Оборона Одессы. 73 дня героической обороны города

1–2 августа противник, продвигавшийся до сих пор в восточном и юго-восточном направлениях – от Дубоссар на Вознесенск, круто повернул часть своих сил на юг, а затем и на юго-запад. По лощинам и перелескам фашистская пехота обошла поредевшие роты 90-го стрелкового полка. Против трех неполных советских стрелковых дивизий оказались 50-я и 73-я пехотные дивизии немцев, 5-я пехотная дивизия, танковая и кавбригады румынских войск… Противник ворвался в тыл 95-й дивизии, чуть не захватив командный пункт и штаб дивизии, разгромил и отбросил части 30-й и 150-й стрелковых дивизий на восток от ст. Затишье.

Огромные потери несли 30, 150, 95-я стрелковые дивизии, в полках которых оставалось от 200 до 300 активных штыков. Прикрыть фланги было просто нечем – все резервы были израсходованы. Командование решило бросить в новую контратаку 51-ю стрелковую дивизию – из района Ананьев в направлении Дубоссары – Григориополь (вместе с остатками 95, 30 и 150-й стрелковых дивизий). Из частей 95-й стрелковой дивизии особо отличилась ударная группа капитана И. Чистякова (1500 бойцов из числа 161-го стрелкового полка, без танков). В этом наступлении проявились организаторские и боевые качества будущих героев обороны Одессы – лейтенантов Я. Бреуса и М. Долгого^[67].

Однако эта атака, начавшаяся только поздним вечером 4 августа, когда противник уже владел ситуацией и прорвал оборону во многих местах, принесла огромные жертвы. Утром 5 августа, после контрудара немецко-румынских войск, наступающие стали отходить.

Ф. Гальдер запишет в своем дневнике: «На фронте группы армий «Юг» постепенно начинают сказываться результаты длительного перемалывания русских войск, действующих на Украине. Противник отходит. Несмотря на это, ввиду малой активности румын и учитывая наличие нескольких хорошо сохранившихся дивизий в составе русского Южного фронта, следует ожидать попытки противника удержать район Одессы и прилегающее к ней побережье. Одесса может стать русским Тобруком. Единственным средством против этого является прорыв 1-й танковой группы через Первомайск на юг»^[68].

В то же время войска Южного фронта, боясь полного окружения, начали постепенный отход на восток от Днестра. 4 августа у соединений Приморской армии прервалась проводная связь со штабом Южного фронта. Хаос дополнили непрекращающиеся споры между армейскими и флотскими: кто будет оборонять город Одессу – Черноморский флот или армия?

Прорывы немецких частей часто прикрывали советские мобильные группы взводов ПВО, состоящие из двух – четырех автомашин со счетверенными пулеметами «Максим», снабженными зенитным прицелом. Огонь счетверенок заставлял неприятельскую пехоту останавливаться и залегать. Эти группы стали своеобразным резервом, который временно задерживал продвижение противника на отдельных участках.

У противника произошло разделение оперативных задач и операционных направлений. 11-я немецкая и 3-я румынская армии нацелили свои удары на Ананьев – Вознесенск, а перед 4-й румынской армией была поставлена задача наступать на Одессу кратчайшим путем – от Тирасполя на Николаев и от Тирасполя на Брезовку с целью 10–15 августа захватить Одессу. 5 августа войска 4-й румынской армии были усилены 1-й танковой дивизией, части этой армии приступили к переправе через Днестр.

5 августа Ставка Верховного главнокомандования, осознав возможность полного уничтожения войск Южного фронта, наконец-то отдает приказ отвести войска Южного фронта с днестровского рубежа на линию Чигирин – Вознесенск – Днестровский лиман. Только во второй половине дня 5 августа 9-я армия (176, 74, 150 и 51-я стрелковые дивизии) начали отход от Балты и Слободзеи на рубеж Братское – Березовка – фронтом на Запад, а Приморская армия (95-я и 25-я стрелковые дивизии) – на рубеж Березовка– Раздельная – Кучурганский лиман – Днестровский лиман, развертываясь фронтом на север. Из 9-й армии в Приморскую (приказом командарма Южного фронта) передавалась 30-я стрелковая дивизия.

Но основная опасность для всего Южного фронта заключалась в прорыве немецких танков к северу от Первомайска – весь Южный фронт мог оказаться в окружении.

Трое суток советские воины 18-й армии сражались за переправы в 9 км севернее Первомайска, но 9-я и 16-я танковые дивизии танковой группы фон Клейста смяли сопротивление и вырвались на оперативный простор. 3 августа немцы захватили Первомайск и блокировали мосты через Синюху и Южный Буг.

Интересно, что 28 июля советская полевая разведка донесла командованию Южного фронта, что по дороге на Первомайск от Умани, в 30–40 км восточнее Балты, двигается моторизованная дивизия немцев с танковым полком. Но командование армии никаких мер не приняло. «Командующий 9-й армией, услышав по телефону от Белова о танках, отказался ему верить. Не поверил и командующий фронтом генерал Тюленев», – вспоминает очевидец.

2 августа 2-й кавкорпус (подчиненный командующему войсками Южного фронта) получил задачу покинуть район Балты и сосредоточиться у Первомайска, прикрыв Николаевское направление. Конница была брошена против танков (в кавкорпусе, по штату, было 2 танковых полка, но к 2 августа корпус остался без танков; в боях были потеряны единицы, остальные танки – старые БТ – вышли из строя и были отправлены на ремонт в тыл). Но когда 2-й кавкорпус подошел к Первомайску, город был уже занят частями 14-го моторизованного корпуса немцев.

Два полка немецкой пехоты с танками, поддержанные бомбардировочной авиацией, атаковали линию обороны 223-й стрелковой дивизии 18-й армии. Дивизия не выдержала натиска и в беспорядке откатилась к Кировограду. Панический отход дивизии привел 3 августа к захвату Кировограда. 9-я кавдивизия переправилась через Южный Буг у Вознесенска на восточный берег реки. 5-я кавдивизия заняла оборону на правом берегу Буга у Врадиевки. Против прорвавшихся у Первомайска немцев выступила и 96-я горнострелковая дивизия.

Военный совет Южного фронта просил разрешения у штаба главкома Юго-Западного направления отвести войска на новые рубежи и одновременно усилить фронт пятью стрелковыми и двумя авиадивизиями из резерва. Но С.М. Буденный, располагавший незначительными резервами, берег их как зеницу ока. Он ошибочно считал, что действующие против Южного фронта соединения неприятеля сильно измотаны и не имеют подавляющего превосходства в живой силе.

4 августа Буденный в своем боевом донесении в Ставку Верховного главнокомандования сообщал: «Над правым флангом и тылом Южного фронта с севера нависает противник на фронте протяжением 110–120 км от Кировограда до Первомайска включительно. Чтобы парировать угрозу охвата и окружения, нужны подвижные резервы, которых нет. Вновь формируемые дивизии еще не готовы и значительно удалены от решающего района событий. Единственной силой, которая ведет борьбу с обходящим противником и задерживает его продвижение, является авиация. Однако ее также недостаточно. Выделенные Ставкой на усиление три авиаполка еще не прибыли. К тому же дождливая погода с 1 августа крайне ограничила действия авиации. В подобной обстановке считаю, является своевременным решить вопрос, во-первых, о дальнейшей задаче Южного фронта и, во-вторых, об организации обороны по реке Днепр». С.М. Буденный просил: «Разрешить Южному фронту начать отход на рубеж Знаменка, река Ингул, Николаев, поручив оборону Одессы Приморской армии», «дать указание Черноморскому флоту организовать и прикрыть коммуникации Южного фронта и Приморской армии по морю», «для обеспечения отхода войск Южного фронта выделить дополнительно два штурмовых авиаполка»^[69].

В то же время Буденный с энтузиазмом докладывал Ставке набор примитивных выкладок и неподтвержденных данных относительно обороны Одессы. Вместо конкретных мероприятий, планов воздушной обороны, дислокации обороняющихся войск, он который раз повторил заученные призывы и лозунги^[70].

5 августа 1941 г. Сталин одернул маршала: «С предложением маршала С.М. Буденного о рубеже отвода войск Южного фронта на линию реки Ингул Ставка никак не может согласиться… Приказываю: 1) При отводе войск Южного фронта занять линию восточный берег Днепровского лимана до Беляевка, от Беляевка на Ротмистровка, Березовка, Вознесенск и далее на Кировоград, Чигирин. 2) Отвод производить в ночное время и этапами, прикрывая сильными арьергардными боями, и закончить его не позже 10 августа»^[71].

6 августа, не дойдя до намеченного оборонительного рубежа, 72-й кавполк 9-й кавалерийской дивизии подвергся нападению танков противника и был рассеян. Танковые части противника устремились на Вознесенск и отбросили остальные два полка 9-й кавалерийской дивизии. Вознесенск был захвачен противником, как и единственный мост через Южный Буг у Вознесенска. Прорыв танков фон Клейста поставил крест на удержании рубежа обороны по Днестру, так как тыл Южного фронта, восточнее Котовска, оказался открытым на 150 км^[72].

Но еще в более катастрофическом положении оказался правый фланг Южного фронта – остатки группы генерала Понеделина. В Ставку докладывали: «От Понеделина получена радиограмма панического содержания, что организованный выход из боя без уничтожения своей материальной части или без немедленной помощи извне якобы невозможен. Эта оценка положения Понеделиным неверна, и сплошного фронта нет. Имеются промежутки до 10 и более километров. Топтание на месте Понеделина другим иначе объяснено быть не может, как только растерянностью, нераспорядительностью, неэнергичностью…»^[73] Но эта информация командарма Тюленева была не совсем верной. Армейские штабы не имели оперативной связи с вышестоящими штабами, командование Южного фронта не получало регулярной информации о положении дел.

Группа Понедедина сражалась в полном окружении, силы прорывавшихся советских частей таяли в контратаках, отражаемых заслонами немецкой артиллерии и танков. Немцы изо дня в день усиливали нажим на занимаемый группой плацдарм, чтобы отрезать им путь отступления, стянуть кольцо окружения. Этот плацдарм (густой лес Зеленая Брама) не превышал размера 10 х 10 км и постоянно простреливался артиллерией и закидывался бомбами немецких бомбардировщиков. В то же время армию не поддерживала фронтовая авиация, а снарядов и зениток уже не было. 1–6 августа гитлеровцы уничтожали окруженные армии…

И. Тюленев отменил приказ главкома Юго-Западного направления Буденного от 3 августа о прорыве группы Понеделина к Одессе, распорядившись выходить из окружения в восточном направлении. В то же время Тюленев приказал идти на выручку группе Понед елина частям 18-й армии, но в ночь на 2 августа немцы прорвались к Первомайску и Кривому Озеру, окружив сами части 18-й армии. 5–8 августа противником были уничтожены штабы 6-й и 12-й, в плен были взяты командующий 12-й армией Понеделин и командующий 6-й армией Музыченко. В плен попали два командарма, четверо командиров корпусов, начальник политотдела армии, 11 комдивов, погибли два командира корпусов и шесть комдивов. Группа войск, которую возглавил генерал 49-го стрелкового корпуса С.Я. Огурцов, организовалась в «партизанскую армию», решив прорываться к Одессе. Но и эта группа была разгромлена и пленена. Потери советских войск в Уманском котле составили до 25 тыс. погибших и пропавших без вести и около 100 тыс. пленных… Ставка Верховного главнокомандования, главнокомандование Юго-Западного направления объявили командующего группой войск П.Г. Понеделина виновником разгрома фронта, предателем, добровольно сдавшимся в плен. В 1950 г., по приговору Военной коллегии Верховного суда, П.Г. Понеделин был приговорен к расстрелу^[74].

В боевом донесении командующего войсками Южного фронта в Ставку Верховного главнокомандования 4 августа 1941 г. сообщалось о наступлении советских войск на Дубоссарском направлении силами 51-й стрелковой дивизии, во взаимодействии с частями 30-й стрелковой и 95-й стрелковой дивизии.

4 августа, видя нерешительность командования Южного фронта и Приморской армии, Военный совет ЧФ направил наркому ВМС СССР телеграмму, в которой подчеркивалась необходимость отстоять Одессу даже в случае отхода от Одессы частей Южного фронта. Командование ЧФ просило наркома сообщить об «опасном положении» Одессы в Ставку. В тот же день нарком ВМФ прислал ответную телеграмму, в которой приказывал Одессу не сдавать. 5 августа, когда угроза выхода сухопутных армий противника в район Одессы и блокады города с суши стала реальностью, Ставка издала приказ: «Одессу ни при каких условиях не сдавать», подтвердив его директивой: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот»^[75].

5 августа в 9.00 411-я батарея, что находилась в пригороде Одессы за «дачей Ковалевского» (командир – старший лейтенант И.Н. Никитенко), открыла огонь из всех своих орудий по Аккерманской (Белгород-Днестровской) крепости, где, по сведениям разведки, разместились румынские части и техника. 25 осколочных снарядов (каждый по 97,5 кг) накрыли цель и принесли большие потери противнику.

Когда войска 9-й армии отошли, обнажив правый фланг Тираспольского УР, возникла угроза захвата противником укрепрайона вместе со всей инфраструктурой и вооружением. 5 августа командир ТУР полковник Г.М. Коченов получил приказ от Военного совета Приморской армии о свертывании Тираспольского укрепрайона, разоружении дотов (пулеметные доты разрушить не успели) и других инженерных сооружений. Необходимо было немедленно взорвать огневые сооружения, вывести людей с оружием, техникой, боеприпасами и использовать их для пополнения полевых войск. Высвобожденные пулеметы ТУРа шли на усиление дивизий и в армейский резерв. Гарнизон ТУРа, сняв из дотов пулеметы и подорвав 47-мм и 76-мм капонирные орудия, отошел на станцию Карпово (40 км от Одессы). Под прикрытием пульбата и артдивизиона, отбивавших 6–7 августа атаки противников на рубежах ТУР, боеприпасы и техника вывозились к Карпову и грузились в вагоны для отправки в Одессу. Приморская армия пополнилась 11 тыс. кадровых пулеметчиков, артиллеристов, саперов, связистов, разведчиков, ополченцев, получила около 500 станковых и 320 ручных пулеметов, полк орудий с пятью боекомплектами к каждому, что повысило боевую мощь армии. Два пулеметных батальона были направлены в Одессу на переформирование, в распоряжение штаба армии поступили батальон связи и саперный батальон. Остальные пулеметные батальоны и артиллерийский полк вливались в состав стрелковых дивизий Приморской армии. Пулеметчикам и артиллеристам Тираспольского укрепрайона суждено было сыграть в обороне Одессы немаловажную роль^[76].

Основной удар противника по Одессе ожидался с севера, где отступала 95-я стрелковая дивизия, поэтому три пулеметных батальона ТУР и 397-й артполк ТУР оставлялись на рубеже Беляевка – Выгода. Вместе с войсками из Тирасполя (1–6 августа) ушло и уехало до 25 тыс. местных жителей (50 % горожан). В городе были выведены из строя станционные сооружения, системы железнодорожного водоснабжения, сигнализации и связи, сожжены фабрики, мельницы, маслобойные заводы, склады, радиостанция, на перегоне Тирасполь – Кучурган было уничтожило 70 % стрелочных переводов. В спешке отступления были взорваны и мелкие предприятия местного значения. На Одессу отходили тылы 9-й, 18-й и Приморской армий, в городе скопилось 4 тыс. груженых вагонов армейского имущества. Эвакуированный подвижной состав Кишиневской железной дороги был захвачен румынскими войсками на перегоне Раздельная – Выгода (83 поврежденных паровоза и 1600 вагонов). Советские войска отошли от Днестра, где существовали естественная преграда и полоса укреплений. Но две поредевшие стрелковые дивизии не имели никаких возможностей остановить противника среди ровной степи, где никогда не предвиделся фронт и оборонительные позиции были только намечены.

6–8 августа степь между Днестром и Южным Бугом представляла полный хаос. Такого перемешивания частей, как это было в начале августа 1941 г., не знала история войн. Руководство Южным фронтом не знало количества людей в дивизиях, да и сами комдивы об этом не знали; ряд дивизий к этому времени уже существовал только на бумаге. Командование не знало, что происходит с окруженными противником полками и дивизиями. На огромных пространствах бродили дезорганизованные подразделения и группы дезертиров. Многие части Южного фронта остались без патронов, а бойцы, в ажиотаже отступления, побросали лопатки, противогазы, плащ-палатки… Быстро отступавшие части Красной армии стали испытывать серьезные проблемы, не только из-за нехватки продовольствия и боеприпасов, измотанности и усталости частей, но и из-за отсутствия четких приказов и централизованного командования. Диверсионные группы противника уничтожили связь штаба фронта и армейских штабов с отходившими частями.

6 августа на части 51-й и 30-й стрелковых дивизий усилился нажим частей 50-й и 73-й пехотных дивизий вермахта. 95-я стрелковая дивизия под натиском превосходящих сил противника отошла на рубеж высота 194 (1 км севернее села Плоское), в то же время 7-й кавполк 1-й кавдивизии, наступая из Гросулова, отбросил передовые отряды противника в северо-западном направлении и занял рубеж Богачево – Муратово^[77].

Немецкий прорыв в район Новая Одесса окончательно смешал план советской обороны. Немецкие войска, превратив советскую оборону в решето, прорвались в этот район с севера от Балты, Саврани, Первомайска и с востока – от Тирасполя и Рыбницы. Деморализация отступавших и окруженных войск усиливалась гибелью в боях старшего и среднего командного состава, постоянными атаками с воздуха, артиллерийскими и минометными обстрелами. После гибели командиров лейтенанты вынуждены были командовать полками, а некоторые группы «прорывающихся» красноармейцев самоорганизовывались под началом опытных и авторитетных солдат, прошедших Гражданскую или финскую войны.

«Отход на этот рубеж был трудным. Части дивизии, передвигавшиеся на широком фронте, растянулись на много километров и в глубину. Проводные линии связи свертывались, а радиосвязь часто подводила. Для передачи любого распоряжения, для выяснения обстановки приходилось непрерывно посылать работников штаба в полки и батальоны. И главное – наседал противник, от которого никак не удавалось оторваться», – вспоминал участник событий полковник В. Сахаров^[78].

Глава 4
ПРИМОРСКАЯ АРМИЯ ГОТОВИТСЯ К ОБОРОНЕ (6–7 августа)

Первоначально в состав Приморской армии вошли 25, 51, 150-я стрелковые дивизии 14-го стрелкового корпуса, 265-й корпусной артполк, 69-й истребительный авиационный полк, части специальных войск, 26-й погранотряд, Одесская военно-морская база ЧФ и Дунайская военная флотилия. В конце июля был назначен уже не временный, а постоянный командарм Приморской армии – генерал-лейтенант Г.П. Софронов (до этого замкомандующего войсками Прибалтийского округа). Одесский военный округ прекратил свое существование, а его командующий – генерал – лейтенант H.Е. Чибисов – был назначен командующим Резервной армией. Членами Военного совета Приморской армии были утверждены дивизионный комиссар Ф.Н. Воронин и бригадный комиссар М.Г. Кузнецов (бывший секретарь Измаильского обкома партии). «Воронина мы знали как начальника политуправления Южного фронта. То, что вслед за Т.Д. Шишениным (генерал-майор, начальник штаба Приморской армии. – Авт.) в армию направлялся еще один крупный работник фронтового масштаба, говорило о большом внимании к приморскому флангу», – вспоминал генерал Н.И. Крылов^[79]. Политотдел возглавил полковой комиссар Л.П. Бочаров, полковник Н.К. Рыжи стал начальником артиллерии армии, начальник корпусной санитарной службы военврач 1-го ранга Д.Г. Соколовский – начсанармом.

31 июля в Одессу прибыл новый командующий Приморской армией – генерал Георгий Павлович Софронов. Он приехал в Одессу из Полтавы, где в штабе главкома Юго-Западного направления имел долгую беседу с С.М. Буденным. Штаб армии и генерал Софронов обосновались в подземном КП, который был оборудован под зданием строительного института на ул. Дидрихсона на одесской Молдаванке. Там действовал армейский узел связи, откуда командарм связывался по буквопечатающему аппарату с командующим Южным фронтом.

Генерал Софронов не был знаком с обстановкой в Причерноморье и с состоянием дел в Приморской армии. А времени для введения в курс дела уже не было. Неподготовленность генерала особенно сказалась на состоянии армии в критические дни 1–10 августа… «Георгий Павлович Софронов встретил войну заместителем командующего войсками Прибалтийского Особого военного округа. Ему было уже под пятьдесят. Софронов сразу располагал к себе. Открытое лицо, доброжелательный взгляд. Держался он просто, даже как-то по-домашнему. Вскоре мы оценили его как человека прямого и душевного, не любителя излишней официальности. При этом он обладал сильным, твердым характером, огромной выдержкой», – вспоминал генерал Н. Крылов^[80].

Командующий фронтом передал из состава Приморской армии в 9-ю армию 51-ю Перекопскую и 150-ю стрелковые дивизии. В конце июля 1941-го из трех стрелковых дивизий, составлявших 14-й корпус – основу Приморской армии, – в Приморской армии оставалась лишь 25-я стрелковая Чапаевская дивизия (фронт от Тирасполя до Черного моря). Но вскоре из 9-й армии в Приморскую была передана 95-я стрелковая Молдавская дивизия, вместе со своей полосой обороны: от Тирасполя до Григориополя (46 км).

До 4 августа Приморская армия еще удерживала двумя полками 25-й стрелковой дивизии восточный берег Днестра и Днестровского лимана до Каролина-Бугаза на Черном море, а двумя полками 95-й стрелковой дивизии – район Тирасполя, ведя бой за Григориополь. Но 4 августа противник прорвал оборону на участке 90-го стрелкового полка, и над частями Приморской и 9-й армий нависла угроза быть отрезанными от других частей Южного фронта.

6 августа был отдан приказ Приморской армии отходить на рубеж, проходящий через Березовку, Катаржино, Раздельную, Кучурганский лиман. 25-й стрелковой дивизии было приказано отступать к станциям Раздельная – Троицкое, удерживая их и прикрывая побережье Днестровского лимана мелкими отрядами. Прикрываясь арьергардами на рубеже Цебриково – Веселый Кут – Новая Петровка – Плоское, 95-я стрелковая дивизия начала, загибая правый фланг к юго-востоку, планомерный отход на реку Кучурган, головами колонн достигнув рубежа реки Кучурган. Оттуда до Тирасполя фронт оставался по Днестру.

За следующий день противник настолько продвинулся на восток, что мог легко выйти в тыл дивизии. В час ночи 7 августа полковник Соколов отдал приказ об отходе 95-й стрелковой дивизии на новый рубеж Ивановка – Новая Петровка – Детинск. Против 95-й дивизии действовали 3, 7, 15-я пехотные и 1-я кавалерийская дивизии румын, а на правом фланге – часть сил 72-й пехотной дивизии немцев… Ночью дивизия перешла неширокий Кучурган. На этом направлении это была последняя река перед Одессой. Куда-то исчез полк майора Планидина. «В конце концов выяснилось, что полк, отбиваясь от идущего по пятам противника, оказался разделенным на две части, и они самостоятельно отходили к Куяльницкому лиману. В это время полки Сереброва и Новикова отразили все попытки врага обойти их с флангов и окружить. В сложной обстановке отхода на новые рубежи в полосу дивизии попали некоторые подразделения из других соединений», – вспоминал полковник В. Сахаров^[81].

Немецко-румынские войска предприняли массированное наступление на всем левом фланге Южного фронта. Форсировав Днестр, девять румынских и немецких дивизий смяли оборону 9-й армии и на плечах отступавших полков разрезали фронт 150-й стрелковой дивизии в направлении Березовки. Советские части 95-й стрелковой дивизии вынуждены были отходить на линию Жеребково – Катаржино – Раздельная (до Одессы 40–50 км). У Раздельной они установили контакт с 25-й стрелковой дивизией. 6 августа противник занял Котовск и Красные Окна. «После Котовска оторваться от противника мы уже не могли, и немцы принялись нас просто истреблять», – воспоминал Д. Лeвинский^[82].

Передовые части противника забрасывали свои разведывательные и диверсионные группы в тыл Приморской армии. Одна из таких групп ворвалась в село Кайры, расположенное в 55 км от Одессы, и пыталась там закрепиться до подхода основных сил. Однако 2-й эскадрон 5-го полка 1-й кавалерийской дивизии под командованием старшего лейтенанта И.М. Котенкова выбил ее из села.

6 августа проходил бой частей 95-й стрелковой дивизии с передовыми отрядами 72-й немецкой пехотной дивизии в долине реки Кучурган и у Верхней Михайловки. Части 2-й и 4-й кавбригад румынских войск, наступая в направлении села Кумары, овладели селом Малая Врадиевка. Отходивший по дороге Тирасполь – Одесса, вместе с 95-й и 25-й стрелковыми дивизиями, 265-й корпусный полк тяжелой артиллерии (командир – депутат Верховного Совета УССР майор Н.В. Богданов) огнем с близкой дистанции прямой наводкой остановил наступление танковых частей врага, который стремился прорваться за систему оборонительных рубежей. На Котовском направлении противник, продолжая наступление на Гондрабуру, овладел Новой Георгиевкой и Селивановкой (25 км восточнее Котовска). На Дубоссарском направлении противник вел бои с нашими войсками уже на рубеже ст. Веселый Кут – Плоское – Красная Горка^[83].

Полки 95-й стрелковой дивизии Сереброва и Новикова, отбив все попытки врага обойти их с флангов, вышли из полуокружения, присоединив к себе некоторые подразделения из разгромленных частей. 90-й полк 95-й стрелковой дивизии майора Планидина, отбиваясь от идущего по пятам противника, отходил долиной речушки Большой Куяльник. Этот полк оказался разделенным на две части, причем одна часть полка была оторвана от основных сил 95-й – на узком плато между Куяльницким и Хаджибеевским лиманами. Командир 241-го стрелкового полка П.П. Новиков, «опытный командир, побывавший добровольцем в Испании, сумел с первого часа войны организовать боевые действия полка»…^[84]

Приморская армия, прикрываясь сильными арьергардами на рубеже Цебриково – Веселый Кут – Новая Петровка – Плоское, начала планомерный отход на реку Кучурган. 7 августа командующий Приморской армией приказал войскам занять оборону на подступах к Одессе на таких рубежах: 30-й стрелковой дивизии – по линии Березовка – Демидовка – Анатольевка – Силовка; 95-й стрелковой дивизии – рубеж реки Кучурган, по линии Жеребково – Катаржино – Кошары – Раздельная; 31-му и 287-му полкам 25-й стрелковой дивизии – по линии Раздельная – Миролюбовка – Баден – Граденицы – Маяки – Каролино-Бугаз, «прикрывая побережье Днестровского лимана мелкими отрядами». 1-я кавдивизия и 54-й полк 25-й стрелковой дивизии отводились в резерв армии в селах Джугастрова, Новая Николаевка, Катаржино. Отдельные части и отряды бойцов Южного фронта, ослабленные отступлением, «прибивались» к фронту Приморской армии, создавая дополнительные проблемы со снабжением войск продовольствием и боеприпасами…^[85]

На Одесском направлении противник сосредоточил 4-ю румынскую армию (численность ее была доведена до 300 тыс. человек), составлявшую примерно половину всех вооруженных сил Румынии, и отдельные подразделения 72-й немецкой пехотной дивизии. В первом эшелоне вели наступление 1-я гвардейская, 3-я и 7-я пехотные румынские дивизии, части 72-й немецкой пехотной дивизии. Во втором эшелоне находилось еще 5 пехотных дивизий и 1 кавбригада. На Одесском направлении враг обладал пятикратным превосходством в личном составе и в артиллерии. Противник имел здесь 80 самолетов и 60 танков. В распоряжении защитников Одессы было 35 самолетов и 5–7 исправных танков.

Генерал Г.П. Софронов, осознавая критическое положение войск Приморской армии, еще 4 августа просил у командования фронта усилить армию двумя дивизиями или же снять с нее ответственность за Николаевское направление, изменив разграничительную линию с 9-й армией. Но командующий фронтом заявил генералу Софронову, что усилить Приморскую армию в данный момент невозможно, и подтвердил, что оборона Николаевского направления остается за Приморской армией, угрожая трибуналом за неподчинение.

Уже в начале 1960-х гг., выступая в Одессе на конференции, посвященной обороне города, Г.П. Софронов скажет: «Я все время боялся, очень боялся, положение на фронте было тяжелым, и боялся, что командование фронта прикажет мне, армии отойти за Буг… Я подготовил материалы для обороны Николаевского направления. Но никаких приказов не было… Мы учитывали, что из Очакова противник может перейти в Крым. Военный совет решил послать туда кавалерийскую дивизию. Но не успела эта дивизия прибыть в Очаков, как армии поступил приказ оборонять только Одессу»^[86].

Интересно, что через несколько дней командующий Южным фронтом просто «забыл» о разговоре с Софроновым, очевидно стараясь вывести себя из-под гнева Ставки и представить Софронова «главным виновником» военных неудач. Генерал А.Ф. Хренов писал: «Все мы были озадачены: намерения командарма противоречили прямой и недвусмысленной директиве Ставки. Его оценка обстановки явно расходилась с оценкой Военного совета фронта. И.В. Тюленев и Ф.Н. Романов не скрывали своей тревоги»^[87].

После подобного ответа командующего фронтом генерал Софронов решил возложить оборону города на командира военно-морской базы контр-адмирала Жукова, передав ему одну дивизию из Приморской армии и расценивая эту оборону только как частную задачу армии. А основные силы армии направить на оборону Николаевского направления, чтобы не дать противнику переправиться через Южный Буг. Генерал Софронов тогда считал, что прорыв неприятеля на Николаев более опасен для советской армии, чем потеря Одессы.

Приморской армии предоставлялся огромный плацдарм в виде широкой полосы побережья, включающей Одессу, Николаев, Очаков. Командарм думал отвести 1-ю кавалерийскую дивизию и 30-ю стрелковую дивизию на прикрытие Николаевского направления. В дальнейшем он рассчитывал передать еще и 25-ю стрелковую дивизию для обороны Николаева и Очакова, оставив для обороны Одессы только 95-ю стрелковую дивизию. Два полка 30-й стрелковой дивизии, забрав из Одессы пополнение и 20 пулеметов, покинули одесский фронт у Тилигульского лимана (у с. Нейзац, восточнее села Катаржино). Дивизия ушла с позиций, открыв фланг 95-й стрелковой дивизии и рубежи обороны протяженностью примерно в 40 км. В связи с отступлением 30-й стрелковой дивизии и 9-й армии в целом сложилась угрожающая ситуация в районе Березовка-Сербки. В брешь устремились части 72-й пехотной дивизии вермахта и румынская кавбригада. Генерал Г.П. Софронов позже заявит, что 30-ю стрелковую дивизию он «так и не видел» и не смог «найти», да и командованием фронта она не будет «найдена» в определенном для нее районе обороны Демидовка – Анатольевка по причине ее полного разгрома при отходе от Одессы в ночь на 9 августа.