Балаганы Белокамня

– Ну кто бы сомневался! – усмехнулся Коврига.

– Настоящая русалка? – удивилась Нира.

– Ага! – кивнул де Грей, не обративший на очередную подначку половинчика ровным счётом никакого внимания. – И знаете что? Я вас туда всех приглашаю, если нам повезёт разжиться деньгами!

– Отлично! Хорошо! Ловлю тебя на слове! – тут же послышалось со всех сторон.

И только эттину пришлось поумерить свою радость, поскольку Эванс сразу же предупредил.

– Кроме тебя, Малыш! Ты уж извини, но в дверь здания ты попросту не пройдёшь!

Естественно, что великану это не понравилось, в то время как Коврига, со злостью глянув на робевшую Офелию, которой хотел насолить, повернулся к ненавистному де Грею.

– Эй, Змей! Что ты там говорил о борделях? Расскажи-ка мне о них поподробнее!

Арнолиус неслышно ступал за своими провожатыми, чему он научился ещё будучи шахтёром. В подземельях часто осторожность была превыше всего, поскольку кроме руды и горных пород кирки и молоты проходчиков раскалывали черепа кобольдам, троглодитам, тёмным эльфам и прочим недружелюбным обитателям пещер. Кроме того, он также отточил навык скрытных перемещений будучи солдатом, грабителем и пиратом, поскольку эти профессии часто требовали умения пробираться незамеченным в охраняемые места или через посты стражи. Глядя на развёрнутые шатры торговцев, палатки стражи и то, как организован лагерь, гном всё больше и больше кривился, понимая, что охрану поручили настоящему дилетанту. Как глава разбойничьей шайки, Арнолиус уже увидел с пяток направлений, с которых атака была бы наиболее успешной в плане быстрого умерщвления как можно большего количества охранников, а также наметил два маршрута, по которым можно было скрытно пробраться к большим шатрам из глубин оазиса или из пустыни. Оставалось надеяться только на то, что Салим был вовсе не так туп, и эти огрехи были прикрыты ловушками или держались под наблюдением со стороны. Хотя как можно так бездарно оставить шатры незащищёнными со стороны воды? Ну, скажите на милость, а если вероятные разбойники имеют логово где-нибудь в прибрежных зарослях или там завёлся какой-нибудь хищник с прошлого посещения оазиса? Вылезет из воды какая-нибудь страховидла о шести головах, типа гидры, и поминай потом как звали – сожрёт всё начальство первым же делом! Кроме того, часть палаток стояла так кучно, что пара зажигательных стрел с того вот бархана легко могла устроить грандиозный пожар, уничтожив большую часть спящих охранников.

– Сказать, что ли, об этом Салиму или хрен-то с ним? – почесал затылок гном, после чего снова закашлялся.

Ему жутко хотелось закурить, но он не решался этого делать, пока не придёт к начальнику каравана, чей шатёр неумолимо приближался к маленькой процессии. Помимо самого шатра приближалась также и ужасная какофония из душе- и ушераздирающих звуков, доносившихся из-под полога временного жилища главы кочевников. Ощущение было таким, словно там развлекалась целая толпа звуковых маньяков, обожавших пытать различные музыкальные инструменты. Делали это садисты с явным удовольствием, словно получали от этого не только эстетическое удовольствие, но и приличных размеров заработную плату.

– Там что, кого-то пытают?! – тронул Салима за локоть гном, указав вперёд.

– Нет, это наш глава каравана обучается игре на лютне, – пояснил начальник охраны, делая знак гостю остановиться перед шатром.

– Какой кошмар! – ужаснулся мысленно гном, не желая портить отношений с караванщиками своими высказываниями раньше времени. – Похоже этому Ильшазу не медведь на уши наступил, а весь город там хорошенько потоптался как следует! В том числе и на его пальцах, которыми так терзают бедный инструмент! Если бы этот страх услышал наш Змей-Эванс, его бы паралич разбил прямо на месте! Ну, право слово, нельзя же так изощрённо мучать лютню, словно ты специально обучался этому несколько лет!

Вооружённые ятаганами стражники по краям от входа явно страдали. Они бы с радостью заткнули уши, чтобы не слышать этой какафонии (от сочетания слов «кака» и «фония», но никак не в виде обычного написания этого слова через букву «о»), но долг запрещал им сделать это, а посему бедные мужи страдали душевно и физически, подвергаясь непрерывному музыкальному насилию над собой. Однако изобретательному Ильшазу этого показалось мало, и вдобавок к звукам пытаемой лютни стражей мучал также и одуряющий запах жареного мяса, доносившийся из его шатра, отчего охранники подыгрывали своему патрону путём урчания голодных животов. Этакая ария желудочно-кишечного расстройства под визги издыхающих струнных. Вообще, у Арнолиуса быстро сложилось впечатление, что должность привратников при хозяине среди кочевников в данном караване весьма непопулярна, судя по затравленным взглядам этих двух бедолаг, которые явно желали поскорее оставить свой пост и смыться в неизвестном направлении.

– Подождите меня тут! – остановил гнома и своего спутника Салим жестами, проходя к бедным охранникам.

Те сразу оживились при виде своего начальника и двух гостей, решив, что если уж их и не сменят с поста, так хотя бы проведут визитёров вовнутрь и бедная лютня с ушами привратников наконец-то получат хоть пару минут покоя. Так и случилось, поскольку когда Салим заглянул под полог, какофония смолкла, и раздался радостный клич:

– А-а, мой верный друг и помощник! Проходи-проходи, дорогой! Как тебе моя музыка?! Каллиопа говорит, что я делаю успехи!

– Естественно, господин! – тут же поспешил соврать глава охраны. – У вас получается всё лучше с каждым вечером!

– Ничего себе! – подумал гном. – Если это называется «лучше», то, что же было, скажем, неделю назад?! Да подобными композициями можно пленных пытать! Быстрее колоться будут, нежели от гвоздей под ногти!

А сам враль, тем временем, продолжал и дальше бессовестно вешать лапшу на уши своему начальнику.

– Такими темпами, скоро вы сможете давать нам свои концерты во времена стоянок или даже поддерживать дух погонщиков и охраны во время долгих переходов!

От этих слов стоявшие по краям шатра привратники выпучили свои глаза, начиная мелко вибрировать, то ли от страха ожидания подобных пыток в ближайшие дни, то ли от праведного гнева из-за придури своего начальства, из-за желания которого выслужиться перед Ильшазом будут в дальнейшем страдать ни в чём не повинные подчинённые. Охранникам было тяжело скрыть своё беспокойство, но они правда старались, поскольку не желали терять лица перед пришлым гномом.

Потом зад Салима исчез за занавесью, и голоса начальства несколько приутихли, к тому же они явно перешли на другой язык, поскольку долетающие слова визитёру были неизвестны. Дождавшись, когда о нём доложат, гном кивнул и шагнул вперёд, когда его поманил к себе выглянувший наружу Салим. Своего спутника он жестом отпустил прочь, а самого Арнолиуса при входе обыскали радующиеся внезапной тишине привратники. Не найдя у гнома ничего из оружия, они пропустили главу балагана вовнутрь, даже и не догадываясь о том, что осмотренной ими курительной трубкой из кости неведомого им животного (рыба-твердолобик, дурни!), Арни в своё время порешил двоих врагов, проткнув им горло заточенным до бритвенной остроты мундштуком. Сейчас режущие кромки были прикрыты небольшой накладкой, чтобы не пострадали губы самого гнома, что и послужило причиной не обнаружения. Безалаберные охранники не стали внимательно изучать сей предмет, для себя ошибочно занеся его в разряд безвредных.

Внутри шатра приятно пахло не только благовониями, но и жареным мясом, кое обнаружилось на большом блюде на низеньком столике. Вокруг запечённого барашка и жареной рыбы было расставлено несколько ваз с разнообразными фруктами, мисочки с соусами, большая тарелка с хлебом и пирогами, нарезанный сыр, а также несколько кубков и пока ещё запечатанных кувшинов. Одна посудина уже была прикончена, и теперь лежала сиротливо на полу в стороне, как и пара начисто обглоданных костей в небольшом тазу. Окинув беглым взором всё это великолепие, Арнолиус сделал над собой героическое усилие, дабы не сглатывать слюну и не начинать урчать пустым желудком, чтобы не позориться перед хозяином. Сделать это было крайне тяжело, но гном с этим справился.

У одной из полотняных стен обнаружилась большая кровать с балдахином и лежавшим на ней размотанным тюрбаном, чуть поодаль стояло несколько тазов и переносная изящная ванна, в то время как другой угол был перекрыт декоративными ширмами, за которыми угадывалось присутствие человека, поскольку там медленно сновала молчаливая тень небольших размеров.

– Скорее всего, наложница хозяина каравана, которая и учила его этим извращениям с лютней, – решил гном. – Как там он её называл? Каллиопа? Да, верно! Ну, или телохранитель.

Однако в данный момент тень приблизилась к ширме, и, судя по её очертаниям, сразу же стало ясно, что фигура эта явно женская.

– Значит, наложница, – кивнул сам себе гном. – Хотя, помнится, знавал я пару смазливых баб, которые на поверку оказывались не только любовницами, но и телохранителями.

– Приветствую дорогого гостя! – улыбнулся хозяин каравана, отрывая визитёра от созерцаний и дум. – Что привело вас к пологу моего временного жилища?

Сам Ильшаз оказался молодым и довольно симпатичным чернявым парнем лет двадцати пяти, с небольшой аккуратной бородкой и усами, облачённым в обычную походную белую галабею. Кучерявые волосы были непокрыты, что для кочевника было довольно странным явлением, пусть он и находился сейчас на привале в шатре. Телосложением юноша оказался вполне атлетичного, что для глав караванов было большой редкостью. Обычно их возглавляли либо высушенные до состояния живой мумии старикашки, либо настолько полные господа, что тащить их на себе мог только самый могучий верблюд. Всё это Арнолиус знал не понаслышке, поскольку сам несколько лет работал охранником при караван-сарае и сопровождал торговцев в их походах, но больше он познал их с другой стороны, когда разбойничал с бандой сорвиголов на море и торговых маршрутах.

Закончив беглое изучение, хозяин и гость практически одновременно озадачились, поскольку показались друг другу смутно знакомыми. Ильшаз начал тереть свой подбородок рукой, и этот жест помог кое-что прояснить, поэтому Арнолиуса тотчас осенило, где же он мог видеть этого парня. А точнее, кого он ему напоминал.

– Мы с вами нигде не встречались? – спросил глава торговцев, обращаясь к гному. – Вы кажетесь мне смутно знакомым.

– Не припоминаю, чтобы мы имели честь встречаться раньше, – помотал Арнолиус головой, после чего представился чужим именем реально существующего в далёких Северных краях сородича. – Меня зовут Торином, но в миру я больше известен как Оценщик. Моя специальность – ювелир, и моё дело сейчас перешло к сыновьям в Иште. Если вы представитесь, тогда, быть может, я и вспомню, имела ли моя кампания раньше с вами дела.

– Ильшаз аль Мэрхами, к вашим услугам, – слегка поклонился сбитый с толку глава каравана.

– Точно! – тут же вспомнил Арнолиус, ведя мысленный монолог. – Так вот ты кто такой! Помнится, я тридцать лет тому назад разграбил караван твоего деда, а с десяток лет назад – отца. Помню, ты тогда был ещё совсем сопливым юнцом, желавшим сражаться с нападающими наравне с охраной, да куда уж вам было супротив моей банды! Тогда, помнится, я и пощадил тебя, и всё лишь для того, чтобы теперь иметь возможность встретиться снова! А парень молодец – несмотря на два сокрушительных удара по его семье, он всё же смог остаться на плаву и продолжить торговлю от лица своей семьи, несмотря на то, что так рано лишился отца и наставника. Неужели ты смог удержать в памяти за эти годы моё лицо? Хотя, чего тут удивляться – я же порешил его папашку прямо на его глазах! Убийцу своих родных забыть тяжело. Нужно держать с ним ухо востро, и не проговориться! Если он поймёт, кто я таков на самом деле – мигом скрутят и зарежут! А ещё мне нужно выудить из него немного еды для моих ребят!

– Мне показалось, – тут же продолжил свою речь Ильшаз. – Или Салим вёл речь о бродячем балагане? А вы уверяете, что ювелир!

– Я был им, – просто кивнул гном. – Но мне это дело опостылело, да и сыновья засиделись дома без работы – как-никак им уже под двести лет, а ничего именитого ещё не совершили. Посему я передал им свою лавку и штреки в наследство, а сам решил на старости лет попутешествовать по миру, да заодно вложить часть средств во что-то ещё. Мне всегда нравилось наблюдать за представлениями уличных артистов – поэзия, импровизация, нарядные и пёстрые костюмы, весёлые танцы, изысканная музыка, ловкие трюки, стихи, аплодисменты… Поэтому я и возглавил труппу артистов, коих сейчас и веду в Белокамень на заработки. Совмещаю приятное с полезным – путешествия с работой, прямо, как и вы.

– Прямо, как и я! – кивнул Ильшаз, который, наконец, перестал подозрительно рассматривать гостя, перемещаясь за столик.

– А что на счёт вашей фамилии, – продолжил увещевать хозяина гном. – То я не припоминаю, чтобы мой дом когда-то работал с вашим, особенно в последнее время. Я, знаете ли, всех записей моих бухгалтерских книг в голове удержать не в состоянии – годы уже не те.

– Салим мне сообщил, что вы хотите переговорить со мной, – вопросительно приподнялись брови на красивом лице Ильшаза. – Проходите за стол, и отведайте барашка, и заодно расскажите о причине вашего визита.

Отказываться от подобного было глупостью, хотя не стоило и забывать о том, что сейчас гном находится в самом логове своего злейшего врага, пока ещё не ведавшего, кого он одарил своим гостеприимством. Следовало быть настороже и готовым в любой момент дать дёру или обезвредить Мэрхами, если тот вдруг вспомнит Арнолиуса и попробует подать сигнал своей страже. Поблагодарив за приглашение, гном присел за стол, опускаясь на подушки, дожидаясь того момента, когда глава каравана съест первый кусок.

– Кушайте, не стесняйтесь! – кивнул учтивому убийце своего отца Ильшаз. – Я уже отужинал, поэтому, с вашего позволения, ограничусь лишь одним вином.

Молодой человек распечатал новый кувшин и налил себе напитка, после чего протянул второй кубок гостю.

– Благодарю! – принял угощение тот, отрезая от баранины кусок приличных размеров.

Дожидаясь, когда гном насытится и промочит горло, Ильшаз взял с небольшой кушетки брошенную туда ранее лютню, отчего всем присутствующим сразу поплохело. Тень девушки за ширмой вздрогнула, Салим сглотнул, а Арнолиус даже не отказал себе в удовольствии немного поморщиться. Если этот тип снова начнёт рвать струны и души, выворачивая само понятие слова «музыка» наизнанку, то гном рискует попросту исторгнуть весь свой ужин обратно. Хитрый глава охраны тотчас нашёл возможность улизнуть наружу под предлогом необходимости проверить посты и распорядиться на счёт завтрака для бойцов, в то время как бедному Арнолиусу и Каллиопе с привратниками придётся слушать этот хаос.

– Ещё раз благодарю за угощение, добрый хозяин! – поспешил заговорить гном, дабы Ильшаз не вздумал начинать играть. – Но я бы хотел вам кое о чём поведать, а также обратиться с одной небольшой просьбой.

Вздохнув, молодой человек отложил инструмент в сторону и уселся на кушетку, наливая себе ещё вина и делая знак гостю, что слушает его.

– Мы пришли с Востока, – начал говорить Арнолиус, и Мэрхами кивнул – об этом ему уже успели доложить. – Примерно в двух часах пути отсюда на нас напали. Банда была большой, и состояла сплошь из орков. Нам удалось отбиться, в основном благодаря тому, что в труппе путешествует силач-эттин и пещерный медведь.

Ильшаз заинтересованно уставился на гнома, ожидая продолжения рассказа.

– Если вы завтра отправляетесь в том направлении, – снова заговорил гном. – То будьте осторожны. Часть банды отступила прочь, когда поняла, что с нами им не справится.

– Благодарю вас за предупреждение, – кивнул молодой человек. – Но мы и не собирались идти по тракту. Завтрашним утром караван отправится прямиком через пустыню на Север, так что ваши опасения беспочвенны. Кстати, конечной точкой нашего маршрута являются Полуночные отроги, а Ишта, насколько я помню, находится поблизости. Не желаете отправить письмо родным?

– А можно? – тут же осторожно осведомился Арнолиус. – Это было бы здорово!

– Чёрт! – тут же подумал гном. – Теперь ещё и письмо писать для семейства бедных ювелиров. Ладно, хотя бы Торину привет передам, а то уже давненько с ним не виделся!

– Конечно, уважаемый Торин Оценщик, – улыбнулся Ильшаз. – Мы, торговцы, должны друг друга поддерживать. Если не мы, тогда кто? Вокруг нас столько грабителей, а на всех постах и в портах нас душат обысками или налогами государство. Пишите письмо и передавайте его моим людям для меня или Салима.

– Благодарю! – снова кивнул Арнолиус. – Но у меня ещё осталось невысказанной одна маленькая просьба.

– Да?

– Во время налёта орков на мой балаган остатки нашей еды оказались испорчены, и теперь мои артисты голодают. Могли бы мы попросить вас поделиться с нами продуктами? Естественно, что мы заплатим за всю еду и вино, которые вы сможете нам выделить.

– Без проблем! – кивнул Ильшаз. – Я пришлю к вашему лагерю телегу, там вы сами и выберете, что вам пригодится. В знак уважения за предупреждение об орках, я даже вам наценки делать не буду. Продам по себестоимости. Идёт?

– Договорились! – обрадовался гном, вставая с подушек. – А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел порадовать своих людей приятной новостью и начать писать письмо домой. Приятной вам ночи, Ильшаз аль Мэрхами!

– И вам! – кивнул в ответ молодой человек, снова беря в руки измученную лютню, при виде которой Арнолиус ускорился, желая поскорее покинуть шатёр.

Когда он выбрался из него наружу, то внутри снова начали насиловать бедный инструмент, отчего два охранника проводили спешившего прочь гнома взорами грустных пекинесов, сожалея о том, что гость так скоро покинул их начальника, и втайне завидуя незнакомцу, который мог позволить себе зажать уши. Сам же глава балагана радовался тому, что он снова оказался под открытым ночным небом, оставив позади одного из своих врагов. Конечно, ему было жаль молодого Ильшаза, чьих предков он когда-то порешил, разбойничая на большой дороге, но что поделать? Такова жизнь. Своим бандитским прошлым Арнолиус был не то, чтобы не доволен или рад ему, но воспринимал его как должное. Да, быть грабителем довольно интересно, пока тебя не застрелят или не зарежут враги или свои же подельники. Но это был также и тяжкий труд – жди сутками напролёт подходящей возможности, зачастую голодай, скрывайся от стражи или охотников за головами, убивай безоружных свидетелей, чтобы те не могли донести на тебя куда следует, либо постоянно переезжай с места на место.

К костру Арнолиус вернулся через полчаса от ухода, с удовлетворением обнаружив, что никто за время его отсутствия не передрался, и все вроде как живы-здоровы. Девушки сейчас занимались тем, что с фырканьем плескались за фургонами, устроив себе небольшой душ. Пока одна из сестёр мылась, остальные ей помогали и следили за тем, чтобы вечно озабоченный Эванс не подсматривал за ними. Сам де Грей лишь жалобно и завистливо вздыхал, глядя за телеги, за которыми слышался плеск воды и девичий смех. Повеса был до жути похож на голодного пса, перед которым грызли кости сытые люди, не упуская случая помахать объедками перед мордой бедного животного.

– Ох уж этот Эванс! – усмехнулся в бороду Арнолиус. – Он не исправим! Даже если по его душу придут убийцы, он первым делом осведомится, что у них в штанах, а уж потом будет принимать какие-либо решения.

Половинчиков видно не было, зато явственно слышалось, как те приглушёнными голосами ругаются внутри своей повозки. Эттин сейчас занимался тем, что шагал от озера с очередными бочками воды, вероятно для того, чтобы принести её с запасом для тех, кто захочет мыться после сестёр или простирать свои вещи. Судя по вывешенным на верёвке платьям и порткам, Стряпуха уже этим занималась.

– Что там с едой? – рыкнул нетерпеливый Роберт у гнома, с топотом остановившись возле него, и аккуратно опуская на землю бочки с водой.

– Будет! – кивнул ему Арнолиус. – Эй, парни! Офелия!

Назин и Атос посмотрели в сторону начальника, а в фургоне половинчиков прекратилась ругань и возня, после чего оттуда показалась кучерявая голова Стряпухи.

– Скоро к нам должна подъехать телега с продуктами, – пояснил всем гном. – Помогите Офелии с переноской продуктов, а потом расплатитесь с торговцами. С ними самими постарайтесь не трепаться – эти ребята всё ещё подозревают нас в том, что мы можем быть налётчиками. Если что – имени моего не называть, я представился на всякий случай чужим. Зовите боссом или начальником. Всё. Я к себе в шатёр… то есть тьфу! В фургон! Буду писать письмо.

В этот момент девушки закончили плескать за повозками, выходя к костру и блестя свежевымытыми волосами, с интересом слушая, что говорит Арнолиус.

– Ну, а вы тут чем занимались без меня? – спросил тот, оглядывая подчинённых.

– Слушали лекцию о борделях Белокамня! – усмехнулась Нира, подмигивая Эвансу, отчего менестрель расцвёл, подобно майской розе – неужели сегодня ему перепадёт немного любви от этой красавицы?