Цико

4

Не пряча похищенной девушки, Гугуа открыто привез ее домой, ввел в башенную пристройку и запер за собой дверь. Обессилевшая Цико почти в беспамятстве опустилась на разостланную солому. Гугуа зажег свечку и подошел к ней. Он ласково провел рукой по ее лбу. Но Цико тотчас же очнулась. Она с отвращением оттолкнула его от себя, вскочила на ноги и забилась в угол.

Гугуа, радостно улыбаясь, пошел было к ней.

– Не подходи! – закричала Цико.

– Отчего же нет, милая, ведь ты теперь моя, моя!

– Нет, я не твоя! Я не люблю тебя!

– Дорогая, я всю жизнь отдам тебе, никогда не оставлю тебя. Полюби меня! – умолял он.

– Нет, нет! – в страхе отстранялась девушка.

– Тогда я насильно тебя поцелую!.. – воскликнул Гугуа и обнял ее.

– И в этом твоя отвага? – воскликнула девушка. Насильничать над девушкой?

Гугуа смутился и опустил руки.

– А если я не буду тебя мучить, ты полюбишь меня? – робко спросил Гугуа.

– Не знаю! – неопределенно произнесла девушка и впервые взглянула юноше прямо в глаза. Непостижимая сила излучалась из этих глаз и властно приковывала к себе взгляд Цико. Она вся затрепетала и слова застыли у нее на устах.

Гугуа почувствовал в ней какую-то перемену, и сердце его замерло в сладкой истоме.

– Значит, ты полюбишь меня? – тихо спросил Гугуа.

– Не знаю! – и Цико опустила голову.

– Цико, послушай меня! Я так тебя люблю, что жизнь готов отдать ради тебя. Я не стану тебя принуждать, но знай – другому тебя не уступлю. Я буду ждать, но отсюда тебя не выпущу!

– Хорошо! – отозвалась Цико.

Гугуа направился к выходу, и девушка облегченно вздохнула, но, не дойдя до двери, он вдруг вернулся и подошел к ней вплотную.

– Девушка, поцелуй меня хоть один раз!

– Нет, нет, не надо! – отстранилась она.

Гугуа махнул рукой, повернулся и быстро вышел. Что-то удивительное произошло с сердцем Цико в эти минуты… С каждым шагом удаляющегося Гугуа сердце ее требовало, чтобы он вернулся. И желание это росло в ней с такой силой, что, когда Гугуа запер дверь снаружи, ей хотелось крикнуть:

– Вернись, я твоя!

Но она сдержалась и застыла на месте с протянутыми вперед руками. Потом она медленно провела ими по лбу, медленно опустились руки и повисли вдоль тела, и сама она, поникнув, так же медленно опустилась и села на пол. Некоторое время она сидела как бы в оцепенении, слезы набежали на глаза, повисли на ресницах. Вот упала жемчужной каплей одна слеза, за нею другая, третья, и девушка заплакала горько, слезы текли ручьями по ее побледневшим щекам. О чем же она плакала? Она сама не знала, о чем!

Это была роса первой девичьей любви, которая заставляет сердце рыдать, но никогда не скажет девушке, что с ней происходит, отчего так мучительно-сладко сжимается сердце в груди.

Цико впервые встретилась с прекрасным юношей, самоотверженно ее любящим, она убедилась, что он похитил ее не ради того, чтобы ее обесчестить, насильно завладеть ею, нет, истинная любовь заставила Гугуа ее похитить. А это в глазах каждой горской девушки – подвиг, заслуживающий похвал; к тому же его взгляд, излучавший силу, победил, подчинил ее против воли. Вот почему чувство страха и презрения к нему так внезапно сменилось в ней совершенно противоположным чувством.

И Цико забылась, глубоко погрузившись в свои думы о Гугуа. Его образ неотступно стоял перед нею, и не было никого на свете красивее и стройнее его, и взгляд его глаз казался ей необыкновенным. И она с нетерпением ждала, когда он к ней вернется.

5

На рассвете толпа, предводительствуемая Шавтвалой, подошла к дому Гудушаури и остановилась на поляне перед деревней, чтобы выбрать посланцев для переговоров с князем.

Из села высыпали крестьяне, пришли и старейшины, надеясь предотвратить кровопролитие и решить дело миром. Прибежал перепуганный диамбег, узнав, что вся деревня Пхелше взялась за оружие и подошла к дому Гудушаури.

– Что случилось, в чем дело? – спрашивал диамбег.

– Что случилось! – грозно выступила вперед Шавтвала. – А то, что обесчестили мой дом, ворвались к беззащитной вдове и похитили девушку. И нет управы на злодеев в этом мире!..

– Кто ее похитил? – перебил ее диамбег.

– Гудушауровские молодцы, да и ты сам…

– Как то есть я?

– Твои подчиненные, вот кто! Пусть земля их поглотит, пусть…

– Будет тебе проклинать!

Диамбег подозвал сведущих людей, узнал, что похититель заперся у себя в башне и никого не подпускает близко.

– Арестовать и доставить его ко мне! – распорядился он, зная заранее, что приказ его не будет выполнен.

– Как же его арестовать, ваша милость? Он никого не подпускает близко! Убить может!

Диамбег задумался. Потом обратился к старухе:

– Слыхала? Не проливать же кровь из-за твоей девушки?

– Отчего же? – не унималась Шавтвала. – Если надо, так придется и кровь пролить, иначе какой же ты судья?

– Довольно, перестань болтать! – рассердился диамбег.

– А ты не вмешивайся в наши дела, если не годишься в начальники, и без тебя управимся!

– Я приказываю тебе замолчать! – крикнул диамбег.

– Зачем мне молчать? Я справедливости требую!

– Уберите эту старуху! – закричал диамбег, но никто не двинулся с места.

– Тебе, верно, подсунули взятку, вот ты и гонишь меня! Идемте, люди, сами учиним расправу!

Народ волновался. Диамбег не знал, как быть, он готов был разорвать на части старуху-мохевку, но ее ограждал весь народ. Он не знал, как успокоить толпу. Неожиданно он был выведен из затруднения. Из толпы вышел старик-крестьянин.

– Не прогневайся на меня, ваша милость, хочу говорить вами! – сказал он, снимая шапку и низко кланяясь диамбегу.

– Говори!

– Я хочу сказать, что если девушка пошла по своей воле, то не надо их трогать! У нас в горах не вмешиваются в эти дела, если парень и девушка полюбили друг друга. Не так ли, люди? – повернулся он к собравшимся.

– Верно, верно ты говоришь!

– Пошлем к ним посредников, разузнаем всю правду, тогда и решим, как быть!

Все одобрили предложение старика.

– Гоча! – обратилась к нему Шавтвала. – Ты верно сказал. Но что, если девушку запугают и она побоится сказать правду, что тогда?… Нет, пусть лучше отпустят домой мою внучку, мы сами ее расспросим, и если Гугуа посватается к ней, клянусь, что я им не помешаю!

– И это верно! – подтвердил Гоча и добавил: – Бог глаголет твоими устами, Шавтвала, но помни, что все люди здесь – твои доброжелатели, и доверься им. Нельзя допустить, чтобы они перебили друг друга и пролили невинную кровь.

Долго еще не унималась Шавтвала, упорно настаивала на своем, но диамбег резко прекратил все споры.

– Выбирайте посредников для переговоров, все остальное – пустые разговоры! – распорядился он и, очень довольный тем, что все закончилось так просто, вернулся домой.

Выбрали по два человека от каждого села, и те направились к дому Гугуа.

– Гугуа, э-эй, Гугуа! – закричали посланцы, подойдя к дому Гугуа.

– Что надо? – спросил с крепости Гугуа.

– Мир тебе, Гугуа! Мы – посланные к тебе, выборные! Пусти нас!

– Посредникам – честь в нашей стране! А чего вы хотите?

– Ты – юноша отважный и доблестный, и дела твои должны быть доблестны! – сказали посланные.

– О чем вы это?

– А о том, что если ты девушку эту увез против ее воли, отпусти ее, не проливай понапрасну крови, не оскорбляй наших обычаев.

– Я не смогу удержать ее насильно…

– Тогда покажи нам девушку.

– Нет, это невозможно.

– Почему ты не хочешь следовать обычаям отцов?

– А потому, что они теперь попраны, их больше не соблюдают, нет ни братства, ни дружбы. Я не верю вам!

– А не трус ли ты?! – крикнул один из посланных.

Гугуа схватился за ружье, но тотчас же опустил его.

– Посредники неприкосновенны, они – выборные от народа! – сказал он. – Иначе я окрасил бы в пурпур твою рубаху.

– Тогда покажи нам девушку!

Гугуа наконец сдался. Ему захотелось проверить свою судьбу.

– Подымитесь на башню. Посланцы подошли к дверям.

– Оружие снять? – спросил один из них.

– Я докажу вам, что я не трус: нет надобности снимать оружие!

Посланцы все же сняли с себя оружие и сложили его у входа.

– Мир этому дому! – сказали они и переступили порог. Гугуа принял гостей, как подобает горцу, приветливо их усадил.

– Гугуа, – сказал один из них, – как перед богом тебе говорю, ты – парень умный. Покажи нам девушку.

– Идите за мной! – с волнением воскликнул Гугуа.

Он провел гостей в отгороженное плетушкой помещение, где сидела Цико, оставил их там, а сам поднялся на башню – следить за толпой.

Девушка поднялась навстречу вошедшим и низко поклонилась им.

После приветствий все уселись на тахту. Старший из посланцев сказал:

– Не бойся и ответь нам открыто: добровольно пошла ты за Гугуа или нет?

Цико, до сих пор молчавшая, вдруг воскликнула с какой-то поспешностью:

– Я пошла добровольно, никто меня не неволил.

– Значит, ты не хочешь возвращаться домой?

– Нет!

– Если тебя взяли насильно, мы можем освободить тебя. Мы всем селом пришли за тобой.

– Нет. Я пошла по своей воле, по своей же воле я не вернусь назад и по своей же воле остаюсь здесь.

Посланцы встали, благословили ее, попрощались и вышли.

Гугуа ждал их с волнением. Он боялся, как бы девушка не расчувствовалась и не согласилась пойти с ними, и тогда исчезнут все его надежды на счастье. Что ему делать, если ее вчерашнее обещание было вынужденным и если она уйдет от него? Неужели отступиться? Должен ли он подчиниться обычаям своего народа? Правда, эти обычаи пошатнулись за последние годы, но новые порядки еще не пустили слишком глубоких корней. Доказательство тому – колебания Гугуа.

Вчера он совершил ужасную грубость: он перешагнул через платок, брошенный к его ногам женщиной, но безмерная страсть, овладевшая им, была сильнее его. Теперь – совсем иное; теперь ему хочется искупить свою вину. Он со страхом обвел глазами вернувшихся посланцев и обрадовался, увидев, что Цико нет среди них. Один из гостей обратился к нему:

– В добрый час, парень, в добрый час! Спасибо, что не нарушил наших обычаев.

Гугуа смутился. Краска счастья залила ему лицо, и он опустил голову. Поблагодарив гостей и проводив их за дверь, он поспешно вернулся и с сильно бьющимся сердцем вошел к Цико.

– Цико! Это правда? – еще издали закричал он.

Цико вся зарделась, затрепетала. Гугуа бросился к ней и обнял ее. Девушка покорно прижалась к нему, склонила голову ему на грудь.