Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

Проводив Олега до стойки регистрации, Дмитрий вышел на площадь аэровокзала и понял, что хочет пить. В одной из палаток торговали теплым пивом, но обыкновенной, газированной воды он нигде не нашел. «Похоже, капитан дело задумал», улыбнулся он своим мыслям и направился к машине. Подойдя к стоянке, обнаружил своего «Жигуленка» запертым сверкающей серой «Волгой». Водителя «Волжанки» в салоне не было.

– Вот сука, места что ли мало?! Как теперь выезжать? – Перед тем, как отыскать наглеца, он бросил взгляд на номера машины. Увидев три шестерки, почувствовал неприятный холодок на спине и никуда не пошел. Он знал владельца. На серой «Волге» разъезжал известный в округе бандит по кличке Турок.

– Я тебя загородил? Прости, дорогой.

Дима резко обернулся. Сзади стоял владелец «Волги» и два его ближайших подельника. Турок сладко улыбался, сощурив темные, косившие глазки:

– Не волнуйся, дорогой «Дымочка». – Так он выговаривал имя Вихрова: – Я сейчас уеду, только перекинусь с тобой парочкой слов… Давай отойдем в тенек, под пальмочку. А то здесь слишком жарко.

Дмитрию вовсе не хотелось беседовать с этим субъектом, но выхода у него не было.

Голенев долетел до Риги без всяких приключений. Город ему приглянулся. Чистый, с незнакомой Олегу готикой в старой части, и с очень вежливыми, неторопливыми людьми.

В Латвии имелось и море. Не такое синее, как в Лазоревске, но тоже притягивающее взгляд и манящее в дальние страны. На удивление вновь испеченного бизнесмена, здесь взяток давать не пришлось. Заместитель директора завода-изготовителя товарищ Ян Балдиес быстро понял, что перед ним солидный клиент, и сделка свершилась тут же в кабинете. В Прибалтику новый стиль деловых переговоров проник раньше, чем на остальную территорию страны Советов, и после подписания документа секретарша внесла в кабинет поднос с чашечками кофе и шоколадом.

Единственной проблемой, возникшей между продавцом и покупателем, стала доставка. Ответственность за провоз питейных автоматов по Латвии Ян Балдиес брал на себя, но отвечать за дальнейшее путешествие продукции по необъятным просторам России не собирался. Олегу пришлось нанять парней из числа работников вневедомственной охраны завода. Поручив им сопровождение груза, он вернулся в отель. На формальности, связанные с отправкой, ушло два дня. За это время Олег осмотрел город, съездил на экскурсию в Юрмалу, покатался на яхте. Наутро третьего дня с делами было покончено, и он отправился в аэропорт.

В самолете Голенев выпил немного виски и расслабился. Подготовительный этап безумной затеи близился к концу. Теперь предстояло реализовать замысел. В успехе Олег не сомневался. Он готов был работать по двадцать часов в сутки. Также был уверен, что в курортной зоне Лазоревска, куда наезжает около миллиона туристов, каждый выпьет по стакану его газированной воды. Требовалось разумно организовать сам процесс.

Разглядывая кучевые облака под крылом самолета, бывший афганец неожиданно понял, что в квартирке однополчанина сменил не только старую гимнастерку на фирменную одежду из дорогого магазина, а также фамилию в паспорте, но и повернул свою жизнь на девяносто градусов. Что теперь ждет его впереди?

Дима был прав, когда говорил, что Голенев никогда не был жаден до денег. Десять миллионов он мечтал заработать вовсе не для себя. Эта история имела глубокие корни. Родившись в маленьком провинциальном городке Глухове, Олег рано потерял родителей. В приюте, куда он попал восьмилетним мальчиком, слишком сладким житье не назовешь. Но ребенок был относительно сыт и имел возможность учиться. Он и учился лучше других. Когда пришла бумага, что одного из сирот готово принять Суворовское училище, он даже не мечтал оказаться счастливчиком. Но педагоги выбрали Голенева. И директорша Руфина Абрамовна Меджрицкая их поддержала.

В приюте у него остался друг Тихон Постников. Тиша тоже учился на одни пятерки и мог стать юным суворовцем. Но жребий судьбы достался Олегу, и достался справедливо. Тиша Постников, при несомненных способностях к наукам, нрав имел мягкий, Спорт его не увлекал, педагоги даже плавать его научить не смогли. В стычках среди мальчишек Голеневу нередко приходилось защищать друга, и профессия воина подходила ему куда больше. После отъезда Олега они постоянно переписывались. Через год Тихона усыновила местная библиотекарша Галина Николаевна Буракова, и он обрел семью. С тех пор Олег приезжал в Глухов на каникулы и жил у приемной матери Постникова. Галина Николаевна и к Олегу относилась, как к сыну. Дружба двух юношей с годами только крепла. Олег стал офицером спецназа. Его послали в составе группы инструкторов во Вьетнам. Друзья несколько лет не виделись, но переписывались регулярно. Из писем Голенев знал, что Тиша закончил институт, а на первом курсе успел жениться и завести ребенка. Потом Олега перебросили в Афганистан. После первого ранения ему дали отпуск. Стеснять молодую семью он не хотел, и ехать в Глухов не собирался. Но Постников, услышав об отпуске друга, всерьез обиделся. Голеневу ничего не оставалось, как лететь в Глухов. Конечно, прямого рейса в маленький городок не проложили, и летать приходилось через Москву.

В стране начиналась перестройка. Тихон уже работал в промышленном отделе райкома партии и грезил переменами. Он готовил план, как превратить их провинциальный городок в Рай для его жителей. Молодая жена Тихона, Татьяна, так же фанатично верила в перемены. Уложив сына Юлика спать, она присоединялась к мужской дискуссии. Они втроем ночи напролет спорили до хрипоты. Тихон уверял – чтобы оживить городок, надо создать условия для молодежи. Он предлагал построить в Глухове цементный завод, а когда завод выдаст продукцию, начать строительство стадиона. Молодежь получит работу и вместо пьянства и бандитизма займется спортом.

Незаметно для себя идеями друга заразился и Голенев. Олег никогда не проводил время столь интересно. Они обсуждали перемены в стране, штудировали статьи журнала «Огонек» легендарного редактора Коротича. Узнавали массу нового в истории, что раньше от них скрывали цензоры. Олег начинал понимать, что и цели, за которые он воюет, не столь благие и справедливые. Капитан-десантник с каждым днем все больше становился рьяным поборником демократии. Отпуск пролетел, как один миг. Друзья договорились, что Голенев после завершения боевых действий вернется в Глухов.

Он провоевал еще полгода, когда пришел приказ о выводе «ограниченного контингента» из Афганистана. Основную часть войск вывели, а его подразделение осталось охранять ракетную базу. Нападения «духов» участились. Сначала контузило Диму, а через три месяца ранило второй раз Олега. Незадолго до ранения пришло письмо от Постникова. В Глухове затеяли демократический эксперимент, и Тихона выбрали мэром города. Теперь он надеялся, что осуществит все свои мечты. В конце письма он снова звал Олега приехать в Глухов и работать вместе. В родном городке, как и по всей стране, с ростом демократии начинал поднимать голову криминал, и молодому мэру требовалась помощь надежного друга.

В ростовском госпитале Голеневу сделали три операции. После второй ему стало немного легче, и он смог вставать. Как-то ночью он уговорил медсестру Варю разрешить ему воспользоваться телефоном. Девушка афганцу не отказала. Олег позвонил Постникову домой и, хотя время было позднее, его не застал. К телефону подошла Татьяна. Она очень переживала за мужа. Тот уже имел утвержденный проект цементного завода, но денег на стройку в области не нашли. По словам Татьяны, Тихон успел добраться до самого Кремля, но и там, кроме моральной поддержки, ничего не получил. Заканчивая разговор, Таня призналась: «Он похудел и стал очень нервным». Голенев поинтересовался необходимой суммой. Тогда он и услышал, что требуется десять миллионов долларов. «Передай Тихону, если выживу, деньги ему достану», – пообещал Олег.

– Самолет идет на посадку. Просьба всем пассажирам занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. – Голос стюардессы прервал размышления путешественника. Голенев пристегнулся и посмотрел в окно. Самолет завалил крыло над заснеженной вершиной горы. Они пересекали Большой Кавказский хребет. До посадки оставалось пятнадцать минут.

В аэропорту его никто не встречал, хотя Олег дал телеграмму Вихрову с номером рейса и самолет прилетел по расписанию. Прогулявшись по площади перед зданием аэровокзала, он решил подождать. Уселся в маленьком открытом кафе, закурил и, потягивая бутылку пива, разглядывал пассажиров.

– К вам можно? – У нее были серые печальные глаза и пепельные волосы.

– Можно, если улыбнетесь.

– Зачем?

– Меня друг, кажется, забыл встретить, и вы с таким кислым лицом. Это уже слишком.

Она улыбнулась, заказала стакан сока и снова надулась. Ее маленькие розовые ушки трогательно украшали две жемчужины, а чуть вздернутый носик и пухлые обиженные губы напоминали капризного ребенка, у которого отняли игрушку.

– Все так плохо?

Она посмотрела на него с удивлением:

– Что все?

– Жизнь.

– Шутите?

– Я не умею шутить.

– Папа говорил, что людей без чувства юмора надо опасаться. Вы убийца?

– По профессии – да.

– А говорите, что не умеете шутить. Вы врун.

– Я не врун и не шучу. Каждый солдат убийца. А я солдат… Правда, бывший.

Она задумалась, мило сморщив носик:

– Много вы убили?

– Не всегда удается посчитать. Тех, кого удалось, двадцать шесть.

В ее глазах промелькнул ужас, смешанный с любопытством:

– И вам это нравится?

– Убивать? Это моя работа. Или ты, или тебя.

– Но вас же никто не убил…

– Пытались. Один раз почти получилось.

– Все-таки вы шутите.

– Нисколько.

– Докажите.

Олег расстегнул рубашку и оголил грудь. Она увидела два свежих шрама и вздрогнула. Голенев быстро грудь закрыл:

– Теперь верите?

– Это пули?

– Нет, это ракета, а потом хирурги. От пуль тоже есть, но не заставляйте меня раздеваться в кафе.

– Я вам и так верю.

– Тогда скажите, как вас зовут?

– Ира.

– А меня Олег. Олег Коленев. – Он посмотрел на часы. Они сидели уже сорок минут, а Дима так не появился.

– Сволочь. – Ира сказала это почти про себя, но он услышал.

– Это вы мне?

– Нет, что вы! Это я так. А вы здесь отдыхаете?

– Совсем наоборот. Хочу начать работать.

– А я не знаю, что мне теперь делать. – Она заплакала.

Голенев поморщился:

– Может быть, вы еще и храпите?

– Что?

– Не переношу вареного лука, женских слез и мужского храпа.

– Я не храплю. – Она достала платок, вытерла слезы. – Я не знаю, что мне делать. Я вылетела первым рейсом, а он должен был прилететь этим. Не прилетел.

– Он – это кто?

– Мой женишок. Митенька. Вот гад.

– У вас нет денег, и вы не знаете, как теперь быть?

– У меня полно денег, а как быть, пока не знаю. Лететь обратно – самолет только завтра. Оставаться и искать жилье тошно. Терпеть не могу проблем. Здесь полно кавказцев. Начнут приставать. Одним словом – мрак.

– Могу сопровождать вас до гостиницы и помочь с устройством. На большее времени не имею.

– Я вам буду благодарна.

Олег договорился с частником, довез Иру до ближайшего пансионата «Дружба» на берегу моря, подождал, пока она заполнит бумаги, отнес чемодан в номер и откланялся.

– Спасибо. Черт с ним, с Митькой, раз он такой гад ползучий. Я и сама отдохну не хуже.

Голенев понимал, что Ира пытается скрыть обиду на жениха, но у самой на душе кошки скребутся. Он вернулся в машину и попросил везти его в Лазоревск.

– Завидую тебе, парень. Хороший девочка, персик девочка. – Причмокнул водитель.

– Невеста… – Усмехнулся Олег.

Кавказец решил, что пассажир собирается жениться, и больше Иру не обсуждал. Через пятнадцать минут они въехали в Лазоревск.

– Теперь куда, дорогой?

– На Арнаутскую, шеф, где кафе «Встреча».

Кавказец резко затормозил:

– Слушай, парень, ты не знаешь?

– Что не знаешь?

– Кафе же сгорел. Хозяина убили, его молодой жена убили. Кошмар!

– Погоди, кого убили?

– Ты что, глухой, парень? Хозяин кафе убили Димом звать. Жена его убили, Оксаном звать. Говорят, он через месяц родить собирался…

– Кто убил?

– Моя откуда знает? Люди на Турка думают. Есть здесь такой бандит. Слух был, Дима новое дело открыть собралась. Моя думает, Дима Турка обошел. Турка очень злая. Без него большой дело нельзя начинать… Моя брат шашлык делает, Турка дань платит. Моя друг жена парикмахерский открыла, Турка дань платит…

– Понял. Поехали.

Кавказец покачал головой и тронул машину. Через пять минут он подкатил к месту, что раньше назвалось кафе «Встреча».

Отпустив частника, Голенев обошел пожарище кругом. Сгорело не только кафе, но и весь дом. Во дворе он обнаружил обуглившийся «жигуленок» Димы.

Отделение милиции находилось рядом, на перекрестке Арнаутской и Плеханова. Начальник милиции, полковник Чуприянов, оказался в отпуске. Голенев хотел найти участкового Миткова, но и его в отделении не застал. Страж порядка уже ушел домой. Олег знал адрес милиционера. Они с Димой навещали его на тему паспорта Голенева. Митков жил через два дома от отделения.

Дверь открыла полная женщина, одетая в спортивные шаровары и розовый бюстгальтер. При виде постороннего мужчины признаков смущения интимностью своего туалета она не выказала. Выяснив, что посетитель желает видеть супруга, распахнула дверь и, крикнув «Гриша, к тебе», удалилась в комнаты.

Хозяина Олег обнаружил на кухне. Митков сидел в семейных трусах и сандалиях на босу ногу и пил пиво. Грудь стража порядка, покрытая густыми рыжеватыми волосами, слега нависала над животом и лоснилась от легкой испарины.

– Пришел? Так и знал, что придешь. Помянуть надо…

– Настанет время, помянем. Когда это случилось?

– Вчера ночью. Спать совсем не пришлось. То пожарные, то эксперты. А я что? – Лицо Миткова стало жалобным. Но Голенева он не разжалобил:

– Расскажи все по порядку.

– Чего рассказывать? Сплю, врывается Тополев Васька. Старшина как раз дежурил. Ему кто-то сказал о пожаре. Вызвали наряд. Дом уже до крыши полыхал. Когда потушили, нашли. Оба обгорели, как головешки. Я Диму по кольцу опознал. Оксана кольца пару месяцев уже не носила, опухали руки. А он никогда не снимал. Эксперты отработали, а что они могут? Следы все сгорели. Может, замкнуло, а может, еще чего…

– Что значит замкнуло? – Рассвирепел Олег: – Машину Димы тоже замкнуло?! Она за десять метров от дома стояла!

– Может, искра. Пожар большой был.

Олег схватил Миткова за руку, заломил ее за спину, прижал лицом к столу:

– Сука, если ты не выложишь – кто, убью.

– Маня… – Позвал милиционер супругу, но Голенев нанес ему страшный удар в живот. На губах участкового выступила пена, а глаза стали круглыми, как у рыбы.

– Сказал, убью. – Прошипел Олег: – Говори – кто?

– Турок… – Просипел Митков и отключился. Голенев тихо прошел по коридору. Из комнаты, куда удалилась хозяйка, доносился звук телевизора. Голенев понял, что передают очередной сеанс Кашпировского. «У лысого Павла Ивановича Приходько из Днепропетровска через два сеанса начали расти волосы. У Петра Николае…» Голенев не стал слушать, что выросло у Петра Николаевича. Он вышел из квартиры и тихонечко прикрыл за собой дверь.

Ресторан «Ласточка» находился в парке Володарского, на самом берегу моря. Вечерами там играл скрипач Моня Корзон и к пиву подавали раков. Фирменным блюдом ресторана считались тушенные в сметане перепелки. Этих птиц выращивали на ферме под Адлером. За месяц, что Голенев прожил в городе, он все злачные места изучил. В «Ласточке» собирались кооператоры. Они любили вкусно поесть и терпеть не могли громкой современной попсы. Кое с кем Дима успел Олега познакомить. Среди них был и владелец табачных киосков Витя Ломакин.

Ломакина Голенев увидел издалека. Тот сидел с двумя грузными мужчинами на открытой, хорошо освещенной веранде, и что-то громко им рассказывал. Олег подошел к столику:

– Мужики, пустите к вашему огоньку.

Ломакин оглядел Олега мутноватым глазом, узнал и жестом пригласил присаживаться.

– Помянуть друга пришел? – Не дожидаясь ответа, наполнил фужер водкой: – Пока горячего не заказали, огурчиком закусишь. – И обратившись к приятелям, добавил: – Это Коленев, кореш и компаньон Димки Вихрова, упокой его душу…

Мужчины пожали Олегу руки и назвали себя. Сергей Кочинков работал врачом санэпидемстанции города, а Валерий Градов оказался капитаном торгового судна. Выпили не чокаясь. Олег в качестве закуски пожевал листик салата:

– Где найти Турка?

Виктор оглянулся по сторонам:

– Зачем тебе?

Голенев ответил, будто они говорили о пустяках:

– Хочу посмотреть на этого мужика.

Кочинков усмехнулся:

– Если продолжишь свой бизнес, он сам тебя найдет.

Голенева ответ не устроил:

– Я бы не хотел долго ждать. Кто-нибудь скажет, где обитает Турок?

Ломакин наполнил свою рюмку:

– У него дом на Черной речке. Больше дюжины шестерок в охране, и ездит он всегда с телохранителями. На первой машине четверо, на второй он сам, на третьей еще четверо. – И залпом выпил.

Олег не дал ему закусить:

– На чем ездит?

– Все три «Мерседеса».

– Спасибо, мужики.

Друзья проводили его взглядом, и пока Голенев не скрылся за пальмами парка, не проронили ни слова. Хорькова Олег застал во дворе. Степан возился с двигателем старого «комби» Ижевского завода и приходу афганца не удивился. Олег протянул руку. Степан вытер свою, испачканную в машинном масле, и ответил на рукопожатие. Посетитель сразу перешел к делу:

– Ствол есть?

– Нету.

– Где взять?

– Живет тут один Карлик под Адлером.

– Адрес?

– Тебя не примет.

– Напиши записку.

– Без толку, почерка не знает.

– Что делать?

– Садись в машину.

Степан захлопнул крышку капота, принес из гаража две канистры бензина. Одну убрал в багажник, из другой залил горючее в бак, протер руки смоченной в бензине тряпкой и сел за руль.

Водил он так, словно это была последняя поездка в его жизни. Неказистый универсал Ижевского завода, повизгивая резиной на поворотах, шел за сотню. Олегу все время казалось, что он вот-вот рассыплется. Но ветеран держался.

– Где ты его откопал? – Поинтересовался Голенев.

– Бати машина.

– Отец жив?

– Помер.

Не доезжая Адлера, они свернули в гору. Каменистый проселок круто уводил вверх. Движок едва тянул подъем на первой скорости. Они въехали в старый мандариновый сад и остановились возле дома. К машине бросились три здоровенных волкодава. Зверюги скалились в окна и громко брехали. Степан выключил фары и нажал два раза на сигнал. Через несколько минут дверь дома отворилась, и из нее, пригнув голову, появился огромный мужик. Голенев присвистнул:

– Это и есть твой карлик?!

– В нем два пятнадцать. Карликом его прозвали братья. Они еще выше.

Карлик-великан что-то шепнул собакам, волкодавы поджали хвосты и исчезли. Степан выбрался из машины и поздоровался с мужиком за руку. Хорьков и сам был не коротышкой, но рядом с хозяином дома выглядел десятилетним ребенком:

– Привет, Хорек. Давненько тебя не видел. – На удивление Голенева, огромный человек говорил тонким, почти женским голосом: – А это с тобой кто?

– Свой.

Олег вышел и протянул великану руку:

– Бывший капитан, афганец.

– А я Илюшка, по кличке Карлик. Можешь Ильей величать, а можешь и прозвищем, мне до фонаря. С чем приехали?

Степан кивнул на Голенева:

– Он скажет.

Олег выступил вперед:

– А что у тебя есть?

Хозяин вынул из кармана две черных тряпицы, ловко завязал им глаза, взял, как детей, за руки и повел по тропинке. Через двадцать метров сад уперся в скалу. Карлик плечом налег на огромный плоский камень и легко его сдвинул. Камень скрывал нишу. Великан включил фонарик и высветил ее содержимое.

В оружии Олег разбирался неплохо. Помимо легендарного Калашникова, ему доводилось стрелять из короткоствольного израильского автомата «узи», английского «стерлинга» и даже американского «игрэма», но здесь он увидел нечто другое.

В небольшой пещере в навал громоздилось оружие времен второй мировой войны. Ржавчины на боевом антиквариате Голенев не заметил. Металл поблескивал слоем смазки, как в армейском оружейном складе. Кроме автоматов, пистолетов и винтовок, в нише хранилась чугунная ванна, до краев наполненная минами и гранатами самых разных систем.

Олег наклонился и внимательно оглядел оружие:

– Откуда трофеи?

– Раскопки. Люди находят, я довожу до ума, а потом коллекционерам, вроде вас, впихиваю.

– Оружие боевое?

Карлик засмеялся тонким голосом:

– Со времен изобретения пороха и кремневого ружья очень мало придумали нового в стрелковом оружии. Повысилась скорострельность и дальность. А принцип остался неизменен – дуло, порох, свинец, курок.

Голенев поморщился:

– Кончай лекцию.

– Отвечаю на твой вопрос об оружии. Если оно не изменилось за три столетия, то уж за каких-то пятьдесят, семьдесят лет и подавно.

Голенев повертел в руках «Шмайсер», но выбрал любимый эсэсовцами автомат «МП-40» и три боекомплекта:

– Пожалуй, хватит.

Хорьков тронул Олега за плечо:

– А мне?

– Зачем?

– За тем же.

– Бери.

Степан прихватил один «кольт» двадцать первого калибра и вытащил из ванной пяток гранат. Олег достал из кармана бумажник:

– Сколько за все?

Великан долго прикидывал, беззвучно шевеля губами:

– Две тысячи.

Голенев отсчитал деньги. Карлик сунул их за пазуху, снова завязал им глаза и довел до машины:

– Удачной вам охоты, господа.

– Спасибо, Карлик. Удача нам не помешает.

Через пять минут они спустились к шоссе. Перед выездом на трассу Степан спросил:

– На Черную речку?

– Ты догадливый.

Хорьков сплюнул в открытое окно, и вырулил на шоссе. Минут сорок ехали молча. Остановились за мостом. Небольшой ручей тек по трубе, проложенной в скальной породе. Труба была широкой, а ручей почти пересох. Они прошли по ней метров десять и начали стрелять. Голенев выпустил короткую очередь, Степан разрядил обойму пистолета. Оружие осечек не давало. Когда вернулись в машину, Голенев спросил:

– Ты хорошо подумал?

– Меня наняли на работу.

– Задачи изменились.

– Не имеет значения.

До поворота на «Черную речку» они больше не разговаривали. Дом Турка стоял на берегу, в километре от форелевого хозяйства. Они загнали машину в рощу молодых акаций и, прихватив оружие, двинулись вдоль берега.

Турок много и долго ел. Еда с некоторых пор сделалась главным удовольствием его жизни, естественно, не считая денег. Раньше он любил еще и юных девушек. Настолько юных, что связь с ними нарушала уголовный кодекс. Как-то ему привезли белокурую туристочку. Ее похитили с пляжа его люди. Хорошенькая, с кукольными глазками, почти ребенок, она была в его вкусе. Девчонку приволокли в спальню, раздели и оставили с ним наедине. Уголовник набросился на нимфетку, как голодный волк на ягненка, но его мужской инстинкт отказал. Девочку замуровали в бетон фундамента гаража, который он тогда строил. Неудача показалась бандиту случайной. Но и еще несколько попыток окончились для него и его жертв столь же плачевно. Врачи посоветовали сделать перерыв в сексуальной практике. Но через месяц все повторилось снова. Больше всего встревожила Турка даже не его мужская слабость, а неприязнь, которую начали вызывать у него особы прекрасного пола. Если раньше он воспринимал хорошенькую девицу как приятную красивую вещь, то теперь при виде обнаженного женского тела его передергивало.

Сухумский авторитет Вано Жвания, которому после изрядной доли алкоголя он поведал о своей беде, посоветовал ему попробовать мальчика или козу. Но Турок с возмущением отказался. Бандит никогда не был извращенцем.

С тех пор прошло два года, и он стал обжорой. Хотя никогда не заказывал разнообразных блюд. Он требовал одного, но сработанного по высшему разряду. Сегодня он ел сациви. Повар Отар не подкачал. И грецких орехов и зелени добавил в меру. Курица таяла во рту. Турок разломал лепешку и собрал ею остатки соуса с тарелки. Несмотря на позднее время, спать ему не хотелось, играть в нарды со своим отрепьем тоже. Он выпил еще фужер молодого кахетинского вина и стал размышлять, с чего завтра начнет день. Утром он ждал шестерку из Ростова. Тот скупал в Ростове квартиры, которые продавались по дешевке, и вез Турку отчет.

От размышлений отвлек внезапный грохот на первом этаже. Послышался звон разбитого стекла, два взрыва и автоматные очереди. Турок нападения не опасался. Уничтожив всех конкурентов, он держал Лазоревск, Сочи и прилегающие города в своих руках, а с грузинскими авторитетами отношения поддерживал дружеские. Сделав вывод, что передрались его телохранители, он выскочил из столовой и побежал в кабинет. Там у него хранился целый арсенал оружия. Но открыв дверь, замер на пороге. За его письменным столом сидел молодой человек с чуть седеющими висками и смотрел на него не то с любопытством, не то с грустью. Перед парнем лежал автомат неизвестной Турку марки.

– Заходи, есть разговор.

Бандит не двигался. Он сообразил, что звать охрану глупо. Если в его кабинете сидит незнакомец, значит, либо охрана перебита, либо перекуплена. На мгновение его посетила мысль, что в кабинете чекист. Но тут же вспомнил парня. Перед ним сидел компаньон Вихрова, Олег Коленев. Бандит видел его один раз в аэропорту, но память на лица он имел отменную.

– Это не я. – Сказал Турок и побледнел.

– Присаживайся, есть разговор. – Повторил незваный гость и указал хозяину на кресло для посетителей. Турок не двигался, ноги приросли к полу. Внезапно он почувствовал, как его взяли за локти и внесли в кабинет, и сам не понял, как очутился в кресле. Но локти его не освободились. Наоборот, их кто-то туго прикручивал изолентой к подлокотникам. Ноги его так же туго прикрутили к ножкам кресла. Теперь он мог шевелить одной головой.

Голенев взял автомат в руки:

– Если ты расскажешь честно, как убил Диму и его жену, я тебя пристрелю, и ты не почувствуешь боли. Если будешь крутить, сгоришь живьем.

Турок сначала ощутил запах бензина и только потом, скосив глаз, увидел Хорькова. Степан спокойно поливал ковер из канистры.

– Жду? – Напомнил Олег.

– Я их не убивал. Это Крот и Саня.

– Где они?

– Охраняли дом.

– Приметы?

– У Крота перстень с буквой «К», У Сани нет пальца на правой руке. – Больше говорить Турок не мог. Его вытошнило. Все съеденное сациви оказалось на брюках.

Олег поморщился от вони, которая распространилась по кабинету, и переложил автомат в другую руку. Турок замычал, выплюнул изо рта остатки ужина и торопливо затараторил:

– Я им велел заставить твоего компаньона подписать договор. Вихров отказался, и они проявили самодеятельность…. Мне их самому жалко. Я тебе дам денег.

– Сколько?

– Пять миллионов.

– Мало.

– Семь.

– Тоже мало.

– Больше в доме нет.

– Где?

– В сейфе. Ключ в столе.

Олег открыл ящик письменного стола и достал связку ключей:

– Какой из них?

– Самый длинный, а сейф под той картиной.

Голенев бросил ключи Хорькову. Степан поймал связку, поставил на пол канистру и пошел к картине. Сняв со стены пейзаж с морским видом, он открыл ключом сейф:

– Да, деньги есть.

Голенев выстрелил Турку в голову. Тот дернулся и затих.

В бандитском сейфе, кроме денег, хранилось несколько дорогих женских безделушек с крупными камнями и золотые наручные часы. Олег часы узнал. Это были его трофейные «Картье». Турок или ограбил скупщика, или откупил часы у него. Голенев усмехнулся и спрятал «К;артье» в карман. Пачки сторублевых банкнот занимали почти весь сейф. В карманах их не унесешь. Хорьков сорвал с окна занавеску, и они вдвоем быстро уложили в нее содержимое сейфа. Узел получился внушительный. Степан взвалил его на плечи, и они двинулись из кабинета. На пороге Олег обернулся и выстрелил в ковер. Пропитанная бензином шерсть вспыхнула. Кресло с мертвым бандитом оказалось в эпицентре пламени. Через минуту взорвалась канистра с остатками бензина. Когда они спустились вниз, полыхал уже весь кабинет. На лестнице лежали погибшие в перестрелке охранники. На руке одного поблескивал золотой перстень. Олег наклонился и разглядел букву «К». Рядом лежал беспалый. Он еще шевелился. Хорьков добил его выстрелом в затылок и выбросил пистолет. Голенев покривился, но ничего не сказал. Перед тем как покинуть горящий дом, он заглянул на кухню. Там сидел привязанный к стулу повар Отар. Голенев поднял его вместе со стулом, и вынес из дома. Хорьков мрачно дождался, пока Олег развяжет повара и поставит его на ноги.

– Надо и его было шлепнуть.

– Пусть кормит людей, у него хорошая профессия. – Возразил Олег и подтолкнул Отария в спину. Тот сделал два неуверенных шага и вдруг побежал. Бежал он так быстро, что угрюмый Степан не смог сдержать улыбки.

Когда они добрались до машины, дом Турка напоминал горящий факел. Еще долго зарево отражалось в зеркале заднего обзора. Подъезжая к Лазоревску, они встретили две пожарные машины. Они неслись навстречу, мигая спецсигналами и завывая сиреной.

– Пусть теперь тушат. – Усмехнулся Степан.

– Конечно, пусть. Заодно установят причину пожара. Скорее всего, замыкание в проводке….

– Ты о чем? – Не понял Хорьков.

– Так, вспомнил слова участкового Миткова. Он про пожар в доме Димы так и сказал: «может, замкнуло, а может, еще что».

– На этот раз точно «еще что». – Ответил Степан и завернул во двор своего дома.

Через два дня из Риги пришли контейнеры, и Голенев получил автоматы для газированной воды. Занимаясь их установкой, ему пришлось по несколько раз в день встречаться с различными чиновниками. Все вопросы решались мгновенно. Сначала он не обратил внимания на столь радушное отношение к своему проекту. Но когда начальник милиции Чуприянов, с которым предприниматель пожелал подписать договор об охране своей техники, пригласил его в кабинет и выставил на стол бутылку коньяка с лимоном, поразился подобному радушию. Договор был тут же подписан, и даже малейшего намека на взятку не последовало.

– Чудеса какие-то. – Поделился Олег своими наблюдениями с Хорьковым.

Степан вовсе не удивился:

– Ты не понял, капитан? Ты теперь авторитет. Занял турецкое место. Скоро тебе все дельцы деньги потащат. А чиновники затаятся, подождут, пока заматереешь, и сам догадаешься.

– О чем?

– О том… Они тоже кушать хотят.

– Да ладно тебе. – Отмахнулся Голенев. Но оказался не прав. В новый офис, который Олег арендовал в центре города, явился Виктор Ломакин. Присев за стол и поговорив о пустяках, он, помявшись, извлек из кейса конверт и неловко сунул на стол.

– Что это? – Не понял Олег.

– Твоя доля с моей прибыли. Раньше Турку давал. Нужна же крыша…

Олег матом никогда не ругался. Но тут зло напомнил Виктору о его матери:

– Если еще раз сунешься с этой дрянью, прибью.

– Я же хотел, как лучше. В городе не один бандит. Турок всех в кулаке держал. Его нет, они быстро голову поднимут. Лучше одному платить, чем всей этой сволочи.

Голенев не ответил. Он думал. Ломакин ждал. Наконец Олег взял конверт, высыпал из него деньги и пересчитал. Ломакин принес тысячу: