Три ступени до ада

Глава 3

23 апреля 2023 г. Герман

Дети притихли в своих комнатах: десятилетняя Оксана рисовала акварелью, четырнадцатилетний Егор играл за планшетом. Сам Герман с бутылкой пива сидел на диване в гостиной и смотрел боевик.

Уже стемнело, а никто не вспомнил про ужин. Словно в отсутствие матери никто и не проголодался. Хотя, подумал Герман, стоит ей вот сейчас прийти, как сразу все словно расколдуются, оживут, начнут кружиться по квартире в ожидании ужина, будут виться вокруг матери, вдыхая аппетитные запахи готовящейся еды.

Но было уже почти девять, а Алена так и не проявилась. Не отвечала на звонки и сообщения Германа, что было на нее совсем не похоже. Конечно, такое бывало не раз, когда она так задерживалась, но всегда предупреждала или, во всяком случае, отвечала на звонки. Она могла задержаться у своей подружки Галки, с которой они все никак не наговорятся, могла зайти в торговый центр и, забыв про время, делать покупки, а потом взять себе чашку кофе, купить моментальные лотерейные билеты и, удобно расположившись за столиком, с удовольствием чистить их монеткой, получая от этого только ей одной из их семьи ведомое удовольствие. Могла застрять в пробке, но это уж вряд ли: с работы она добиралась на метро и точно знала время, которое уходит у нее на дорогу.

Прошел еще час, надо было уже что-нибудь приготовить.

Герман, недоумевая, куда могла запропаститься его жена, отправился на кухню, поставил вариться спагетти, достал из кладовки томатную пасту, порезал помидоры, почистил чеснок и начал готовить соус. На аромат прибежала Оксана, потянула носом, заглянула в сковородку с соусом и показала отцу «лайк».

– Спагетти? – подмигнула она.

– Да, – ответил он в ожидании следующего вопроса: «А где мама?» – но Оксана убежала.

Потом пришел, потягиваясь и зевая, Егор.

– Где мать-то? – спросил, склоняясь над сковородкой и вдыхая запах соуса. – Снова у тети Гали?

И тут Герман понял, что до сих пор не позвонил Галине.

Она не сразу взяла трубку. Герман представил себе даже, как они, подружки, сидят за столом, потягивая винцо, а телефон, к примеру, надрывается в другой комнате.

Нет, она не знает, где Алена. Предположила, что еще в детском саду. Может, документацию оформляет. Она же методист, у нее полно всякой писанины бестолковой. Так и сказала: «бестолковой».

Тогда Герман позвонил на работу жены, хотя они давно уже договорились с Аленой, что туда звонить не надо, только в самом крайнем случае, что трубку наверняка возьмет заведующая Нина Михайловна, а у нее с ней сложные отношения. И не стоит лишний раз давать ей пищу для унизительных расспросов. Но разве сейчас не тот самый крайний случай?

Как он и предполагал, трубку взяла заведующая. Едва услышав ее голос, Герман поморщился, как если бы ему прищемили палец. И даже втянул воздух сквозь зубы. Вот черт!

– Добрый вечер, Нина Михайловна. Скажите, Алена на работе?

– Добрый вечер, Герман, – услышал он мягкий женский (как сказала бы Алена, лисий) голос. – Нет, ее давно нет. Она сегодня в библиотеку должна была поехать, чтобы договориться о встрече с детским писателем. Еще должна была отвезти плотнику холсты – она готовит большой стенд…

– Хорошо, я понял. Извините, пожалуйста.

– Да что вы? Все нормально. Вернется ваша Аленушка, не пропадет. Такие, как она, не пропадают. Доброго вам вечера, Герман.

Ну вот! Все-таки сказала гадость. Просто так. Какая неприятная женщина, и как только Алена с ней работает?

Герман слил макароны, вывалил их в сковороду с соусом и тщательно перемешал. Но как ни старался делать это аккуратно, все равно несколько томатных капель попали на футболку.

– Егор, Оксана, идите ужинать!

За окном стало уже совсем темно, Алена так и не пришла, и никто – ни даже сам Герман, ни дети – особо не переживал. Может, заведующая и права: такие, как Алена, не пропадают?

Все были уверены, что она вернется с минуты на минуту. Ну и что, что на звонки не отвечает, разные обстоятельства бывают. Может, разрядился телефон или она его где-то оставила, у того же плотника или в библиотеке. У нее же полно разных дел. Она постоянно в движении, куда-то ездит по делам, с кем-то встречается, делает покупки, навещает родителей, хлопочет перед этой же Ниной Драконовной за своих воспитателей, вечно защищает их перед ней… Вот, кстати! Может, она встречается со своими коллегами по работе? Может, у кого-то день рождения и они в кафе отмечают? А там музыка и никто не слышит звонков? Но тогда почему же она не предупредила Германа, что задержится? Должна была. Может, закружилась?

Герман уложил посуду в посудомоечную машину, прибрался на кухне, пожелал детям спокойной ночи и вернулся в гостиную с бутылкой холодного пива. Что делать? Где ее искать?

Он так и не открыл бутылку. Ходил по квартире в полной растерянности, словно надеясь увидеть жену где-нибудь в ванной комнате или спальне, потом замирал на несколько секунд, вслушиваясь в тишину квартиры, и тогда ему казалось, что лифт поднимается, что вот сейчас он остановится на их этаже и в дверь позвонят… Хотя, нет, она не станет звонить. Она достанет свои ключи и тихо, стараясь не шуметь, откроет дверь. Увидит мужа и, смешно так сморщив нос, извинится, мол, Герочка, прости, заглянули в кафешку с девчонками, выпили, совсем потеряла счет времени…

Между прочим, иногда она ночует у родителей! И почему же Герман до сих пор им не позвонил? Потому что Алена просила его лишний раз не тревожить их.

Точно! Она у родителей! Скорее всего, с матерью что-нибудь случилось, давление поднялось. Но почему она не позвонила? Если телефон разряжен, она могла его подзарядить у них…

Он позвонил. И сразу же отключил телефон. Если ее там нет, он их разбудит. Что он наделал? Они же сейчас перезвонят ему!

«Ксения Андреевна» – высветилось на дисплее, теща звонит. И что он ей сейчас скажет?

– Гера? Ты звонил? – услышал он строгий голос.

Она явно не спала. Снова бессонница мучает.

– Извините, нечаянно нажал… – соврал Герман, не зная, что говорить дальше, сейчас же начнутся расспросы.

– У вас все нормально?

– Да, Алена уже спит… У вас как дела? Все в порядке?

– Да, спасибо. Вот только уснуть никак не могу, никакие таблетки не помогают. Ладно, сейчас вот сериал досмотрю, может, и усну. Вы были сегодня на даче?

И тут Германа словно током ударило, он словно пришел на время в себя, даже замотал головой, сбрасывая оцепенение и какую-то болезненную муку: сегодня же воскресенье и они на самом деле могли поехать на дачу! А он, дурак, звонил в детский сад в выходной день (!), и там, как нарочно, торчала одинокая и никому не нужная заведующая. И почему-то именно в воскресенье Алена должна была договариваться о встрече с детским писателем!

– Нет, не были.

– Ну и ладно. Прохладно еще. Хотя наши друзья живут на даче с начала марта… Ладно, Гера, спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Так, значит, она не у них. Тогда где же?

Он заглянул к детям. Егор уснул в постели, но в обнимку с включенным планшетом.

Герман осторожно забрал его, отключил и положил на стол. Укрыл мальчишку одеялом.

Оксана спала, прижав к груди плюшевого кролика – поделку одной из родительниц детского сада. Белый симпатичный кролик с розовыми ушами.

Поправив одеяло, он склонился и поцеловал дочку в щеку.

Вернулся в гостиную.

Вот где она может быть?

Глава 4

27 апреля 2023 г. Женя

Она затащила его в зимний сад, чтобы им никто уже не смог помешать поговорить.

– Значит, личность убитой не установлена. Как, говоришь, ее убили? Удушили? Она была изнасилована?

– Эксперт говорит, что вряд ли изнасилована, скорее всего, у нее незадолго до смерти был половой акт. Ее удушили, по всей видимости, подушкой, даже следов рук на шее нет. Она и не сопротивлялась, не боролась. Ее не били. Просто кто-то набросился на нее, возможно, спящую и удушил, – сказал Ребров. – Одежда тоже в порядке. Женщина ухоженная, здоровая, рожавшая. Ее точно должны искать. Может, завтра появится информация. Но пока что установить личность не представляется возможным.

– Она красивая? – вырвалось у Жени, и она, как это часто с ней бывало, тотчас пожалела о вопросе.

Даже стыдно стало. Ребров может подумать, что она спросила его о внешности жертвы из любопытства, ему и в голову не придет, что это может быть связано непосредственно с преступлением и, уж конечно, способно помочь следствию.

– Не думаю, что ее можно назвать красавицей, хотя она высокая, стройная, с белыми кудрявыми волосами, но вот лицо…

– Что с лицом не так? Валера, возьми меня завтра с собой, я хочу на нее взглянуть, – взмолилась Женя.

– Жень, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя нездоровое пристрастие к убийствам и трупам? – попробовал пошутить Ребров.

– Да, мой муж. Сам знаешь. Но что поделать, когда меня на самом деле интересуют подобные дела? Понимаешь, мне всегда было интересно узнать, какие же сильные чувства испытывает человек, решившийся убить. Ведь убить себе подобного – это ли не расстройство психики? Вот кто, к примеру, мог удушить молодую женщину? И главное, за что? Это какую же ненависть к ней он должен при этом испытывать? Или страх?

– Знать бы…

– Вот ты, Валера, всегда действуешь как профессионал. Проводишь допросы, изучаешь результаты экспертиз, ты четко идешь по следу, проторенному уликами, свидетельскими показаниями. Но ты никогда не задумывался о личности убийцы? Хотя… что это я? Конечно, задумывался. – Женя вздохнула. – Вот кому, кому понадобилось убивать эту женщину?

– Сама знаешь, мотивов может быть множество, – сказал Ребров. – Ну просто очень много. Она могла навредить кому-то, и человек ей отомстил. Могла кого-то тоже в свое время убить. Могла быть свидетельницей преступления, и ее за это решили убрать. Она могла быть наследницей крупного капитала, да хотя бы просто из-за квартиры! Говорю же, полно мотивов. Но только установив личность, характер жертвы, мы можем попытаться вычислить, кто мог это сделать.

– Ее, кстати говоря, могли убить и по ошибке, об этом тоже надо помнить, – рассуждала Женя, на миг забыв, что беседует не со своей подружкой Антониной, а со следователем Следственного комитета, с настоящим профессионалом. – Но вернемся, однако, к ее внешности. Как ты думаешь, почему я спросила тебя, красивая ли она была? Ведь в жизни женщины большое место занимает любовь. И самое жгучее чувство, которое испытывают влюбленные люди, – это ревность. Измена. Что, если она, привлекательная женщина с бурной личной жизнью, изменила мужу и он убил ее?

– Да, конечно, и такое бывает, и муж, как правило, в этой истории становится первым подозреваемым. Но, повторю, она точно не красавица…

– Значит, муж…

– Да. От любви до ненависти, сама знаешь… И вот тогда меня, как и тебя, интересует личность мужа, потенциального убийцы: если он муж, то как он мог, убив жену, с которой прожил бок о бок и которую когда-то любил, отвезти ее труп на тот же пустырь, к примеру? Ты понимаешь, о чем я? Ведь он же с ней спал рядом, обнимал ее когда-то, любил, повторяю, и вот он ее убивает – и ему уже все равно, где он бросил ее труп? Тело, которое он так любил и желал, можно вот так запросто отправить на свалку?

– По-моему, мы с тобой слишком сентиментальные для этого дела, ты не находишь?

– Да нет, не в этом дело. Просто я, как и ты, не могу привыкнуть к смерти. Слишком уж часто приходится ее видеть. К этому невозможно привыкнуть.

– Смерть… Хочешь, я расскажу тебе, как я представляю себе смерть?

– Ты уверена, что хочешь поговорить на эту тему, тем более на ночь глядя?

– Да. Смерть – это когда ты заходишь в темную комнату и за тобой захлопывается дверь. И все – темнота. Ты ничего не видишь и не слышишь. И главное, никто уже эту дверь не откроет. Вот почему я не боюсь смерти. Я, когда захожу в кладовку, в темную кладовку, причем я нарочно не включаю свет, то представляю себе, что темнота – это то, что больше всего похоже на смерть.

– Ты ненормальная. Зачем ты делаешь это? Тебе не страшно?

– Пытаюсь представить себе, что нас всех ждет.

– Я не верю тебе. Это глупость, честное слово!

Дверь открылась, вошел Борис.

– И о чем это вы тут шепчетесь? – Он прищурил глаза и покачал головой. – Снова решила ввязаться в какое-то дело? Пытаешь Валеру?

– Да, Боря. Что поделать, если у меня натура такая – делать все тебе назло? Вот ты говоришь: «Сиди дома», – а меня так и тянет из него, так и хочется что-нибудь порасследовать, напрячь свои мозги и помочь следствию. Давай ты посиди дома хотя бы пару дней, а я посмотрю на тебя. Да ты взвоешь от скуки!

– Женечка, успокойся. Не надо делать из меня домашнего тирана.

– Да мне надоело уже прятаться от тебя, врать тебе, что я поехала за памперсами в Москву, хотя на самом деле у меня дело на Северном полюсе… Я предупреждала тебя еще тогда, давно…

– Тссс… Успокойся, прошу тебя. Сейчас, когда у нас есть няня да и Мишка, к счастью, спокойный, я вовсе не против того, чтобы ты занялась чем-то полезным. Но ловить убийцу… ты извини меня.

– Да какой еще убийца? – взвилась Женя. – И вообще, дела-то никакого конкретного нет. Просто я спросила Валеру, как у него дела. Что нового? Есть ли интересное дело? Может, ему помощь наша нужна. Может, надо познакомиться со свидетелем, разговорить… Может, поехать на место преступления, куда-нибудь в лес, осмотреть его, или побывать в квартире, где совершено убийство, тоже поискать улики… Ты же знаешь, я внимательная, всегда подмечу что-то важное. Я это страсть как люблю. Можешь считать меня извращенкой, но что поделать, если я такая?

– Женя, да успокойся уже! Честно говоря, я пришел сказать спасибо за ужин и спросить: не собираешься ли ты спать?

– Сейчас приду, – насупилась Женя. – А спасибо за ужин надо сказать Наташе. Это она приготовила баранину.

– У нас новое дело, – внезапно сказал Ребров. – Три дня тому назад труп молодой женщины обнаружили на пустыре. Личность пока не установлена. Вот рассказываю Жене. Хочу, чтобы и ты знал.

– С вами все понятно. – Борис махнул рукой и ушел, бормоча что-то себе под нос.

– С одной стороны, я его понимаю, он боится за меня, – сказала расстроенным голосом Женя, – но с другой… Если всего бояться, то как вообще жить?

Она понимала, что все это пустые слова. И ценила, конечно, произнесенные Борисом слова. По сути, он только что сообщил ей, что не против того, чтобы она занялась чем-то полезным. Но ведь тут же как бы пошел на попятную – не станет же она ловить убийцу! А что еще можно делать, когда убит человек? Разве цель любого расследования не поиск убийцы?

– Ладно, Женька, пойдем спать. Утро вечера мудренее. Может, узнаем завтра имя этой блондинки.

– Так ты возьмешь меня с собой в морг?

– Конечно, возьму. Вот только Борис меня прибьет…

– Знаешь, что я решила? Больше не буду ему врать, мне и самой это противно и неприятно. Вечно прошу кого-нибудь меня прикрыть, словно я совершаю преступление. Сам знаешь, сколько раз меня спасал Петр. А больше не буду. Вот пойду и прямо сейчас скажу Борису, что завтра мы с тобой едем в морг.

– Вот он обрадуется… – Ребров развел руками.

Перед тем как отправиться в спальню, Женя проводила Валеру до двери комнаты, где он всегда ночевал, когда гостил, и которую все домочадцы называли «ребровской», затем по-хозяйски заглянула на кухню, все ли там в порядке. Заглянула в детскую, где сон маленького сынишки охраняла, слегка похрапывая, няня Соня. И только после этого пришла в их супружескую спальню.

Борис в постели читал при свете настольной лампы. Увидев жену, отложил книгу и внимательно посмотрел на нее:

– Я помогу тебе подготовиться к вступительным экзаменам в академию, обеспечу необходимой литературой. Раз уж у тебя все так серьезно, раз ты настроена на эту профессию следователя, то вперед! Я никогда не буду тебе препятствовать. Ты поняла меня? Об одном прошу: держи меня в курсе того, где ты и с кем, мне это важно. Ну, и помни всегда, что я за тебя переживаю. Будь предельно осторожной. Ты можешь мне это пообещать?

– Участвовать в перестрелках не буду, обещаю, – улыбнувшись и все еще не понимая всей серьезности просьб мужа, ответила Женя.

– Ты все шутишь… Все-то у тебя легко. Не так давно вы с Тоней пытались ловить убийцу-дезертира в доме Эммы Финягиной. Думаешь, я забыл? Да я чуть с ума не сошел, когда узнал! Давай договоримся, что всегда, когда ты соберешься сунуть свой любопытный нос куда-нибудь, где опасно, то предупредишь нас с Ребровым. Ты просто женщина, легкая на подъем, увлекающаяся, дерзкая, умная, и тебя захватывает, завораживает расследование, но твоя беда в том, что ты относишься к процессу расследования с какой-то непростительной легкостью, я бы даже сказал, легкомысленностью. Это для вас с Тоней словно игра! Словно вы играете в кино! Но там, где совершаются убийства, всегда опасно. И если ты, к примеру, подберешься к преступнику совсем близко, когда он почувствует аромат твоих духов… Женя, ты слышишь меня?

Женя, которая слушала мужа, переодеваясь в ночную сорочку, замерла и утвердительно кивнула:

– Да все я слышу, Боря! Он почувствует аромат моих духов и…

И что дальше, подумала Женя.

– Тебе смешно? Да, соглашусь, ты со своими мозгами на самом деле можешь вычислить убийцу быстрее всех, вероятно, ты обладаешь определенным талантом. Так вот: чтобы спастись, убийце проще всего будет убрать тебя. Вот скажи, ты воспринимаешь сейчас то, что я тебе говорю?

– Ты объясняешь мне, Боря, какие-то совсем уж примитивные вещи. Лучше бы купил пистолет…

И она нырнула в постель, прижалась к мужу и закрыла глаза. Под одеялом она почувствовала, как он обнял ее и прижал к себе.

– Ты дурочка на самом деле или только притворяешься? – спросил он ее, целуя.

– Не знаю пока еще… Думаю, что все-таки притворяюсь.

Утром, позавтракав, все трое поехали по делам в Москву. Борис один на своей машине, Женя – с Ребровым.

– Знаешь, а ведь я в первый раз вот так открыто сказала Боре, что еду с тобой в морг, – радостно сообщила Женя, глядя в окно на легкую зеленую дымку утреннего леса, мимо которого они пролетали. – И так легко на душе, спокойно. Надоело уже от него прятаться.

– Интересно, надолго ли его хватит, – не смог промолчать Валера.

– Если я буду осторожна, то надолго.

– Я напомню тебе, что мы едем в морг.

Тело выкатили из холодильника, и Женю чуть не вырвало. Она представляла себе труп, прикрытый простыней, то есть как бы свежий, который мало чем отличается от живого человека. Но прошло три дня, и женщина выглядела просто ужасно, страшно.

Да, она была при жизни высокая, и волосы у нее белые, кудрявые, все как и рассказывал Ребров, но лицо… У нее были высокие скулы, глубоко запавшие глаза, нос с горбинкой и, что сильно портило внешность, сильно выпирающая верхняя челюсть. Сейчас рот покойницы был приоткрыт и видны ровные белые крупные зубы. Вот что имел в виду Ребров, когда говорил про ее лицо. Вот что портило внешность убитой – эта челюсть.

Не могла не заметить Женя и некоторых особенностей тела. Длинные стройные ноги (пальцы покрыты вишневым лаком), плоский живот со следами кесарева сечения и совсем маленькая, но с большими коричневыми сосками грудь. В области лобка треугольник золотистых редких волос. Ногти на руках были покрыты таким же лаком.

Здесь история не про любовь, подумала Женя, выходя из морга на свежий воздух.

Ребров посадил ее, пошатывающуюся, в машину и отвез в близлежащее кафе, где угостил булочками и кофе.

– Тяжелая у тебя работа, Ребров.

– Да уж… Ты сейчас куда?

– Не знаю еще. Подожду, когда выясните, кто она такая. Да, вот, чуть не забыла! Где ее одежда? Украшения, если они были?

– У меня в кабинете, в сейфе.

– Значит, ее не ограбили?

– Похоже, что нет.

– А что с ее вещами будешь делать потом?

– Пока идет расследование, все будет у меня или в специальном хранилище, а потом вернут родственникам.

– А если труп не криминальный, к примеру?

– Ну и вопросы задаешь! Одежду трупов, если родственники не находятся или от них отказываются, зашивают прямо в труп. Вот так.

– Мамадарагая… – Женя прикрыла рот рукой.

– Ты уверена, что тебе хочется быть следователем? Поверь мне, Женечка, это грязная, опасная и трудная работа. Явно не для такой нежной женщины, как ты. Подумай над этим перед тем, как впрячься в подготовку к поступлению в академию. Конечно, ты в любой момент можешь это дело бросить, но как ты потом посмотришь в глаза Борису?

– Я подумаю, – сказала, поморщившись, Женя и допила кофе. – Поедем к тебе, Валера. Хочу посмотреть на ее одежду. Поверь мне, одежда, белье и украшения женщины расскажут мне немало.

Ребров постелил на стол газету и вывалил на нее содержимое большого пакета, извлеченного из сейфа.

– Постой, дам тебе перчатки. – Он достал из ящика стола коробку, откуда вытянул белые тонкие латексные перчатки.

Женя, не спуская взгляда с вороха одежды, натягивала перчатки.

Какая безвкусица! Желтое длинное платье в мелкий цветочек, отрезное по талии, с рукавом три четверти, и серый строгий жакет. Колготки телесного цвета, кремовые туфли из натуральной кожи с маленьким каблуком. Это и понятно, женщина-то она высокая. Одежда и обувь недорогие, купленные либо на рынке, либо на распродаже в супермаркете. А вот белье: маленький бюстгальтер и трусики, все кружевное, изящное, – дорогое. Кто бы мог подумать?

Украшения – тонкая золотая цепочка со скромным кулоном в форме солнца, длинные, прямо-таки цыганские серьги из явно позолоченного серебра, аляпистый перстенек с янтарем, скромные жемчужные бусы, украшенные разноцветными камнями, и очень странный браслет из каких-то трубочек.

– А это что такое? – спросила она Реброва, крутя в руках браслет. – Из чего он сделан?

– Ты не поверишь – это цветные макароны!

– Что? Ты серьезно? Это что, новый бренд такой?

– Думаю, это детская поделка. Может, ее дочка в детском саду сделала или в школе и подарила маме.

– Надо же!

Ребров ознакомил ее с результатами вскрытия. Жертва незадолго до смерти пила вино.

– Она была здоровая, явно не злоупотребляла алкоголем и не курила. И могла бы прожить еще лет сто! Ну что? Увидела ее, осмотрела ее одежду. Что можешь сказать?

– Ничего. Разве что очевидное: рожала, любила свою дочку или сына. Жила половой жизнью. Напрочь отсутствовал вкус. Одежда – кошмар. Украшения – тоже. Янтарь, жемчуг, какие-то цветные камушки, серьги эти чудовищные… И в то же самое время – дорогое белье.

– Может, подарил кто?

– Может, и так. Или же она таким вот образом проявляла любовь к себе, понимаешь? Один такой лифчик двадцатку стоит, и трусы – тысяч семь. Если у нее были такие деньги, то почему же она не купила себе приличные украшения? Получается, что для нее белье было важнее. Быть может, она скрывала свои доходы? Ох, Валера, разное в голову лезет. Осмотрела ее руки, пальцы – не видно, что физически утруждалась. Мозолей нет, маникюр дорогой, свежий. Кожа на руках гладкая. Волосы… Я не уверена, конечно, но мне показалось, что она натуральная блондинка и что кудри ее тоже естественные. При ней не было сумочки, к примеру?

– Сумочку ей подавай! – хохотнул Ребров. – Да если была бы сумочка да в ней паспорт, мы бы давно уже знали, кто она такая.

Реброву пришло сообщение. Он долго смотрел на экран телефона, потом молча протянул его Жене.

– Смотри фото… Муж разыскивает свою жену, пришел с фотографией. Узнаешь?

Женя вся покрылась мурашками: с экрана на нее смотрела залитая солнцем кудрявая блондинка с веселыми глазами и широкой улыбкой. Сколько же счастья и радости было в этой молодой женщине! Уверенная в себе, считающая себя явно красавицей, она как бы продолжала оставаться еще живой – там, на фото, в том мире, где еще не знают о ее смерти, – и смотрела на Женю спокойным добрым взглядом.

Такая женщина не могла бы никому навредить, подумала Женя, вспоминая озвученные Ребровым возможные мотивы убийства. Скорее всего, оказалась не вовремя там, где ее не должно было быть. Случайный свидетель преступления – вот эта версия больше всего подходила к этой солнечной женщине.

– Да, это она.

– Карамелова Алена Владимировна, – читал Ребров послание от своего помощника. – Ее разыскивает муж, Карамелов Герман Михайлович. Женщине тридцать четыре года, замужем, имеет двоих детей. Работает методистом в детском саду в Крылатском.

– Значит, методист… Теперь понятно, откуда у нее браслет из цветных макарон! Подарок какого-нибудь воспитанника. Ну или, как я и предполагала, своего ребенка.

Теперь, когда Женя знала о жертве хотя бы основное, она и на фотографию ее смотрела уже по-другому, более внимательно.

Судя по тому, что она видела, у этой Алены Карамеловой в жизни было все хорошо. Она явно была любима и счастлива. Муж, дети, полноценная семья. Что же такого с ней произошло, почему она закончила свой жизненный путь на заброшенном пустыре?

– Валера, а что там с камерами? Можно проследить машины на дороге, ведущей на этот пустырь?

– Там и дороги-то нет.

– А кто же обнаружил труп?

– Один мужчина, который тренировал свою овчарку. Место там безлюдное, просторное. Он каждую неделю туда приезжает, чтобы позаниматься с собакой. Говорит, что никогда и никого там не видел. Разве что один раз застал там машину с парочкой… Но они сразу уехали. В двух километрах оттуда проходит шоссе, между шоссе и пустырем лесной массив. Убийца знал, куда отвезти труп так, чтобы не засветиться.

– Значит, он был хорошо знаком с этой местностью. Там есть где-нибудь поблизости жилые дома?

– Нет. Только склады. Много складов. Предполагаю, что и этот пустырь в скором времени превратят в какую-нибудь промышленную зону.

– Что ты сейчас намерен делать? С чего начать? Встретишься с ее мужем?

– Да. Только не проси присутствовать при допросе – ты не сможешь.

– Да понимаю я все… Слушай, Ребров. Раз уж я в Москве, к тому же нам известно имя женщины и где она работает, попробую попасть в этот детский сад, может, узнаю что о ней, а потом тебе расскажу?

– Да кто ж тебя туда пустит? Там наверняка охрана.

– Скажу, что хочу ребенка устроить туда, поговорю с заведующей.

– Может, о ребенке ты и поговоришь, но про Карамелову тебе точно никто ничего не расскажет.

– Ребров, чего это ты на меня так странно смотришь?

– Ну, во-первых, я сейчас поеду к Карамелову, допрошу его. Он бы и сам приехал ко мне, да только у него дочка маленькая затемпературила. А смотрю я на тебя так, потому что думаю, советовать тебе или нет… Чтобы внедриться в садик, коллектив, тебе можно было бы…

– Я поняла. Мне надо туда устроиться работать. И скорее всего, нянечкой, горшки мыть.

– Ну, типа того, – неуверенно проговорил Валерий.

– Но тогда Борис меня точно из дома выгонит.

– Не думаю. Если ты решила больше от него ничего не скрывать и честно скажешь ему, чем собираешься заниматься, то он тебя поймет. Ну или хотя бы примет эту ситуацию. К тому же тебе достаточно будет поработать там пару дней от силы, чтобы собрать информацию о Карамеловой.

– Точно! Всего-то пару дней! – Женя закусила губу, мысленно представляя себя уже на новом рабочем месте. И снова ее охватил азарт, желание действовать! – Пожалуй, я прямо сейчас и отправлюсь туда. Пришли мне номер детского сада и адрес, хорошо?

– Постой! Ты видела себя в зеркало?

– А что со мной не так? Вроде выгляжу скромно, в джинсах, свитере и куртке, практически не накрашена. О чем ты?

– Брильянты сними, – посоветовал ей Ребров. – Там женский коллектив, тебя быстро раскусят. Женщина, у которой в ушах целое состояние, не станет работать нянечкой в детском саду, понятно? И вообще, поспокойнее. Не факт, что там не хватает нянь. Так что будь готова и к такому повороту, поняла?

– Ладно, Ребров, серьги и кольцо я сниму. И не пугай меня! Все равно устроюсь туда, хоть кем.

– Да, тебе, моя дорогая, главное – поваром туда не устроиться, вот будет анекдот! – И Валера расхохотался.