Планета несбывшихся снов

Участие в Совете принимало всего девять человек: сам Вождь Айсайрайг, семь Старейшин, возглавлявших семь Родовых Ветвей Племени и так называемый Тайный Советник – человек, отвечавший перед Советом за внешнюю безопасность Племени. Все должности, включая Вождя и Тайного Советника являлись выборными – на Деревьях полностью господствовала первобытная военная демократия. Действовала эта система до сих пор вполне эффективно – в Вожди, Старейшины и Тайные Советники неизменно выбирались достойнейшие из достойнейших, более или менее успешно справлявшихся со своими нелегкими обязанностями на высших племенных должностях.

В самом центре поляны на некоем подобии трона, склеенном из десятка панцырей смоломазов, восседал мрачный, злой и нервный Айсарайг, обряженный в парадный наряд Вождя – ярко полыхавшую под лучами светляков накидку из малиновых, желтых, синих и зеленых перьев некогда водившейся на деревьях, а ныне полностью истребленной птицы Гомекс-Клайтор. Накидка эта досталась Айсарайгу еще тридцать лет назад по наследству от его предшественника Вождя Бруминга, правившего Племенем Семи Ветвей почти полвека и скоропостижно умершего от ураганного заворота кишок. Накидка из перьев Гомекс-Клайтор досталась Брумингу, в свою очередь, от правившего перед ним Вождя Люсика Одноглазого, который перестал править, когда лишился второго глаза, напоровшись в нетрезвом виде на острый древесный сучок. Люсику Одноглазому накидка перешла от Вождя Кортинга, Кортингу – от Вождя Блайзинга, ну и так далее – по нисходящей в далекое прошлое временной лестнице. Из ныне живущих семиветвейцев никто с точной достоверностью не мог бы поведать: сколько веков назад неизвестные умельцы сшили парадную накидку Вождей из роскошных перьев вымершей птицы Гомекс-Клайтор и когда умерла, печально каркнув на прощанье, последняя представительница древнего рода этих славных птиц, без которых Большие Племенные Советы семиветвейцев внешне выглядели бы гораздо более бледно и неряшливо.

Кроме накидки обязательным компонентом торжественного наряда Вождя являлся соответствующий головной убор, представлявший собой некое подобие короны, слепленной из сосулек окаменевшей смолы Ракельсфагов, в чьей толще радужными огнями переливались некогда намертво завязшие там кусочки флюоресцирующего хитинового покрова жуков-светляков.

В общем, Айсарайг выглядел на проходившем Племенном Совете вполне живописно и очень внушительно, как и подобает настоящему Вождю одного из самых многочисленных и могущественных племен Деревьев. Внешняя внушительность облика Айсарайга ничуть не девальвировалась той болезненной нервностью и аномально повышенной возбудимостью, в атмосфере каковой протекал сегодняшний Совет. Нервность и возбудимость объяснялись легко – у участников Племенного Совета пропала внутренняя уверенность во внешней безопасности Племени Семи Ветвей. Нечто, пока невидимое и неуловимое, угрожало, до сих пор казавшемуся бесспорным, могуществу Племени. Обладавшие необычайно тонко развитой интуицией Старейшины, Вождь и Тайный Советник слишком остро и зримо чувствовали запах серьезной опасности, нависшей над родным Племенем, чтобы не нервничать и оставаться спокойными.

Слово держал Тайный Советник Мурабик, с ног до головы плотно укутанный в кожу древесного удава-призрака, придававшей очертаниям фигуры Тайного Советника полурасплывчатые-полуневидимые конфигурации. К необходимости подобной маскировки его обязывала занимаемая должность. Мурабик стоял вполоборота к Вождю Айсарайгу и лицом к Старейшинам, бесстрастным голосом докладывая о складывавшейся на Деревьях ситуации:

– … Не мне вам объяснять, уважаемые участники Большого Совета, что незримая Беда постучалась к нам в Родовые Дупла! Все мы это чувствуем пока лишь на ментальном уровне, но, к сожалению, собранная на сегодняшний момент, разведывательная информация позволяет сделать тот печальный вывод, что со дня на день мы можем столкнуться с реальным воплощением этой самой пока еще незримой Беды.

Вчера поздно вечером вернулись лазутчики, уходившие в дальний поход через Мост на соседние Деревья, и они принесли не особо ободряющие известия! – Тайный Советник сделал вынужденную паузу, связанную с неожиданным спазмом гортани.

– Эти известия настолько не ободряющи, что ты не решаешься нам о них поведать, Мурабик? – по-своему расценив наступившее молчание, спросил Айсарайг, которому при упоминании о вернувшихся лазутчиках сразу же пришли на ум до сих пор не вернувшиеся из путешествия к Нижним Ветвям сыновья.

– Н-н-е-ет! – сдавленно и с досадой выдавил из себя Мурабик. – В горле запершило… А, теперь слушайте известия.

На Ракельсфаге Голубых Барикбайдов наблюдается небывалая активность. В гнездах Маток аномально большими массами начали вылупляться детеныши и сразу расползаться по Ветвям. В связи с этим племя блуктериев серьезно подумывает о переселении на соседнее Дерево – на их родном им оставаться становится просто опасно. Вождь блуктериев Фалиндор утверждает, что всему виной – злые лучи растущего Болбурга!..

– В смысле?! – не понял Айсарайг.

– Фалиндор не устает повторять каждый день, что Болбург растет по ночам – каждую ночь увеличивается в размерах! Будто бы из далекой Черноты прилетели какие-то злые золотые мухи, воткнули в Болбург свои жала и надувают Болбург ядовитыми испарениями! Так что Болбург скоро может лопнуть, и тогда все деревья заполонят Голубые Барикбайды!

– Надо срочно сжечь Мост! – твердо сказал самый недалекий из Старейшин – Старейшина Пятой Ветви, Улюгусюк.

Остальные шесть более уравновешенных и хладнокровных Старейшин посмотрели на него снисходительными взглядами, а Вождь Айсарайг строго произнес:

– Не пори чепухи, Улюгусюк! Продолжай Мурабик – мы слушаем тебя очень внимательно!

– Самым угрожающим выглядит то обстоятельство, что многие из Ракельсфагов начали С к р и п е т ь!..

– Ты точно говоришь?! – прервал Тайного Советника Вождь и Старейшины ясно услышали в его голосе заметное беспокойство.

– Да! – ни секунды не промедлив с утвердительным ответом, твердо сказал Мурабик и добавил для вящей убедительности: – На центральных Ракельсфагах не нужны даже услуги Слухачей – от С к р и п а, особенно по ночам, у людей начинают ныть скулы, стучаться друг об дружку зубы и болеть уши. У некоторых, как правило, у детей, из ушей идет кровь.

– Как давно начали скрипеть центральные Деревья?! – спросил Айсарайг и Старейшины с тревогой отметили, что беспокойство в голосе Вождя еще более возросло. Да им и самим было не особенно весело слушать неприятные откровения Тайного Советника.

– Два дня назад, как только в небесах ударила первая Зеленая Молния! – пояснил Мурабик. – Кроме С к р и п а на некоторых Деревьях появились… Шорохи!..

Дружный тяжелый выдох, вырвавшийся из восьми глоток, послужил соответствующим аккомпонементом последнему сообщению. Но, не заострив внимания на реакции слушателей, Тайный Советник бесстрастно продолжил:

– Совершенно достоверно стало известно, что, по меньшей мере, на Ветвях трех Ракельсфагов появились Т е м н ы е Ч а щ и. Один разведчик из племени плейтамиров случайно очутился на опушке Темной Чащи – она встала перед его глазами внезапно, словно разверзнувшаяся под ногами пропасть. Разведчика звали Флапастинг – он оказался на редкость сообразительным и расторопным парнем и не дал себе попасть впросак. В доказательство того, что он, действительно, побывал на опушке настоящей Т е м н о й Ч а щ и, храбрый разведчик Флапастинг принес к порогу Родных Дупел несколько настоящих Черных Яблок.

– И что ему сделали в родном племени за такой «чудесный подарок»? – с сарказмом спросил Мурабика один из Старейшин.

– Как – что?! – с искренним недоумением переспросил Тайный Советник. – Сварили целый котел отличного смертельного яда, чтобы смазывать наконечники боевых стрел! Но дело, разумеется, заключается вовсе не в Черных Яблоках, а в том, что Флапастинг видел своими глазами Безглазых Людей Из Под Коры и Женщин Без Кожи!..

После слов Мурабика под лиственными сводами Залы Советов установилось жуткое молчание, продолжавшееся, по меньшей мере, целую минуту. Старейшины и Вождь молчали, наповал шокированные воистину зловещим известием, а сам Тайный Советник не открывал рот исключительно из-за чувства такта, вполне обоснованно предполагая, что кто-нибудь из уважаемых участников Большого Племенного Совета пожелает каким-то образом прокомментировать сообщенные им страшноватые и неожиданные новости. Но, видя, что никто не предрасположен начать комментировать сообщенные им известия, Мурабик подытожил:

– На мой взгляд, необходимо перевести всех наших соплеменников в состояние повышенной боевой настороженности. У меня есть предчувствие, гадкое склизское предчувствие, что на Ветвях скоро могут появиться материальные воплощения призраков наших самых страшных снов – Желтоухие Гунаи. Я считаю, что нам пришла пора обратиться за советом к Водяным Колдуньям. Эта Весна запросто может оказаться Роковой Тысячной Весной!

Заявление Тайного Советника прозвучало очень и очень серьезно. В общем-то, он высказал вслух мысли, уже не первый день тревожившие всех участников Племенного Совета. Однако, в частности, Вождь Айсарайг остался неудовлетворенным. Айсарайг напрямую спросил Мурабика:

– И все-таки, Тайный Советник – мне кажется, что ты ходишь вокруг да около: Скрипы, Шорохи, Темные Чащи и Черные Яблоки, это – не самое существенное, не правда ли?! Есть Большая Опасность, и ты знаешь, что она из себя представляет – да?!

– Вы же – не маленькие дети, уважаемые Старейшины и Великий Вождь Айсарайг! – неожиданно прорвало Тайного Советника на приступ истерики. – Мне кажется, что вы, даже, оставаясь наедине с самими собой, ходите вокруг да около, и у вас не хватает мужества самим себе сказать страшную правду! А правда заключается в том, что из Великой Небесной Черноты на крыльях Весенней Тысячной Ночи прилетел тот самый Неназываемый Большой Лесоруб, которого все мы хорошо знаем по нашим древним пророчествам и легендам. Он скоро срубит все наши Деревья!!! … Готовьтесь к худшему и постарайтесь до последнего мгновенья оставаться настоящими мужчинами!!! … – Мурабик так страшно кричал, что его испугались жуки-светляки и разом погасили свои фонарики, погрузив Залу Советов в фиолетовый мрак, в толще которого продолжала полыхать праздничными разноцветными огоньками одна лишь корона Великого Вождя, освещавшая заострившиеся черты побледневшего лица Айсарайга.

Прошло полминуты. Ошарашенные светляки пришли в себя и также разом, как и погасли, вновь ярко вспыхнули под сводами лиственного полога холодным бирюзовым сиянием.

Айсарайг снял с себя корону и поднялся на ноги, что означало окончание Большого Племенного Совета.

– Уважаемые Старейшины – вы все всё слышали, и все всё поняли! – громогласно объявил Айсарайг, сильно изменившийся в лице. – Неведомый грозный Враг – у ворот, у наших ворот! Сейчас все вы отправитесь по своим Ветвям и завтра на рассвете ни один из семиветвейцев не должен будет оставаться в неведении относительно опасности, нависшей над родными Деревьями!.. Готовьте людей к бою за Родные Дупла, Старейшины! Большой Племенной Совет объявляю законченным!…

…Гроза устроила себе кратковременную передышку. Прекратился ливень, из-за поредевших туч несмело выглянул багрово-красный Болбург, покрасивший залитое дождевой водой Болото акварелями кровавого оттенка различных тональностей. Поверхность Болота выглядела почти пустынной – все его многочисленные обитатели спрятались от ливня и молний в своих подводных убежищах. К тому же многие из них совершенно не переносили запах озона, свободно струившийся сейчас над зловонными болотными недрами мощными невидимыми потоками.

Кое-где над травяными лужайками и древними кочками из, спресовавшегося за многие сотни лет, ила, поднимался горький желтоватый дым, порожденный изумрудными молниями. Молнии немедленно вызывали своими меткими попаданиями миниатюрные пожары, безусловно, не грозившие запалить все Великое Болото, хотя и болотный газ являлся достаточно горючим материалом. Но, как бы там ни было, болотные обитатели боялись молний и поэтому пока носа не показывали над поверхностью. Пустынным казалось Великое Болото в этот глухой ночной час и некому было полюбоваться в наступившем кратковременном грозовом промежутке суровым очарованием его беспредельных просторов, окрашенных угрюмыми цветовыми гаммами трансцедентальной тоски и полного классического одиночества.

И вдруг в багрово-черном туманном полумраке Болота среди непривычной тишины, царившей над болотной поверхностью, словно бы из сгустков лучей Болбурга и тяжелых испарений заиленной воды соткалась яркая золотистая спираль, разбросавшая вокруг себя тысячи зайчиков, бликов и лучиков, живописно дополнявших мрачную черноту мертвой глади болотной воды и багрового тумана света Болбурга. Золотистая спираль незаметно стала крутиться вокруг оси против часовой стрелки и начала медленно двигаться по направлению вздымавшихся в ночи стволов Ракельсфагов. По мере своего неуклонного и последовательного продвижения, скорость яркой золотистой спирали возрастала, а сама спираль потихоньку принялась раскручиваться и когда она, уже ближе к рассвету, полностью распрямилась и на огромной скорости заскользила над самым Болотом в виде огромного золотого змея, в сердцах всех девятнадцатилетних девушек Деревьев ослепительной золотистой вспышкой неслышно разорвался мощный заряд никогда ими ранее не испытываемого Ужаса – настоящего Болотного Ужаса.

Скорость чудовищного по размерам Золотого Змея возрастала с каждой секундой.

Непосредственно вокруг основания стволов Ракельсфагов плескались кристалльно чистые темные воды так называемого Озера Слез. Там жили и зорко несли стражу Хранители Деревьев, уничтожившие в свое время несколько сот Болотных Карликов, попытавшихся достичь поверхности Ствола одного из Ракельсфагов – самого Стража Ракельсфагов. Над поверхностью бездонного Озера Слез Золотой Змей уже летел со скоростью молнии, поднимая мелкую рябь, мерцавшую мириадами золотистых искорок и бликов. Выпученные глаза-колеса Спрутов – Стражей Деревьев, неподвижно висевших посреди прозрачной водяной толщи неглубоко под поверхностью Озера Слез, болезненно прижмурились при его приближении и совсем закрылись, когда ослепительно сверкающее чудовище пролетало непосредственно над ними.

Золотой Змей-Молния со скоростью восемьсот метров в секунду ударился о гладкую кору ствола крайнего Ракельсфага и бесшумно разбился на миллионы крохотных золотистых змеек. Змейки с поразительной быстротой и почти осознанной целенаправленностью заскользили вверх по стволу – навстречу долгожданной добыче…

Ночь между двадцать восьмым и двадцать седьмым днями. Борт космического военного крейсера «Герман Титов». Ганикармийская Орбитальная Станция

Генерал Баклевски метался по пространству командной рубки крейсера, меряя ее площадь по диагоналям, и сам себе напоминал волка-берсерка, попавшего в клетку. Иммануил Баклевски не понимал, что именно с ним происходит – куда девались обычная выдержка и завидное хладнокровие, легко порождаемые прирожденной жестокостью и иезуитской беспринципностью, воспитанной с годами. Возможно, сказывалось ясное осознание той огромной ответственности, какая будет взвалена на генеральские плечи в случае межпланетного скандала, имевшего вероятные шансы разразиться при неблагоприятном непредвиденном раскладе планирующейся грандиозной операции. Баклевски прекрасно отдавал себе отчет в том, что, если развитие событий приобретет катастрофический характер, то его «задницу» никто не станет прикрывать – даже звонивший несколько минут назад фактический глава организации «СССР – жив!», одновременно занимавший один из ключевых постов в коалиционном Правительстве демократической России.

Состоявшийся разговор преимущественно шел о надежности варианта проникновения в чужой Рай при помощи «тропы любви». Влиятельного собеседника, в чьем голосе также слышалось немалое внутреннее напряжение, интересовал, прежде всего, субъективный фактор. Другими словами – личностные характеристики Джона Гаррисона. Проще говоря, Большого Человека с Земли беспокоила одна проблема – степень управляемости сержантом Гаррисоном, как главной пружиной всего механизма предстоящего проникновения «верблюда через игольное ушко».

«– В вас, генерал, и в ваш проект вложено пятьдесят четыре миллиарда полновесных межгаллактических рублей исключительно под гарантию вашего честного слова, и вы прекрасно понимаете, что, если ваш единственный и главный козырь – сержант Гаррисон, «отмочит» какой-нибудь самодеятельный номер, и вся операция окажется сорванной – вам ничего не останется, кроме, как взять и самоаннигилироваться! – ничего не приукрашивая, объяснил Иммануилу Большой Человек из Российского Правительства.

– Он, в принципе, не сумеет ничего «отмочить»! – твердо заверил собеседника генерал Баклевски. – Вся ситуация находится под полным контролем! В лабораторных и полигонных условиях механизм проникновения на кроны Деревьев проверялся сто семь раз, и во всех ста семи случаях эксперименты заканчивались благополучно!

– Вы мне ни разу не объясняли чисто научную подоплеку механизма проникновения на Деревья при помощи пресловутой «тропы любви», генерал. Так не могли бы вы сейчас в двух словах исправить этот досадный пробел в моем образовании?!

– Коренные обитатели крон Ракельсфагов обладают рядом уникальных способностей физиологического и психического характера, резко отличающих их от остальных жителей планеты Плева. Как известно, сами Деревья окружены куполом чрезвычайно эффективного биомагнитного защитного поля с присущими ему некоторыми специфическими характеристиками. Ганикармийцы предпринимали несколько десятков попыток попасть на кроны Ракельсфагов при помощи обычной летательной техники, но все попытки заканчивались полным крахом…

– Короче, генерал – у меня мало времени! – нервно прервал объяснения Баклевски Большой Человек из далекой России.

– Хорошо! Биомагнитный защитный экран Ракельсфагов легко пробивается мощным узконаправленным пучком особого вида излучения, испускаемого мозгом коренных аборигенов Деревьев. По нашему мнению, подобное излучение способны продуцировать лишь юные жительницы Деревьев…

– Те самые, которые по непонятным причинам самовзрываются в период цветения Деревьев?! – вновь бестактно был прерван генерал властным раздраженным голосом влиятельного собеседника, великолепно осознающего неоспоримое превосходство своего служебного и общественного положения над аналогичными позициями генерала Баклевски.

– Да – у них серьезные проблемы в отношениях с представителями противоположного пола. Они очень разборчивы в этом плане и способны находить себе избранников за много миллионов километров от места своего обитания. Говоря проще, в нашего Джона Гаррисона каким-то непостижимым образом пламенно влюбилась одна из сказочно прекрасных аборигенок Ракельсфагов и установила с ним стойкий телепатический контакт, пробив именно для него индивидуальную лазейку в защитном поле Ракельсфагов, через которую он без труда и проникнет, самим своим присутствием дестабилизировав постоянство защитного фона, окружающего Деревья. То есть благодаря Джону Гаррисону на поверхности экранирующего биомагнитного купола вокруг крон Ракельсфагов, образуется большая брешь, через которую проникнут несколько сот наших десантников и буровиков…

– Я не понял – как могла девушка с Ракельсфагов влюбиться в Джона Гаррисона, который в это время находился на Земле?!

– За возможностями ее мозга стоит мощь целой планеты. Корни Ракельсфагов сосут соки из самого ядра Плевы! Отсюда и проистекают паранормальные способности жителей Деревьев.

– Немножко туманно, но, в целом, впечатляюще! Я верю вам, генерал. Желаю успеха!».

На этой, вроде бы, мажорной ноте и закончился разговор, но, тем не менее, после него на душе Баклевски осталось тягостное впечатление, и поэтому он никак до сих пор не мог успокоиться, продолжая мерять по диагонали каюту. Одна деталь сильно беспокоила генерала – степень управляемости Джоном Гаррисоном. В глубине души он считал ее очень и очень низкой – Гаррисон был слишком умен для роли марионетки…

Отчаянное мыслительное напряжение вспахало высокий лоб Баклевски глубокими бороздами, и он сделался совершенно не похожим на себя, внешне, в эти минуты, сильно напоминая неврастеника на пике депрессивного упадка. Понимая, однако, что находиться до бесконечности в подобном состоянии было бы «смерти подобно», генерал принял окончательное решение. Пробормотав что-то вроде: «Черт с ними, с грозами!» он связался с ангаром и приказал майору Иванову вылетать в ранее назначенное время. Откладывать еще на сутки начало операции он ни за что не хотел, хотя и прекрасно понимал степень риска, внутренне соглашаясь с доводами Самакко, да и с собственным, недавно принятом решении перенести взрыв Станции на одни плевянские сутки позднее…