Возвращение в Пустов

Тематически перекликается с другими книгами автора: «Герои из-под пера», «Начнем с воробышков?» и «Любовь Эрнесто Румо».

Как обычно, написано хорошим языком и читается на одном дыхании. Однако финал, если честно, немного разочаровал.

Оригинальный текст. Сделать главным героем ангела – само по себе не шутка, хоть, конечно, и встречалось нечто подобное и в литературе и в кинематографе. Но вот создать ангела-неудачника, ангела, годного лишь для сбора мусора под чужими окнами да работы водоносом – это воображение иметь нужно.

А если ангел этот еще и ханжа конченный, чуть не пол-романа страдающий, почему люди не отринут материальное, не откажутся от денег, от комфорта, от профессий, не воспарят духом и не начнут с песнями мотаться по улицам и городам, спеша переводить старушек, подносить им сумки, красить заборы и мыть стекла – и все за спасибо, за улыбку, за рукопожатие или поцелуй в щечку. Да, чтоб создать такого главного героя, тут и смелость нужна авторская, отвага даже, я бы сказал.

Читателю с первых страниц втолковывают, что главный герой практически всемогущ: предвидит события с точностью до секунд, обладает даром внушения (в том числе, массового), кого угодно может вылечить от чего угодно (свои раны залечивает за минуты), может летать, материализовать любые предметы – от денег и одежды до продуктов питания, не спать неделями и т.д. и т.п. И почему остальные люди не хотят вести сходный образ жизни? Вот вопрос, которым «мучается» автор весь роман. А ведь и правда, почему люди не становятся поголовно здоровыми, умными, красивыми и счастливыми – не хотят, что-ли, или просто не догадываются? Загадка…

Произведение многомерное, многоуровневое. Мне кажется, автор кроме всего прочего сравнивает советскую и постсоветскую эпохи. Попутно рассказывает историю Иисуса Христа. Евангелие от Кокоулина. Слегка затянуто в середине, но талантливо как всегда.

Тематически перекликается с другими произведениями автора: «Герои из-под пера», «Начнем с воробушков», «Любовь Эрнесто Румо». Не моё любимое произведение у Кокоулина, но написано добротно, как обычно.