует очень искусно. И самый изощренный его способ – прикрыться смирением. Однако под таким прикрытием оно только еще больше себя обнаруживает. Это все равно что обрядиться в одежды, которые не укрывают тело, а выставляют его напоказ. На самом деле ни одежды любви не могут скрыть ненависть, ни одежды смирения не прикроют наготы эго. Угли лежат в безопасности под пеплом, пока малейшее дуновение ветра не обнажит их. Точно так же истина, которую скрывает человек, обнаруживается во всей полноте, стоит только отдернуть занавеску. Такие невидимые недуги гораздо опаснее видимых и чаще грозят смертью, однако человек отлично научился самообману и пользуется этим навыком так часто, что это стало его второй натурой.

Тысячи лет назад в своих попытках навязать цивилизацию силой мы добились только одного – развили этот навык. Человек достиг успеха не в разрушении природы, а в ее сокрытии, и так называемая цивилизация служит доказательством его хронической болезни.

Какой может быть цивилизация, если она противостоит природе? Поэтому сейчас процветает лишь нецивилизованность. Подлинная цивилизация – это прекрасное проявление природы. А самообман – это путь в никуда. Но в сравнении с внутренней революцией он легче, и мы постоянно совершаем эту ошибку, выбирая более легкий путь. Однако легкий не всегда лучший. Разве вы выбираете легкий горный спуск, если хотите взобраться на самую вершину горы жизни?

Обманывать себя – это очень легко. Если вы надуваете других, есть страх быть уличенными; облапошивая себя, вы не боитесь. Того, кто обманывает других, в этом мире наказывают и ругают, и даже в мире ином их ждут жестокие пытки в аду. Но тех, кто занимается самообманом, здесь уважают, и они считают себя достойными небес в будущем. Поэтому человек обманывает себя без страха. А иначе как бы появилось лицемерие, присущее цивилизации и религии?

Но сколько можно скрывать и уничтожать истину? Может ли человек преуспеть, обманывая себя, кого-то еще и все свое бытие? Такие попытки – совершеннейшая глупость.

Нужно знать себя такими, какие мы есть, потому что, не приняв себя настоящих, невозможно по-настоящему измениться. Чтобы вылечить тело, необходимо сначала выяснить все о болезни. Точно так же, чтобы обрести духовное здоровье, следует распознать свои внутренние недуги. Пациенту скрывать болезнь невыгодно, зато это на руку самой болезни. Для лечения главное – диагноз, а те, кто хочет его избежать, останутся без лечения.

Скульптор ваял статую Ральфа Вальдо Эмерсона. Каждый день Эмерсон пристально наблюдал, как его облик проявляется в камне, и чем ближе было завершение работы, тем серьезнее он становился.

Наконец, когда статуя была почти готова, Эмерсон совсем помрачнел. Скульптор поинтересовался, отчего он такой невеселый, и тот ответил:

– Как я вижу, чем больше статуя становится похожа на меня, тем нескладнее и уродливее она выглядит.

Я считаю, что эта способность увидеть себя во всей неприглядности, наготе, увидеть свое животное начало – первая ступень на лестнице внутренней революции.

Только тот, кто может увидеть уродство в себе, способен обрести собственную красоту. Второго без первого не бывает, а скрывающий свое уродство и старающийся забыть про него останется уродливым навсегда. Знать и принимать в себе Равану, зло, – это первый неизбежный шаг к тому, чтобы стать Рамой, добродетельным человеком. Уродство жизни остается надежно спрятанным, если вы не осознаете его.

Прежде всего я должен узнать себя таким, какой я есть. Другого пути нет. И если в этом первом пункте нашего путешествия мы дадим место лжи, то никогда не найдем истину. Однако из-за уродливости нашей настоящей натуры мы отрицаем ее и начинаем взращивать нереальную, вымышленную личность. В самих мечтах о красоте нет ничего плохого, но это неправильный путь. Уродство не исчезнет, если надеть на него прекрасную маску. Более того, из-за таких масок ваша натура станет еще безобразнее и отвратительнее. И тогда постепенно исчезнет все, что мы знаем о себе, и нам останется только узнать и признать свои ложные маски. Если утрачено собственное лицо, узнать себя уже нельзя.

Одна женщина зашла в банк снять деньги.

– Как я узнаю, что вы та, за кого себя выдаете? – спросил ее кассир.

Женщина быстро достала из сумочки зеркало, посмотрелась в него и сказала:

– Верьте мне. Я именно тот человек.

В поисках истины и своего подлинного бытия прежде всего нужно бороться с собственными масками. Не узнав своего настоящего лица, вы не узнаете ни себя, ни возможностей усовершенствовать себя. Дворец истины стоит на фундаменте реальности. И ни одна сила, кроме истины, не создаст цивилизацию.

Очень необычное соперничество

Вчера вечером ко мне подошла молодая женщина и сказала:

– Я хочу служить людям.

– Если забудешь про «я», – ответил я ей, – служение начнется само собой.

Что еще, кроме эго, стоит на пути к жизни как служению?

Эго требует, чтобы ему служили. На самом деле оно просто хочет всего и ничего не дает. Оно не способно, не может давать. Эго – это вечный попрошайка. Поэтому нет человека несчастнее и беднее, чем эгоист.

Служить может только король. А если у человека нет ничего внутри, что он способен дать? Чтобы давать, нужно что-то иметь.

Что такое служение? Разве любовь – не служение? А она рождается только в том сознании, где «Я» умерло и похоронено.

В смерти «Я» рождается жизнь в любви.

В погребальном костре «Я» прорастает семя любви.

В том, кто полон своим «Я», нет любви. «Я» – это центр эксплуатации. Даже в служении будет эксплуатация. Даже в служении «Я» процветает и находит силу. Разве неизвестно, что у слуг есть эго? Эго эксплуататора скрыто под смирением, а смирение слуги – это настоящая декларация эго. Помните, что любовь тиха и служение безмолвно.

А еще помните, что любовь не нуждается в благодарности, а служение – в вознаграждении.

Мне пришло на память одно очень странное соперничество.

Два друга решили учиться живописи. Оба были так бедны, что не имели даже двух палочек для растирания красок. Они договорились, что сначала один будет обучаться, а другой пойдет работать, чтобы кормить обоих, а потом они поменяются: тот, кто учился, будет зарабатывать, а другой – учиться.

И вот один поступил к учителю и начал рисовать. Прошли годы. Ремесло было непростым, и молодой человек, позабыв про время, полностью посвятил себя его постижению. Постепенно к нему пришла известность. В мире искусства взошла его звезда. Юношу звали Альбрехт Дюрер. Но друг Дюрера трудился еще тяжелее и усерднее, чем он: рыл ямы и разбивал камни, рубил деревья и таскал тяжести. И со временем совсем забыл, что тоже должен был учиться живописи. А когда взялся за учебу, оказалось, что его руки так закостенели и огрубели, стали такими неуклюжими, что ими совершенно невозможно рисовать.

От такой беды Дюрер расплакался, но его друг был счастлив.

– Какая разница, твои или мои руки создают эти картины? Разве твои руки и не мои тоже?

Первый юноша стал великим художником, а имя друга, который сделал его таковым своими потом и кровью, никому не известно. И не ярчайший ли пример любви это неприметное служение? Не благословенны ли те, кто служит тихо и ищет возможностей для служения?

Среди творцов – не только знаменитые, но и оставшиеся неизвестными. И нет стараний или молитв ценнее тех, что творятся в безвестном служении ради любви. Альбрехт Дюрер запечатлел на картине руки своего друга во время молитвы. Легко ли найти такие прекрасные руки? Можно ли отыскать такие же святые руки, как эти? Имеют ли право молиться еще чьи-то руки? Очень немногим рукам посчастливилось любить и молиться так же, как этим.

Способность видеть широко открыв глаза

Я был в большом городе. Ко мне пришли несколько молодых людей и стали спрашивать:

– Ты веришь в Бога?

– Нет, – ответил я. – Какое отношение к Богу имеет вера? Я знаю Бога.

И рассказал им историю…

В одной стране произошел переворот. Революционеры стремились изменить все, в том числе решили уничтожить религию. Одного старого монаха арестовали и посадили в тюрьму.

– Почему ты веришь в Бога? – спросили у него.

– Нет, господа, я не верю, – ответил он. – Но Бог есть – что с этим поделаешь?

– Откуда ты знаешь, что он есть?

– С тех пор как открылись мои глаза, я не вижу никого, кроме него.

Своими словами старик будто подбросил угля в пламя. Революционеры разозлились и заявили:

– Скоро мы уничтожим всех монахов и монахинь. И что дальше?

Монах рассмеялся и ответил:

– Как Бог даст!

– Но мы решили разрушить все, что относится к религии. Мы не оставим в мире ни одного символа Бога.

– Сын мой, – сказал старик. – Ты взялся за очень трудную работу. Но такова Божья воля! Как ты уничтожишь все символы Бога? Что бы ни осталось, оно будет свидетельством его существования. В конце концов, останешься ты – и будешь свидетельствовать о Боге. Избавиться от Бога невозможно, потому что он вездесущ.

Все эти заблуждения возникают потому, что Бога сравнивают с человеком.

Бог не личность. Он такой, какой есть. И идея о вере в Бога тоже выросла из серьезных заблуждений.

Что значит верить в свет? Его можно только увидеть, открыв глаза.

Вера – это опора невежества, а невежество есть грех. К истине человека ведет не слепая вера, не завязанные глаза, но способность видеть широко открытыми глазами.

Истина есть Бог. И нет другого Бога, кроме истины.

Истина— это очень сокровенное

Я убеждаю вас коренным образом менять ум. Изменения, которые происходят на поверхностном уровне тела, не имеют значения. Простые изменения в поведении недостаточны, потому что без внутренней революции вы просто введете себя в заблуждение.

Но даже те люди, которых посещает мысль об изменении себя, вскоре сосредоточиваются на смене одежды, а не на переменах в своем сердце. А это верный путь к самообману. Этого необходимо опасаться, иначе даже отречение от мира окажется лишь внешним. Мир находится вовне, но если и отречение от него внешнее, ваша жизнь заблудится во тьме.

Без сомнения, путь желаний – это путь невежества. Но если отречение от них поверхностное, это приведет вас на дорогу, устланную невежеством.

Истина в том, что невежество и тьма есть результат вашего осознанного сосредоточения на внешнем в себе. И нет разницы, сосредоточены ли вы на том, как выглядите, или на саньясе. Когда ум занят внешним, неважно, потакаете ли вы себе или принимаете аскезу, – ведь ваша цель не меняется.

Если же ум свободен от внешнего, он сам возвращается к себе.

Полагать, что внешнее принесет плоды в этом мире, – это ошибка.

От внешних достижений нет пользы в саньясе.

Я слышал историю…

В городе случились две смерти в один день. Это было очень странное совпадение. Один из умерших был йог, а другая – проститутка, и оба покинули этот мир в один день и в один и тот же момент. Они жили в домах напротив. Жили в одно время и умерли в одно время.

Это совпадение удивило всех в городе, однако потом произошло еще более удивительное событие, и о нем не узнал никто, кроме йога и проститутки. Как только они умерли, за ними спустились посланники смерти. Проститутку они отнесли на небо, а йога – в ад!

– Друзья, – обратился к ним йог, – не сомневаюсь, это ошибка. Вы отправили проститутку на небо, а меня – в преисподнюю? Что за несправедливость? Что заморочило вам голову?

– Нет, сэр, – ответил посланник. – Здесь нет ни ошибки, ни несправедливости, и нас не заморочили. Будь добр, глянь вниз на минуту.

Йог посмотрел вниз на землю. Там несли его тело, украшенное цветами, и за ним шла большая процессия. Тысячи человек под барабанный бой провожали его к месту сожжения. А там уже был готов для него погребальный костер с сандаловым деревом. На другой же стороне дороги лежало тело проститутки. Его никто не унес, и стервятники и собаки рвали его, поедая.

Увидев это, йог сказал:

– Люди на земле гораздо справедливее.

– Это происходит потому, – ответил посланник, – что людям на земле известно только внешнее. Такой взгляд неглубок – в поле зрения оказывается только тело. Но самая суть кроется не в теле, а в уме. В своем теле ты был саньясином, но что было у тебя на уме? Может быть, любовь к той проститутке? Или у тебя все время появлялись мысли о том, что жизнь проститутки так приятна – у нее в доме играет прекрасная музыка и все танцуют, а ты лишен удовольствий? А что проститутка? Она постоянно думала, как благословенна жизнь йога. Вечерами, когда ты пел священные гимны, она плакала, давая волю чувствам. Твое эго раздулось из-за того, что ты саньясин, а она становилась все смиреннее, мучаясь из-за своих грехов. Ты становился грубее и грубее из-за своих знаний, а она – мягче и мягче, зная, что невежественна. В конце концов твою личность сожрало эго, а эта женщина оказалась свободна от него. К моменту смерти у тебя было эго и тайные желания, а у нее – ни того, ни другого. Ее ум был полон божественного света, любви и молитв.

Истина жизни не во внешних оболочках – значит, какая польза в том, чтобы менять внешнее?

Истина – это очень сокровенное, предельно сокровенное.

Чтобы найти ее, нужно трудиться, и не на периферии личности, а в ее центре. Отыщите свой центр. Если он найдется, истина тоже обязательно найдется, потому что она скрыта в вас.

Религия меняет не периферию, это революция внутренней сути.

Религия – это не представление на периферии, это тяжелая работа в центре.

Религия – это усердный труд над собой, благодаря которому «Я» разрушается и достигается истина.

Эго – единственное препятствие

Эго делает сердце каменным. Это смерть всего истинного, хорошего, прекрасного, что есть в жизни. Поэтому на пути к божественной благодати у нас нет иного препятствия, кроме эго. Разве может человек с каменным сердцем познать любовь? А там, где нет любви, разве появится благодать? Для любви нужно искреннее и смиренное сердце – бесхитростное и чувствительное. Однако там, где сильно эго, сердце теряет свою искренность и умение чувствовать.

Что такое религия? Когда кто-нибудь задает мне этот вопрос, я отвечаю: «Религия – это искренность сердца, это способность сердца чувствовать».

Но то, что сегодня существует под названием религии, есть проявление эго в очень изощренной, замысловатой форме. Эго – это первопричина любого насилия.

«Я есть…» – в этом очень четко ощущается насилие. «Я есть то-то» – в этом еще больше насилия. Ум, которому свойственно насилие, не способен найти подлинную красоту, потому что насилие огрубляет. А грубость – это закрытые двери души. И как тот, чья душа закрыта, может строить отношения с другими?

Был такой святой – Хасан. Он голодал несколько дней. Жил он близ деревни, и к нему пришли несколько его сподвижников. Они тоже были уставшие и голодные после долгого путешествия. Едва они прибыли и поселились в разрушенном доме, какой-то незнакомец принес им много еды, фруктов и сказал:

– Это скромное пожертвование тем, кто соблюдает аскезу и отрекся от мира.

Когда он ушел, Хасан сказал своим последователям:

– Друзья, я хочу и сегодня лечь спать, не поужинав. Ибо когда это я соблюдал аскезу? И мог ли я отречься от мира? Воистину, все это не про меня.

«Я не есть…» – познавший это знает благодать.

«Я не есть…» – открывший это может обрести божественность.

Невежество крикливо, знание безмолвно

Это произошло в полдень. Несколько человек подошли ко мне и сказали:

– Бога нет, а религия – сплошное лицемерие.

Услышав это, я рассмеялся, а они спросили, почему я смеюсь.

– Потому что невежество крикливо, а знание безмолвно, – ответил я. – Что, разве так легко говорить, есть Бог или его нет? Не заслуживают ли смеха суждения людей, чьи знания скудны?

Те, кто понимают ограниченность своих знаний, не высказывают такие безапелляционные утверждения, а, напротив, чувствуют, что не способны говорить. И в такие мистические моменты они преодолевают свои ограничения. В эти моменты они знают себя и знают истину, потому что истина существует в них самих, а их суть существует в истине. Каплю можно отыскать в океане, а океан – в капле. Может ли капля, не знающая себя, хотеть познать океан? И если у нее это не получится, допустимо ли говорить, что океана не существует? А если капля знает себя, то она способна познать и океан.

Размышлять о Боге бессмысленно. Я спрашиваю: знаете ли вы себя? А тому, кто не знает себя, хватает ли компетентности выносить суждения о существовании Бога?

– Вы знаете себя?

Услышав этот вопрос, те приятели посмотрели друг на друга. А вы, слыша этот вопрос, не смотрите ли тоже на кого-то другого? Помните: не зная себя, вы не имеете цели в жизни и не понимаете ее. Я пересказал тем людям диалог, который произошел в Греции тысячи лет назад.

Один человек спросил старого мудреца:

– Среди всех вещей в мире какая наибольшая?

– Небо. Потому что все существует в небе, а само небо не существует ни в чем, – ответил мудрец.

– А какая вещь наилучшая? – снова спросил тот человек.

– Прощение, – сказал мудрец. – Потому что всем можно пожертвовать ради прощения, а прощением нельзя пожертвовать ради чего бы то ни было.

– А что самое быстрое?

– Мысль.

– А что легче всего получить?

– Совет.

– А труднее всего?

– Знание себя.

Разумеется, познать себя очень трудно, потому что ради этого нужно отказаться от всего остального. Самопознание невозможно, если первым делом не отказаться от всех прочих знаний.

Невежество – это препятствие на пути к самопознанию.

Знания – препятствие на пути к самопознанию.

Но есть другое состояние, в котором нет ни знания, ни невежества. Это состояние, в котором проявляется знание себя.

Я называю этот состояние самадхи, или медитацией.